Святитель Иоанн Златоуст

Толкование на святого Матфея евангелиста

БЕСЕДА 1. Для чего дано Священное Писание. - Когда и как даны были ветхий закон и новый завет. - Почему Матфей назвал свой труд евангелием. - Почему евангелие было писано четверыми. - Незначительные разногласия в повествованиях евангелистов служат доказательством их истинности. - В главном и существенном евангелия вполне согласны. - Различие целей написания четырех евангелий. - Согласие евангелистов подтверждается сродством каждой части их писаний с целым, а равно и принятием их проповеди всею вселенной. - Истина евангельской проповеди доказывается превосходством ее над учением философов и ее удобоприемлемостью для людей всякого звания и возраста. - Ошибочное мнение о простоте и легкости изъяснения евангелия Матфея. - Указание недоумений, представляющихся в самом начале евангелия. - Увещание слушателям быть внимательными к изъяснению, с усердием посещать храм вместо зрелищ, изучать относящееся к жизни небесной и наблюдать в храме тишину и молчание.

БЕСЕДА 2. Изъяснение 1:1. Повторение увещания, данного в конце предыдущей беседы. - Описание небесного града. - Неизъяснимость рождения Сына Божия, как небесного, так и земного. - Величие воплощения. - Сын Божий воплотился, чтобы человека сделать сыном Божиим. - Христос соединил ветхий завет с новым. - Значение имени "Иисус"; его ветхозаветный прообраз. - Почему Матфей назвал свое евангелие "книгою родства И. Христа". - Почему он ставит Давида раньше Авраама. - Доказательства происхождения Иосифа и Девы от Давида. - Почему дается родословие Иосифа, а не Марии. - Увещание заниматься духовным учением. - Чтение Свящ. Писания необходимо особенно для живущих в миру, как врачевство против пустословия и сквернословия. - Действие слова Божия на человека. - И одно только слушание Писания полезно.

БЕСЕДА 3. Другая причина, почему дается родословие Иосифа, а не Марии. - Почему евангелист не упоминает об Исаве. - Упоминание о порочных предках служит к большему прославлению Воплотившегося, научает нас не стыдиться злонравия предков, если мы добродетельны, низлагает гордость иудеев, величавшихся происхождением от Авраама, и показывает необходимость пришествия Христова. - Фарес и Зара служат образом народа еврейского и церкви Христовой. - Образом последней служат также Раав и Руфь. - Не должно хвалиться не только предками, но и собственными заслугами. - Добродетель каждого человека ничтожна сравнительно с его грехами. - Забвение добрых дел есть самое безопасное их хранилище. - Исповедание грехов - лучший способ умилостивления и благодарения Бога. - Смирение есть начало всякого любомудрия и мать всех благ. - Образцом смиренномудрия может служить Давид.

БЕСЕДА 4. Изъяснение 1:17-21. Почему родословие разделено на три части. - Почему родословие опускается у Марка, но есть у Луки - Для чего Матфей исчисляет количество родов до Христа? - Почему зачатие совершилось не прежде обручения - Непостижимость рождения. - Христос действительно родился от Девы и имеет плоть одинаковую с нами. - Добродетель и мудрость Иосифа. - Почему ангел возвещает ему о зачатии не с самого начала, как Деве. - Каким образом Ангел уверяет его в истине зачатия от Духа Св. - Величие дара отпущения грехов, принесенного Христом, побуждает верующих жить достойно этого дара. - Верующий должен отличаться от неверующего своею доброю жизнью, - равно и всем своим внешним поведением. - Безобразие души можно видеть как в зеркале, изучая жизнь святых мужей. - Человек, дающий волю своим страстям, хуже зверя. - Кто ищет внешней славы, тот бесчестит себя. - Истинную славу дает благочестие. - Пример трех отроков научает предпочитать нищету прелестям богатства. - Увещание творить милостыню.

БЕСЕДА 5. Изъяснение 1:22-25. Слушание проповеди приносит пользу тогда, когда слышанное припоминается и обсуждается дома. - Смысл выражения: сие же все бысть. - Для чего ангел напоминает Иосифу пророчество Исаии. - Почему Христос называется Эммануилом. - Возражение иудеев против девства Марии опровергается переводом 70-ти, равно как не имеет опоры и в других переводах. - Мария пребыла девою и после рождения. - Пример братьев Христа по плоти показывает, что родство с праведником не приносит пользы, если нет собственной добродетели. - Молитвы праведников не могут спасти тех, которые нерадят сами о спасении. - Милостыня, подаваемая и от неправедно приобретенного имущества, умилостивляет Бога. - Преступность и вред ростовщичества.

БЕСЕДА 6. Изъяснение 2:1-3. Звезда, явившаяся при рождении Христа, не служит оправданием учения астрологов. - Она была невидимой силой, принявшей вид звезды; - четыре доказательства этого. - Цель явления звезды и пришествия волхвов. - Бог в устроении домостроительства применяется к состоянию и обычным воззрениям людей. - Для чего евангелист указывает время и место рождения. - Кто побудил волхвов к путешествию. - Бог не нарушает свободного произволения. - Отчего смутились иудеи, услышав о рождении Христа. - Увещание слушателям воспитывать в себе любовь к духовному и сокрушение о грехах. - Слезы покаяния так же очищают душу, как и крещение. - Смех осуждается Писанием; он происходит от внушения дьявола, как и зрелища. - Великий вред, причиняемый зрелищами.

БЕСЕДА 7. Изъяснение 2:4-10. По явлению волхвов и другим событиям, сопровождавшим рождение Христа, иудеи могли познать истину. - Почему достоинство Христа не так ясно открывается при Его рождении, как впоследствии. - Злоба и безумие Ирода. - Для чего звезда скрылась и вновь явилась. - Поклонение волхвов испровергает учение Маркиона и Павла Самосатского. - Оно знаменовало призвание язычников. - Увещание подражать волхвам чрез служение Христу. - Порицание тем, которые оставляют Христа ради позорных зрелищ. - Целомудрие - долг всякого христианина.

БЕСЕДА 8. Изъяснение 2:11-15. Что побуждало волхвов поклониться Младенцу. - Для чего они удаляются в Персию. - Бог для достижения своих целей попускает иногда врагам Своим впадать в заблуждение. - Для чего Христос посылается в Египет. - Пророчество Осии 11:1 получает надлежащее исполнение во Христе. - Перемена, совершившая с Египтом, показывает силу Христову. - Пустынножительство в Египте. - Слава великого Антония. - Жизнь в миру не может служить препятствием для подражания монашествующим.

БЕСЕДА 9. Изъяснение 2:16-23. Для чего Бог попустил избиение младенцев. - Страдания и бедствия, претерпеваемые несправедливо, или заглаждают наши грехи, или служат к получению больших наград на небе. - В жизни человека все совершается по действию бож. Промысла. - В доказательство Своей силы, Бог исполняет свои намерения средствами противоположными. - Почему Иосиф приходит в Назарет. - Пророческие писания не все сохранены евреями. - Не должно гордиться ни отечеством, ни предками, ни богатством, ни другими внешними преимуществами. - Богатство не доставляет безопасности и приводит к погибели души.

БЕСЕДА 10. Изъяснение 3:1-6. Какое время означается выражением "во дни оны". - Почему Христос крестился тридцати лет. - Отличие крещения Иоаннова от данного Христом. - Цель пришествия Иоанна. - Явление и деятельность Иоанна заранее предсказаны были пророками. - Образ жизни Иоанна. - Увещание подражать Иоанну. - Близость суда и необходимость покаяния. - Покаяние состоит не только в оставлении худых дел, но и в замене их делами добрыми. - Почему Бог не скоро исполняет наши прошения. - Польза искушений.

БЕСЕДА 11. Изъяснение 3:7-12. Неверие фарисеев, приходивших к Иоанну. - Обличение фарисеев Иоанном не лишало их надежды спасения чрез покаяние. - Для покаяния не требуется продолжительного времени. - Превосходство крещения Христова над крещением Иоанновым. - Почему Иоанн говорит о даровании Духа Св., умалчивая о предшествующих делах Христа. - Одного крещения недостаточно для спасения; требуется еще и добродетельная жизнь. - Нужно извлекать пользу из проповеди. - Добродетели надо научаться постепенно, переходя от легчайшего к более трудному. - Польза эпитимий. - Приобретение навыка в добродетели.

БЕСЕДА 12. Изъяснение 3:13-17. Крещение от Иоанна не уничижало Христа. - Христос крестился, чтобы исполнить весь закон. - Для чего нисшел Дух Св. по крещении на Иисуса. - Почему иудеи, видевшие сошествие Духа, не верили во Христа. - На всякого крещающегося и теперь сходит Дух Св. - Почему Дух Св. сошел в виде голубя. - Дух Св. по достоинству не ниже Сына Божия. - Исполнив крещение иудейское, Христос отверз дверь крещению новозаветному. - Христианин должен вести жизнь, достойную дара крещения. - Верующий должен на деле оправдывать свое учение пред язычниками и служить для них примером.

БЕСЕДА 13. Изъяснение 4:1-11. Для чего Христос терпел искушения в пустыне. - Польза искушений. - Не должно самому искать искушений. - Пост - оружие против дьявола. - Почему Христос постился 40 дней. - Смысл и значение трех искушений. - Своим примером Христос научает, как нужно побеждать дьявола. - Разнообразие средств, употребляемых дьяволом для обольщения. - Не следует усиленно искать спокойной жизни. - Благоденствующие грешники подвергнутся тягчайшему наказанию. - Несомненность будущего суда и воздаяния; доказательства этого.

БЕСЕДА 14. Изъяснение 4, 12-24. Для чего Христос удаляется в Галилею. - Что такое Галилея. - Почему Христос начинает проповедь после Иоанна. - Призвание Петра и Андрея. - Пример послушания Христу, показанный ими. - Почему Христос в начале проповеди творил чудеса. - Христос и ныне исцеляет болезни душевные - источник болезней телесных. - Чтобы просить отпущения грехов, нужно чувствовать свои грехи. - Нераскаянность больше всего прогневляет Бога. - По смерти нельзя грешнику получить прощение.

БЕСЕДА 15. Изъяснение 5:1-16. Своим примером Христос научает не делать ничего на показ. - Обращая речь к ученикам, Христос говорит чрез них ко всем людям. - Кто разумеется под нищими духом. Смирение - начало всякого благочестия. - Плач о грехах освобождает от пристрастия к земному. - Утешение, даруемое Богом, помогает побеждать все. - Под землею, обещанною кротким, разумеются и чувственные блага. - Кто разумеется под алчущими и жаждущими правды, под милостивыми, чистыми сердцем, миротворцами и изгнанными правды ради, и какова их награда. - Не всякие поношения делают людей блаженными. - Царство небесное обещается не одним нищим духом. - Почему последняя заповедь обращена прямо к ученикам. - Терпеть злословие - больший подвиг, чем переносить опасности. - Заповеди пролагают путь одна другой. - Что значат выражения: „вы соль земли" и „свет мира". - Сила проповеди показывает могущество Христово. - Добродетель не может укрыться. - Она одна делает счастливым. - Злословящие внутренно хвалят добродетель. - Жизнь христианина должна оправдывать учение. - Порицание гоняющимся за наживой, подающим милостыню из тщеславия, забавляющимся ссорами других, и увещание не заводить распрей и ссор и прощать обиды.

БЕСЕДА 16. Изъяснение 5:17-26. Для чего Христос говорит, что Он не разрушает закона. - Почему Он иное говорит и делает со властью, иное со смирением и с молитвою к Богу. - Как Христос исполнил закон и пророков. - Заповеди, восполнявшие ветхий закон, даны уже в предшествующих заповедях блаженства. - Почему свои заповеди Христос называет малыми. - Собственные дела должны предшествовать учению. - Ветхозаветная правда сродна с новозаветной. - Почему в новом завете требуются большие подвиги. - Заповеди Христовы утверждают и восполняют заповеди ветхозаветные. - Ветхозаветный закон свидетельствует о благости Законодателя. - Законодатель ветхого и нового завета один. - Не всякий гнев запрещается Христом. - Почему за оскорбления словом Христос угрожает геенной. - Примирение с братом есть истинная жертва Богу. - Почему повелевается мириться с соперником скоро. - Медлительность в совершении добрых дел бывает причиною больших зол. - Побуждением к добродетели должна служить мысль, что мы все делаем для Бога. - Помощь Божия все делает легким. - Добродетель кажется трудной для человека, пока только он пребывает в грехах.

БЕСЕДА 17. Изъяснение 5:27-37. Почему Христос начинает Свое учение не с заповеди о единобожии. - Какое пожелание запрещает Христос. - Почему запрещается самое воззрение на женщину. - Обличение женщин, любящих наряды. - Должно удаляться от соблазняющих, хотя бы и близких людей. - Почему закон дозволял давать разводную. - Почему запрещается брак с отпущенной. - Ограничение свободы развода. - Запрещение клятвы. - Для исполняющего заповеди Христовы не может быть нужды в клятве. - Почему развод и клятва допущены были в ветхом завете. - Одно и то же, смотря по времени, может быть и хорошим и нехорошим. - От человека в новом завете требуется высшее совершенство, чем в ветхом. - Как можно отстать от привычки клясться.

БЕСЕДА 18. Изъяснение 5:38-48. Для чего дан был закон око за око. - Что значит не противиться злому. - Повеление подставлять ударившему другую щеку выражает общий закон о незлобии. - Зло побеждается терпением. - Заповеди о непротивлении легкоисполнимы. - Исполнение их приносит пользу и обижающим. - Должно терпеть без сопротивления даже страдания. - Девять степеней незлобия. - Высшая степень добродетели - молитва за врагов. - Образец незлобия, данный Христом. - Увещание обходиться с гневающимися как с больными, предупреждать друг друга приветствиями и быть готовыми на всякие обиды и презрение - для Бога.

БЕСЕДА 19. Изъявление 6:1-15. Тщеславие незаметно приражается к добродетели. - Бог смотрит на намерение творящего добрые дела. - Как должно творить милостыню и молитву. - Заповедь Спасителя не запрещает молитвы в церкви. - В церкви во время молитвы должно наблюдать благопристойность. - От молящегося требуется не громкий вопль, а сердечное сокрушение. - Постоянство в молитве. - Для чего нужно молиться, если Бог знает наши нужды. - Наименование Бога Отцом заключает в себе учение о всякой добродетели. - Изъяснение молитвы Господней. - Прощение обид преимущественно заповедуется Христом. - Оно более всего уподобляет человека Богу. - Молитва об отмщении врагам прогневляет Бога. - Памятование собственных грехов - лучший способ научиться прощению обид..

БЕСЕДА 20. Изъяснение 6:16-23. Притворяющиеся постящимися заслуживают особенного осуждения. - Обман лицемера изобличается и в настоящей жизни, и в будущей. - Добродетель должно почитать ради нее самой. - Христос постепенно истребляет страсть корыстолюбия. - Двоякое побуждение к подаянию милостыни. - Богатство порабощает душу. - Что глаз для тела, то ум для души. - Богатство не доставляет того, чего человек от него ожидает. - Оно делает его неспособным ни на что истинно полезное. - Как можно истребить вожделение богатства. - Отдаленность воздаяния не должна служить препятствием к собиранию сокровищ на небе.

БЕСЕДА 21. Изъяснение 6:24-27. Двоякий вред богатства. - Можно быть богатым, но не служить мамоне. - Почему богатство названо мамоной. - Христос запрещает заботу о житейских нуждах. - Удобоисполнимость заповеди. - Почему эта заповедь кажется невыполнимой. - Щедрая милостыня - путь к полному нестяжанию.

БЕСЕДА 22. Изъяснение 6:28-34. Почему, говоря о заботе касательно одежды, Христос приводит в пример лилию. - Промышление Божие о человеке. - Почему Христос усвояет промышление Богу Отцу. - Вера в Промысл освобождает от бесполезных забот и малодушия. - Искание благ небесных дает и блага земные. - Все, что мы ни делаем, делаем помощью Бога. -Что означает выражение довлест дневи злоба его. - Искреннее желание делает легкоисполнимою всякую заповедь. - Нет греха, который не изглаждался бы покаянием. - Бог не спасает человека против воли. - Усиленная молитва всегда бывает услышана. - Бог не может быть врагом человека. - Молитва всегда благовременна и угодна Богу.

БЕСЕДА 23. Изъяснение 7:1-20. Заповедь о неосуждении не все грехи повелевает не судить и не всем запрещает судить. - Должно с любовью исправлять согрешающих. - Не исправивший себя, не должен осуждать другого. - Не должно открывать учение Христово людям, не способным его принять. - Евангельские заповеди легкоисполнимы при помощи Божией, подаваемой по молитве. - Не должно отчаиваться в получении просимого. - О чем следует молиться. - Вместе с молитвою необходима и добрая жизнь. - Что делает трудный путь, ведущий в жизнь, легким. - Нужно распознавать и избегать прикрывающихся личиной добродетели. - Лицемер может быть легко узнан по делам его. - Лишение небесной славы и любви Христовой тяжелее самой геенны. - Жизнь людей, преданных мирским заботам, подобна детской игре. - Расточающий имение в помощь нуждающимся достоин более уважения, чем собирающий; уничиженный - более, чем пользующийся славой.

БЕСЕДА 24. Изъяснение 7:21-27. Ни правая вера, ни дар чудотворения не приносят пользы при отсутствии добродетели. - Благодать часто действует в недостойных для блага других. - Одна добродетель доставляет безопасность в настоящей жизни. - Праведнику никто не может причинить вред. - Многочисленные труды не приносят никакой пользы порочным. - Пример апостолов и иудеев показывает силу добродетели и бессилие порока. - Порок бессилен против добродетели. - Жизнь порочного исполнена печалей и страха.

БЕСЕДА 25. Изъяснение 7:28 - 8:4. Сила учения Христова. - Почему за учением следует совершение чудес. - Почему Христос исцеляет прокаженного прикосновением руки. - Должно иметь в мыслях Бога не только во время болезни, но и при здравии. - Для чего Христос порою соблюдает закон, порою не соблюдает. - Христос делает с своей стороны все, чтобы привлечь к вере. - Благодарность Богу есть лучшее средство сохранить Его благоволение. - Должно благодарить Бога за блага, дарованные не только нам, но и другим. - Всякий дар Божий велик. - Бог благодетельствует часто против воли самого человека. - Смирение делает благодарным Богу.

БЕСЕДА 26. Изъяснение 8:5-13. Христос похваляет тех, кто имел о Нем высокое мнение. - Матфей и Лука говорят об одном и том же чуде, взаимно восполняя друг друга. - Высота веры и добродетели сотника. - Христос возвещает учение об оправдании верою и призвании язычников. - Как для добродетельного возможно падение, так и для порочного исправление. - Пример Давида научает, как и для добродетельного нужно постоянное бодрствование, и как легко восстать после падения.

БЕСЕДА 27. Изъяснение 8:14-22. С какою быстротою совершались Христом исцеления. - Болезни телесные суть следствия грехов. - Христос ничего не делал из тщеславия. - Христос привлекал народ не только чудотворениями, но и приятностью своего вида. - Вопрошавшим Христос давал ответы сообразно их внутреннему расположению. - Заботы о духовном должно предпочитать всему остальному. - Живущие во грехах хуже мертвецов.

БЕСЕДА 28. Изъяснение 8:23-34. Почему Христос взял одних только учеников и попустил им обуреваться волнами. - Различие между чудом Христовым и чудом Моисея. - Бесы исповедуют божество Христа. - Согласие евангелистов в повествовании об исцелении бесноватых. - Почему бесноватые жили в гробах. - Душа, исшедшая из тела, не остается на земле. - Бог промышляет о каждом человеке. - Для чего Христос позволил бесам потопить свиней. - Сребролюбцы страдают более тяжким недугом, чем бесноватые. - Изображение сребролюбца. - Сребролюбие вредит самому приобретению богатства.

БЕСЕДА 29. Изъяснение 9:1-8. Матфей и Иоанн говорят о двух различных расслабленных. - Христос подтверждает свое божественное достоинство и разночестие с Отцом чрез отпущение грехов, обнаружение тайных мыслей врагов и исцеление расслабленного. - Врагов истины должно исправлять с кротостью.

БЕСЕДА 30. Изъяснение 9:9-17. Почему Матфей призывается после других. - Могущество Христа и послушание Матфея. - Достоверность евангелий. - Для чего Христос разделял трапезу с Матфеем и другими грешниками. - Обращение с грешниками и их исправление предпочитается жертвам. - Не утвержденных не должно обременять тяжкими заповедями. - В исправлении других должно подражать Христу, начиная с легчайшего. - Наставления, как исправлять жен, любящих украшаться.

БЕСЕДА 31. Изъяснение 9:18-26. Просьба начальника синагоги об исцелении дочери. - Почему кровоточивая тайно приступила ко Христу, и для чего Он обнаружил ее. - Превосходство кровоточивой пред начальником синагоги. - Христос научает не страшиться смерти. - Истинность воскрешений, совершенных Христом, удостоверяется предшествующими и последующими обстоятельствами. - Вера в воскресение и будущую блаженную жизнь запрещает плач об умерших. - Плач об умерших происходит от превратной любви к ним. - Смерть освобождает от земных бедствий.

БЕСЕДА 32. Изъяснение 9:27-10:15. Почему Христос требует от исцеляемых исповедания веры, - и запрещает рассказывать об исцелении. - Действия Христа противоположны действиям дьявола. - Благотворящий для Бога должен на злословие отвечать благодеяниями. - Образ и цель посольства учеников. - Мир, обещанный Христом, дается в церкви чрез предстоятелей. - Отвергающим этот мир угрожает тяжкое наказание. Увещание соблюдать благоговение в церкви и оказывать любовь и проповеднику и друг другу. - Не должно требовать от проповедника чудес. - Добродетель выше чудес и больше приносит пользы.

БЕСЕДА 33. Изъяснение 10:16-22. Новый закон брани, данный апостолам. - Кроткие побеждают силою благодати, хотя должны оказывать и свое содействие. - Что разумеется под мудростью змииной. - Удобоисполнимость заповеди Христовой подтверждается примером апостолов. - Послушание апостолов Христу. - Дело апостолов, как по условиям совершения, так и величием своим, безмерно превосходит дела языческих философов и знаменитых мужей. - Причина успеха их проповеди. - Пример апостолов лишает извинения падающих и изнемогающих в мирное время. - К подвигам должно приучаться прежде их наступления. - Пример Иова.

БЕСЕДА 34. Изъяснение 10:23-33. Христос утешает учеников обещанием скорого своего пришествия, примером собственных страданий, надеждою будущих благ и успехом проповеди. - Презрение смерти избавляет от истинной смерти. - Для исповедания Христа нужна помощь благодати. - Почему кроме сердечной веры требуется и устное исповедание. - Не должно бояться смерти. - Должно радоваться, что тело истлевает - Сколько худых последствий имело бы неистление тел. - Красота души сообщает благообразие телу. - Должно любить и искать красоты душевной.

БЕСЕДА 35. Изъяснение 10:34-42. Единомыслие не всегда полезно. - Причиной брани, произведенной Христом, служит злоба человеческая. - Единство и согласие ветхого и нового заветов. - Должно повиноваться родителям в том, что не противно благочестию. - Ради Христа должно быть готовым на всякую смерть. - Награда принимающим апостолов. - Должно принимать всякого нуждающегося в помощи. - Не должно упрекать просящего милостыни. - Нужда извиняет бесстыдство просящего. - Упрекающий нищего показывает большее бесстыдство. - Порицание отказывающим в милостыни по лености и гордости.

БЕСЕДА 36. Изъяснение 11:1-6. Цель посольства Иоаннова ко Христу. - Ответ Христа ученикам Иоанна. - Опровержение ошибочных мнений о цели посольства: Иоанн, как и другие пророки, знал о страдании и смерти Христовой; проповедь предтечи о Христе не нужна была в аде. - Жившие добродетельно до пришествия Христа будут наслаждаться всеми благами. - Существование будущих наказаний не нарушает правды Божией.

БЕСЕДА 37. Изъяснение 11:7-24. Как Христос защищает Иоанна против подозрений народа. - Почему Иоанн назван большим пророка. - Христос не может быть сравниваем с Иоанном. - Прекращение явления пророков доказывает, что Иисус есть Мессия. - Иоанн и Христос противоположными путями шли к одной цели. - Неверие иудеев Иоанну и Христу не может иметь оправдания. - Увещание к странноприимству. - Против срамных песен и рассказов. - Вред, причиняемый семейной и общественной жизни зрелищами. - Где нужно искать чистых удовольствий.

БЕСЕДА 38. Изъяснение 11:25-30. Многообразие средств, употребленных Христом для возбуждения веры в иудеях. - Смирение делает человека достойным откровения. - Единосущие Сына с Отцом. - Невозможность полного познания Отца и Сына. - Смирение - мать всякого любомудрия. - Иго порока тяжелее ига добродетели. - Подтверждение этой истины примером людей, возлюбивших нищету, и богатых, незлобных и гневливых.

БЕСЕДА 39. Изъяснение 12:1-8. Христос не нарушал субботы без причины. - Как защищает Он учеников от обвинения их фарисеями в нарушении субботы. - Цель ветхозаветного закона о субботе. - Бесполезность его в новом завете. - Истинный праздник состоит в удалении от всякого зла. - Благодать делает легким исполнение заповедей, когда мы прилагаем и собственное старание.

БЕСЕДА 40. Изъяснение 12:9-24. Милосердие Господа и бесчеловечие и злоба иудеев. - Благодеяния, оказываемые Христом, особенно возбуждали против Него ненависть иудеев. - Зависть - худшее из зол. - Средства освобождения от зависти: сознание великой греховности ее, причиняемого ею вреда самому завидующему и ничтожества внешних преимуществ, возбуждающих зависть.

БЕСЕДА 41. Изъяснение 12:25-32. Опровержение клеветы фарисеев и цель его. - В каком смысле хула на Духа Св. не прощается. - Самоосуждение и сердечное сокрушение - путь к совершенству и избавлению от наказаний.

БЕСЕДА 42. Изъяснение 12:33-37. Цель обличения фарисеев. - Почему Христос называет их порождениями ехидн. - Выражаемое словами, - худое ли, доброе ли, - есть только избыток внутреннего. - Всякий будет судим по собственным словам. - Обижающий несчастнее обижаемого; подтверждающие это примеры. - Не должно оглашать чужих грехов, даже и явных. - Должно заниматься испытанием собственной совести. - Время и место для такого испытания. - Беспечность и леность - причина недоступности добродетелей.

БЕСЕДА 43. Изъяснение 12:38-45. Для чего фарисеи просили знамения. - Знамением силы Христовой служат бедствия, постигшие иудеев. - Действительность смерти Христовой. - Справедливость наказаний, понесенных иудеями после смерти Христа. - Освободившийся от зол, но не сделавшийся благоразумнее, подвергается более тяжкому наказанию. - Сильные страдания не облегчаются видом страданий других. - Польза напоминания о геенне. - Увещание к исправлению жизни. Условия общественной и семейной жизни не служат препятствием для добродетели.

БЕСЕДА 44. Изъяснение 12:46-13:9. Цель упрека, сделанного Христом матери и братьям. - Родство по плоти не приносит никакой пользы, если нет родства духовного. - Изъяснение притчи о сеятеле. - Семя погибает не во вине сеющего. - Погибель и плодоношение зависят от воли приемлющего. - Для спасения недостаточно одной какой-либо добродетели. - Вред, причиняемый телу и душе пресыщением.

БЕСЕДА 45. Изъяснение 13:10–23. — Благоразумие учеников. — Благодать не уничтожает свободы. — Иудеи сами были причиною того, что не понимали учения Христова. — Христос хотел их обращения и спасения. — Грех не есть дело природы или необходимости. — Многообразие путей спасения. — Увещание к милостыне и сострадательности к бедным.

БЕСЕДА 46. Изъяснение 13:24–33. — Отличие притчи от предыдущей. — Дьявол придает заблуждению подобие истины. — Необходимость постоянного бодрствования. — Не должно убивать еретиков; не запрещается их обуздывать. Действие и сила апостольской проповеди. — Не чудотворения, а добродетели соделали великими апостолов и других святых. — Благодать чудотворений и привлекается добродетельною жизнью, и дается для исправления других. — В чем состоит истинно добрая жизнь.

БЕСЕДА 47. Изъяснение 13:34–52. — Для чего Христос учил в притчах. — Не должно понимать притчей буквально. — Важность и многоценность проповеди. — Отречение от всего житейского есть не потеря, а приобретение. — Одной веры не довольно для спасения. — Вред нерадения о чтении Писания. — Глава и члены добродетели. — Ев. Матфей, как пример добродетели. — Без милостыни невозможно спасение. — Превосходство души произвольно–убогого над душою богатого.

БЕСЕДА 48. Изъяснение 13:53–14:11. — Незнатность происхождения Христа должна была вызывать большее удивление к Его учению. — Почему в отечестве своем Христос сотворил немногие чудеса. Мнение Ирода о Христе. — Преступление Иродиады и Ирода. — В чем состоял закон, нарушенный Иродом. — Вред пляски и пиршеств. — Страдания, причиняемые праведнику, увеличивают его награду. — Распутство бывает причиною многих преступлений. — Грех покрывается не присовокуплением греха, а покаянием. — Должно не осмеивать, а прикрывать грехи ближних. — Преступность пиршеств, устрояемых для тунеядцев. — Должно исправлять тунеядцев, употребляя их на служение добрым делам.

БЕСЕДА 49. Изъяснение 14:13–32. — Почему Христос после известия о смерти Иоанна удаляется в пустыню. — Привязанность народа ко Христу. — Несовершенство веры учеников. — Почему одни чудеса Христос совершал собственною властью, другие именем Отца. — Умножение хлебов свидетельствует, что Христос есть Творец всего видимого. — Способ совершения чуда и цель его. — Не должно искать людской славы. — Духовные блага должно предпочитать чувственным. — Милосердие превосходнее всех искусств. — Всякое искусство достойно своего имени, доколе служит к удовлетворению необходимого. — Против роскоши в обуви и одежде.

БЕСЕДА 50. Изъяснение 14:23–36. — Для чего Христос попускает ученикам обуреваться волнами и страхом. — Бог посылает сильнейшее испытание, когда хочет избавить от опасностей. — Сила любви Петра ко Христу; его маловерие. — Действие чуда на учеников и народ. — Христос и ныне предлагает Себя всем в евхаристии. — Евхаристия ничем не отличается от вечери, совершенной Самим Христом. — Евхаристия требует совершенной чистоты от приступающего к ней. — Милостыня угоднее Богу, чем богатые приношения во храм.

БЕСЕДА 51. Изъяснение 15:1–20. — Иудейские священники виновны были во введении новых постановлений и в предпочтении их заповедям Божиим. — Почему ученики Христа ели неумытыми руками. — Фарисеи учили под видом благочестия презирать заповеди закона. — Христос отвергает постановления о пище и — прикровенно — все другие обрядовые предписания. — Христос не порицает закона. — Человека оскверняет нечистота сердца. — Должно приступать к молитве с чистыми устами и сердцем, свободным от гнева. — Не должно молиться против врагов. — Обижающий причиняет вред только самому себе.

БЕСЕДА 52. Изъяснение 15:21–31. — Христос отверзает дверь язычникам. — Сила веры и смирения хананеянки. — Почему Христос медлил исполнением ее просьбы. — Милостыня ценится не по количеству подаваемого, а по силе расположения. — Превосходство милостыни пред всеми другими искусствами. — Наклонность к милосердию положена в самой природе. — Милосердие — отличительный признак человека. — Хищник не может получить плода милостыни.

БЕСЕДА 53. Изъяснение 15:32–16:12. — Несомненность чудесного насыщения. — Несовершенство веры учеников. — Их любомудрие. — Почему Христос не дал знамения просившим иудеям. — Малые по видимости чудеса Христовы по своей силе превосходили великие. — Строгость бывает так же полезна, как и снисходительность. — Настоящая жизнь есть смена радостей и печалей. — Ничто не доставляет большей радости, как добродетель. — Память добрых дел служит великим утешением в час смерти.

БЕСЕДА 54. Изъяснение 16:13–23. — Для чего Христос спрашивает учеников предварительно о мнении народа о Нем. — В каком смысле Петр исповедал Христа Сыном Божиим. — Единосущие Христа с Отцом. — Почему до страданий Спаситель запрещал разглашать, что Он есть Христос. — Тайна креста и воскресения неизвестна была и апостолам. — Не должно стыдиться креста Христова. — С какими мыслями и расположениями должно совершать знамение креста. — Сила креста. — Христианин не должен иметь ничего общего с землею. — Легкоисполнимость заповедей.

БЕСЕДА 55. Изъяснение 16:24–27. — По примеру Христа должно всегда быть готовым на смерть. — Почему Христос не принуждает, а приглашает к последованию за Собою. — Что значит отвергнуться самого себя. — До чего должно простираться самоотвержение. — Не всякое страдание является последованием Христу. — В чем истинное спасение и истинная погибель души. — Равночестие и единосущие Сына с Отцом. — Похвала жизни иноков. — Изъяснение употребляемой ими молитвы после принятия пищи. — Увещание подражать образу жизни иноков.

БЕСЕДА 56. Изъяснение 16:28–17:9. — Почему Христос более говорит о наградах, чем угрожает наказаниями. — Почему являются при преображении Моисей и Илия. — От учеников Христовых требуется большее совершенство, чем показали Моисей и Илия. — Любовь Петра ко Христу. — Равенство Сына с Отцом. — Почему Христос запрещал разглашать о Своем преображении до страданий. — Слава будущего пришествия Христова. — Добродетель легка, порок тягостен. — Против ростовщичества.

БЕСЕДА 57. Изъяснение 17:10–21. — Двоякое пришествие Христа. — Илия — предтеча второго пришествия. — Почему Иоанн называется Илиею. — Чудо может совершаться как по вере посредника, так и одною силою чудотворца. — Маловерие отца бесноватого отрока. — Почему бесноватые называются лунатиками. — Апостолы не всегда были одинаково совершенны. — Для изгнания демонов необходим пост, соединенный с молитвою. — Роскошь и пьянство источник всех зол. — Должно осуждать не вино, а пьянство. — Пагубные следствия пьянства.

БЕСЕДА 58. Изъяснение 17:22–18:6. — Значение смерти Христовой и воскресение непонятны были ученикам. — Что такое дидрахма, которую спрашивали со Христа. — Христос — истинный Сын Божий и владыка вселенной. — Страсть тщеславия не чужда была ученикам. — Примером отрока Христос научает смирению и простосердечию. — Великость награды и наказания презирающим людей смиренных. — Высокомерие делает человека безумным. — Знатность происхождения не дает никакого действительного преимущества. — Богатство лишает благородства и свободы. — Почести не приносят пользы телу и вредят душе.

БЕСЕДА 59. Изъяснение 18:7–14. — Для чего говорит Христос о пришествии соблазнов. — Непреложность пророчества не уничтожает свободы воли. — Погибель не зависит от соблазнов. — Польза соблазнов. — Всякий бывает добродетелен или порочен по своей воле. — Зло не совечное Богу начало. — Зло есть неповинение Богу, происходящее от беспечности. — Путь для избежания соблазнов, указанный Христом. — Должно заботиться о спасении ближних. — Одно благочестие должно утверждать узы дружества. — В заботе о спасении ближних должно быть терпеливым. — Для спасения не достаточно одной собственной добродетели. — Увещание заботиться о надлежащем воспитании юношей.

БЕСЕДА 60. Изъяснение 18:15–20. — Как должно обличать согрешающих. — Почему Спаситель посылает оскорбленного к оскорбившему и повелевает обличать ему, а не кому другому. — Цель обличения. — Почему молитва живущих согласно не всегда бывает услышана. — Любовь к ближним должна иметь основанием Христа. — Непостоянство любви, проистекающей из житейских выгод, и твердость любви ради Христа.

БЕСЕДА 61. Изъяснение 18:21–35. — Прощение обид — всегдашняя наша обязанность. — Сколь велико различие между грехами против Бога и против человека. — Величие благодеяний Божиих усугубляет тяжесть грехов против Бога. — Обличение пороков воинов, ремесленников, землевладельцев. — Изъяснение притчи о прощенном и оказавшемся неблагодарным должнике. — Польза безропотного перенесения обид. — Должно скорбеть о причиняющих нам зло.

БЕСЕДА 62. Изъяснение 19:1–15. — Злоба и коварство фарисеев. — Нерасторжимость брака. — Христос научает предпочитать девство браку. — Отсечение членов — дело дьявольское. — Необходимость благодатной помощи для избирающих девство. — Должно уподобляться по душевным свойствам детям. — Незлобивый сильнее злого. — Примеры Давида и Саула. — Страсти причиняют вред обладаемым ими в настоящей жизни.

БЕСЕДА 63. Изъяснение 19:16–26. — Намерение вопрошавшего юноши. — Смысл и цель ответа Христа. — Приращение богатства усиливает страсть к нему. — Нужна особая помощь благодати, чтобы при богатстве жить благочестиво. — Христос не усвояет дела спасения одному Богу. — Как должно ослаблять страсть к богатству. — Богатство бывает причиною бедствий в здешней жизни. — Размышление о бедствиях и опасностях, соединенных с богатством, предохраняет от обольщения им.

БЕСЕДА 64. Изъяснение 19:27–20:16. — Бедность не препятствует быть совершенным. — Обетования Божии условны. — В каком смысле апостолам обещается суд над двенадцатью коленами. — Смысл и цель притчи о виноградаре и делателях. — Призвание зависит от готовности человека повиноваться Богу. — Для спасения нужны правая вера и добродетельная жизнь. — Пренебрежение одной какой–либо добродетели приводит к погибели. — Милосердие делает душу непобедимою для дьявола. — Не должно соблазняться примером ленивых.

БЕСЕДА 65. Изъяснение 20:17–28. — Почему Христос о своих страданиях говорит ученикам наедине. — Апостолы не имели ясного знания о тайне страдания и воскресении. — Чего и с каким намерением просили сыновья Зеведеевы. — Как Христос исправляет их просьбу. — Степень прославления обусловливается достоинством дел. — Степень совершенства апостолов до и после сошествия Св. Духа. — Смирение умножает славу. — Нет ничего выше смирения и ниже гордости. — Доказательство превосходства смиренного над гордым.

БЕСЕДА 66. Изъяснение 20:29–21:11. — Настойчивая молитва преклоняет Бога. — Милосердие Христа простиралось только на достойных. — Чему научает событие беспрекословного отдания ослицы. — Жизнь Христа должна быть примером для нас. — Прообразовательное значение входа Христа на осляти. — Увещание к милостыне. — Недостаточность подаваемой милостыни сравнительно с богатством города (Антиохии). — Неизвинительность предлогов для отказа в милостыни. — Милостыня есть лучшее приобретение.

БЕСЕДА 67. Изъяснение 21:12–32. — Ожесточение иудеев. — Значение хвалы отроков. — Для чего проклята смоковница. — Почему Христос не говорит иудеям о праве Своей власти. — Христос заставляет их осудить самих себя. — Для чего представляет им в пример блудниц и мытарей. — Никакой грешник не должен отчаиваться в исправлении, равно как добродетельный не должен предаваться беспечности. — Превосходство труда для добродетели пред мирскими трудами.

БЕСЕДА 68. Изъяснение 21:33–46. — Толкование притчи о винограднике. — Христос предрекает отвержение иудеев и принятие язычников. — Иудеи сами виновны в своей погибели. — Блага будущие должно предпочитать настоящим. — Жизнь монашеская вожделеннее мирской жизни. — Описание образа жизни монахов. — Сравнение удовольствий, даваемых театром и монастырем. — Увещание поучаться жизни среди монахов.

БЕСЕДА 69. Изъяснение 22:1–14. — Сходство и различие притчей о винограднике и о брачном пире. — Почему царство небесное называется браком. — Три вины иудеев. — Попечение Божие об иудеях и их непризнательность. — Отвержение иудеев и призвание язычников. — Призвание бывает по благодати; должно соответствовать благодати послушанием. — Должно заботиться об одеянии души, не тела. — Указание на пример пустынников. — Простота жилища и трапезы монахов. — Безмятежность их жизни. — Презрение земных достоинств и отличий.

БЕСЕДА 70. Изъяснение 22:15–33. — Намерение иудеев уличить Христа в возмутительстве против власти. — Как обличает их Христос. — Кто были саддукеи. — Вымышленность их рассказа о жене, имевшей семь мужей. — Свойства и действительность будущего воскресения. — Изображение брани, подвигов и побед пустынников над пьянством и чревоугодием. — Сравнение трапезы сластолюбцев и пустынников.

БЕСЕДА 71. Изъяснение 22:34–46. — Связь заповедей о любви к Богу и ближнему. — За что Христос похвалял вопрошавшего законника. — Христос утверждает учение о Своем Божестве. — Тщеславие обращает в свою пищу и добрые и худые дела. — Против тщеславящихся раздаянием милостыни. — Милостыня должна быть тайной. — Ищущий славы чрез милостыню навлекает на себя осуждение и бесславие.

БЕСЕДА 72. Изъяснение 23:1–13. — Согласие Христа с Отцом. — Должно слушать учителей, хотя бы развращенных. — Учитель, преступающий закон, заслуживает особенного осуждения. — Жестокость и тщеславие фарисеев. — Что такое хранилища и воскрылия. — Учитель во всем должен являться образцом. — Христос предохраняет от любоначалия и внушает смирение. — Пример смиренномудрия показывают отшельники. — Образ жизни пустынников удаляет их от гордости. — Общественная жизнь не может служить извинением гордости.

БЕСЕДА 73. Изъяснение 23:14–28. — Прикрывающий злые дела личиной благочестия заслуживает сугубого наказания. — Фарисеи были губителями желавших спасения. — Цель ветхоз. предписаний о внешних очищениях. — Добродетели, очищающие душу: правда, человеколюбие, истина. — Против не заботящихся о душевной чистоте. — Против высматривающих в храме красивых женщин. — Сравнение нравов апостольского времени с современными. — Против женских нарядов, женитьбы из–за денег, развращающих поговорок.

БЕСЕДА 74. Изъяснение 23:29–39. — Почему Христос осуждает фарисеев за устроение гробниц пророков. — Фарисеи притворно осуждали своих отцов и превосходили их нечестием. — Невразумляющиеся наказанием других несут тягчайшее наказание. — Любовь Христа к иудеям и казнь за отвержение ее. — Позднее раскаяние иудеев не принесет им пользы. — Увещание заботиться о душе и лечить душевные недуги — в частности сребролюбие — у врачей духовных.

БЕСЕДА 75. Изъяснение 24:1–15. — Исполнение пророчества о разрушении храма. — Пророчество о бедствиях иудеев и искушениях апостолов. — Христос исправляет мнение учеников о времени конца мира. — Почему разрушение Иерусалима совершилось после распространения проповеди Евангелия. — Доказательством силы Христовой служит то, при каких тяжких условиях совершилась победа проповеди. — Против учения о круговращении времен и влиянии звезд на судьбу человека. — Доброе неведение лучше худого знания. — Тяжесть греха уменьшается или увеличивается в зависимости от обстоятельств и лица согрешающего.

БЕСЕДА 76. Изъяснение 24:16–31. — Тяжесть бедствий иудеев по пророчеству Христа и по свидетельству Иосифа (Флавия). — Причина бедствий. — О каких избранных говорит Христос. — Время и образ второго пришествия. — Для чего явится крест. — Должно добровольно ради Христа делать то, что бывает с нами по необходимости. — Во Христе удовлетворение всех наших желаний и нужд. — Суетность и гибельность житейских попечений. — Необходимость будущего суда и наказаний.

БЕСЕДА 77. Изъяснение 24:32–51. — Для чего Христос приводит пример смоковницы. — В каком смысле употреблено выражение род сей. — Истинность пророчеств Христа. — Христос знал день кончины мира. — Внезапность второго пришествия. — Почему оставлен в неизвестности день суда и смерти каждого человека. — Примеры выражений Христа и Бога Отца, показывающих Их неведение. — Для чего Бог говорит таким образом. — Для надлежащего пользования даром потребны благоразумие и верность. — Польза неизвестности дня суда. — О надлежащем употреблении богатства. — Должно преимущественно заботиться о добродетелях, приносящих пользу ближним. — Молитва, пост и девство заимствуют силу от милостыни. — Забота о спасении ближних неразлучна от заботы о собственном спасении.

БЕСЕДА 78. Изъяснение 25:1–30. — Отличие притчи о девах от других подобных притч. — Девство, лишенное дел милосердия, осуждается наравне с прелюбодейством. — Кроме собственных дел ничто не может спасти нас. — Исправление по смерти не приносит пользы. — Отличие притчи о талантах, излагаемой у Матфея, от излагаемой у Луки. — Изъяснение притчи. — Все дары Божии должно употреблять на пользу ближним. — О надлежащем употреблении языка. — Увещание подражать в пользовании языком примеру Христа.

БЕСЕДА 79. Изъяснение 25:31–26:5. — Описание страшного суда. — Смерть Христа есть торжество и избавление вселенной от зол. — Сколько было первосвященников. — Человеколюбие Христа. — Увещание подражать Его примеру. — О прощении обид. — Памятозлобие запрещается в ветхом завете. — Человек добрый не может потерпеть никакого вреда от обид.

БЕСЕДА 80. Изъяснение 26:6–16. — Три евангелиста говорят об иной жене, чем Иоанн. — Для чего упоминается о проказе Симона и называется имя города. — Чего искала жена. — Почему Христос допустил помазание миром. — От людей немощных не должно требовать высоких дел с самого начала. — Истиннолюбие евангелистов. — Злоба Иуды. — Сребролюбие — ужаснейшая из страстей. — Изображение сребролюбца. — Добродетельному никто не может причинить зла. — Бедность обогащает душу, богатство делает бедною.

БЕСЕДА 81. Изъяснение 26:17–25. — Что разумеется под первым днем опресночным. — Для чего Христос посылает к неизвестному человеку. — Образ и дело обличения Иуды. — Иуда не был служителем домостроительства спасения. — Для чего Бог попускает родиться злым. — Не рождение, а беспечность делает злым. — Сколь велико зло сребролюбия. — Иудино бегство. — Сребролюбцы причиняют себе и другим более вреда, чем бесноватые. — Не освободившийся от сребролюбия не может победить и других страстей. — В каждом возрасте должно подавлять соответствующие страсти.

БЕСЕДА 82. Изъяснение 26:26–35. — Ослепление предателя. — Для чего Христос совершил таинство Евхаристии во время пасхи. — Значение таинства. — Для чего Христос ел и пил по воскресении. — Своим примером Христос научает начинать и кончать трапезу молитвой. — Страх и бегство учеников служат доказательством смерти Спасителя. — Почему Христос попустил падение Петра. — Для спасения необходимы как благодатная помощь, так и собственное старание. — Как должно смотреть на таинство. — В Евхаристии дается вкушение Христа. — Величие благодеяний таинства требует соответствующего расположения от приступающих. — Увещание служителям таинства испытывать достоинство причащающихся.

БЕСЕДА 83. Изъяснение 26:36–50. — Образ и цель молитвы Спасителя. — Страдание Христа не следствие Его вины или необходимости, а дело божественного промышления. — Снисхождение и кротость Христа усиливает вину предателя. — Сребролюбие подвергает опасностям и скорбям, лишает удовольствий и усиливает недуги телесные и душевные. — В чем состоит истинное украшение и истинное безобразие дома.

БЕСЕДА 84. Изъяснение 26:51–66. — Для чего Христос повелел ученикам иметь мечи и мех. — Почему Он воспретил ученикам защищаться. — Доказательства добровольного предания. — Беззаконность суда над Христом. — Почему хотели предать Христа публичной смерти. — Коварство само себя обличает. — Не всегда должно искать победы. — Истинная победа дается терпением. — Пример Иосифа.

БЕСЕДА 85. Изъяснение 26:67–27:10. — Безмерность преступления ругавшихся над Христом. — Страдания Спасителя — наша похвала. — Причина отречения Петра. — Согласие повествований Матфея и Марка об этом событии. — Бесполезность раскаяния Иуды. — Сознание преступления лишает оправдания осудивших Христа. — Преступление осудивших обличается их собственными действиями. — Против милости, приносимой от прибытков любостяжания. — Скорбь проповедника о необходимости заниматься служителям церкви мирскими попечениями ради дел милосердия.

БЕСЕДА 86. Изъяснение 27:11–26. — В каком смысле Христос исповедует Себя царем. — Почему Он не отвечал на клеветы обвинителей. — Виновность Пилата и народа. — Пороки нужно искоренять в самом начале. — Малые грехи требуют больше труда и тщания, чем большие. — Отчаяние губит более греха. — Грех прикрывает себя иногда личиной благочестия. — Знание Писания — средство для ограждения от путей погибели.

БЕСЕДА 87. Изъяснение 27:27–44. — Тяжесть оскорблений, понесенных Христом. — Польза всенародного и частного чтения истории страданий Христа. — Старание иудеев опорочить славу Христа и его безуспешность. — Примером своих страданий Христос научает долготерпению. — Польза, получаемая от оскорблений. — Как можно научиться спокойному перенесению обид. — Должно не гневаться на обижающих, а скорбеть о них. — Уважающий самого себя никем не может быть обесчещен.

БЕСЕДА 88. Изъяснение 27:45–61. — Величие небесного знамения, явленного при кресте. — Мрак при распятии не был следствием обычного затмения. — Почему это чудо не оказало действия на язычников. — Знамения власти и силы, показанные Христом при смерти. — Мужество жен и Иосифа. — Милостыня, подаваемая бедному, дается Христу. — Почему проповедник часто беседует о милостыне. — Почему не говорит о борьбе против врагов веры. — Добродетели христиан — лучше оружия против неверующих. — Против производящих шум и разговор в церкви.

БЕСЕДА 89. Изъяснение 27:62–28:10. — Запечатание гроба служит непререкаемым доказательством воскресения. — Ученики не могли ни украсть тела, ни вымыслить воскресения. — Почему воскресение должно было совершиться в пределах трех дней. — Обстоятельства, сопровождавшие воскресение. — Явление Воскресшего женам. — Увещания подражать мироносицам. — Против пристрастия к дорогим одеждам и украшениям. — Украшения — повод к бесчестию и скорбям. — Должно избегать ношения украшений особенно в церкви. — Любовь к украшениям отвращает от милостыни и бывает причиной распутства мужей.

БЕСЕДА 90. Изъяснение 28:11–20. — Невероятность похищения тела Христа доказывается присутствием стражи при гробе, боязливостью учеников и оставшимся в гробе платом. — Истина воскресения подтверждается свидетельством врагов о пустом гробе. — Явление Воскресшего в Галилее. — Смысл данного Христом обетования. — Легкоисполнимость заповедей Христовых. — Распространенность и тяжесть недуга сребролюбия. — Богатство не дает безопасности. — Бедность не есть зло. — Превосходство бедности над богатством. — Не чудеса, а презрение богатства доставляют славу.

Отрывок из беседы 4. Решается вопрос, почему св. Матфей считает от Давида до плена вавилонского и от плена до Христа по четырнадцати родов, тогда как их было в первом случае семнадцать, во втором — двенадцать.

БЕСЕДА 1

Для чего дано Священное Писание. - Когда и как даны были ветхий закон и новый завет. - Почему Матфей назвал свой труд евангелием. - Почему евангелие было писано четверыми. - Незначительные разногласия в повествованиях евангелистов служат доказательством их истинности. - В главном и существенном евангелия вполне согласны. - Различие целей написания четырех евангелий. - Согласие евангелистов подтверждается сродством каждой части их писаний с целым, а равно и принятием их проповеди всею вселенной. - Истина евангельской проповеди доказывается превосходством ее над учением философов и ее удобоприемлемостью для людей всякого звания и возраста. - Ошибочное мнение о простоте и легкости изъяснения евангелия Матфея. - Указание недоумений, представляющихся в самом начале евангелия. - Увещание слушателям быть внимательными к изъяснению, с усердием посещать храм вместо зрелищ, изучать относящееся к жизни небесной и наблюдать в храме тишину и молчание.

По настоящему, нам не следовало бы иметь и нужды в помощи Писания, а надлежало бы вести жизнь столь чистую, чтобы вместо книг служила нашим душам благодать Духа, и чтобы, как те исписаны чернилами, так и наши сердца были исписаны Духом. Но так как мы отвергли такую благодать, то воспользуемся уж хотя бы вторым путем. А что первый путь был лучше, это Бог показал и словом и делом. В самом деле, с Ноем, Авраамом и его потомками, равно как с Иовом и Моисеем, Бог беседовал не чрез письмена, а непосредственно, потому что находил их ум чистым. Когда же весь еврейский народ пал в самую глубину нечестия, тогда уже явились письмена, скрижали и наставление чрез них. И так было не только со святыми в Ветхом Завете, но, как известно, и в Новом. Так и апостолам Бог не дал чего-либо писанного, а обещал вместо писаний даровать благодать Духа.

“Утешитель же, Дух Святый, - сказал Он им, - напомнит вам все” (Ин. 14:26). И чтобы ты знал, что такой путь (общения Бога со святыми) был гораздо лучше, послушай, что Он говорит чрез пророка: “Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет … вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу … и будут все научены Богом его” (Иер. 31:31-34; Ин. 6:45). И Павел, указывая на это превосходство, говорил, что он получил закон (написанный) “не на скрижалях каменных, но на плотяных скрижалях сердца” (2 Кор. 3:3). Но так как с течением времени одни уклонились от истинного учения, другие от чистоты жизни и нравственности, то явилась опять нужда в наставлении письменном. Размысли же, какое будет безрассудство, если мы, которые должны бы жить в такой чистоте, чтобы не иметь и нужды в Писании, а вместо книг представлять сердца Духу, - если мы, утратив такое достоинство и возымев нужду в Писании, не воспользуемся, как должно, даже и этим вторым врачевством. Если достойно укоризны уже то, что мы нуждаемся в Писании и не привлекаем к себе благодати Духа, то какова, подумай, будет наша вина, если мы не захотим воспользоваться и этим пособием, а будем презирать Писание, как излишнее и ненужное, и таким образом навлекать на себя еще большее наказание? Чтобы этого не случилось, вникнем тщательнее в то, что написано, и рассмотрим, как дан был Ветхий закон, и как - Новый Завет. Итак, каким образом, когда, и где дан был древний закон? После гибели египтян, в пустыне, на горе Синае, в огне и дыме, выходившем от горы, при звуке трубы, среди грома и молний, по вшествии Моисея в самый мрак. А в Новом Завете не так: не в пустыне, не на горе, не среди дыма и мрака, тьмы и бури, а при наступлении дня, в доме, когда все сидели вместе, - все происходило при глубокой тишине. Для людей грубых и необузданных нужны были чувственные поразительные явления, как пустыня, гора, дым, трубный звук и тому подобное; для людей же более возвышенных, более покорных и ставших выше чувственных понятий, ни в чем таком не было нужды. Если же и над апостолами был шум, то не ради них, а ради присутствовавших иудеев, ради которых явились и огненные языки. В самом деле, если последние несмотря и на это говорили [про апостолов], что они “напились сладкого вина” (Деян. 2:13), то тем более сказали бы так, если бы не видели ничего подобного. Далее, - в Ветхом Завете Бог сошел, когда Моисей взошел [на гору] (Исх. 19:3); здесь же Дух сошел, когда наше естество вознеслось на небо, а лучше сказать - на царский престол. Если бы Дух был меньше, то явления [сопровождавшие Его пришествие] не были бы более величественными и чудесными, а между тем новозаветные скрижали гораздо превосходнее ветхозаветных, равно как и события славнее. В самом деле, апостолы не с горы сошли с каменными досками в руках, подобно Моисею, а неся в душе своей Духа, и всюду ходили, источая сокровище и источник учений, даров духовных и всяких благ, став по благодати одушевленными книгами и законами. Так они привлекли [к вере] три тысячи, так - пять тысяч, так - все народы вселенной, потому что устами их говорил ко всем приходящим к ним Бог (Деян. 2:41 и 4:4). Так и Матфей, исполнившись Духа Божия, написал книгу, - Матфей мытарь; я не стыжусь называть по занятию ни его, ни других апостолов, потому что это больше всего и обнаруживает и благодать Духа, и их собственную добродетель.

2. Свое произведение Матфей справедливо назвал Евангелием. В самом деле, он всем, - врагам, невеждам, сидящим во тьме, - возвещает конец наказания, разрешение грехов, оправдание, освящение, искупление, всыновление, наследие небес и сродство с Сыном Божиим. Что же может сравниться с таким благовестием? Бог на земле, человек на небе; все в соединении: ангелы составили один лик с людьми, люди соединились с ангелами и прочими горними силами. Очевидно стало, что древняя брань прекратилась, что совершилось примирение Бога с нашим естеством, дьявол посрамлен, демоны изгнаны, смерть связана, рай отверст, клятва упразднена, грех истреблен, заблуждение удалено, возвратилась истина, повсюду сеется и растет слово благочестия, небесная жизнь насаждена на земле, горние силы пребывают в дружественном общении с нами, ангелы непрестанно сходят на землю, и великая явилась надежда на будущее. Вот почему Матфей и назвал свою историю Евангелием, как бы [давая разуметь, что] все другое, как, например, богатое имущество, величие власти, начальство, слава, почести, и все прочее, почитаемое людьми за благо, составляет одни лишь пустые слова, а обетования, данные через рыбарей, должны называться в собственном и преимущественном смысле благовестием. И это не потому только, что они - блага прочные и постоянные и превосходят наше достоинство, но и потому, что они даны нам без всякого труда с нашей стороны. Не трудами и потом, не усилиями и страданиями получили мы то, что имеем, а единственно по любви к нам Бога. Но почему, спросим, при столь великом числе учеников, пишут только двое из апостолов и двое из их спутников, - так как кроме Иоанна и Матфея написали Евангелия один ученик Павла, а другой ученик Петра. Потому, что они ничего не делали по честолюбию, но все для пользы. Что же? Разве один евангелист не мог написать всего? Конечно, мог; но когда писали четверо, писали не в одно и то же время, не в одном и том же месте, не сносясь и не сговариваясь между собою, и, однако, написали так, как будто все произнесено одними устами, то это служит величайшим доказательством истины.

И, однако, скажешь ты, случилось противное, так как они часто обличаются в разногласии. Но это-то самое и является вернейшим знаком истины. В самом деле, если бы они были до точности согласны во всем - и касательно времени, и касательно места, и самых слов, то из врагов никто бы не поверил, что они написали Евангелия не сошедшись между собой и не по обычному соглашению, и что такое согласие было следствием их искренности. Теперь же представляющееся в мелочах разногласие освобождает их от всякого подозрения и блистательно говорит в пользу писавших. Если они, относительно места и времени, кое-что написали различно, то это нисколько не вредит истине их повествований, что мы и попытаемся, с Божьею помощью, доказать впоследствии. Теперь же просим вас заметить, что в главном, заключающем основание нашей жизни и составляющем сущность проповеди, они нигде один с другим ничуть не разногласят. В чем же именно? В том, что Бог стал человеком, творил чудеса, был распят, погребен, воскрес, вознесся на небо и придет судить; что Он дал спасительные заповеди, ввел закон, не противный ветхозаветному; что Он - Сын, единородный, истинный, единосущный Отцу, и тому подобное. Во всем этом мы находим у евангелистов полное согласие. Если же относительно чудес не все всё сказали, а один описал одни, другой - другие, то тебя это не должно смущать. Если бы один евангелист сказал все, то были бы излишни остальные; если бы каждый написал различное и новое сравнительно с другими, то не очевидно было бы доказательство их согласия. Вот почему они сказали о многом и сообща, и каждый из них выбрал нечто особое, чтобы не оказаться, с одной стороны, излишним и писавшим без цели, а с другой - чтобы представить нам верное доказательство истины своих слов.

3. Так Лука указывает и причину, по которой он приступает к писанию Евангелия. Чтобы ты имел, говорит, “твердое основание того учения, в котором был наставлен” (Лк. 1:4), т. е. чтобы ты удостоверился в том, чему часто был поучаем, и пребывал в твердой уверенности. Иоанн сам умолчал о причине (написания им Евангелия), но, как говорит дошедшее до нас от отцов предание, и он приступил к писанию не без причины. Так как первые три евангелиста по преимуществу старались изложить историю земной жизни Христа, и учению о божестве Его угрожала опасность остаться нераскрытым, то Иоанн, побуждаемый Христом, приступил наконец к написанию Евангелия. Это видно как из самой истории, так и из начала Евангелия. Он начинает не с земного, подобно прочим евангелистам, а с небесного, которое он по преимуществу имел в виду, и для того составил всю книгу. Впрочем, не только в начале, а и во всем Евангелии он возвышеннее прочих. Равным образом и Матфей, как говорят, по просьбе уверовавших иудеев, пришедших к нему, написал им то, что говорил устно, и составил Евангелие на еврейском языке. Тоже самое сделал, по просьбе учеников, и Марк в Египте. Вот почему Матфей, как писавший для евреев, не старался показать ничего более, как происхождение Христа от Авраама и Давида; между тем как Лука, писавший для всех вообще, возводит родословие выше, доходя до Адама. Затем, первый начинает с рождения Иисуса Христа, поскольку для иудея не могло быть ничего приятнее, как сказать ему, что Христос есть потомок Авраама и Давида, а второй не так начинает, а упоминает предварительно о многих других событиях и затем уже приступает к родословию. Что касается согласия евангелистов, то мы можем доказать его и свидетельством всей вселенной, принявшей их писания, и свидетельством самих даже врагов истины. После евангелистов родилось много ересей, учивших противно их писаниям; одни из них приняли все сказанное в последних, а другие принимают только часть, отделив ее от прочего. Если бы в писаниях евангелистов было несогласие, то ни ереси, утверждающие противное им, не приняли бы всего, а только ту часть, которая казалась бы им согласной, ни принявшие только часть, не были бы изобличаемы этой частью, так как и самые малые части в писаниях евангелистов ясно обнаруживают свое сродство с целым. Подобно тому, как если ты возьмешь, например, часть ребра, и в этой части найдешь все, из чего состоит целое животное - и нервы, и жилы, и кости, и артерии, и кровь, словом, все существенные части телесного состава, так точно и в Писании можно видеть то же самое: и здесь всякая часть написанного ясно показывает сродство с целым. Если бы евангелисты разногласили, то не оказывалось бы и такого сродства, и самое учение их давно бы рушилось, так как “всякое царство, разделившееся само в себе” не устоит (Мф. 12:25; Мк. 3:24). Теперь же, если и есть у них какие разногласия, этим только ясно обнаруживается сила Духа (Святого), убеждающая людей, чтобы они, держась необходимого и главного, нисколько не смущались ничтожными несогласиями.

4. Где писал каждый из евангелистов, - этим вопросом заниматься нам нет особенной нужды; но что они не противоречили друг другу, это мы постараемся доказать во всем нашем толковании. Если ты обвиняешь их за разногласие, то делаешь не что иное, как заставляешь их говорить одними и теми же словами и употреблять один и тот же способ выражения. Я не говорю уже о том, что и многие из величающихся знанием риторики и философии, написав много книг об одних и тех же предметах, не только разногласили, но и противоречили друг другу, - иное ведь дело - разногласить, другое дело - противоречить. Об этом я уже не говорю: я не имею нужды пользоваться их неразумием для защиты (евангелистов) и не хочу подтверждать истины ложью. Но вот о чем охотно спросил бы я: как заслужили веру разногласящие писания? Как они одержали победу? Как могли заслужить удивление, веру и славу по всей вселенной люди, противоречившие один другому? Свидетелями их проповеди были многие; многие притом были врагами и противниками. Написав Евангелия, они не скрыли их в одном уголке вселенной, а распространяли их всюду, на суше и море, в слух всех; как и теперь, они читаемы были и в присутствии врагов, и ничто из сказанного в них никого не соблазняло. И вполне естественно, потому что все во всех производила и совершала божественная сила. Иначе, каким образом мытарь, рыбарь неученый могли бы так мудрствовать? Чего некогда языческие мудрецы не могли и во сне представить, о том они проповедуют с великой уверенностью и убедительностью, - и не только при жизни, но и по смерти, - не двум, не двадцати человекам, не сотням, не тысячам и десяткам тысяч, а (целым) городам, племенам и народам, суше и морю, Греции и странам варварским, земле обитаемой и пустыне, возвещая учение, много превышающее наше естество. Оставив земное, они говорят только о небесном, предлагают нам другую жизнь и новый образ жизни, иное богатство и иную бедность, иную свободу и иное рабство, иную жизнь и смерть, иной мир, иной устав жизни, - все иное. (Они преподают правила жизни) не так, как Платон, составивший пресловутую “Политию”, или Зенон, и другие писавшие об общественном устройстве и составители законов. Все они самыми произведениями своими доказали, что их душе внушал злой дух, лютый демон, воюющий против нашего естества, враг чистоты, противник благонравия и низвратитель всякого порядка. В самом деле, что еще можно сказать про них, когда они предписывали всем иметь общими жен, выводить на показ мужчинам обнаженных девиц во время ристалищ, учинять украдкой браки, когда они ниспровергли и уничтожили всякий порядок и извратили уставы самой природы? Что все это - изобретения демонов и противно природе, об этом может свидетельствовать нам сама природа, которая не терпит ничего такого. И они писали об этом не среди гонений, не среди опасностей, не среди браней, а с полной безопасностью и свободой, часто пользуясь, кроме того, еще многими прикрасами. А между тем проповедь рыбарей, гонимых, бичуемых, проводивших жизнь среди опасностей, со всей охотой принимали и простецы и мудрецы, и рабы и свободные, и варвары и греки.

5. И ты не можешь сказать, что учение этих рыбарей было для всех удобоприемлемо потому, что оно маловажно и низко. Нет, оно даже гораздо возвышеннее учения философов. О девстве, например, даже об имени таком те не могли и во сне подумать, равно как ни о нестяжательности, ни о посте, ни о какой другой высшей добродетели. Между тем наши учителя не только похоть искореняют, не только действие (преступное) подвергают наказанию, но осуждают и бесстыдный взгляд, и оскорбительные слова, и непристойный смех, и одежду, и поступь, и крик, простирают строгость даже до самого малейшего. По всей вселенной они насадили семена девства. О Боге и вещах небесных они внушают такие понятия, какие никому из философов никогда не могли и на ум придти. Да и как могли иметь такие понятия люди, боготворившие изображения зверей, пресмыкающихся животных и других презренных тварей? И, однако, такое высокое учение (апостолов) было принято и заслужило веру, процветает доселе и возрастает с каждым днем, а учение философов отжило, погибло, исчезло легче паутины. И вполне правильно, так как его проповедовали демоны. Вот почему, кроме бесстыдства, оно представляет много темного и трудного для уразумения. Что может быть смешнее, например, того учения, в котором философ, потратив тысячи слов на то, чтобы показать, что такое справедливость, все еще старается разъяснить этот вопрос в длинной и крайне неясной речи? Если бы он указал что-нибудь и полезное, то для жизни человеческой и это осталось бы совершенно без пользы. В самом деле, если бы земледелец, или ваятель, или плотник, или кормчий, или другой кто-нибудь, питающийся трудами рук своих, вздумал отстать от своего занятия и честных трудов, чтобы потратить многие годы на изучение того, что такое справедливость, то прежде, чем узнать это, он ради этой самой справедливости изнурил бы себя постоянным голодом и погиб бы, окончил бы жизнь свою насильственною смертью, так и не научившись ничему полезному. А наше учение не таково. В кратких и ясных словах Христос научил нас, в чем состоит и справедливое, и честное, и полезное, и всякая вообще добродетель. Так Он говорил, например, что в двух заповедях “утверждается весь закон и пророки” (Мф. 22:40), то есть в любви к Богу и ближнему, или еще: “Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки” (Мф. 7:12). Все это удобопонятно и легкопостижимо и для земледельца, и для раба, и для вдовицы, и даже для отрока и самого малосмыслящего. Такова истина! Доказательством служит опыт. Все, действительно, узнали, что нужно делать, и не только узнали, но старались и исполнить (то, что узнали), и не в городах, не на торжищах только, а и на вершинах гор. И там ты увидишь великое любомудрие, и там сияют лики ангелов в человеческой плоти и на земле является жизнь небесная. Образ этой жизни начертали нам рыбари, повелевая приниматься (за обучение ему) не с детского возраста, как делали то философы, и не узаконяя для изучения добродетели определенного числа лет, а наставляя всякий возраст без исключения. Учение философов - детская забава, а учение апостолов - сама истина. Местом для этой жизни они назначили небо, а руководителем и законодателем ее признали Бога, как и надлежало. Наградами за эту жизнь служат не лавровый венок, не масличная ветвь, не пиршество в Пританее [Пританей было здание, где давались торжественные обеды в честь заслуженных граждан], не медные изображения, не такие пустые и бесполезные вещи, а бесконечная жизнь, усыновление Богу, ликование с ангелами, предстояние царскому престолу и постоянное пребывание со Христом.

6. Руководителями в этой жизни являются мытари, рыбари и скинотворцы, которые жили не краткое время, но всегда живут, почему и по смерти своей могут оказывать величайшую помощь своим последователям. Подвизающимся в этой жизни предстоит брань не с людьми, а с демонами и бесплотными силами. Вот почему и вождем у них не какой-нибудь человек, не ангел, а сам Бог. И оружия этих воинов соответствуют характеру брани: они изготовлены не из кожи и железа, а из истины, правды, веры и всякого вида любомудрия. Об этой самой жизни написано и в Евангелии Матфея, о котором нам предстоит теперь говорить. Итак, будем со тщанием внимать ясным речам о ней евангелиста. Все, что он говорит, не его слова, а самого Христа, узаконившего эту жизнь. Будем же внимательны, чтобы и нам удостоиться быть вписанными в эту жизнь и сиять вместе с теми, которые прошли уже ее и получили неувядаемые венцы. Для многих, заметим, эта книга кажется легкопонятною сравнительно с пророками, которые представляют трудности для понимания. Но это говорят люди, которые не знают глубины сокрытых здесь мыслей. Поэтому прошу вас следовать за мною со всею ревностью, чтобы войти нам в самую глубь Писания; водителем же в этом пути будет нам сам Христос. А чтобы слово наше было удобопонятнее, просим и убеждаем вас (как делали мы это при изъяснении и других Писаний) наперед перечитывать тот отдел книги, который мы будем изъяснять; пусть уразумению предшествует чтение, как то было с евнухом (Деян. 8:28 и далее); это доставит нам большое облегчение. В самом деле, вопросы здесь во множестве возникают на каждом шагу. Вот смотри, сколько, например, недоумений рождается тотчас же в самом начале Евангелия. Во-первых, для чего излагается родословие Иосифа, который не был отцом Христа? Во-вторых, откуда нам может быть видно, что Христос происходит от Давида, когда мы не знаем предков Марии, от которой Он родился, - ведь родословной Девы не показано? В-третьих, почему дается родословие Иосифа, который нисколько не причастен был рождению, а от каких родителей, дедов и прадедов Дева, которая была матерью Христа, не сказано? Кроме того, заслуживает исследования и то, почему евангелист, ведя родословие по мужской линии, упомянул и о некоторых женах. Затем, если ему так рассудилось, то почему он не перечислил всех жен, а умолчав о достославных, как, например, Сарре, Ревекке и подобных им, выставил только известных по своим порокам, например, блудницу, или прелюбодеицу, иноплеменницу, или чужестранку? Так именно он упомянул о жене Уриевой, о Фамари, о Раави и Руфи, из которых последняя была иноплеменница, другая блудница, третья имела связь со свекром, и притом не по закону брака, а похитив ложе под видом блудницы; что же касается жены Урия, то о ней всякий знает по выходящему из ряда вон ее поступку. И, однако, евангелист, опустив всех других, поместил в родословии только одних этих жен. Если уж нужно было упоминать о женах, то следовало упомянуть о всех; если же не о всех, а только некоторых, то о прославившихся своими добродетелями, а не пороками. Видите, сколько нам нужно внимания уже при самом начале Евангелия, хотя для иных это начало кажется яснее прочего, а для многих даже излишним, потому что представляет простое только перечисление имен. Далее, - заслуживает исследования и то, почему Матфей умолчал о трех царях. Если он умолчал о них, как о слишком нечестивых, то ему не нужно было бы упоминать и о других подобных. Вот и еще представляется вопрос: почему евангелист, разделив родословие на части по четырнадцати родов в каждой, в третьей части не соблюл этого числа? Затем: почему Лука упомянул о других именах, и не только не о всех тех, какие есть у Матфея, но и указал их гораздо больше, а Матфей привел и меньше и другие имена, хотя и он кончил на Иосифе, на котором прекратил родословие и Лука. Смотрите же, сколько нам нужно бдительности не только для того, чтобы разрешить недоумения, но и для того, чтобы узнать, что требует решения. Немаловажное ведь дело и суметь найти недоуменные вопросы. Вот и еще, например, недоуменный вопрос: каким образом Елизавета, происходя из колена Левиина, могла быть родственницею Марии?

7. Но, чтобы не обременить вашей памяти множеством вопросов, остановимся здесь. Для возбуждения вашего внимания достаточно и того, если вы узнаете только, какие представляются здесь вопросы. Если же вы желаете узнать и решение, то и это будет зависеть, прежде нашего наставления, от вас самих. Если я увижу у вас внимание и охоту научиться, то буду стараться предложить и решение, а если замечу леность и невнимательность, то не покажу ни самых вопросов, ни решения их, следуя божественной заповеди, гласящей: “Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими” (Мф. 7:6). Кто же этот попирающий? Тот, кто не почитает Писания драгоценным и важным. Но кто же, скажешь, столь несчастен, чтобы не считать его важным и всего драгоценнее? Тот, кто не уделяет ему и столько времени, сколько тратит для распутных женщин на сатанинских зрелищах. Многие проводят там целые дни, совсем запускают ради бесполезного такого времяпровождения домашние дела, и что услышат там, стараются с точностью запомнить и сохранить на пагубу души своей, а здесь, где говорит сам Бог, не хотят побыть и малого времени. Вот почему у нас нет ничего общего и с небом, и наша (небесная) жизнь только на словах. Однако ж за это Бог угрожает нам и геенною, - не с тем, чтобы ввергнуть нас в нее, а чтобы дать нам возможность избежать этого тяжкого наказания. А мы делаем напротив, и каждый день стремимся на путь, ведущий к геенне: Бог повелевает не только слушать, но и исполнять то, что нам говорится, а мы не хотим и выслушать. Когда же, скажи мне, начнем мы исполнять то, что нам повелевается, когда примемся за дела, если мы не хотим даже и слушать о них, если негодуем и досадуем даже на самое краткое пребывание в храме? Когда мы, разговаривая о предметах ничего не стоящих, замечаем в собеседниках невнимание, то считаем это себе за обиду. А о том не думаем, что оскорбляем Бога, когда Он говорит нам о столь важных предметах, а мы пренебрегаем Его словами и смотрим в сторону? Какой-нибудь старец, исходивший много земель, со всею точностью сообщает нам и о расстояниях и о положении городов, об их видах, пристанях, площадях (и мы с удовольствием слушаем его), а сами, между тем, не знаем и того, сколь далеко отстоим от небесного града. В противном случае, если бы мы знали это расстояние, мы постарались бы сократить путь. Если, ведь, мы нерадим, то расстояние этого града от нас не только такое, какое находится между небом и землей, а даже гораздо больше; напротив, если прилагаем старание, то можем дойти до врат его в одно мгновение, потому что это расстояние определяется не протяжением пространства, а состоянием нашей нравственности.

8. Ты отлично знаешь дела здешней жизни, - и новые и старые и древние, можешь перечислить начальников, у которых ты служил раньше в войсках, и распорядителей игр, и победителей на них, и вождей, от чего тебе нет никакой пользы. А кто начальник в небесном граде, кто первый, кто второй, кто третий, сколько времени каждый служил и что сделал славного, об этом тебе никогда и во сне не грезилось. О законах, которыми управляется этот город, ты не хочешь внимательно послушать, когда говорят о них и другие. Как же, скажи мне, ты надеешься получить обещанные блага, если не хочешь и внимать, когда говорят о них? Но если мы не заботились об этом раньше, то постараемся по крайней мере сделать это теперь. Вот мы намереваемся вступить, если благоволит Бог, в златой град, и даже драгоценнейший всякого злата. Рассмотрим же его основания и врата, сделанные из сапфира и маргаритов. Лучший руководитель наш - Матфей. Его дверью входим мы ныне; только нужно большое старание с нашей стороны, потому что, в ком он не видит усердия, того он изгоняет из града. Это - град царственный и славный; в нем нет разделения торжища от царских дворцов, как в наших городах; в нем - все царский чертог. Итак, отверзем двери ума, отверзем слух наш, и с великим трепетом приступая к преддверию этого чертога, поклонимся живущему в нем Царю, потому что и первый шаг может поразить зрителя страхом. Врата теперь еще заключены для нас; когда же увидим их отверстыми (т. е. когда решатся недоуменные вопросы), тогда узрим внутри его великий свет. Просвещаемый духом, этот мытарь обещает показать тебе все: и где восседает Царь, и какие предстоят Ему воины, где ангелы и где архангелы; какое место назначено в этом граде для новых граждан, какой туда ведет путь; какой жребий получили вступившие в него первыми, какой - вторые, какой - вошедшие впоследствии; сколько чинов среди тамошних граждан, сколько советов и как различны достоинства. Итак, войдем в этот град не с шумом и смятением, а с благоговейным молчанием. Если царские грамоты прочитываются в театре, когда наступает полная тишина, то тем более в этом граде должны все утихнуть и стоять с напряженною душою и слухом, потому что здесь будут читаться повеления не земного царя, а Владыки ангелов. Если мы так себя расположим, то сама благодать Духа вернейшим образом укажет нам путь, и мы придем к самому Царскому престолу и получим все блага, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава, со Отцом и Святым Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 2

"Книга родства Иисуса Христа, сына Давидова, сына Авраамля" (Мф. 1:1).

Изъяснение 1:1. Повторение увещания, данного в конце предыдущей беседы. - Описание небесного града. - Неизъяснимость рождения Сына Божия, как небесного, так и земного. - Величие воплощения. - Сын Божий воплотился, чтобы человека сделать сыном Божиим. - Христос соединил ветхий завет с новым. - Значение имени "Иисус"; его ветхозаветный прообраз. - Почему Матфей назвал свое евангелие "книгою родства И. Христа". - Почему он ставит Давида раньше Авраама. - Доказательства происхождения Иосифа и Девы от Давида. - Почему дается родословие Иосифа, а не Марии. - Увещание заниматься духовным учением. - Чтение Свящ. Писания необходимо особенно для живущих в миру, как врачевство против пустословия и сквернословия. - Действие слова Божия на человека. - И одно только слушание Писания полезно.

1. Помните ли вы наставление, которое недавно мы сделали вам, прося слушать все, что будет говориться, с глубоким молчанием и с благоговейною тишиною? Сегодня мы должны вступить в священные преддверия; потому я и напоминаю об этом наставлении. Если иудеям, когда надлежало приступить им к горящей горе, к “огню, тьме, мраку и буре”, а лучше сказать, даже и не приступить, а видеть и слышать все издали, еще за три дня велено было воздерживаться от общения с женами и вымыть одежды, если и сами они, а равно и Моисей, находились в страхе и трепете, - то тем более должны показать высшее любомудрие мы, когда нам надлежит услышать такие великие слова и не издали предстать дымящейся горе, а взойти на самое небо; не одежды измыть должны мы, а очистить одеяние души и освободиться от всякой житейской примеси. Не мрак увидите вы, не дым, не бурю, а самого Царя, сидящего на престоле неизреченной Своей славы, предстоящих Ему ангелов и архангелов, и сонмы святых с бесчисленными тьмами воинств небесных. Таков град Божий, вмещающий в себе церковь первородных, духи праведных, торжествующее собрание ангелов, кровь кропления, чрез которую все соединено, небо восприняло земное, земля - небесное, настал мир давно вожделенный для ангелов и святых. В этом граде водружено блистательное и славное знамя креста: там добыча Христа, начатки нашего естества, стяжания Царя нашего. Обо всем этом мы с точностью узнаем из Евангелий. И если ты будешь следовать за нами с подобающим спокойствием, мы сможем провести тебя повсюду и показать, где лежит пригвожденная (ко кресту) смерть, где повешен грех, где многочисленные и дивные памятники этой войны, этой битвы. Увидишь там и связанного мучителя, сопровождаемого толпою пленников, и ту твердыню, откуда этот гнусный демон в прежнее время производил всюду свои набеги; увидишь убежища и пещеры разбойника, уже разоренные и открытые, потому что и туда приходил Царь. Не утомляйся, возлюбленный! Ты не можешь вдоволь наслушаться, если тебе кто-нибудь рассказывает об обычной войне, о трофеях и победах, и ни пище, ни питью не предпочтешь такого рассказа. Если тебе так приятен такой рассказ, то гораздо более - мой. Представь, в самом деле, каково слышать, как Бог, восстав с небес и царских престолов, нисходил на землю и в самый ад, как Он ополчался на брань, как дьявол боролся с Богом, - не с неприкровенным, впрочем, Богом, а с Богом, скрывавшимся под покровом человеческой плоти. И, что удивительно, ты увидишь, как смерть разрушена смертью, как клятва упразднена клятвою, как мучительство дьявола ниспровержено тем самым, через что он приобрел силу. Итак, воспрянем, и не будем предаваться дремоте! Я вижу уже, как пред нами отверзаются врата. Войдем же с полным благочинием и трепетом. Сейчас мы вступаем в самые преддверия. Что же это за преддверие? “Родословие Иисуса Христа, Сына Давидова, Сына Авраамова” (Мф. 1:1). Что говоришь ты? Обещался сказать о единородном Сыне Божием, а упоминаешь о Давиде, о человеке, который существовал спустя тысячи родов, и его называешь отцом и прародителем? Погоди, не все сразу старайся узнать, а узнавай постепенно и мало-помалу. Ты ведь стоишь еще в преддверии, у самого порога: зачем же спешить во святилище? Ты еще не осмотрел хорошенько всего снаружи. И я пока еще не говорю тебе о первом - небесном рождении, а лучше сказать, не говорю даже и о втором - земном, потому что и оно неизъяснимо и неизреченно. Об этом раньше меня еще сказал тебе и пророк Исаия, когда именно, возвещая страдания Господа и великое Его попечение о вселенной, поражаемый зрением того, кто Он был и чем стал, и куда нисшел, он громко и ясно воскликнул: “Род Его кто изъяснит” (Ис. 53:8)?

2. Итак, у нас теперь речь не о том, небесном рождении, а об этом дольнем, земном рождении, имевшем тысячи свидетелей. Да и о нем мы будем говорить настолько, насколько то нам возможно по мере полученной благодати Духа. Со всею ясностью нельзя представить и этого рождения, так как и оно полно таинственности. Итак, слыша об этом рождении, не подумай, что слышишь о чем-то маловажном; но воспрянь умом своим и ужаснись, как скоро слышишь, что Бог пришел на землю. Оно было так дивно и чудно, что и ангелы, составив хвалебный лик, воздали за него славу за целый мир, и пророки задолго прежде изумлялись тому, что Бог “явился на земле и обращался между людьми” (Вар. 3:38). И подлинно, крайне дивно слышать, что неизреченный, неизъяснимый и непостижимый Бог, равный Отцу, пришел чрез девическую утробу, благоволил родиться от жены и иметь предками Давида и Авраама. И что говорю - Давида и Авраама? Что еще изумительнее, - тех жен, о которых я упомянул раньше. Слыша это, воспрянь, и не заподозри ничего унизительного; напротив, тому-то особенно и подивись, что Сын безначального Отца, Сын истинный, благоволил назваться сыном Давидовым, чтобы тебя сделать сыном Божиим, благоволил иметь раба Своим отцом, чтобы тебе, рабу, сделать отцом Владыку. Видишь, какое благовестие в самом же начале? Если же сомневаешься в своем богосыновстве, то уверься в нем, слыша, что было с Ним. По человеческому рассуждению гораздо ведь труднее Богу стать человеком, нежели человеку сделаться сыном Божиим. Итак, когда слышишь, что Сын Божий есть сын Давидов и Авраамов, то не сомневайся уже, что и ты, сын Адамов, будешь сыном Божиим. Не уничижил бы Он Себя напрасно и без цели до такой степени, если бы не хотел возвысить нас. Они родился по плоти, чтобы ты родился по духу; родился от жены, чтобы ты перестал быть сыном жены. Вот почему Его рождение и было двоякое, - с одной стороны подобное нашему, с другой - превышающее наше. Тем, что родился от жены, Он уподобился нам; тем же, что родился не от крови, не от хотения мужа или плоти, но от Духа Святого, Он предвозвещает превышающее нас будущее рождение, которое Он имел даровать нам от Духа. Таково же было и все прочее. Таково было, например, крещение. И в нем было и нечто ветхое, было и нечто новое: крещение от пророка показывало ветхое, а снисхождение Духа знаменовало новое. Подобно тому как кто-нибудь, став между двоими, стоящими порознь, протянет обоим свои руки и соединит их, так точно сделал и Сын Божий, соединив Ветхий Завет с Новым, божеское естество с человеческим, Свое с нашим. Видишь блистание града Божия? Видишь, каким блеском осиял тебя при самом входе? Видишь, как тотчас же показал тебе Царя в твоем образе, как бы посреди стана? И здесь, на земле, царь не всегда является в своем величии, а часто, сложив порфиру и диадему, облекается в одежду простого воина. Но царь земной делает это для того, чтобы, став известным, не привлечь к себе неприятеля; Царь небесный, наоборот, для того, чтобы, став известным, не заставить врага бежать от ратоборства с Ним и не привести в смятение Своих, так как Он желал спасти, а не устрашить. Вот почему евангелист тотчас же назвал Его и соответствующим именем “Иисус”. Это имя “Иисус” не греческое; Иисусом Он называется по-еврейски, что на греческом языке означает Спаситель (Swthr); Спасителем же Он называется потому, что спас народ Свой.

3. Видишь ли, как евангелист воскрылил слушателя, как он, говоря обычными словами, открыл в них всем нам то, что выше всякого чаяния? Оба данных имени были хорошо известны у иудеев. Так как события, коим надлежало совершиться, были дивны, то и самим именам предшествовали образы, чтобы таким способом заранее был устранен всякий повод к ропоту на нововведение. Так преемник Моисея, введший народ в землю обетованную, называется Иисусом. Видишь образ? Рассмотри и истину. Тот ввел в землю обетованную, этот - на небо и ко благам небесным; тот по смерти Моисея, этот по прекращении закона; тот - как вождь, этот - как Царь. Но чтобы ты, слыша “Иисус”, не приведен был сходством имен в заблуждение, евангелист присовокупил: “Иисуса Христа, Сына Давидова”. Тот Иисус не был сыном Давидовым, а происходил из другого колена. Но почему Матфей называет свое Евангелие “родословием Иисуса Христа”, тогда как оно содержит не только одно родословие, но и все домостроительство? Потому, что рождение Христа составляет главное во всем домостроительстве, является началом и корнем всех дарованных нам благ. Подобно тому, как Моисей называет свой первый труд книгою бытия неба и земли, хотя повествует в ней не только о небе и земле, но и о том, что находится между ними, так и евангелист назвал свою книгу по главному из дел, совершенных (для нашего спасения). Всего изумительнее, выше всякой надежды и чаяния, действительно, есть то, что Бог стал человеком; а когда это совершилось, то все последующее и понятно, и естественно.

Но почему евангелист не сказал сначала: “Сына Авраамова”, и затем уже: “Сына Давидова”? Не потому, как думают некоторые, что хотел представить родословие по восходящей линии, - потому что тогда он сделал бы так же, как и Лука, а он делает наоборот. Итак, почему же он упомянул сначала о Давиде? Потому, что это был человек у всех на устах, как в силу знаменитости его деяний, так и по времени, потому что умер много позже Авраама. Хотя обетования Бог дал им обоим, но об обетовании, данном Аврааму, как древнем, мало говорили, а обетование, данное Давиду, как недавнее и новое, повторялось всеми. Иудеи сами говорят: не “сказано ли в Писании, что Христос придет от семени Давидова и из Вифлеема, из того места, откуда был Давид” (Ин. 7:42)? И никто не называл Его сыном Авраамовым, а все звали сыном Давидовым, потому что и по времени жизни, как я уже сказал, и по знатности царствования, Давид у всех был больше в памяти. Вот почему и всех царей, живших после Давида, которых особенно уважали, называли его же именем не только иудеи, но и сам Бог. Так Иезекииль и другие пророки говорят, что к ним придет и воскреснет Давид; разумеют же не умершего Давида, а подражающих его добродетели. Так Езекии говорит Бог: “Я буду охранять город сей, чтобы спасти его ради Себя и ради Давида, раба Моего” (4 Цар. 19:34); и Соломону говорил, что ради Давида не разделил царство при жизни его (3 Цар. 11:34). Слава этого мужа велика была и пред Богом и пред людьми. Вот почему евангелист непосредственно и начинает родословие с знатнейшего, а потом уже обращается к прародителю древнейшему - Аврааму, возводить же родословие далее находит для иудеев излишним. Эти два мужа возбуждали особенное удивление; один как пророк и царь, другой как патриарх и пророк. Но откуда видно, спросишь ты, что Христос происходит от Давида? Если Он родился не от мужа, а от одной только жены, а родословия Девы у евангелиста нет, то почему мы можем знать, что Христос был потомком Давида? Здесь два вопроса: почему не дается родословия Матери, и почему именно упоминается об Иосифе, который нисколько не был причастен к рождению? По-видимому, последнее излишне, а первое требовалось бы. Что же нужно решить сначала? Вопрос о происхождении Девы от Давида. Итак, откуда мы можем знать, что она происходит от Давида? Слушай: Бог повелевает Гавриилу идти “к Деве, обрученной мужу, именем Иосифу, из дома и отечества Давидова” (Лк. 1:27). Чего же яснее этого хочешь ты, когда слышишь, что Дева была из дома и отечества Давидова?

4. Отсюда ясно, что и Иосиф происходил из того же рода, потому что был закон, повелевавший брать жену не иначе, как из своего колена. А патриарх Иаков предсказал, что Христос восстанет от колена Иудова, говоря так: “Не отойдет скипетр от Иуды и законодатель от чресл его, доколе не приидет Примиритель, и Ему покорность народов” (Быт. 49:10). Пророчество это, скажешь ты, действительно показывает, что Христос был от колена Иудова; но что Он происходил и из рода Давидова, этого еще не показывает. Разве в колене Иудовом не было ни одного рода кроме Давидова? Нет, было много и других родов, и можно было принадлежать к колену Иудову, но не происходить еще из рода Давидова. Чтобы ты не сказал этого, евангелист разрешает твое сомнение, говоря, что Христос был из дома и отечества Давидова. Если хочешь убедиться в этом иным образом, то мы не затруднимся представить и другое доказательство. У иудеев не позволялось брать жену не только из другого колена, но и из другого рода или племени. Поэтому, приложим ли мы слова: “из дома и отечества Давидова” к Деве, сказанное остается несомненным; приложим ли к Иосифу, сказанное о нем будет относиться и к Деве. Если Иосиф был из дома и отечества Давидова, то взял жену не из иного рода, а из того же, из которого происходил и сам. Но что, скажешь ты, если он нарушил закон? Евангелист предупредил и это возражение, засвидетельствовав, что Иосиф был праведен, так что, зная его добродетель, ты можешь быть уверен и в том, что он не нарушил бы закона. Будучи столь кротким и чуждым страсти, что даже побуждаемый подозрением не захотел подвергать наказанию Деву, ужели бы он нарушил закон ради плотского удовольствия? Мудрствуя выше закона (так, как отпустить и отпустить тайно, свойственно было человеку, который мудрствовал выше закона), ужели бы он сделал что-нибудь вопреки закону, и притом без всякой побудительной причины? Итак, из сказанного ясно, что Дева происходила из рода Давидова. Теперь следует сказать, почему евангелист дал не Ее родословие, а Иосифа. Итак, почему же? У иудеев не было обычая вести родословие по женской линии; поэтому, чтобы соблюсти и обычай, и не оказаться при самом же начале его нарушителем, а с другой стороны - показать нам и происхождение Девы, евангелист, умолчав о Ее предках, и представил родословие Иосифа. Если бы он представил родословие Девы, это почли бы новшеством; если бы умолчал об Иосифе, мы не знали бы предков Девы. Итак, чтобы мы знали, кто была Мария, откуда происходила, и вместе не был нарушен обычай, евангелист представил родословие Ее обручника и показал, что он происходит из дома Давидова. А раз это доказано, тем самым доказано и то, что и Дева была из того же рода, потому что этот праведник, как я сказал выше, не допустил бы себе взять жену из чужого рода. Можно, впрочем, указать и другую причину, более таинственную, по которой умолчано о предках Девы; но теперь не время открывать ее, потому что и так уже много сказано. Итак, окончив здесь разбор вопросов, постараемся пока с точностью запомнить то, что объяснилось для нас, а именно: почему сперва упомянуто о Давиде, почему евангелист назвал свою книгу книгою родства, почему прибавил: “Иисуса Христа”, в чем рождение Христа было сходно с нашим, и в чем не сходно, чем доказывается происхождение Mapии от Давида, почему представлено родословие Иосифа и умолчано о предках Девы. Если вы сохраните все это, то возбудите и в нас большее усердие к дальнейшим изъяснениям; а если отнесетесь небрежно и забудете, то и у нас будет меньше охоты изъяснять прочее. Ведь и земледелец не захочет заботиться о семенах, если земля погубит у него посеянное прежде. Итак, прошу вас заняться сказанным. От таких занятий происходит великое и спасительное благо для души. Имея заботу о таких занятиях, мы можем угодить Богу, и уста наши, когда мы упражняем их беседами духовными, будут чисты от укоризн, срамословия и ругательств. Мы будем страшны и для демонов, когда вооружим язык свой такими беседами; в большей мере привлечем на себя и благодать Божию; проницательнее сделается и взор наш. Бог дал нам и очи, и уста, и слух, для того, чтобы все члены служили Ему, чтобы мы угодное Ему говорили, чтобы угодное Ему делали, чтобы воспевали Ему непрестанные песни хвалы, чтобы воссылали благодарения и таким образом очищали свою совесть. Как тело, наслаждаясь чистым воздухом, становится здоровее, так и душа, питаясь такими занятиями, делается мудрее.

5. Не замечал ли ты, что и из телесных очей, если они постоянно бывают в дыму, всегда текут слезы, а на свежем воздухе, на лугу, при источниках и в садах они становятся и здоровее и острее. То же бывает и с оком душевным. Если оно питается на лугу духовных учений, то бывает чистым, ясным и проницательным, а если погружается в дым житейских попечений, то непрестанно будет точить и проливать слезы и в этой, и в будущей жизни. Подлинно, дыму подобны дела человеческие. Потому-то некто и сказал: “Исчезли, как дым, дни мои” (Пс. 101:4). Но пророк хотел этими словами выразить только мысль о краткости и непостоянстве жизни человеческой, а я сказал бы, что их должно разуметь не в этом только смысле, но и как указание на мятежность жизни. Действительно, ничто так не угнетает и не возмущает душевного ока, как толпа житейских забот и рой пожеланий; это - дрова упомянутого дыма. Подобно тому, как обыкновенный огонь, охватывая вещество влажное и промокшее, разводит густой дым, так точно и сильная пламенная страсть, завладевая вялой и слабой душою, производит большой дым. Вот почему и необходима роса Духа и легкое Его веяние, чтобы угасить этот огонь, развеять этот дым, и окрылить наш разум. Невозможно, невозможно никак, обремененному таким злом воспарить к небу. Нет; нам надобно быть хорошо препоясанными, чтобы совершить этот путь, а вернее сказать - и при этом невозможно, если не возьмем крыльев Духа. Итак, если нам нужен и легкий ум и благодать Духа, чтобы взойти на эту высоту, а у нас ничего этого нет, если, напротив, мы влачим с собою только противное и сатанинскую тяжесть, то как мы можем воспарить, когда такая тяжесть влечет нас долу? Если бы кому-нибудь вздумалось на верных весах взвесить наши слова, то в тысяче талантов житейских разговоров он едва ли найдет и сто динариев духовных слов, а вернее сказать - не найдет и десяти оволов. Не стыдно ли, не смешно ли до последней степени, что мы, имея слугу, употребляем его обычно на дела нужные, а владея языком, с собственным нашим членом не обходимся даже так, как с слугою, а употребляем его, напротив, на дела бесполезные и напрасные? Да если бы только на напрасные! А мы делаем из него противное и вредное употребление, от которого нам нет никакой пользы. Если бы для нас было полезно то, что мы говорим, то наши речи были бы, конечно, угодны и Богу.

А между тем, мы только и говорим, что внушит дьявол: то насмехаемся, то острословим; то проклинаем и обижаем, то клянемся, лжем и преступаем клятвы; то с досады не хотим вымолвить и слова, то пустословим и болтаем хуже старух, говоря о том, что до нас вовсе не касается. Кто из вас, здесь присутствующих, скажите мне, если спросить, может прочитать хотя один псалом или какое-нибудь другое место из Священного Писания? Ни один! И не это только удивительно, а и то, что вы, будучи так ленивы на дела духовные, на дела сатанинские оказываетесь быстрее огня. Если кто вздумает спросить вас о песнях дьявольских, о напевах распутных и сладострастных, то найдет, что многие знают их прекрасно и пропоют с полным удовольствием. И чем оправдываются, если станешь в том обвинять? Я, говорят, не монах, а имею жену и детей, хлопочу о доме. От этого-то именно и происходит весь вред, что вы думаете, будто чтение божественного Писания подобает одним только монахам, тогда как сами вы нуждаетесь в нем гораздо более их. Кто живет в мире и каждый день получает новые раны, для того особенно и нужно врачевство. Поэтому считать излишним чтение Писания гораздо хуже, чем не читать его. Такая мысль - сатанинское внушение.

6. Не слышите ли, как говорит Павел, что все это написано “в наставление нам” (1 Кор. 10:11)? А ты, который не осмеливаешься взяться за Евангелие неумытыми руками, ужели не думаешь, что заключающееся в нем чрезвычайно важно? Вот почему все и идет навыворот. Если тебе хочется узнать, как велика польза от Писания, понаблюдай за собой, что с тобою бывает, когда ты слушаешь псалмы, и что - когда слушаешь сатанинскую песню; в каком расположении ты проводишь время в церкви, и в каком сидишь в театре. Тогда ты увидишь разницу между тем и другим состоянием души, хотя душа одна и та же. Вот почему Павел и сказал: “худые беседы[В синодальном переводе "сообщества", но "беседы", или "общение" более соответствует пониманию Златоуста] развращают добрые нравы” (1 Кор. 15:53). Вот почему нам и нужны постоянно духовные песнопения. В этом-то и состоит наше превосходство над бессловесными животными, хотя в других отношениях мы им значительно и уступаем. Это - пища души, это - ее украшение, это - ее ограждение; наоборот, не слушать Писания - для души голод и пагуба. Дам им, говорит Господь, “не голод хлеба, не жажду воды, но жажду слышания слов Господних” (Ам. 8:11). Может ли быть что бедственнее, когда ты сам на собственную свою голову навлекаешь то зло, которым Бог угрожает как наказанием, томишь душу ужасным голодом и делаешь ее слабейшею всего на свете? Обыкновенно слово и портит душу, и исцеляет ее; слово и возбуждает в ней гнев, и оно же опять укрощает ее; срамное слово разжигает похоть, слово пристойное располагает к целомудрию. Если же слово вообще имеет такую силу, то как же ты, скажи мне, пренебрегаешь Писание? Если простое увещание так сильно действует, то гораздо более увещания, сопровождаемые действием Духа. Слово, произнесенное от Божественного Писания, сильнее огня умягчает ожесточенную душу и делает ее способною на все прекрасное. Таким средством и Павел, когда узнал о коринфянах, что они стали гордыми и надменными, смирил их и сделал их более скромными. Они превозносились тем, что должны были считать стыдом и позором. Но слушай, какая в них произошла перемена, когда они получили послание. О ней засвидетельствовал сам учитель, когда говорил им: “Ибо то самое, что вы опечалились ради Бога, смотрите, какое произвело в вас усердие, какие извинения, какое негодование [на виновного], какой страх, какое желание, какую ревность, какое взыскание!” (2 Кор. 7:11). Этим средством мы можем управлять и слугами, и детьми, и женами, и друзьями; можем и врагов делать друзьями. Этим путем и великие мужи, други Божии, достигали совершенства. Так Давид по совершении греха, как скоро внял слову, тотчас явил в себе прекраснейший образец покаяния (2 Цар. 12:13) и апостолы при помощи слова стали тем, чем были впоследствии, и посредством слова обратили всю вселенную. Но что, скажешь, за польза, когда иной слушает, а не исполняет того, о чем говорят ему? Не малая польза будет и от одного слушания. По крайней мере, человек узнает себя, поскорбит, а когда-нибудь дойдет и до того, что будет исполнять слышанное. А кто не знает даже, что грешит, перестанет ли когда грешить? Может ли придти в познание самого себя? Итак, не будем пренебрегать слушанием Священного Писания. Это - умысел дьявола - не дозволить нам видеть сокровища, чтобы мы не обогатились. Он боится, чтобы слушание у нас не перешло в дело; потому и внушает нам, что одно слушание не имеет никакого значения. Итак, зная этот лукавый его умысел, оградимся со всех сторон, чтобы, защитившись оружием слова Божия, не только самим не попасться в плен, но и ему сокрушить голову, и, увенчавшись таким образом победными знаками, достигнуть будущих благ по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 3

“Родословие Иисуса Христа, Сына Давидова, Сына Авраамова” (Мф. 1:1).

Другая причина, почему дается родословие Иосифа, а не Марии. - Почему евангелист не упоминает об Исаве. - Упоминание о порочных предках служит к большему прославлению Воплотившегося, научает нас не стыдиться злонравия предков, если мы добродетельны, низлагает гордость иудеев, величавшихся происхождением от Авраама, и показывает необходимость пришествия Христова. - Фарес и Зара служат образом народа еврейского и церкви Христовой. - Образом последней служат также Раав и Руфь. - Не должно хвалиться не только предками, но и собственными заслугами. - Добродетель каждого человека ничтожна сравнительно с его грехами. - Забвение добрых дел есть самое безопасное их хранилище. - Исповедание грехов - лучший способ умилостивления и благодарения Бога. - Смирение есть начало всякого любомудрия и мать всех благ. - Образцом смиренномудрия может служить Давид.

1. Вот уже третья беседа, а мы еще не кончили предисловия. Итак, не напрасно говорил я, что размышления эти, по свойству своему, весьма глубоки. Постараемся же сегодня досказать о том, что остается. О чем же теперь у нас вопрос? О том, для чего евангелист представляет родословие Иосифа, который нимало не был причастен к рождению Христа. Одну причину мы уже указали; надобно открыть и другую, которая таинственнее и сокровеннее первой. Какая же это причина? Евангелист не хотел, чтобы при самом рождении известно было иудеям, что Христос родился от Девы. Но не смущайтесь, если сказанное мною для вас страшно; я говорю здесь не свои слова, но слова отцов наших, чудных и знаменитых мужей. Если Господь и многое первоначально скрывал во мраке, называя Себя сыном человеческим; если Он и не везде ясно открывал нам Свое равенство со Отцом, - то чему дивиться, если Он скрывал до времени и о Своем рождении от Девы, устрояя нечто чудное и великое? Что же здесь чудного, скажешь ты? То, что Дева сохранена и избавлена от худого подозрения. Иначе, если бы об этом с самого начала сделалось известным иудеям, они, перетолковав слова в худую сторону, побили бы Деву камнями и осудили как блудницу. Если уже и в таких случаях, коих примеры часто встречались им еще в Ветхом Завете, они обнаруживали свое бесстыдство (например, называли Христа беснующимся, когда Он изгонял бесов, почитали Его противником Богу, когда исцелял больных в субботу, несмотря на то, что суббота и прежде уже многократно была нарушаема), - то чего бы не сказали они, услышав об этом? Им благоприятствовало и то, что в прежнее время никогда не случалось ничего подобного. Если и после многочисленных Его чудес они называли Иисуса сыном Иосифовым, то как бы поверили, еще прежде чудес, что Он родился от Девы? Вот почему и пишется родословие Иосифа, и обручается ему Дева. Когда даже Иосиф, муж праведный и дивный, чтобы поверить такому событию, имел нужду во многих доказательствах, - в явлении ангела, сонном видении, свидетельстве пророков, - то как же бы приняли такую мысль иудеи, народ грубый и развращенный, и так враждебно расположенный ко Христу? Без сомнения, их крайне возмутило бы такое необыкновенное и новое событие, когда они и слухом не слыхали, чтобы нечто подобное случилось у предков. Кто однажды уверовал, что Иисус есть Сын Божий, тот не стал бы уже и в этом сомневаться. Но кто почитает Его льстецом и противником Богу, как не соблазнился бы этим еще более и не возымел бы указанного подозрения? Вот почему и апостолы не с самого начала говорят о рождении от Девы. Напротив, они часто и много говорят о воскресении Христовом, потому что примеры воскресения были уже и в прежние времена, хотя и не такие; а о рождении Его от Девы говорят редко. Даже сама Матерь Его не смела объявлять о том. Посмотри, что говорит Дева самому Христу: “Вот, отец Твой и Я … искали Тебя” (Лк. 2: 48)! Почитая Его рожденным от Девы, не стали бы уже признавать сыном Давидовым; а отсюда произошло бы много и других зол. Потому и ангелы возвестили об этом одной только Марии и Иосифу; когда же благовествовали о рождении пастырям, не присовокупили уже об этом. Но для чего евангелист, упомянув о Аврааме и сказав, что он родил Исаака, а Исаак Иакова, не упоминает о брате последнего, между тем как после Иакова упоминает и о Иуде, и о братьях его?

2. Причиною этого некоторые поставляют злонравие Исава, то же говоря и о других некоторых предках. Но я этого не скажу: если бы это было так, то почему же немного после евангелист упоминает о порочных женах? Очевидно, здесь слава Иисуса Христа обнаруживается чрез противоположность, не чрез величие, а чрез ничтожество и низость Его предков. Для высокого в том-то и слава великая, если он может уничижить себя до крайней степени. Итак, почему же евангелист не упомянул об Исаве и других? Потому что сарацины и измаильтяне, арабы и все, которые произошли от тех предков, не имели ничего общего с народом израильским. Потому и умолчал он об них, а обращается прямо к предкам Иисуса и народа иудейского, говоря: “Иаков родил Иуду и братьев его”. Здесь уже означается род Иудейский. “Иуда родил Фареса и Зару от Фамари”.

Что делаешь ты, богодухновенный муж, напоминая нам историю беззаконного кровосмешения? Что же в том? отвечает он. Если бы мы стали перечислять род какого-либо обыкновенного человека, то прилично бы было умолчать о таком деле. Но в родословии воплотившегося Бога не только не должно умолчать, но еще велегласно надлежит возвестить об этом, для того, чтобы показать Его промышление и могущество. Он и пришел не для того, чтобы избегать позора нашего, но чтобы уничтожить его. Как особенно удивляемся не тому, что Христос умер, но тому, что и распят (хотя это и поносно, - но чем поноснее, тем большее показывает в Нем человеколюбие), так можно сказать и о рождении: Христу должно удивляться не только потому, что воспринял на Себя плоть и соделался человеком, но и потому еще, что порочных людей удостоил быть Своими сродниками, не стыдясь нимало наших пороков. Так, с самого начала рождения Он показал, что не гнушается ничем нашим, научая тем и нас не стыдиться злонравия предков, но искать только одного - добродетели. Человек добродетельный, хотя бы происходил от иноплеменника, хотя бы родился от блудницы или другой какой грешницы, не может получить от этого никакого вреда. Если и самого блудника, если он переменится, прежняя жизнь нисколько не позорит, то тем более человека добродетельного, если он произошел от блудницы или прелюбодеицы, нимало не может позорить порочность его родителей. Впрочем, Христос поступал так не только для нашего научения, но и для укрощения гордости иудеев. Так как они, нерадя о душевной добродетели, при всяком случае превозносились только Авраамом, и думали оправдаться добродетелью предков, то Господь с самого начала и показывает, что надлежит хвалиться не родом, но собственными своими заслугами. Притом Он хочет еще показать и то, что все, и самые праотцы, виновны во грехах. Так патриарх, от которого и самое имя получил народ иудейский, оказывается немалым грешником: Фамарь обличает его в блудодеянии. И Давид от жены прелюбодейной родил Соломона. Если же такие великие мужи не исполнили закона, то тем более те, которые ниже их. А если не исполнили, то все согрешили, и пришествие Христа было необходимо. Для того евангелист упомянул и о двенадцати патриархах, чтобы унизить тем иудеев, превозносившихся знаменитыми предками. Ведь многие из патриархов рождены были от рабынь, и однако же различие родивших не произвело различия между рожденными. Все они равно были и патриархами и родоначальниками колен. В этом-то и состоит преимущество Церкви; в этом отличие нашего благородства, прообразованное еще в Ветхом Завете. Хотя бы ты был раб, хотя бы свободный, тебе нет от этого ни пользы, ни вреда; одно только потребно - воля и душевное расположение.

3. Кроме сказанных, есть еще причина, по которой евангелист упомянул об истории кровосмешения Иудина. Не без цели к Фаресу присоединен Зара. По-видимому, напрасно и излишне было бы после Фареса, от которого надлежало вести родословие Христа, упоминать еще о Заре. Для чего же упомянутое? Когда Фамари пришло время родить их и начались болезни, Зара первый показал руку. Повивальная бабка, увидев это, чтобы заметить первенца, перевязала ему руку красною нитью. Когда же рука была перевязана, младенец сокрыл ее, и тогда родился Фарес, а потом Зара. Видя это, повивальная бабка сказала: “Как ты расторг себе преграду”[В Септуагинте: "ради тебя расторглась преграда"] (Быт. 38:29)? Примечаешь ли таинственное прообразование? Не без причины об этом для нас написано, - так как не стоило бы повествовать о том, что сказала когда-то повивальная бабка и рассказывать, что родившийся вторым первый выставил руку. Итак, что значит это прообразование? Во-первых, разрешает этот вопрос имя младенца: Фарес означает разделение и рассечение. Во-вторых, самое событие: не по естественному порядку происходило то, что показавшаяся рука, будучи перевязана, опять сокрылась. Тут не было ни разумного движения, ни естественного порядка. Родиться другому тогда, когда один показал руку, может быть, естественно; но сокрыть ее, чтобы дать путь другому, - это уже несогласно с законом рождаемых. Нет, здесь присутствовала благодать Божия, устроившая рождение младенцев, и предначертывавшая чрез них для нас некоторый образ будущих событий. Что же именно? Те, кто тщательно вникал в это происшествие, говорят, что эти младенцы прообразовали два народа. Потом, чтобы ты знал, что бытие второго народа предваряет происхождение первого, младенец не показывается весь, а только протягивает руку, но и ее опять скрывает, и уже после того, как брат его весь вышел на свет, и он весь является. Так и случилось с тем и другим народом. Сначала во времена Авраама явилась жизнь церковная, затем, когда она сокрылась, произошел иудейский народ с жизнью подзаконною, а после того явился уже целый новый народ со своими законами. Потому-то повивальная бабка и говорит: “Как ты расторг себе преграду”? Прившедший закон пресек свободу жизни. И Писание обыкновенно называет закон преграждением. Так пророк Давид говорит: “Разрушил Ты ограды ее, так что обрывают ее все, проходящие по пути” (Пс. 79:13). И Исаия: “обнес его оградою” (Ис. 5:2). И Павел: “и разрушивший стоявшую посреди преграду” (Еф. 2:14).

4. Другие утверждают, что слова: “Как ты расторг себе преграду”? сказаны о новом народе, поскольку он своим появлением упразднил закон. Видишь ли, что не по немногим и маловажным причинам евангелист упомянул о всей истории Иуды? Для того же упоминается о Руфи и Рааве, из которых одна была иноплеменница, а другая блудница, т. е., чтобы научить тебя, что Спаситель пришел уничтожить все наши грехи, пришел как врач, а не как судия. Подобно тому, как те взяли в замужество блудниц, так и Бог сочетал с Собою прелюбодейную природу. Пророки древле применяли это и к синагоге; но она оказалась неблагодарною к своему Супругу. Напротив Церковь, единожды освобожденная от отеческих пороков, осталась в объятиях Жениха. Посмотри и на то, что в приключениях Руфи сходно с нашими. Она была чужестранка и доведена до крайней бедности, - и, однако, увидевший ее Вооз, не презрел ее бедности, и не погнушался низким ее происхождением. Точно также и Христос, восприявший Церковь иноплеменную и весьма обнищавшую, сделал ее участницею великих благ. И как та никогда не вступила бы в такое супружество, если бы не оставила наперед отца, и не презрела дома, рода, отечества и сродников, так и Церковь, когда оставила отеческие нравы, тогда соделалась любезною Жениху. Об этом и пророк, обращаясь к Церкви, говорит: “Забудь народ твой и дом отца твоего. И возжелает Царь красоты твоей” (Пс. 44:11,12). Так поступила и Руфь, и чрез то соделалась матерью царей, равно как и Церковь, потому что от нее произошел Давид. Итак, евангелист составил родословие и поместил в нем этих жен для того, чтобы такими примерами пристыдить иудеев и научить их не превозноситься. Руфь была родоначальницею великого царя, и Давид не стыдится этого.

Невозможно, совершенно невозможно чрез добродетели или пороки предков быть честным или бесчестным, знаменитым или неизвестным. Напротив, я должен сказать, - хотя бы мои слова показались и странными, - что тот-то более и знаменит, кто, будучи рожден не от добрых родителей, сделался добрым. Итак, никто пусть не гордится предками; но, размышляя о прародителях Господа, пусть отложит всякое тщеславие, и хвалится своими заслугами, а лучше и ими не хвалится. От самохвальства фарисей стал хуже мытаря. Если хочешь показать великую добродетель, не высокомудрствуй, и тогда покажешь еще большую; не думай, что, совершив что-нибудь, ты уже и все сделал. Если мы становимся праведными тогда, когда, будучи грешниками, считаем себя тем, что мы в самом деле, как случилось с мытарем, то сколько более тогда, когда, будучи праведными, считаем себя грешниками? Если смиренномудрие из грешников делает праведными, хотя бы то и не было смиренномудрие, но искреннее сознание; и если искреннее сознание имеет такую силу в грешниках, то - смотри, чего не сделает смиренномудрие в праведниках? Итак, не губи трудов своих, не делай, чтобы твой пот был пролит напрасно, и ты, пробежавши тысячи поприщ, лишился всякой награды. Господь гораздо лучше тебя знает твои заслуги. Если ты дашь чашу холодной воды, - Он и этого не презрит. Если подашь один овол, если только воздохнешь, - Он все примет с великою благосклонностью, и вспомнит, и определит за это великие награды. Для чего же ты рассматриваешь свои добродетели, и постоянно выставляешь их нам на показ? Или ты не знаешь, что, если хвалишь самого себя, не будешь уже похвален Богом? Равным образом, если ты унижаешь самого себя, Он непрестанно будет прославлять тебя пред всеми? Он не хочет уменьшить награду за труды твои. Что я говорю: уменьшить? Он все делает и устрояет, чтобы и за малое увенчать тебя, и ищет всяких предлогов, за что бы избавить тебя от геенны.

5. Вот почему, хотя бы ты потрудился только одиннадцатый час дня, Господь даст тебе полную награду. “Хотя не за что спасти тебя, скажет Он, Я это делаю для Себя, чтобы не осквернялось имя Мое” (ср: “Не для вас Я сделаю это, дом Израилев, а ради святаго имени Моего. Не ради вас Я сделаю это, говорит Господь Бог, да будет вам известно” Иез. 36:22,32). Если только вздохнешь, только прослезишься, Он сам тотчас воспользуется всем этим, как случаем к твоему спасению. Итак, не будем превозноситься, будем называть себя непотребными, чтобы быть благопотребными. Если ты сам называешь себя достойным похвалы, то ты непотребен, хотя бы и в самом деле был достоин похвалы; напротив, если ты сам называешь себя непотребным, сделаешься благопотребным, хотя бы был недостоин похвалы. Вот почему должно забывать о своих добрых делах. Но ты скажешь: как можно не знать того, что нам совершенно известно? Что ты говоришь? Ты непрестанно оскорбляешь Господа, живешь в неге и веселии, и не знаешь того, что ты грешил, предавая все забвению, а не можешь позабыть о своих добрых делах? Хотя страх гораздо сильнее, но у нас бывает напротив: каждый день оскорбляя Бога, мы не обращаем на то и внимания, а если подадим бедному хотя малую монету, то носимся с этим постоянно. Это крайнее безумие, и величайший ущерб для того, кто собирает. Забвение добрых своих дел есть самое безопасное их хранилище. И как одежда и золото, если мы раскладываем их на торгу, привлекают многих злоумышленников, а если убираем и скрываем их дома, то соблюдаются в полной безопасности, так если и добрые свои дела мы постоянно держим в памяти, то раздражаем Господа, вооружаем врага и возбуждаем его к похищению, а если никто не будет знать их кроме Того, Кому надлежит знать, то они пребудут в безопасности. Итак, не хвались постоянно своими добрыми делами, чтобы кто-нибудь не лишил тебя их, чтобы с тобою не случилось того же, что было с фарисеем, который носил их на языке своем, откуда и похитил их дьявол. Хотя он и с благодарением вспоминал о них, и все возносил к Богу, но и это не спасло его, потому что благодарящему Бога не прилично поносить других, показывать свое преимущество пред большинством и превозноситься пред грешниками. Если ты благодаришь Бога, то тем только и довольствуйся; не говори о том людям, и не осуждай ближнего, потому что это уже не есть дело благодарности. Хочешь знать, как нужно выражать благодарность? Послушай, что говорят три отрока: “Согрешили мы, и поступили беззаконно” (Дан. 3:29); “ибо праведен Ты во всем, что соделал с нами” (ст.27), “и все, что Ты навел на нас … соделал по истинному суду” (ст.31). Исповедывать свои согрешения и значит благодарить Бога; кто исповедует свои грехи, тот показывает этим, что он виновен в бесчисленных грехах, и только не получил достойного наказания. Он-то наиболее и благодарит Бога. Итак, будем остерегаться - хвалить себя за доброе, потому что это делает нас и пред людьми ненавистными, и пред Богом мерзкими. Потому, чем больше будем делать добра, тем меньше будем говорить о себе. Таким только образом можем приобрести величайшую славу и у Бога и у людей; вернее же сказать - у Бога не только славу, но и награду, и великое воздаяние. Итак, не требуй награды, чтобы получить награду; исповедуй, что ты спасаешься благодатью, чтобы Бог и сам признал Себя твоим должником не только за твои добрые дела, но и за твою благопризнательность. Когда мы делаем добро, то Он нам должен бывает только за наши дела; а когда вовсе и не думаем, что сделали какое-нибудь доброе дело, то Он нам остается должным и за такое наше расположение, и притом более, нежели за дела, - так что такое наше расположение равняется самым добродетелям, а без него и самые дела не важны. Так и мы оказываем благоволение нашим слугам особенно тогда, когда они, во всем услуживая нам с усердием, думают, что еще не сделали для нас ничего важного.

Итак, если и ты желаешь, чтобы твои добрые дела были велики, то не почитай их великими, и тогда они будут велики. Так и сотник говорил: “Я недостоин, чтобы Ты вошел под кров мой” (Мф. 8:8), и чрез это сделался достойным, и заслужил удивление более всех иудеев. Так и Павел говорил: “Недостоин называться Апостолом” (1 Кор. 15:9), и чрез это сделался первым из всех. Так и Иоанн говорил: “У Которого я недостоин развязать ремень обуви” (Лк. 3:16), и за то был другом Жениха, и ту руку, которую считал недостойною прикоснуться к сапогам, Христос возложил на Свою главу. Так и Петр говорил: “Выйди от меня, Господи! потому что я человек грешный” (Лк. 5:8), и за это стал основанием Церкви. Подлинно, ничто так не приятно Богу, как если кто считает себя в числе величайших грешников. Это есть начало всякого любомудрия: смиренный и сокрушенный никогда не будет ни тщеславиться, ни гневаться, ни завидовать ближнему, словом - не будет питать в себе ни одной страсти. Разбитую руку, сколько бы мы ни старались, никак не можем поднять вверх; если подобным образом сокрушим и душу, то хотя бы тысяча страстей надмевая воздымали ее, она нисколько не поднимется. Если тот, кто плачет о житейских делах, изгоняет все душевные болезни; то гораздо более оплакивающий свои грехи сделается любомудрым. Кто же, скажешь ты, может так сокрушить свое сердце? Послушай Давида, который особенно этим прославился, посмотри на сокрушение его души. Когда он, совершив уже множество подвигов, подвергся опасности лишиться отечества, дома и самой жизни, и в самую минуту несчастия увидел, что один низкий и презренный воин ругается над его бедствием и поносит его, то не только сам он не отвечал ругательствами, но запретил и военачальнику, который хотел его убить, говоря: “Оставьте его”, потому что Господь повелел ему (2 Цар. 16:11). И в другой раз, когда священники просили у него позволения нести за ним кивот, то он не согласился, но что сказал? “Возврати ковчег Божий в город. Если я обрету милость пред очами Господа, то Он возвратит меня и даст мне видеть его и жилище его. А если Он скажет так: "нет Моего благоволения к тебе", то вот я; пусть творит со мною, что Ему благоугодно” (2 Цар. 15:25, 26) А то, что он делал в отношении к Саулу, не раз, не два, но многократно, какую показывает высоту мудрости? Такое поведение было выше ветхого закона, и приближалось к заповедям апостольским. Потому он все принимал от Господа с любовью, не исследуя того, что с ним происходит, но стараясь единственно о том, чтобы всегда повиноваться и следовать данным от Него законам. И по совершении столь великих подвигов, видя принадлежащее себе царство в руках мучителя, отцеубийцы, братоубийцы, притеснителя, беснующегося, он не только тем не соблазнялся, но говорил: если угодно так Богу, чтобы я был гоним, скитался и бегал, а враг мой был в чести, то я принимаю это с любовью, и еще благодарю за бесчисленные бедствия. Он не так поступал, как многие бесстыдные и дерзкие, которые, не совершив и малейшей части его подвигов, едва увидят кого-нибудь в благополучном состоянии, а себя хотя в малой скорби, бесчисленными хулениями губят душу свою. Не таков был Давид, но во всем показывал кротость. Потому и Бог сказал: “Я обрел Давида”, сына Иессеева, мужа по сердцу Моему (Пс. 88:21). Постараемся и мы иметь такую душу, и чтобы с нами ни случилось, будем переносить с кротостью, и здесь, до получения царства, соберем плоды смиренномудрия. “Научитесь от Меня, - говорит Господь, - ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим” (Мф. 11:29). Итак, чтобы нам наслаждаться покоем и здесь и там, со всем тщанием будем насаждать в душах наших матерь всех благ, т. е. смиренномудрие. С помощью этой добродетели мы сможем без волнений переплыть и море настоящей жизни, и достигнуть тихой пристани, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 4

“Итак всех родов от Авраама до Давида четырнадцать родов; и от Давида до переселения в Вавилон четырнадцать родов; и от переселения в Вавилон до Христа четырнадцать родов”(Мф. 1:17).

Изъяснение 1:17-21. Почему родословие разделено на три части. - Почему родословие опускается у Марка, но есть у Луки - Для чего Матфей исчисляет количество родов до Христа? - Почему зачатие совершилось не прежде обручения - Непостижимость рождения. - Христос действительно родился от Девы и имеет плоть одинаковую с нами. - Добродетель и мудрость Иосифа. - Почему ангел возвещает ему о зачатии не с самого начала, как Деве. - Каким образом Ангел уверяет его в истине зачатия от Духа Св. - Величие дара отпущения грехов, принесенного Христом, побуждает верующих жить достойно этого дара. - Верующий должен отличаться от неверующего своею доброю жизнью, - равно и всем своим внешним поведением. - Безобразие души можно видеть как в зеркале, изучая жизнь святых мужей. - Человек, дающий волю своим страстям, хуже зверя. - Кто ищет внешней славы, тот бесчестит себя. - Истинную славу дает благочестие. - Пример трех отроков научает предпочитать нищету прелестям богатства. - Увещание творить милостыню.

1. Евангелист разделил все родословие на три части, желая тем показать, что иудеи с переменою правления не делались лучшими; но и во время аристократии, и при царях, и во время олигархии предавались тем же порокам: под управлением судей, священников и царей не оказали никакого успеха в добродетели. Но для чего же евангелист в средней части родословия опустил трех царей, а в последней, поместив двенадцать родов, сказал, что их четырнадцать? Первое предоставляю собственному вашему исследованию, не почитая нужным решать для вас все, чтобы вы не обленились; о втором же скажем. Мне кажется, что он причисляет к родам время пленения, и самого Иисуса Христа, всюду совокупляя Его с нами. И кстати упоминает о пленении, показывая, что иудеи и в плену не сделались благоразумнее, так что из всего была видна необходимость пришествия Христова. Но скажут: Почему Марк не делает того же, и не излагает родословия Иисусова, а говорит обо всем кратко? Думаю, что Матфей прежде других писал Евангелие, - почему и излагает с точностью родословие, и останавливается на важнейших обстоятельствах, а Марк писал после него, - почему наблюдал краткость как повествующий о том, что было уже пересказано, и сделалось известным. А почему Лука излагает также родословие, и притом еще полнее? Потому, что он, имея в виду Евангелие Матфея, хочет доставить нам больше сведений, чем Матфей. Притом каждый из них подражал учителю, - один Павлу, который разливается как река, а другой Петру, который любит краткость. А почему Матфей в начале Евангелия не сказал по примеру пророков: “Видение, которое я видел” (Иез.11:24), или: “И было ко мне слово Господне” (Иез.37:15, 38:1)? Потому, что писал к людям благомыслящим, и таким, которые были к нему весьма внимательны. И бывшие чудеса подтверждали им писанное, и читатели исполнены были веры. Во времена же пророков не было столько чудес, которые бы подтверждали их проповедь, напротив являлось множество лжепророков, которым охотнее внимал иудейский народ, - почему им и нужно было таким образом начинать свои пророчества. А если когда и бывали чудеса, то бывали для язычников, чтобы они в большем числе обращались к иудейству, и для явления силы Божией, когда враги, покорявшие себе иудеев, думали, что они победили их силою своих богов. Так случилось в Египте, откуда вышло за иудеями множество народа; таковы же после были в Вавилоне - чудо в пещи и сновидения. Впрочем, были чудеса и в пустыне, когда находились там иудеи одни, как было и у нас; и у нас явлено множество чудес, когда мы выходили из заблуждения. Но после, когда благочестие всюду насаждено, чудеса прекратились. Если же бывали чудеса у иудеев и после, то не в большом числе и изредка, как-то: когда остановилось солнце, и в другой раз, когда отступило назад. Опять и у нас можно видеть тоже: и в наше время с Иулианом, превзошедшим всех в нечестии, много совершилось чудесного. Когда иудеи предприняли восстановление иерусалимского храма, огонь вышел из-под основания и помешал работам; и когда Иулиан безумно посягнул поругаться над священными сосудами, хранитель сокровищ и дядя Иулианов, соименный ему, первый умер - изъеденный червями, а другой развалился пополам. И то было весьма важное чудо, что во время принесения там жертв иссякли источники, и что в царствование Иулианово города были постигнуты голодом.

2. Бог обыкновенно творит знамения, когда умножается зло. Когда видит, что Его рабы утеснены, а противники без меры упиваются мучительством над ними, тогда показывает собственное Свое владычество. Так поступил Он с иудеями в Персии. Итак, из сказанного видно, что евангелист не без причины и не случайно разделил предков Христовых на три части. Заметь же, кем начинает, и кем оканчивает. Начав с Авраама, ведет родословие до Давида; потом с Давида до переселения Вавилонского, а с последнего до самого Христа. Как в начале всего родословия обоих - Давида и Авраама - поставил рядом, так точно упомянул об обоих и в конце родословия, потому что, как я прежде сказал, им даны были обетования. Почему же, упомянув о переселении в Вавилон, не упомянул о переселении в Египет? Потому что египтян иудеи уже не боялись, а вавилонян еще трепетали, и потому что первое случилось давно, а последнее недавно; притом в Египет отведены были не за грехи, а в Вавилон за беззакония. Если же кто пожелает вникнуть в значение самих имен, то и здесь найдет много предметов для созерцания, много такого, что послужит к объяснению нового завета; таковы имена Авраама, Иакова, Соломона и Зоровавеля, так как имена эти даны им не без намерения. Но чтобы не наскучить вам продолжительностью, умолчим об этом и займемся необходимым. Итак, когда евангелист перечислил всех предков и окончил Иосифом, он не остановился на этом, но присовокупил: “Иосифа, мужа Марии”, показывая, что для Марии упоминал в родословии об Иосифе. Потом, чтобы ты, услышав о муже Марии, не подумал, что Иисус родился по общему закону природы, смотри, как он устраняет эту мысль дальнейшими словами. Ты слышал, говорит он, о муже, слышал о матери, слышал об имени, данном младенцу; теперь выслушай и то, как Он родился. “Рождество Иисуса Христа было так”. Скажи мне, о каком рождении говоришь ты? Ты уже сказал мне о предках. Хочу, говорит евангелист, сказать и об образе рождения. Видишь ли, как он возбудил внимание слушателя? Как бы намереваясь сказать нечто новое, обещает изъяснить образ рождения. И заметь, какой превосходный порядок в рассказе. Не вдруг стал говорить о рождении, но прежде напоминает нам, которым был Христос (в порядке родов) от Авраама, которым от Давида и от переселения в Вавилон; а этим побуждает слушателя тщательно исследовать время, желая показать, что Он есть тот самый Христос, Который предвозвещен пророками. В самом деле, когда исчислишь роды и по времени узнаешь, что Иисус есть точно Христос, тогда без затруднения поверишь и чуду, совершившемуся в рождении. Поелику же евангелисту нужно было говорить о великом деле, каково рождение от Девы, то сперва, не приступая к исчислению времени, он с намерением затемняет речь, упоминая о муже Марии, и даже прерывает повествование о рождении, а потом исчисляет уже лета, напоминая слушателю, что рожденный есть Тот самый, о Котором говорил патриарх Иаков, что Он явится при оскудении князей от Иуды, и о Котором пророк Даниил предвозвестил, что Он придет по истечении многих седмиц. И если кому угодно те годы, которые ангел определил Даниилу числом седмиц, от построения города вычислить до рождения Иисусова, тот увидит, что время рождения Его согласно с предсказанием. Итак, скажи, как Иисус родился? “По обручении Матери Его Марии”. Не сказал: Деве, но просто: Матери, чтобы речь была понятнее. Но приведя сперва слушателя в ожидание услышать нечто обыкновенное, и удержав его в этом ожидании, вдруг изумляет присовокуплением необыкновенного, говоря: “Прежде нежели сочетались они, оказалось, что Она имеет во чреве от Духа Святаго". Не сказал: прежде, нежели приведена была в дом к жениху, она жила уже у него в доме, так как у древних было обыкновение держать обрученных по большей части в своем доме, чему и ныне еще можно видеть примеры. И зятья Лотовы жили в доме у Лота. И так и Мария жила в одном доме с Иосифом.

3. Но почему не прежде обручения Она зачала во чреве? Чтобы, как я сказал еще в начале, зачатие до некоторого времени оставалось тайною, и Дева избегла всякого худого подозрения. Тот, которому надлежало ревновать более всякого другого, не только не отсылает ее от себя и не бесчестит, но принимает, и оказывает ей услуги во время беременности. Но явно, что, не будучи твердо удостоверен в зачатии по действию Св. Духа, не стал бы держать ее у себя и во всем ей услуживать. Притом весьма выразительно сказал евангелист: “Оказалось, что Она имеет во чреве”, - как обыкновенно говорится о происшествиях особенных, случающихся сверх всякого чаяния и неожиданных. Итак, не простирайся далее, не требуй ничего больше сказанного, и не спрашивай: каким образом Дух образовал Младенца в Деве? Если при естественном действии невозможно объяснить способа зачатия, то как можно объяснить его, когда чудодействовал Дух? Чтобы ты не беспокоил евангелиста и не утруждал его частыми об этом вопросами, он освободил себя от всего, наименовав Совершившего чудо. Ничего больше не знаю, говорит он, а знаю только, что событие совершилось силою Духа Святого. Пусть стыдятся те, кто старается постигнуть сверхъестественное рождение! Если никто не может изъяснить того рождения, о котором есть тысячи свидетелей, которое за столько веков предвозвещено, которое было видимо и осязаемо, то до какой степени безумны те, которые с любопытством исследуют и тщательно стараются постигнуть рождение неизреченное? Ни Гавриил, ни Матфей не могли ничего более сказать, кроме того, что родившееся есть от Духа; но как, и каким образом родилось от Духа, этого никто из них не объяснил, потому что было невозможно. Не думай также, что ты все узнал, когда слышишь, что Христос родился от Духа. Узнав и об этом, мы еще многого не знаем, например: как невместимый вмещается в утробе? Как всесодержащий носится во чреве жены? Как дева рождает, и остается девою? Скажи мне, как Дух устроил этот храм? Каким образом не всю плоть принял от утробы, но только часть ее, которую потом возрастил и образовал? А что точно произошел из плоти Девы, евангелист ясно показал это словами: “От Которой родился”; и Павел словами: “Который родился от жены” (Гал. 4:4). От жены, говорит он, - заграждая уста тем, которые утверждают, что Христос прошел чрез Марию, как бы сквозь некоторую трубу. Если это справедливо, то нужна ли была и девическая утроба? Если это справедливо, то Христос не имеет с нами ничего общего; напротив плоть Его различна с нашею, не одинакового с нею состава. И как же назвать Его тогда происшедшим от корня Иессеева? Жезлом? Сыном человеческим? Как и Марию назвать Матерью? Как сказать, что Христос произошел от семени Давидова? Воспринял зрак раба? Что “Слово стало плотию”? Почему же Павел сказал римлянам: “От них Христос по плоти, сущий над всем Бог” (Рим. 9:5)? Из этих слов и из многих других мест Писания видно, что Христос произошел от нас, из нашего состава, из девической утробы; а каким образом, того не видно. Итак, и ты не разыскивай, но верь тому, что открыто, и не старайся постигнуть того, что умолчано. “Иосиф же муж Ее, будучи праведен, - говорит евангелист, - и не желая огласить Ее, хотел тайно отпустить Ее” (Мф. 1:19). Сказавши, что (родившееся от Девы) есть от Духа Святого и без плотского совокупления, он приводит на это еще новое доказательство. Иной мог бы спросить: откуда это известно? Кто видел, кто слышал, чтобы когда-либо случилось что-либо подобное? Но чтобы ты не подозревал ученика, что он по любви к Учителю выдумал это, евангелист вводит Иосифа, который тем самым, что в нем происходило, утверждает в тебе веру в сказанное. Евангелист как бы так говорит здесь: ежели ты не веришь мне и заподозриваешь мое свидетельство, то поверь мужу. “Иосиф же, - говорит, - муж Ее, будучи праведен”. Здесь он называет праведным того, кто имеет все добродетели. Хотя быть праведным - значит не присваивать себе чужого; но праведностью же называется и совокупность добродетелей. В этом-то особенном смысле Писание и употребляет слово “праведность”, когда, например, говорит: “Человек этот непорочен, справедлив” (Иов. 1:1), и еще: “Оба они были праведны” (Лк. 1:6).

4. Итак Иосиф, будучи праведным, т. е. добрым и кротким, “хотел тайно отпустить Ее”. Для того евангелист описывает случившееся еще во время незнания Иосифова, чтобы ты не сомневался в происшедшем по узнании. Хотя подозреваемая не только заслуживала быть опозоренною, но закон повелевал даже наказать Ее, однако Иосиф избавил Ее не только от большего, но и от меньшего, т. е., от стыда, - не только не хотел наказать, но и опозорить. Не признаешь ли в нем мужа мудрого, и свободного от мучительнейшей страсти? Вы сами знаете, что такое ревность. Потому-то, вполне знавший эту страсть, сказал: “Ревность - ярость мужа, и не пощадит он в день мщения” (Притч. 6:34). “Люта, как преисподняя, ревность” (Песн. 8:6). И мы знаем многих, которые готовы лучше лишиться жизни, нежели быть доведенными до подозрения и ревности. А здесь было уже не простое подозрение: Марию изобличили ясные признаки беременности; и однако, Иосиф столько был чужд страсти, что не захотел причинить Деве даже и малейшего огорчения. Так как оставить Ее у себя казалось противным закону, а обнаружить дело и представить Ее в суд значило предать Ее на смерть, то он не делает ни того, ни другого, но поступает уже выше закона. Подлинно, по пришествии благодати, надлежало явиться многим знамениям высокой мудрости. Как солнце, не показавши еще лучей, издали озаряет светом большую часть вселенной, так и Христос, восходя из девической утробы, прежде, нежели явился, просветил всю вселенную. Вот почему еще до рождения Его пророки ликовали, и жены предсказывали будущее, и Иоанн, не выйдя еще из утробы, взыгрался во чреве. И Иосиф показал здесь великую мудрость, не обвинял и не порицал Девы, а только намеревался отпустить Ее. Когда он находился в таком затруднительном положении, является ангел и разрешает все недоумения. Здесь достойно исследования то, почему ангел не пришел прежде, пока муж не имел еще таких мыслей, но приходит тогда, когда он уже помыслил. “Но когда он помыслил это”, говорит евангелист, ангел приходит; между тем Деве благовествует еще до зачатия, - что опять приводит к новому недоумению. Если Иосифу не сказал ангел, то почему умолчала Дева, слышавшая от ангела, и видя жениха своего в смущении, не разрешила его недоумения? Итак, почему ангел не сказал Иосифу прежде его смущения? Прежде надобно разрешить первый вопрос. Почему же не сказал? Чтобы Иосиф не обнаружил неверия, и с ним не случилось того же, что с Захариею. Не трудно поверить делу, когда оно уже пред глазами; а когда нет и начала его, тогда слова не так легко могут быть приняты. Потому-то ангел и не сказал сначала; по той же причине молчала и Дева. Она думала, что не уверит жениха, сообщив о необыкновенном деле, а напротив огорчит его, подав мысль, что прикрывает сделанное преступление. Если сама Она, слыша о даруемой Ей такой благодати, судит по человечески: и говорит: “Как будет это, когда Я мужа не знаю?” (Лк. 1:34), - то гораздо более усомнился бы Иосиф, особенно слыша это от подозреваемой жены.

5. Вот почему Дева вовсе не говорит Иосифу, а ангел является, когда потребовали обстоятельства. Почему же, скажут, не также поступлено и с Девою, почему и Ей возвещено не после зачатия? Чтобы предохранить Ее от смущения и большего смятения. Не зная дела ясно, Она естественно могла бы решиться сделать с собою худое, и, не перенесши стыда, прибегнуть к петле или к мечу. Поистине, Дева была во всем достойна удивления; и евангелист Лука, изображая Ее добродетель, говорит, что, когда услышала приветствие, не вдруг предалась радости и поверила сказанному, но смутилась и размышляла: “Что бы это было за приветствие” (Лк. 1:29)? Будучи таких строгих правил, Дева могла бы от печали лишиться ума, представив стыд и не видя надежды, чтобы кто-нибудь поверил Ее словам, что Ее беременность не следствие прелюбодеяния. Итак, чтобы этого не случилось, ангел пришел к ней до зачатия. Надобно было, чтобы не знала смущения та, в чью утробу взошел Творец всяческих; чтобы свободна была от всякого смятения душа, удостоившаяся быть служительницею таких тайн. Вот почему ангел возвещает Деве до зачатия, а Иосифу во время беременности Ее. Многие по простоте и по недоразумению находили разногласие в том, что ев. Лука упоминает о благовествовании Марии, а св. Матфей о благовествовании Иосифу, не зная, что было то и другое. Тоже самое необходимо наблюдать и во всем повествовании; таким образом мы решим многие кажущиеся разногласия. Итак, ангел приходит к смущенному Иосифу. Доселе явления не было как по сказанной выше причине, так и для того, чтобы обнаружилось любомудрие Иосифа. А когда дело приблизилось к исполнению, ангел, наконец, является. “Но когда он помыслил это, - се, Ангел Господень” является Иосифу “во сне”. Примечаешь ли кротость этого мужа? Не только не наказал, но и не сказал никому, даже самой подозреваемой, а размышлял только с собою, и от самой Девы старался скрыть причину смущения. Не сказал евангелист, что Иосиф хотел Ее выгнать, но - отпустить: так он был кроток и скромен! “Но когда он помыслил это”, ангел является во сне. Почему же не наяву, как является пастырям, Захарии и Деве? Иосиф имел много веры; для него не нужно было такого явления. Для Девы нужно было необыкновенное явление прежде события, потому что благовествуемое было весьма важно, важнее, нежели благовествуемое Захарии; а для пастырей нужно было явление, потому что это были люди простые. Иосиф получает откровение по зачатии, когда душа его объята уже была худым подозрением, и вместе готова перейти к благим надеждам, если бы только явился кто-нибудь и указал удобный к тому путь. Для того благовествуется после зародившегося подозрения, чтобы это самое послужило доказательством сказанного ему. О чем никому не говорил, но только помыслил в уме, о том услышать от ангела служило несомненным признаком, что ангел пришел и говорит от Бога, потому что одному Богу свойственно знать сердечные тайны. Видишь, сколько достигается целей! Обнаруживается любомудрие Иосифа; благовременность сказанного помогает ему в вере; самое повествование делается несомненным, так как показывает, что Иосиф был точно в таком положении, в каком следовало быть.

6. Каким же образом ангел уверяет его? Послушай и подивись мудрости того, что сказано. Пришедши, ангел говорит ему: “Иосиф, сын Давидов! не бойся принять Марию, жену твою”. Тотчас приводит ему на память Давида, от которого должен был произойти Христос, и не дает оставаться ему в смущении, наименованием предков напомнив об обетовании, данном всему роду. Иначе, для чего бы его называть сыном Давидовым? “Не бойся”. В других случаях Бог поступает не так; и когда некто против супруги Авраамовой умышлял, чего не должно, Бог употребил сильнейшие выражения и угрозу, хотя и там причиною было неведение. Фараон взял к себе Сарру по незнанию, однако же, Бог привел его в страх. Но здесь Бог поступает снисходительнее потому, что совершалось дело весьма важное, и большая была разность между фараоном и Иосифом, почему и не нужно было угроз. Сказавши же: “Не бойся”, показывает, что Иосиф боялся оскорбить Бога, держа в доме подозреваемую в прелюбодействе, потому что, если бы этого не было, он и не подумал бы Ее отпускать. Итак, из всего открывается, что ангел пришел от Бога, обнаруживая и пересказывая все, о чем Иосиф размышлял, и чем был встревожен ум его. Изрекши же имя Девы, ангел не остановился на этом, но присовокупил: “жену твою”, каким именем не назвал бы, если бы Ее девство было растлено. Женою же называет здесь обрученную: так обыкновенно Писание обрученных еще до брака называет зятьями. Что же значит: “принять”? Удержать у себя в доме, потому что Иосиф мысленно уже отпустил Деву. Эту-то отпущенную, говорит ангел, удержи у себя; ее поручает тебе Бог, а не родители. Поручает же ее не для брака, но чтобы жить вместе; вручает, объявляя о том чрез меня. Как Христос после поручил Ее ученику, так ныне поручается Она Иосифу. Потом ангел, намекнув о причине своего явления, умолчал о худом Иосифовом подозрении; а между тем уничтожил его скромнее и благопристойнее, изъяснив причину зачатия и показав, что потому самому, почему Иосиф опасался и хотел Ее отпустить, он должен принять и удержать Ее у себя, и, таким образом, совершенно освободил его от беспокойства. Она не только чиста от беззаконного смешения, говорит ангел, но и зачала во чреве сверхъестественным образом. Потому не только отложи страх, но еще возрадуйся: “Ибо родившееся в Ней есть от Духа Святаго”. Странное дело, превосходящее человеческое разумение и превышающее законы природы! Чем уверится в сем Иосиф, не слыхавший о таковых событиях? Открытием прошедшего, говорит ангел. Для того он и обнаружил все, что происходило в уме Иосифовом, чем был он возмущен, чего боялся и на что решался, чтобы чрез это уверить и в том. Справедливее же сказать, ангел уверяет Иосифа не только прошедшим, но и будущим. “Родит же, - говорит он, - Сына, и наречешь Ему имя Иисус” (ст. 21). Хотя родившееся есть от Духа Святого, но не думай о себе, что ты устранен от служения при воплощении. Хотя ты не содействуешь к рождению, и Дева пребыла неприкосновенною, однако же, что принадлежит отцу, то, не вредя достоинству девства, предоставляю тебе, то есть, ты дашь имя рождаемому, - ты “наречешь Ему имя”. Хотя Он не твой сын, но ты будь Ему вместо отца. Итак, начиная с наречения имени, усвояю тебя рождаемому. Потом, чтобы кто-либо отсюда не заключил, что Иосиф есть отец, послушай, с какою осторожностью говорит ангел далее. “Родит же, - говорит он, - Сына”. Не сказал: родит тебе, но выразился неопределенно: родит, так как Мария родила не ему, но целой вселенной.

7. Для того и имя принесено ангелом с небес, чтобы показать, что чудно рождаемое, потому что сам Бог свыше посылает имя чрез ангела Иосифу. Поистине, это не просто было имя, но сокровище бесчисленных благ. Потому ангел и объясняет его, внушает благие надежды, и тем приводит Иосифа к вере. Мы обыкновенно склоннее к благим надеждам, а потому и охотнее им верим. Итак, всем утвердив Иосифа в вере, - и прошедшим, и будущим, и настоящим, и честью, ему оказанною, - ангел, кстати, приводит слова пророка, который все то подтверждает. Но, не приведя еще слов его, возвещает о благах, какие чрез рожденного дарованы будут миру. Какие же это блага? Освобождение от грехов, и уничтожение их. “Он, - говорит ангел, - спасет людей Своих от грехов их”. И здесь возвещается нечто чудное; благовествуется освобождение не от чувственных браней, не от варваров, но - что гораздо важнее - освобождение от грехов, от которых прежде никто не мог освобождать. Для чего же, спросят, сказал: “Людей Своих”, а не присовокупил - и язычников? Чтобы не изумить вдруг слушателя. Разумному слушателю он дал разуметь и о язычниках, потому что люди Его, суть не одни иудеи, но и все приходящие и приемлющие от Него познание. Смотри же, как открыл нам и достоинство Его, назвавши иудейский народ людьми Его. Этим ангел показывает то именно, что рождающийся есть Сын Божий, и что он говорит о горнем Царе, так как, кроме этого единого Существа, никакая другая сила не может отпускать грехи. Итак, получив таковой дар, примем все меры, чтобы не поругать столь великого благодеяния. Если наши грехи достойны были наказания и прежде такой чести, то тем более достойны после такого неизреченного благодеяния.

И это говорю теперь не без причины. Я вижу, что многие после крещения живут небрежнее некрестившихся, и даже не имеют никакого признака христианской жизни. Потому-то ни на торжище, ни в Церкви, не скоро различишь, кто верующий, и кто неверующий; разве только при совершении таинств можешь увидеть, что одни бывают высылаемы, а другие остаются в храме. Между тем следовало бы отличаться не по месту, а по нраву. Достоинства внешние обыкновенно познаются по внешним признакам, а наши достоинства надобно распознавать по душе. Верующий должен быть виден не только по дару, но и по новой жизни. Верующий должен быть светильником для мира и солью. А если ты самому себе не светишь, не предотвращаешь собственной гнилости, то почему нам узнать тебя? Потому ли, что ты погружался в священные воды? Но это может довести тебя до наказания. Величие почести для нежелающих жить сообразно этой почести увеличивает казнь. Верующий должен блистать не тем одним, что получил от Бога, но и тем, что ему собственно принадлежит; надобно, чтобы он по всему был виден - и по поступи, и по взору, и по виду, и по голосу. Говорю об этом для того, чтоб нам наблюдать благоприличие не для показа, а для пользы тех, кто смотрит на нас. А теперь, с которой стороны ни стараюсь распознать тебя, везде нахожу тебя в противоположном состоянии. Хочу ли заключить о тебе по месту, - вижу тебя на конских ристалищах, на зрелищах, вижу, что ты проводишь дни в беззакониях, в худых сходбищах, на рынке, в сообществе с людьми развратными. Хочу ли заключать о тебе по виду твоего лица, - вижу, что ты непрестанно смеешься и рассеян, подобно развратной блуднице, у которой никогда не закрывается рот. Стану ли судить о тебе по одежде, - вижу, что ты наряжен ничем не лучше комедианта. Стану ли судить о тебе по спутникам твоим, - вижу, что ты водишь за собою тунеядцев и льстецов. Стану ли судить о тебе по словам, - слышу, что ты не произносишь ничего здравого, дельного, полезного для нашей жизни. Буду ли судить о тебе по твоему столу, - здесь открывается еще более причин к осуждению.

8. Итак, скажи мне, почему могу узнать, что ты верный, когда все исчисленное мною уверяет в противном? И что говорю - верный? Даже человек ли ты, и того не могу узнать доподлинно. Когда лягаешься, как осел; скачешь как вол; ржешь на женщин, как конь; объедаешься, как медведь; утучняешь плоть, как лошак; злопамятен, как верблюд; хищен, как волк; сердит, как змея; язвителен, как скорпион; коварен, как лисица; хранишь в себе яд злобы, как аспид и ехидна; враждуешь на братьев, как лукавый демон, - как могу счесть тебя человеком, не видя в тебе признаков естества человеческого? Ища различия между оглашенным и верным, подвергаюсь опасности не найти различия даже между человеком и зверем. Как, в самом деле, назову тебя зверем? Ведь у каждого зверя какой-нибудь один из этих пороков. А ты, совокупив в себе все пороки, далеко превосходишь и их своим неразумием. Назову ли тебя бесом? Но бес не служит мучительству чрева, не любит денег. А когда в тебе больше пороков, нежели в зверях и бесах, скажи мне, как можно назвать тебя человеком? Если же нельзя назвать тебя человеком, то как наименуем тебя верным? А что всего печальнее, находясь в столь худом состоянии, мы и не помышляем о безобразии души своей, не имеем и понятия об ее гнусности. Когда ты сидишь у брадобрея и стрижешь волосы, то, взявши зеркало, со всем вниманием рассматриваешь прическу волос, спрашиваешь близ стоящих, и того, кто стриг, хорошо ли они лежат у тебя на лбу? Будучи стариком, часто не стыдишься до неистовства предаваться юношеским мечтам. А того, что душа наша не только безобразна, но даже зверообразна, и стала сциллою или химерою, упоминаемыми в языческом баснословии, нимало не чувствуем, хотя и здесь есть духовное зеркало, которое гораздо лучше и полезнее вещественного, потому что не только показывает безобразие, но даже, если захотим, превращает его в несравненную красоту. Таким зеркалом служит память о добрых мужах, и повествование о их блаженной жизни, чтение Писания, законы от Бога данные. Если захочешь однажды посмотреть на изображения тех святых, увидишь гнусность своего сердца; а увидев, ни в чем другом не будешь иметь уже нужды, чтобы избавиться от своего безобразия. Вот для чего и полезно нам это зеркало; оно делает удобным превращение. Итак, никто не оставайся в образе бессловесных. Если раб не входит в дом отца, то, как ты можешь вступить в преддверия дома, будучи зверем? И что говорю - зверем? Такой человек хуже всякого зверя. Зверь, хотя по природе дик, но часто посредством человеческого искусства делается кротким. А ты, который природное их зверство превращаешь в несвойственную им по природе кротость, какое извинение будешь иметь, когда свою природную кротость превращаешь в неестественное зверство? Дикого по природе делаешь смирным; а себя, по природе смирного, против природы обращаешь в дикого? Льва укрощаешь и делаешь ручным; а своему гневу попускаешь быть неукротимее льва? В первом случае встречаются два затруднения: то, что зверь лишен разума, и то, что он всех сердитее; и однако, ты, по избытку мудрости, данной тебе от Бога, преодолеваешь и природу. Как же ты, в зверях препобеждающий природу, в себе самом изменяешь и природе и совершенству воли? Если бы я велел тебе сделать кротким другого человека, ты не счел бы моего приказа невозможным, хотя и мог бы мне возразить, что ты не господин чужой воли, и что не все от тебя зависит. Но теперь велю тебе укротить собственного твоего зверя, над которым ты полный господин.

9. Итак, чем оправдаешься в том, что не владеешь природою? Какое можешь представить благовидное извинение в том, что из льва делаешь человека, а о себе не заботишься, когда из человека делаешься львом; ему сообщаешь свойства выше его природы, а в себе не сохраняешь и естественных? Диких зверей стараешься довести до одинакового с нами благородства, а себя самого низвергаешь с царского престола, и доходишь до зверского неистовства? Представь себе, если хочешь, что и гнев есть зверь, и сколько другие стараются над обучением львов, столько покажи старания над собою, и необузданный ум свой соделай тихим и кротким; ведь гнев имеет столь страшные зубы и когти, что истребит все, если не укротишь его. Даже лев и ехидна не могут терзать внутренностей с такою жестокостью, как гнев непрестанно терзает железными когтями. Он не только вредит телу, но расстраивает самое здравие души, поедая, терзая, раздробляя всю силу ее, и делая ее ни к чему неспособною. У кого внутри завелись черви, тот не может дышать, потому что все внутренности его изъедены. Как же мы можем породить что-нибудь благородное, нося внутри себя такого змия, - разумею гнев, - снедающего внутренности наши? Каким образом избавимся от этой язвы? Если будем употреблять питие, которое может умертвить внутренних червей и змей. Но какое питие, спросишь, имеет такую силу? Честная кровь Христова, если с упованием приемлется. Она может уврачевать всякую болезнь. Затем, внимательное слушание божественных Писаний, и присоединяемая к тому милостыня. Всеми этими средствами могут быть умерщвлены страсти, расслабляющие нашу душу. И тогда только будем жить, а теперь мы ничем не лучше мертвых. Когда живы страсти, нам невозможно жить, но необходимо должно погибнуть. Если не успеем умертвить их здесь, то они умертвят нас там. Вернее же сказать, еще здесь прежде той смерти подвергнут нас жесточайшему наказанию. Каждая из этих страстей жестока, мучительна, ненасытна, и каждый день поедая нас, ничем не удовлетворяется. Зубы их - зубы львиные, и даже страшнее львиных. Когда лев сыт, тотчас оставляет попавшееся ему тело. А страсти никогда не насыщаются и не отстают, доколе уловленного ими человека не увлекут к дьяволу. Такова сила страстей, что они требуют от пленников своих такого же рабства, в какое предался Христу Павел, презиравший для Него и геенну и царство. Тот, кто впадает в плотскую ли любовь, или сребролюбие, или честолюбие, начинает уже смеяться над геенною и презирать царство, только бы исполнить ему волю тех страстей. Итак, поверим Павлу в том, что он столько любил Христа. Когда есть люди в такой же степени раболепствующие страстям, что же невероятного в любви Павловой? Потому и слабее наша любовь ко Христу, что вся наша сила истощается на любовь порочную, и мы хищники, сребролюбцы, рабы суетной славы. А что может быть ничтожнее этой славы? Если сделаешься и в тысячу раз знатнее, ничем не лучше будешь людей неизвестных. Напротив, чрез это самое сделаешься даже бесчестнее. Когда те, которые тебя прославляют и выставляют знаменитым, смеются над тобою за то самое, что ты желаешь от них славы, то твое усердие не произведет ли противного твоему желанию?

10. Эти люди поступают как обличители. Кто хвалит преданного прелюбодеянию или блуду и льстит ему, тот этим самым более обличает, нежели хвалит похотника. Равным образом, если все мы хвалим пристрастного к славе, то более обличаем, нежели хвалим славолюбивого. Итак, для чего же ты много заботишься о таком деле, которого следствия всегда противны твоей цели? Если хочешь прославиться, презирай славу, и будешь славнее всех. Для чего тебе подвергаться тому же, что случилось с Навуходоносором? Он поставил статую, думая получить еще большую славу от дерева и бесчувственного изображения, имеющий жизнь хотел прославиться чрез то, что не имеет жизни. Видишь ли крайнее безумие? Думая почтить себя, он более обесчестил, показав, что более надеется на бездушную вещь, нежели на самого себя и на живую душу свою, - почему и воздал такое предпочтение дереву. Не достоин ли он посмеяния за то, что ищет себе похвалы не в нравах, а в досках? Это все равно, как если бы кто вздумал больше хвалиться полом в доме, или красивою лестницею, нежели тем, что он человек. Между тем и из нас многие подражают ныне Навуходоносору. Как он своим изображением, так из нас иные думают удивлять одеждами, другие домом, лошаками, колесницами, колоннами, находящимися в домах их. Погубивши в себе достоинство человека, они ходят и ищут себе совсем смешной славы в других предметах. Знаменитые и великие слуги Божии не этим просияли, но чем надлежало. Они были и пленники, и рабы, и юноши, и чужестранцы; не имели у себя ничего собственного, но оказались гораздо почтеннее того, кто всем изобилует. Ни огромная статуя, ни вельможи, ни вожди, ни бесчисленные войска, ни множество золота, ни вся пышность не могли удовлетворить страсти Навуходоносора показать себя великим. А для слуг Божиих, лишенных всего, довольно было одного любомудрия. Не имея у себя ничего, они оказались столько же блистательнее носящего диадему и порфиру и обладающего всем, сколько солнце блистательнее жемчужин. На позор целого мира приведены были юноши, пленные рабы, и едва появились, как глаза царевы засверкали огнем, окружили их вожди, правители, чиновники и все сонмище бесовское; отовсюду звук флейт, труб и всяких музыкальных орудий, несясь до небес, огласил слух их. Пещь пылала до безмерной высоты, и пламя ее касалось самых облаков; все было исполнено страха и ужаса. Но юношей ничто не устрашало. Напротив, посмеявшись, как над детскою игрою, они показали мужество и кротость, и громогласнее тех труб взывали: “Да будет известно тебе, царь” (Дан. 3:18)! Они и словом не хотели оскорбить мучителя, а желали только показать свое благочестие. Потому не стали распространяться и в словах, но все выразили кратко: “Бог наш, - говорят они, - Которому мы служим, силен спасти нас от печи” (ст. 17). Для чего выставляешь перед нами множество народа? Что нам пещь? К чему острые мечи, страшные копьеносцы? Наш Владыка выше и сильнее всего этого. Потом, подумавши, что может быть Богу так угодно, и Он попустил им быть сожженными, - чтобы и в таком случае не назвали их лжецами, они в заключение присовокупили: “Если же и не будет того, то да будет известно тебе, царь, что мы богам твоим служить не будем”.

11. Если бы они, предположив, что Бог действительно их не избавит, сказали, что Он не избавляет за грехи, то им не поверили бы. Поэтому они пред царем о грехах умалчивают, а говорят о том в пещи; там вспоминают все грехи свои. Пред царем же ничего подобного не произносят, а только то, что они не изменят благочестию, хотя бы им надлежало сгореть. Не для наград и воздаяний, но из одной любви делали они все, что ни делали; несмотря на то, что были в плену и рабстве, не пользовались никакими благами, лишились отечества, свободы и всего имущества. Не говори мне о почестях, какие даны им при царском дворе. Святые и праведные юноши в тысячу раз охотнее согласились бы собирать милостыню в своем отечестве, и наслаждаться красотою храма, как говорит Давид: “Желаю лучше быть у порога в доме Божием, нежели жить в шатрах нечестия”; и “один день во дворах Твоих лучше тысячи” (Пс. 83:11). В тысячу раз охотнее согласились бы они быть последними в своем отечестве, нежели царствовать в Вавилоне. Это видно из того, что говорят они в пещи о тягостях пребывания в Вавилоне. Хотя сами они и пользовались великими почестями, но, видя бедствия других, жестоко терзались. Таково преимущественное свойство святых - ни славы, ни чести и ничего другого не предпочитать спасению ближних. Смотри, как они в пещи молились за весь народ. А мы и при покойной жизни не помним о братиях. Равным образом, когда они старались объяснить и сны, они имели в виду не свою пользу, но пользу многих. Что они презирали смерть, это они доказали впоследствии многими опытами. Они на все готовы, только бы умилостивить Бога. Поелику же признают себя к тому неспособными, то прибегают к отцам, и говорят, что сами ничего не могут принести, кроме сокрушенного духа. Будем и мы подражать им. Ведь и пред нами стоит золотой образ, мучительская власть мамоны. Но не будем внимать тимпанам, трубам, арфам и другим прелестям богатства; и хотя бы надлежало впасть в пещь нищеты, предпочтем эту нищету, только бы не поклониться идолу, - и будет роса среди пещи шумящая. Итак, не убоимся, слыша о пещи нищеты. И тогда вверженные в пещь стали блистательны, а поклонившиеся идолу убиты. Но тогда все произошло в одно время, а теперь одно исполняется здесь, а другое в будущей жизни, иное же и здесь, и там. Избравшие нищету, чтобы не кланяться мамоне, будут сиять и здесь и там; а неправедно обогащающиеся здесь понесут там жесточайшее наказание. Из этой пещи вышел и Лазарь, блистая не менее трех отроков; а богач, принадлежа к числу покланявшихся идолу, осужден на мучение в геенне. Одно служит образом другого. Как здесь вверженные в пещь ничего не потерпели, а стоявшие вне, мгновенно были сожжены, так будет и тогда. Святые, переходя огненную реку, не почувствуют ничего неприятного, но будут казаться радующимися; а покланявшиеся идолу увидят, что огонь нападает на них свирепее всякого зверя и увлекает их в геенну. Если кто не верит, что есть геенна, тот, видя халдейскую пещь, пусть чрез настоящее уверится в будущем, и убоится не пещи нищеты, но пещи греха. Грех есть пламень и мучение, а нищета - роса и прохлада. В греховной пещи предстоит дьявол, а в пещи нищеты - ангелы, отражающие пламень.

12. Пусть внимают этому богачи, возжигающие пламень нищеты! Бедным не сделают они никакого вреда, потому что на них сходит роса; а самих себя сделают жертвою пламени, который зажгли собственными руками. Тогда ангел сошел к трем отрокам, а ныне мы сойдем к находящимся в пещи нищеты, и милостынею произведем росу, отразим пламень, - чтобы и нам вместе с ними получить венцы, чтобы и для нас рассеялся пламень геенский от гласа Христова: вы видели Меня жаждущего, и напоили (Мф. 25:37). Этот глас будет тогда для нас росою, шумящею посреди пламени. Итак, сойдем с милостынею в пещь бедности, посмотрим на любомудрых, ходящих в ней и попирающих угли; посмотрим на чудо новое и странное, на человека в пещи поющего, на человека в огне благодарящего, связанного крайнею нищетою и воздающего великие хвалы Христу. Кто с благодарением переносит нищету, тот равен трем отрокам, потому что бедность страшнее огня, и обыкновенно сильнее опаляет. Однако, отроков не опалил пламень, и узы их разрешились мгновенно, лишь только они принесли благодарение Господу. Так и теперь: если ты, впав в бедность, будешь благодарить, то и узы разрешатся, и пламень угаснет. А если не угаснет, то совершится еще большее чудо - пламень сделается источником, как случилось и тогда. Посреди пещи они прохлаждались чистою росою, которая хотя не угасила пламени, но препятствовала огню жечь вверженных туда. То же можно приметить и в любомудрых: и они в нищете более свободны от страха, нежели богатые. Итак, не будем стоять вне пещи, то есть, не имея милосердия к нищим, - чтобы не потерпеть нам того же, что случилось тогда с бывшими около пещи. Если ты сойдешь к отрокам и станешь с ними, то огонь не причинит тебе никакого зла; а если станешь вверху, и будешь смотреть на тех, которые находятся в огне нищеты, то пламень сожжет тебя. Итак, сойди в огонь, чтобы не сгореть от огня. Не стой вне огня, чтобы не увлек тебя пламень. Если огонь застигает тебя вместе с бедными, то устранится от тебя; а если увидит тебя чуждающимся их, в ту же минуту нападет на тебя и увлечет тебя. Итак, не отходи от тех, которые ввержены, и когда дьявол непоклоняющихся злату велит ввергнуть в пещь нищеты, то будь в числе не ввергающих, а ввергаемых, чтобы быть тебе в числе спасаемых, а не сожигаемых. Не покоряться страсти сребролюбия и жить в сообществе с бедными - это самая обильная роса. Кто попрал страсть к богатству, тот всех богаче. Как отроки, презревшие тогда царя, сделались блистательнее царя, так и ты, если презришь все мирское, будешь драгоценнее целого мира, подобно тем святым, “которых весь мир не был достоин” (Евр. 11:38). Итак, чтобы тебе сделаться достойным небесного, презирай настоящее. Тогда и здесь получишь большую славу, и насладишься будущими благами, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 5

“А все сие произошло, да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит: се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему Еммануил” (Мф. 1:22,23).

Изъяснение 1:22-25. Слушание проповеди приносит пользу тогда, когда слышанное припоминается и обсуждается дома. - Смысл выражения: сие же все бысть. - Для чего ангел напоминает Иосифу пророчество Исаии. - Почему Христос называется Эммануилом. - Возражение иудеев против девства Марии опровергается переводом 70-ти, равно как не имеет опоры и в других переводах. - Мария пребыла девою и после рождения. - Пример братьев Христа по плоти показывает, что родство с праведником не приносит пользы, если нет собственной добродетели. - Молитвы праведников не могут спасти тех, которые нерадят сами о спасении. - Милостыня, подаваемая и от неправедно приобретенного имущества, умилостивляет Бога. - Преступность и вред ростовщичества.

1. Многие, как я слышу, говорят: когда бываем здесь (в храме), и слышанное принимаем к сердцу, тогда приходим в себя, а лишь только удалимся отсюда, становимся опять другими, и огонь ревности в нас гаснет. Что же нам сделать, чтобы этого не было? Посмотрим, отчего это происходит. Итак, отчего бывает с нами такая перемена? Оттого, что занимаемся, чем не следует, и проводим время с худыми людьми. По выходе из церкви не надлежало бы нам приниматься за дела непристойные церкви; но, пришедши домой, надобно было бы сейчас же взять книгу, и вместе с женою и детьми привести на память, что было говорено; потом уже приступать к делам житейским. Если, вышедши из бани, ты предпочитаешь не ходить на рынок, чтобы там в хлопотах не лишиться пользы от бани, то тем более ты должен поступать так по выходе из церкви. А мы поступаем напротив, и от того теряем все. Еще не утвердится в нас совершенно то, что было полезного в сказанном, как сильный поток житейских дел, устремляясь на нас, все уносит с собой и оставляет пустоту. Итак, чтобы этого не было, по выходе из церкви почитай нужнейшим для себя делом привести на память, что было тебе сказано. Да и слишком было бы неразумно на дела житейские употреблять пять или шесть дней, а на дела духовные не уделить и одного дня, или даже малой части дня. Не видите ли, как наши дети целый день занимаются уроками, какие им заданы? То же самое будем делать и мы. Иначе не будет для нас никакой пользы ходить сюда, потому что, не прилагая такого же попечения о соблюдении сказанного нам, какое показываем в сбережении золота и серебра, каждый день будем черпать в разбитый сосуд. Приобретший несколько динариев прячет их в мешок и накладывает печать; а мы, принявши учение, которое многоценнее и золота и дорогих камней, приобретши сокровища Духа, не скрываем их в хранилище души, и с крайнею небрежностью даем им вытекать из нашего сердца. Кто же после этого пожалеет об нас, когда сами себе причиняем вред и ввергаем себя в такую бедность? Итак, во избежание этого, и для самих себя, и для наших жен и детей, поставим непременным законом - этот один день в неделе посвящать весь слушанию и припоминанию того, что мы слышали. В таком случае будем сюда приходить с большею готовностью принимать, что будет говорено. И для нас меньше будет труда, и для вас больше пользы, когда станете слушать дальнейшее, содержа в памяти прежде сказанное. Это немало будет способствовать к уразумению того, что говорится, - если именно вы будете хорошо знать порядок мыслей, которые мы предлагаем вам в связи. Так как невозможно высказать всего в один день, то старайтесь сохранить в памяти, что вам предлагается в разные дни, составляйте из этого как бы одну цепь, и облагайте ею душу, чтобы таким образом вышло целое тело Писаний. Поэтому и теперь, припомнив недавно сказанное, приступим к тому, о чем следует говорить.

2. Но о чем же следует теперь говорить? “А все сие произошло, да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит”. Достойно чуда и достойно самого себя воскликнул ангел, говоря: “А все сие произошло”. Он видел море и бездну человеколюбия Божия; видел явленным на деле то, осуществления чего никогда нельзя было и ожидать; видел, как законы природы нарушились, примирение совершилось, - Превысший всех нисходит к тому, кто всех ничтожнее, средостение рушится, преграды упраздняются; видел еще и больше того - и в немногих словах выразил чудо: “А все сие произошло, да сбудется реченное Господом”. Не думай, говорит он, будто это ныне только определено; это в древности было предобразовано, - как то и Павел старался везде показать. Затем, (ангел) отсылает Иосифа к Исайи, чтобы, пробудившись, если и забудет его слова, как совершенно новые, будучи вскормлен Писанием, вспомнил слова пророческие, а вместе с ними привел на память и его слова. Он не сказал этого жене, потому что она, как отроковица, была еще неопытна; а предлагает пророчество мужу, как человеку праведному, который углублялся в писания пророков. И сперва говорит он Иосифу: “Марию, жену твою”; а теперь, приводя слова пророка, вверяет ему тайну, что она Дева. Иосиф не так скоро успокоился бы мыслями, слыша от ангела, что она Дева, если бы прежде не услышал того от Исайи; от пророка же он должен был выслушать это не как что-либо странное, но как нечто известное и долго его занимавшее. Потому-то ангел, чтобы слова его удобнее были приняты, приводит пророчество Исайи; и не останавливается на том, но возводит пророчество к Богу, говоря, что это слова не пророка, но Бога всяческих. Потому и не сказал он: да сбудется реченное Исайею, но говорит: “Да сбудется реченное Господом”. Уста были Исайи, но пророчество дано свыше. Какое же это пророчество? “Се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил” (Ис. 7:14). Почему же, скажешь, наречено Ему имя не Еммануил, а - Иисус Христос? Потому, что не сказано: “наречешь”, но: “нарекут”, т. е. народы и самое событие. Здесь заимствуется имя от происшествия, как и свойственно Писанию - происшествия употреблять вместо имен. Итак, слова: “нарекут Еммануил” означают не что иное, как то, что увидят Бога с человеками. Хотя Бог всегда был с человеками, но никогда не был так явно. Если же иудеи бесстыдно будут упорствовать, то спросим их, какой младенец назван: “Магер-шелал-хаш-баз” (скоро пленил, нагло расхитил) (Ис. 8:3)? На это они ничего не могут сказать. Как же пророк сказал: “Нареки ему имя: Магер-шелал-хаш-баз”? Так как после рождения Его случилось, что взяты и разделены добычи, то самое происшествие, при нем бывшее, дается ему вместо имени. Равным образом и о городе говорит пророк, что он наречется "город правды, столица верная" (град правды, мать городов, верный Сион) (Ис. 1:26); и, однако, нигде не видно, чтобы город этот назывался правдою, он продолжал называться Иерусалимом. Но так как Иерусалим действительно таковым учинился, когда исправился, то и сказал пророк, что он так назовется. Таким образом, если какое-либо происшествие яснее самого имени показывает того, кто его совершил, или им воспользовался, то Писание действительность события вменяет ему в имя. Если же иудеи, будучи опровергнуты в этом, найдут другое возражение против сказанного о девстве, и представят нам других переводчиков, говоря: они перевели не: “дева”, а: молодая женщина (νεανις), - то наперед скажем им, что семьдесят толковников, по справедливости, пред всеми прочими заслуживают большего вероятия. Те переводили после пришествия Христова, оставаясь иудеями; а потому справедливо можно подозревать, что они сказали так больше по вражде, и с намерением затемнили пророчество. Семьдесят же, которые за сто лет до пришествия Христова, или даже более, предприняли это дело, и притом таким большим обществом, свободны от всякого подобного подозрения; они и по времени, и по многочисленности, и по взаимному согласию, преимущественно заслуживают вероятия.

3. Но если иудеи приведут свидетельство и тех переводчиков, то и тогда победа на нашей стороне. В Писании часто имя юности (νεανιονητος) употребляется вместо девства не о женщинах только, но и о мужчинах. “Юноши, - говорит оно, - и девицы, старцы и отроки” (Пс. 148:12). И опять, рассуждая о деве, подвергшейся насилию, говорит: если возопит “отроковица” (neaniV), т. е. дева (Втор. 22:27). То же значение подтверждают и предыдущие слова пророка. В самом деле, пророк не просто говорит: “Се, Дева во чреве приимет”; но, сказавши наперед: “Итак Сам Господь даст вам знамение” (Ис. 7:14), потом присовокупил: “Се, Дева во чреве приимет”. Если бы не деве надлежало родить, но произошло бы рождение по закону брака, то такое происшествие как могло быть знамением? Знамение должно выходить из обыкновенного порядка, быть чем-то странным и необычайным. Иначе, как оно будет знамением? “Встав от сна, Иосиф поступил, как повелел ему Ангел Господень” (Мф. 1:24). Видишь ли послушание и покорный ум? Видишь ли человека решительного, и во всем прямодушного? Когда он подозревал Деву в чем-то неприятном и неприличном, то не хотел держать ее у себя. Когда же освободился от такого подозрения, не только не захотел выслать ее, но держит и делается служителем воплощения. “И принял, - говорит Писание, - жену свою”. Видишь ли, как часто евангелист употребляет это имя, не желая до времени открыть тайну девства, чтобы устранить всякое худое подозрение?

Принявши же ее, “и не знал Ее (до тех пор пока или – пока, доколе)[В синодальном переводе опущено это слово]. Как наконец Она родила Сына Своего первенца” (ст. 25). Здесь евангелист употребил слово “до тех пор пока”; но ты не подозревай из того, будто Иосиф после познал ее. Евангелист дает этим только знать, что Дева прежде рождения была совершенно неприкосновенною. Почему же, скажут, употребил он слово: “пока”? Потому, что в Писании часто так делается. Это слово не означает определенного времени. Так и о ковчеге сказано: “Выпустил ворона, который, вылетев, отлетал и прилетал, пока осушилась земля от воды” (Быт. 8:7,14), хотя он и после не возвратился. Также о Боге Писание говорит: “Ты нам прибежище в род и род” (Пс. 89:2), но тем не полагает пределов. И опять, когда благовествуя, говорит: “Во дни его процветет праведник, и будет обилие мира, доколе не престанет луна” (Пс. 71:7), тем не означает конца для этого прекрасного светила. Так и здесь евангелист употребил слово – “до тех пор пока”, в удостоверение о том, что было прежде рождения. Что было после рождения, о том предоставляет судить тебе самому. Что тебе нужно было узнать от него, то он и сказал, то есть, что Дева была неприкосновенною до рождения. А что само собою видно из сказанного, как верное следствие, то предоставляет собственному твоему размышлению, то есть, что такой праведник (каков Иосиф) не захотел познать Деву после того, как она столь чудно соделалась матерью, и удостоилась и родить неслыханным образом, и произвести необыкновенный плод. А если бы он познал ее, и действительно имел женою, то для чего бы Иисусу Христу поручать ее ученику как безмужнюю, никого у себя не имеющую, и приказывать ему взять ее к себе? Но скажут: как же Иаков и другие называются братьями Иисуса Христа? Так же, как и сам Иосиф был почитаем мужем Марии. Многими завесами до времени сокрываемо было рождение Христово. Потому и Иоанн назвал их также (братьями), говоря: “Ибо и братья Его не веровали в Него” (Ин. 7:5). Впрочем, прежде неверовавшие сделались после достойными удивления и славными. Так, когда Павел прибыл в Иерусалим для рассуждения о вере, тотчас явился к Иакову, который так был уважаем, что его первого поставили епископом. Рассказывают также, что он вел такую строго-подвижническую жизнь, что все члены его омертвели, что от непрерывной молитвы и беспрестанных земных поклонов лоб у него отвердел, до такой степени, что жесткостью не отличался от колен верблюда. Он и Павла, который после опять приходил в Иерусалим, вразумляет, говоря: “Видишь, брат, сколько тысяч уверовавших” собравшихся (Деян. 21:20)? Так велико было его благоразумие и ревность, а лучше сказать: так велика была сила Христова! В самом деле, те, которые поносили Христа во время земной Его жизни, по смерти Его так возревновали о Нем, что совершенно готовы были даже умереть за Него, - что и показывает особенно силу воскресения. Для того славнейшее и соблюдено к концу, чтобы доказательство было несомненно. Если тех, которым дивимся при жизни, забываем по смерти, то как же, хулившие Христа при жизни, признали Его после Богом, если Он был обыкновенный человек? Как бы решились идти за Него на смерть, если бы не имели ясного доказательства воскресения.

4. Говорю об этом не для того, чтобы вы только слышали, но чтобы и подражали мужеству, дерзновению и всякой добродетели; чтобы никто не отчаивался в самом себе, хотя прежде того был ленив, и чтобы, после милосердия Божия, ни на что другое не надеялся, как только на собственную добродетель. Если сродники Христовы, жившие со Христом в одном доме и отечестве, не получили от этого никакой пользы, пока не явили в себе добродетели, то как можем получить прощение мы, если, представляя за себя ходатаями праведных своих родственников и братьев, сами не будем добронравны и утверждены в добродетели? На это указывает пророк, когда говорит: “брат не избавит, избавит ли человек” (Пс. 48:8), хотя бы то был Моисей, или Самуил, или Иеремия? Послушай, что говорит Бог Иеремии: “Не проси за этот народ и не возноси за них молитвы”, так как не послушаю тебя (Иер. 11:14). И что дивишься, если Я тебя не слушаю? Хотя бы предстал сам Моисей и Самуил, то Я не принял бы и их прошения об этих людях. Хотя Иезекииль станет молиться, - и он услышит, что если предстанет Ной, Иов и Даниил, то сынов и дщерей их не избавят (Иез. 14:14,18). Хотя патриарх Авраам будет ходатаем за неисцельно больных и нераскаянных, - Господь, оставив его, удалится, чтобы не слышать его моления о них (Быт. 18:33). Хотя и Самуил будет также предстательствовать, - Господь скажет ему: не плачь о Сауле (1 Цар. 16:1). Хотя и о сестре кто станет молиться безвременно, - услышит то же, что и Моисей: “Если бы отец ее плюнул ей в лице” (Числ. 12:14). Не станем же слишком уповать на других. Молитвы святых имеют очень великую силу, но только, когда мы сами раскаиваемся (во грехах), и исправляемся. И Моисей, избавивши некогда брата своего и шестьдесят тысяч от угрожавшего им гнева Божия, не мог избавить сестру, хотя и грех не равен был. Мариам оскорбила Моисея, Аарон же с народом отважились на явное нечестие. Но об этом предоставляю подумать вам самим, а я постараюсь решить еще более трудный вопрос. В самом деле, стоит ли говорить о том, что Моисей не мог умолить за сестру, когда этот предстатель многочисленного народа не в силах был пособить себе самому? После бесчисленных трудов и бедствий, после сорокалетних попечений о народе, ему возбранен был вход в ту землю, о которой было столько предсказаний и обетований. Какая же тому была причина? Та, что допущение Моисея в обетованную землю не только не принесло бы пользы, но произвело бы большой вред, и для многих иудеев послужило бы соблазном. Если они за одно избавление из Египта, оставивши Бога, стали искать всего в Моисее, и ему все приписывать, то до какого бы нечестия не дошли они, когда бы увидели, что он ввел их в землю обетованную? Потому-то и место погребения его осталось неизвестным. И Самуил не мог избавить Саула от гнева Божия, хотя часто спасал израильтян. И Иеремия не помог иудеям (2 Макк. 15:16), хотя в другое время укрепил одного пророчеством. Даниил избавил варваров от поражения, но не спас иудеев от плена (Дан. 2). И в Евангелии мы видим, что не с разными людьми, но с одними и теми же случалось то и другое: один и тот же мог иногда спасти себя, а иногда нет. Задолжавший, например, тысячи талантов однажды усиленною просьбою избавил себя от опасности, а в другое время не мог. Другой же напротив: сперва подвергся опасности, а потом нашел вернейшее средство помочь себе. Кто же это такой? Расточивший отеческое имение. Итак, если мы сами о себе нерадим, то чрез других не спасемся. Если же будем неусыпны, то и сами собою достигнем спасения; даже сами собою спасемся вернее, нежели чрез других. Подлинно, Богу приятнее давать благодать непосредственно нам, а не другим для нас, чтобы, стараясь сами отвратить гнев Его, делались мы дерзновеннее и добродетельнее. Так Он помиловал хананеянку, так спас блудницу, так спас разбойника, хотя не было никакого за них предстателя и ходатая.

5. Впрочем, говорю это не для того, чтобы не призывать святых в молитвах, но для того, чтобы мы не ленились, и, предавшись беспечности и сну, не возлагали только на других того, что должны делать сами. И Христос, сказав: “Приобретайте себе друзей”, не остановился на этом, но присовокупил: “богатством неправедным”, требуя тем и твоего содействия (Лк. 16:9), - поскольку здесь Он разумел не что иное, как милостыню. И что удивительно, Он ничего уже не взыскивает с нас, если только мы отступим от неправды, потому что слова Его имеют такой смысл: ты приобрел худо - истрать хорошо. Собрал неправедно - расточи праведно. Что, кажется, за добродетель - раздавать из имения, неправедно приобретенного? И однако Бог, по человеколюбию Своему, снисходит до того, что обещает нам многие блага даже и за такие дела. Но мы до такого доходим бесчувствия, что ничего не уделяем и из приобретенного неправедно; напротив, грабя тысячами, думаем, что все уже сделали, подав малую долю. Разве не слыхал ты, что говорит Павел: “Кто сеет скупо, тот скупо и пожнет” (2 Кор. 9:6)? Итак, что ты скупишься? Сеяние ужели есть трата, ужели убыток? Нет! Это доход и прибыль. Где сеяние, там и жатва; где сеяние, там и приращение. Возделывая тучную и мягкую землю, которая может принять в себя много семян, ты засеваешь ее всеми своими семенами, и берешь еще взаймы у других, потому что скупость в этом случае считаешь убытком. А когда надобно возделывать небо, которое не подвержено никакой воздушной перемене и все, вверенное ему, несомненно, возрастит с большим приращением, ты ленишься, медлишь и не думаешь о том, что сберегая, теряешь, а расточая, приобретаешь. Итак, сей, чтобы не потерять; не береги, чтобы сберечь; рассыпай, чтобы сохранить; трать, чтобы приобрести. Хотя и нужно было бы что сберечь, ты не береги, потому что непременно это погубишь, а поручи Богу, у Которого никто не похитит. Сам не торгуй, потому что не умеешь получать прибыли; но большую часть капитала отдай взаймы Тому, Кто дает рост, отдай взаймы туда, где нет ни зависти, ни клеветы, ни обмана, ни страха. Отдай взаймы Тому, Кто сам ни в чем не нуждается, но терпит нужду для тебя; Кто всех питает, но алчет для того, чтобы ты не был голоден, обнищал для того, чтобы ты обогатился. Отдай взаймы туда, откуда ты получишь не смерть, но жизнь вместо смерти. За такой только рост можешь приобрести себе царство, а за всякий другой получишь геенну, потому что тот рост показывает сребролюбие, а этот - любомудрие; тот - дело жестокости, а этот - человеколюбия. И чем оправдаемся, когда, имея возможность получить большее, и притом с твердою уверенностью получить в надлежащее время, с полною свободою, без укоризны, без страха, без опасностей, пренебрегаем этими благами, а гоняемся за тем, что постыдно, ничтожно, обманчиво, тленно, и уготовляет нам пещь огненную?

Ничего, ничего нет постыднее и жестокосерднее, как брать рост здесь на земле. В самом деле, ростовщик обогащается за счет чужих бедствий, несчастие другого обращает себе в прибыль, требует платы за свое человеколюбие, и как бы боясь показаться немилосердным, под видом человеколюбия роет яму глубже; помогая, теснит нищего; подавая руку, толкает его; по видимому вводит в пристань, а в то же время подвергает крушению, как бы направляя на скалы, утесы и подводные камни. Но чего требуешь ты, скажут? Того ли, чтобы, собранные мною и мне самому нужные деньги, отдать в распоряжение другому и не требовать за то никакой платы? Нет, я не говорю этого; напротив, весьма желаю, чтобы ты получил плату, - только не малую, и не ничтожную, но гораздо большую; желаю, чтобы ты в рост за золото приобрел небо. Итак, для чего ты сам себя подвергаешь нищете, прилепляясь к земле, и вместо большего ищешь малого? Это доказывает, что ты не умеешь обогатиться. Когда Бог за малое имущество обещает тебе небесные блага, ты говоришь: не давай мне неба, а дай мне, вместо неба, скоро гибнущее золото. Это значит, что ты произвольно хочешь остаться в нищете. Кто ревнует об истинном богатстве и обилии, тот вместо скорогибнущего изберет негибнущее, вместо изживаемого - неизживаемое, вместо немногого - многое, вместо тленного - нетленное, - а за такими благами последуют и те. Кто вместо неба ищет землю, тот и ее непременно потеряет; а кто предпочитает небесное земному, тот и тем и другим насладится с великим избытком. Чтобы и нам достичь этого, презревши все здешнее, изберем будущие блага, и таким образом получим и то и другое, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 6

“Когда же Иисус родился в Вифлееме Иудейском во дни царя Ирода, пришли в Иерусалим волхвы с востока и говорят: где родившийся Царь Иудейский? ибо мы видели звезду Его на востоке и пришли поклониться Ему”(Мф. 2:1-2).

Изъяснение 2:1-3. Звезда, явившаяся при рождении Христа, не служит оправданием учения астрологов. - Она была невидимой силой, принявшей вид звезды; - четыре доказательства этого. - Цель явления звезды и пришествия волхвов. - Бог в устроении домостроительства применяется к состоянию и обычным воззрениям людей. - Для чего евангелист указывает время и место рождения. - Кто побудил волхвов к путешествию. - Бог не нарушает свободного произволения. - Отчего смутились иудеи, услышав о рождении Христа. - Увещание слушателям воспитывать в себе любовь к духовному и сокрушение о грехах. - Слезы покаяния так же очищают душу, как и крещение. - Смех осуждается Писанием; он происходит от внушения дьявола, как и зрелища. - Великий вред, причиняемый зрелищами.

1. Много нужно нам бодрствовать, много молиться, чтобы суметь изъяснить настоящее место, и узнать, кто были эти волхвы, откуда и как пришли, кто их к тому побуждал, и что это была за звезда. Но если угодно, предложим лучше наперед то, что говорят противники истины. Дьявол так овладел ими, что они и здесь находят повод вооружаться против слова истины. Что же говорят они? Вот сказано, что и при рождении Христовом явилась звезда, - это значит, говорят они, что астрология есть наука несомненная. Но если Христос родился по астрологическим законам, то, как же Он истребил астрологию, отверг судьбу, заградил уста демонам, изгнал заблуждение, и ниспроверг всякого рода волхвование? Да и что узнают волхвы по звезде Его? Что Он был Царь иудейский? Но Он был Царем не земного царства, как и Пилату сказал: “Царство Мое не отсюда” (Ин. 18:36). Да Он и не показывал Себя Царем: не имел при Себе ни копьеносцев, ни щитоносцев, ни коней, ни парных мулов, - словом ничего тому подобного; а вел жизнь простую и бедную, водя за Собою двенадцать человек, ничем незнаменитых. Но если волхвы и знали, что Он Царь, то зачем приходят? Дело звездословия, как говорят, вовсе не в том состоит, чтобы по звездам узнавать, кто родится, но чтобы по времени рождения предсказывать о том, что случится вперед. Между тем волхвы ни при родах Матери не были, ни времени, когда родила, не знали, а потому не имели и основания заключать о будущем по течению звезд. Напротив, задолго до рождения, увидевши звезду, явившуюся в их земле, они идут смотреть Родившегося; а это еще непонятнее прежнего. Какая же причина их побудила? В надежде каких наград из такой отдаленной стороны они идут поклониться Царю? Если б думали, что Он будет их Царем, и тогда не было бы им достаточной причины идти. Если бы еще Он родился в царских чертогах, если бы отец Его был царем и при Нем находился, то можно было бы сказать, что поклонением родившемуся Младенцу они хотели угодить отцу, и тем заслужить себе его благоволение. Но теперь они знают, что новорожденный будет Царем не у них, а у другого народа, в стране, от них отдаленной; знают, что Он еще не в совершенном возрасте: для чего же предпринимают такое путешествие, и несут дары, притом подвергаясь в этом деле великим опасностям? В самом деле, и Ирод, услышав, смутился, и весь народ, когда услыхал от них о том, взволновался. Разве этого они не предвидели? Но это невероятно. Даже при всей недальновидности они не могли бы не знать того, что, когда придут в город, имеющий царя, и станут всенародно объявлять, что есть другой царь, кроме теперь там царствующего, то подвергнут себя тысяче смертей. Для чего же они поклонялись лежащему в пеленах? Если бы Он был в совершенном возрасте, можно было бы сказать, что они ввергаются в явную опасность в надежде на Его помощь; но и то было бы признаком крайнего неразумия - персиянину, варвару, не имеющему ничего общего с народом иудейским, решиться выйти из своей земли, оставить отечество, родных и дом, и подвергнуться чужому владычеству!

2. Если это неразумно, то следующее еще неразумнее. Что же такое? Перейти такой дальний путь, только поклониться, всех взволновать и тотчас уйти. И какие они нашли признаки царского сана, когда увидели хижину, ясли, младенца в пеленах, и бедную мать? Кому принесли дары? И для чего? Разве было установлено и принято в обычай так изъявлять почтение всякому рождающемуся царю? Разве они обходили всю вселенную и о ком узнавали, что он из низкого и бедного состояния сделается царем, тому поклонялись прежде восшествия на царский престол? Но этого никто сказать не может. Для чего же они поклонялись? Если для настоящих выгод, то чего могли они ожидать от младенца и бедной матери? Если в надежде будущих, то, как они могли знать, что младенец, которому они поклонились, когда он был в пеленах, вспомнит о том впоследствии? Положим, что мать ему о том напомнила бы; но и в таком случае они стоят не похвалы, а порицания за то, что подвергли его явной опасности, так как Ирод, смущенный ими, расспрашивал, разыскивал и прилагал все меры умертвить его. Да и где бы то ни было, о младенце, который родился от частных людей, сказать, что он будет царем, - значит только предать его на смерть, навлечь на него множество бед. Видишь ли, сколько открывается несообразностей, если судить об этом событии по ходу дел человеческих, и по общему обыкновению? Да и, кроме того, можно было бы найти и много других, еще больших затруднений.

Но чтобы, присовокупляя недоумения к недоумениям, не привести вас в замешательство, приступим теперь к разрешению вопросов. Начнем со звезды Христовой. Если мы узнаем, что это была за звезда, и какая она - обыкновенная, или отличная от прочих, действительная ли была звезда, или только имела вид звезды, то легко будет понять все прочее. Откуда же узнать о том? Из самого Писания. Что она была не обыкновенная звезда, и даже не звезда, а, как мне кажется, какая-то невидимая сила, принявшая вид звезды, это доказывает, во-первых, самый путь ее. Нет, и не может быть звезды, которая бы имела такой путь. Видим, что и солнце и луна и все прочие звезды идут от востока к западу; а эта звезда текла от севера на полдень: именно в таком положении находится Палестина в отношении к Персии. Во-вторых, то же можно видеть из самого времени: она является не ночью, а среди дня, при сиянии солнца, что не свойственно не только звезде, но и луне. Хотя луна больше всех звезд, но при появлении солнечного света тотчас скрывается и делается невидимою. Звезда же Христова превосходством своего блеска преодолела самый свет солнечный, была яснее солнца, и как оно ни блистательно, а она сияла больше. В-третьих, доказывается тем, что звезда то является, то опять скрывается. Когда волхвы шли в Палестину, она была видна и указывала им путь; а когда вошли в Иерусалим, она скрылась. Потом, когда они, сказавши Ироду, зачем пришли, оставили его и собрались в путь, звезда опять является. Это уже есть движение не звезды, а некоторой совершенно разумной силы. Она не имела своего определенного пути, но когда нужно было остановиться, и она стояла, во всем соображаясь с их нуждою, подобно столпу облачному, по которому полк иудеев и останавливался и поднимался с места, когда было нужно. В-четвертых, то же ясно можно видеть из самого способа, каким звезда указала место. Не с высоты неба она указала его, - в таком случае волхвы не могли бы различить места; но, чтобы указать его, опустилась вниз. Сами знаете, что обыкновенной звезде нельзя показать такого малого места, какое занимала хижина, особенно же в каком вмещалось тело Младенца. Так как высота ее неизмерима, то она не могла бы собою обозначить и определить такого тесного пространства для желавших узнать его. Об этом всякий может судить по луне; она, будучи гораздо больше звезд, кажется близкою для каждого из обитателей вселенной, рассеянных по всей земной широте. Так скажи же, как бы звезда указала такое тесное место яслей и хижины, если бы не оставила высоту, не сошла вниз, и не стала над самою главою Младенца? Это самое дает разуметь и евангелист, говоря: “И се, звезда, которую видели они на востоке, шла перед ними, [как] наконец пришла и остановилась над [местом], где был Младенец” (Мф. 2:9). Видишь, сколько доказательств на то, что эта звезда была необыкновенная, и явилась не по законам внешней природы.

3. Но для чего она явилась? Для того, чтобы обличить нечувствительных иудеев, и лишить их - неблагодарных - всякого способа к оправданию. Так как цель пришествия Христова была та, чтобы отменить древние правила жизни, призвать всю вселенную на поклонение Себе, и принимать это поклонение на земле и на море, то Христос с самого начала отверзает дверь язычникам, желая чрез чужих научить своих. Так как иудеи, непрестанно слыша пророков, возвещавших о пришествии Христовом, не обращали на то особенного внимания, - Господь внушил варварам придти из отдаленной страны, расспрашивать о Царе, родившемся у иудеев; и они от персов первых узнают то, чему не хотели научиться у пророков. Бог сделал это для того, чтобы дать им вернейший способ убедиться, если будут благоразумны, или лишить всякого оправдания, если будут упорны. В самом деле, что могут сказать в свое оправдание иудеи, не принявшие Христа после столь многих пророческих доказательств, видя волхвов, которые по явлению только звезды приняли Его, и поклонились явившемуся? Итак, с волхвами Бог поступил так же, как с ниневитянами, к которым послал Иону, так же, как с самарянкою и хананеянкою. Потому и сказано: “Ниневитяне восстанут на суд с родом сим и осудят” и: “Царица южная восстанет на суд с родом сим и осудит” род сей (Мф. 12:41,42), - потому что они поверили меньшему, а иудеи не поверили и большему. Ты спросишь, для чего Бог привел волхвов к Христу таким явлением? А как же бы надлежало? Послать пророков? Но волхвы пророков не приняли бы. Дать глас свыше? Но они гласу не вняли бы. Послать ангела? Но и того не послушали бы. Поэтому Бог, оставивши такие средства, по особенному Своему снисхождению употребляет для призвания их то, что было им больше знакомо: показывает большую и необычайную звезду, чтобы она поразила их и величиною, и прекрасным видом, и необыкновенным течением. Подражая этому, и апостол Павел, когда рассуждает с эллинами, начинает речь с жертвенника, и приводит свидетельства из их стихотворцев; а когда проповедует иудеям, говорит об обрезании, - уча живущих под законом, начинает с жертв. Так как всякий любит то, к чему привык, то к этому применяются и Бог и люди, посылаемые Им для спасения мира. Итак, не думай, чтобы недостойно было Бога призывать волхвов посредством звезды; иначе должен будешь отвергнуть все иудейское - и жертвы, и очищения, и новомесячия, и ковчег, и самый храм, потому что все это допущено по языческой грубости иудеев. И Бог для спасения заблуждающихся с небольшим изменением допустил в служении Себе то, что наблюдали язычники при служении демонам, чтобы, понемногу отвлекая от языческих привычек, возвести к высокому любомудрию. Так поступил Он и с волхвами, благоволив призвать их явлением звезды, чтобы потом удостоить высшего. Побудивший их идти и руководствовавший в пути, после того как поставил пред яслями, наставляет их уже не чрез звезду, а чрез ангела; таким образом, понемногу они восходили к высшему. Подобно этому Бог поступил и с жителями Аскалона и Газы. Когда пять филистимских городов, по прибытии к ним ковчега, поражены были смертною язвою и не находили никаких средств к избавлению от постигшего их бедствия, тогда, созвавши волхвов, в общем собрании советовались, как освободиться от этой язвы, ниспосылаемой от Бога; волхвы присоветовали взять коров, которые не были еще под ярмом и принесли первых телят, запрячь под кивот и пустить одних идти, куда хотят, чтобы чрез то увидеть, от Бога ли это ниспосланная язва, или какая случайная болезнь. Если коровы, - говорили они, - как не привыкшие к ярму, разобьют его, или воротятся к телятам, то будет значить, что язва произошла по случаю; если же пойдут прямо, мычание телят не произведет на них никакого действия и они не собьются с дороги, им незнакомой, то будет явно, что рука Божия коснулась этих городов (1 Цар. 5-6). Жители послушались волхвов, и поступили по их совету; и Бог, по Своему снисхождению, не почел для Себя недостойным, применяясь к мнению волхвов, привести в действие предсказанное ими, и оправдать слова их событием. Такое действие было тем важнее, что и сами противники засвидетельствовали силу Божию, а учителя их подтвердили то своим приговором. Много и других примеров видеть можно в божественном домостроительстве. Так, например, и то, что известно о чревовещательнице (1 Цар. 28), случилось по тому же божественному промыслу, о чем сами вы можете рассудить по сказанному выше. Все это сказано мною для объяснения написанного о звезде; вы же сами, может быть, в состоянии сказать и более, - сказано ведь: “Дай [наставление] мудрому, и он будет еще мудрее” (Притч. 9:9).

4. Пора, однако, обратиться к началу прочитанного. Какое же начало? “Когда же Иисус родился в Вифлееме Иудейском во дни царя Ирода”, приходят “в Иерусалим волхвы с востока”. Волхвы последовали за ведущею их звездою, а иудеи не поверили и проповедовавшим пророкам. Но для чего евангелист означает и время и место, говоря: “В Вифлееме Иудейском во дни царя Ирода”? Для чего также упоминает о самом достоинстве? О достоинстве - для того, что был и другой Ирод, умертвивший Иоанна; но тот был четверовластник, а этот царь; на время же и место указывает для того, чтобы привести нам на память древние пророчества, из которых одно произнес Михей: “И ты, Вифлеем-Ефрафа, мал ли ты между тысячами Иудиными?” (Мих. 5:2), другое - патриарх Иаков, который, с точностью означивши время, указал и важнейший признак пришествия Христова: “Не отойдет, - сказал он, - скипетр от Иуды и законодатель от чресл его, доколе не приидет Примиритель, и Ему покорность народов” (Быт. 49:10). Достойно исследования и то, откуда волхвам пришла мысль идти, и кто их побудил к тому. Мне кажется, что это было делом не одной звезды; но сам Бог подвиг их сердце, подобно тому, как поступил Он с Киром, расположив его отпустить иудеев. Впрочем, Он сделал это не нарушая свободного произволения, подобно тому как и Павла призвав гласом свыше, вместе явил Свою благодать и открыл его послушание. Но, скажешь, почему не всем волхвам открыл это? Потому, что не все бы поверили, а эти были готовы более других. Тысячи народов гибли, а к одним только ниневитянам послан был пророк Иона; двое было разбойников на кресте, но один только спасся. И так знай, что волхвы оказали добродетель не тем одним, что пришли, но и тем, что поступили смело. Чтобы их не сочли людьми подозрительными, они по приходе рассказывают о своем путеводителе, о дальнем пути, и при этом обнаруживают смелость: “Пришли, - говорят они, - поклониться Ему”, и не страшатся ни ярости народной, ни жестокости царя. Из этого заключаю, что они и дома были учителями своих соотечественников; если здесь - в Иерусалиме - они не усомнились говорить об этом, то с большим дерзновением проповедовали о том в своем отечестве, после того, как получили откровение от ангела и свидетельство от пророка. “Услышав это, Ирод царь встревожился, и весь Иерусалим с ним”. Ироду, как царю, естественно было опасаться и за себя, и за детей; но чего боялся Иерусалим, когда пророки задолго предсказали о Христе, как о Спасителе, благодетеле и освободителе? Что же смутило иудеев? То же легкомыслие, которое и прежде отвращало их от Бога - их благодетеля, так что, получивши полную свободу, вспоминали о египетских мясах. Смотри же, как пророки ничего не опускали: один из них задолго предсказал и об этом: “Будут отданы на сожжение, в пищу огню. Ибо младенец родился нам - Сын дан нам” (Ис. 9:5,6). Но несмотря на свое смущение, жители Иерусалима не заботятся сами проверить случившееся, не следуют за волхвами, не любопытствуют: столько-то они были всех упорнее и нерадивее! Им надлежало бы хвалиться, что у них родился Царь, и привлек к себе страну персидскую, и что все им покорятся, когда обстоятельства так переменились к лучшему, когда самое начало так блистательно; но они и от того не сделались лучшими, хотя только лишь освободились от плена персидского. Если бы им не открыто было никаких высоких тайн, то, судя по одним настоящим событиям, можно бы им было заключить так: если столько благоговеют к нашему Царю при самом его рождении, то гораздо более будут бояться его и покоряться ему в совершенном его возрасте, и мы сделаемся гораздо славнее варваров. Но ни одна подобная мысль не восхитила их: столь велика была их беспечность, а вместе с нею и ослепление! Потому тщательно надобно удалять от себя оба эти порока, и надобно быть сильнее огня тому, кто хочет против них вооружиться. Потому-то и Христос сказал: “Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!” (Лк. 12:49). Потому и Дух Святый является в виде огня.

5. Но мы холоднее праха и мертвее мертвецов, тогда как видим, что Павел возносится выше неба и неба небес, сильнее всякого пламени все преодолевает и возвышается над всем дольним и горним, настоящим и будущим, сущим и несущим. Положим, что этот пример не по твоим силам; впрочем, это отговорка одной твоей беспечности (что Павел имел пред тобою лишнего, почему бы тебе невозможно было подражать ему?). Но, чтобы нам не спорить, оставив Павла, возьмем в пример первенствующих христиан, которые оставили богатство, имения, заботы и все житейские дела, предали себя совершенно Богу, день и ночь прилежно внимая учению слова. Таков духовный огонь; он не оставляет в нас никакого пристрастия к земному, но воспламеняет нас иною любовью. Потому-то возлюбивший духовное, если нужно будет и все оставить, презреть удовольствия и славу, отдать самую душу, все это сделает без всякого затруднения. Теплота духовного огня, проникая душу, изгоняет из нее всякую беспечность, и объятого ею делает легче пера, и заставляет презирать все видимое. Такой человек пребывает уже в непрестанном сокрушении (сердца), проливая неиссякаемые источники слез, и получая от того великое удовольствие, потому что ничто столько не сближает и не соединяет с Богом, как такие слезы. Такой человек, хотя живет и в городе, проводит жизнь как в пустыне, в горах и в пещерах, не занимаясь окружающими его, и никогда не насыщаясь своими слезами, плачет ли о себе или о чужих грехах. Потому-то и Бог прежде других ублажил плачущих, сказав: “Блаженны плачущие” (Мф. 5:4). А как же Павел говорит: “Радуйтесь всегда в Господе” (Флп. 4:4)? Он говорит об удовольствии, проистекающем от этих слез. Как мирская радость бывает смешана с печалью, так слезы по Боге произращают всегдашнюю и неувядающую радость. Так блудница, объятая этим огнем, стала достойнее дев. Согретая покаянием, она воспылала такою любовью ко Христу, что распустила волосы, и святые ноги Его обливала слезами, отирая их своими волосами, и не жалела мира. Но все это было только наружное; а что происходило у нее в сердце, и что видел один Бог, то было гораздо пламеннее. Оттого и каждый из нас, слыша об этом, радуется с нею, восхищается ее добрым делом, и прощает ей все проступки.

Если же мы, будучи злы, произносим о ней такой суд, то подумай, сколько она оправдана человеколюбивым Богом, и какие собрала плоды покаяния, еще до получения даров Божиих? Как после проливного дождя воздух делается чистым, так и по пролитии слез настает тишина и ясность, а мрак греховный исчезает. Как сперва очистились мы водою и духом, так после очищаемся слезами и покаянием, если только делаем это не по лицемерию и тщеславию. Плачущая притворно заслуживает даже более осуждения, нежели та, которая прикрашивается румянами и притираньями. Я требую слез, проливаемых не на показ, а из сокрушения, проливаемых тайно, в уединенной комнате, без свидетелей, в тишине и в безмолвии, слез из глубины сердца, от внутренней скорби и печали, проливаемых единственно для Бога, каковы были слезы Анны: “Уста ее, - сказано, - только двигались, и не было слышно голоса ее” (1 Цар. 1:13). Но одни только слезы вопияли громогласнее трубы; за такие слезы и отверз Бог утробу ее, и жесткий камень сделал мягкою нивою.

6. Если и ты плачешь так же, то подражаешь своему Господу. И Он ведь плакал о Лазаре (Ин. 11:31), об Иерусалиме (Лк. 19:41), и возмутился духом об Иуде (Ин. 13:21). Да и часто бывало, что Его видели плачущим, а чтобы Он смеялся, или хотя мало улыбался, этого никогда никто не видел, - почему и ни один из евангелистов не упомянул о том. Также и Павел, что он плакал, и плакал три года день и ночь, сам о том свидетельствует (Деян. 20:31), и другие о нем говорят то; а чтобы когда-либо смеялся, об этом нигде не говорит ни сам он, ни другой апостол, ни один из святых, ни о нем, ни о ком другом ему подобном. Об одной только Сарре говорит Писание (Быт. 18:12), за что она и получила упрек, также о сыне Ноевом, который за то из свободного сделался рабом. Впрочем, я говорю это, не запрещая смеяться, но удерживая от неумеренного смеха. Скажи мне, чему без меры радуешься и смеешься, когда подлежишь такой ответственности, должен некогда предстать на страшный суд и дать строгий отчет во всем, что сделано тобою в жизни? Мы должны дать отчет во всех произвольных и непроизвольных грехах своих: “А кто, - говорит Господь, - отречется от Меня пред людьми, отрекусь от того и Я пред Отцем Моим Небесным” (Мф. 10:33). Хотя бы это отречение было невольное, однако же, и оно не избежит наказания, и за него отдадим отчет, и за то, что знаем, и чего не знаем: “Ибо [хотя] я ничего не знаю за собою, - говорит Павел (1 Кор. 4:4), - но тем не оправдываюсь”, - и за то, что сделано по неведению и за то, что - сознательно. “Ибо свидетельствую им, - говорит апостол (Рим. 10:2), - что имеют ревность по Боге, но не по рассуждению”. Однако же, это не оправдывает их. И в послании к Коринфянам: “Но боюсь, чтобы, как змий хитростью своею прельстил Еву, так и ваши умы не повредились, [уклонившись] от простоты во Христе” (2 Кор. 11:3). Тебе нужно будет дать такой строгий отчет, а ты сидишь и смеешься, шутишь и думаешь о забавах? Но скажешь: какая польза, если вместо этого буду плакать? Громадная польза, - такая, что нельзя и выразить словом. На суде человеческом, сколько ни плачь, не избежишь наказания, когда определение сделано; а здесь, если только вздохнешь - и приговор уничтожен, и прощение получено. Вот почему Христос так часто и говорит нам о слезах и называет плачущих блаженными, а смеющихся бедными. Здесь не место смеху, и собрались мы сюда не смеяться, но стенать, и за эти стенания наследовать царствие. Стоя пред земным царем, ты и слегка улыбнуться не смеешь; а где обитает Владыка ангелов, стоишь без трепета и без благоговения, даже смеешься, когда Он много раз прогневан тобою? И не подумаешь, что этим раздражаешь Его больше, нежели грехами? Подлинно, Бог обыкновенно отвращается не столько от грешащих, сколько от тех, которые, учинив грех, не сокрушаются о нем. При всем том некоторые столь бесчувственны, что, несмотря на сказанное, говорят: лучше мне никогда не плакать, но дай Бог всегда смеяться и играть. Что может быть безрассуднее такой мысли? Не Бог, а дьявол учит играть. Выслушай, что случилось с играющими: “И сел народ, - говорит Писание, - есть и пить, а после встал играть” (Исх. 32:6). Так вели себя содомляне, так вели себя жившие пред потопом. О первых говорит Писание, что они в гордости, и в изобилии, и “пресыщении и праздности” (слав. - в сытости хлеба сластолюбствовали) (Иез. 16:49). А жившие при Ное, столько времени видя созидаемый ковчег, беззаботно веселились, нимало не думая о будущем; за это самое всех их и погубил наступивший потоп, и всю вселенную подверг тогда кораблекрушению.

7. Итак, не проси у Бога того, что получается от дьявола. Богу свойственно давать сердце сокрушенное и смиренное, трезвенное, целомудренное и воздержное, кающееся и умиленное. Вот дары Божии, потому что в них мы имеем наибольшую нужду. В самом деле, нам предстоит трудный подвиг, борьба с невидимыми силами, брань с духами злобы, война с началами, со властями; и хорошо, если бы мы, при всем тщании, трезвенности и бдительности, могли устоять против этого свирепого полчища. Если же будем смеяться, играть и всегда предаваться лености, то еще прежде сражения падем от собственной беспечности. Не наше дело постоянно смеяться, забавляться и жить весело; это дело лицедеев, зазорных женщин, и людей на то предназначенных, тунеядцев, льстецов; не званным на небо, не написанным в горнем граде, не приявшим духовное оружие свойственно это, но тем, которые обрекли себя дьяволу. Это он, он самый изобрел такое искусство, чтобы привлекать к себе воинов Христовых, и ослаблять силы их духа. На то и построил он в городах театры и, обучив смехотворов, этою язвою поражает целый город. Чего Павел велел бегать (Еф. 5:4), - я разумею пустословие и шутки, - то дьявол убеждает любить; и что в этом есть самого худшего, то бывает поводом к смеху. Когда представляющие смешное в театре скажут что-либо богохульное и срамное, тогда многие, будучи еще безумнее их, смеются, забавляются этим; за что надлежало бы побить камнями, тому рукоплещут, и за такое удовольствие сами себе готовят огненную пещь. Ведь те, которые хвалят говорящих такие речи, тем самым поощряют их к ним; а потому и наказанию, которое назначено для смехотворцев, справедливее падать на смеющихся, потому что если бы не было ни одного зрителя, то не было бы и действующего. А когда видят, что вы оставляете свою мастерскую, и работу, и то, что могли бы выработать, словом все, только бы провести время в театре, тогда они становятся усерднее, с большим старанием отправляют свое дело. Впрочем, не в извинение их говорю это, но чтобы вас вразумить, что от вас собственно берется начало и корень этого беззакония, от вас, которые тратите на это целый день, подвергаете посмеянию честное супружество, посрамляете великое таинство. Поистине не столько грешит тот, который представляет в театре, сколько в сравнении с ним ты, который заставляешь это делать; и не только заставляешь, но и заботишься о том, радуешься и смеешься, хвалишь представление, всячески пособляешь демонской работе. Скажи мне, какими глазами после будешь смотреть дома на жену, видевши ее опозоренною в театре? Как, не покрасневши, представишь себе супругу, когда ты видел весь пол ее обесчещенным?

8. Не говори мне, что представляемое в театре есть одно лицедейство. Лицедейство это многих сделало прелюбодеями, и многие дома расстроило. О том-то особенно и скорблю, что в этом даже не подозревают худого, но такие развратные представления принимают с рукоплесканиями, с восклицаниями и громким смехом. Итак, скажешь, что все это лицедейство? Но за то самое лицедеи и стоили бы тысячи смертей, что они научились подражать запрещенному всеми законами. Если дело худо, то и подражание ему худо. Не говорю еще о том, сколь многих делают блудниками представляющие эти любодейные зрелища, к какой наглости и бесстыдству приучают они зрителей. Ведь одному только сладострастному и наглому глазу сносно смотреть на эти зрелища. На площади ты не станешь смотреть на обнаженную женщину, а еще менее дома, - ты оскорбишься таким зрелищем; а в театр идешь, чтобы оскорбить честь и мужеского и женского пола, и осрамить глаза свои. Не говори, что обнажена блудница, потому что один пол и одно тело как у блудницы, так и у благородной женщины. Если в этом нет ничего непристойного, то почему, когда на площади увидишь то же, и сам бежишь прочь, и гонишь от себя бесстыдную? Или когда бываем порознь, тогда это непристойно, а когда соберемся и сидим вместе, тогда уже не позорно? Это смешно и постыдно и означает крайнее безумие. Лучше грязью, или навозом вымарать себе все лицо, чем смотреть на такое беззаконие, потому что для глаза не так вредна грязь, как любострастный взгляд и вид обнаженной женщины. Вспомни, что было причиною наготы в начале, и страшись того, что было виною этой срамоты. Что же произвело наготу? Преслушание и злоумышление дьявола. Таково давнее и первое его старание. Но прародители, по крайней мере, стыдились наготы своей, а вам это нравится, по апостольскому слову: “Слава их - в сраме” (Флп. 3:19). Как будет смотреть на тебя жена, когда ты возвратишься с такого беззаконного зрелища? Как примет тебя? Как будет говорить с тобою после того, как ты столь бесчестно посрамил весь женский пол, пленился таким зрелищем, и сделался рабом блудницы? Впрочем, если слово мое огорчит вас, то я много вам за то благодарен: “Кто обрадует меня, как не тот, кто огорчен мною” (2 Кор. 2:2)? Никогда не переставайте рыдать об этом и терзаться; такая скорбь будет для нас началом исправления. Для того-то я и усилил мое слово, чтоб сделать рану глубже, избавить вас от гниения зараженных членов, и возвратить вам совершенное душевное здравие, которым да наслаждаемся все мы вполне, и да получим награды, определенные нам за такие добрые дела наши, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 7

"И, собрав всех первосвященников и книжников народных, спрашивал у них: где должно родиться Христу? Они же сказали ему: в Вифлееме Иудейском" (Матф. 2:4-5).

Изъяснение 2:4-10. По явлению волхвов и другим событиям, сопровождавшим рождение Христа, иудеи могли познать истину. - Почему достоинство Христа не так ясно открывается при Его рождении, как впоследствии. - Злоба и безумие Ирода. - Для чего звезда скрылась и вновь явилась. - Поклонение волхвов испровергает учение Маркиона и Павла Самосатского. - Оно знаменовало призвание язычников. - Увещание подражать волхвам чрез служение Христу. - Порицание тем, которые оставляют Христа ради позорных зрелищ. - Целомудрие - долг всякого христианина.

1. Видишь ли, как все события служат к обличению иудеев? Пока они еще не видали Иисуса Христа, и не были объяты завистью, то свидетельствовали о Нем всю правду. Но как скоро увидали славу Его чудес, то, объятые завистью, изменили, наконец, истине. Но истине все содействовало, и сами враги только более споспешествовали ей. Смотри, насколько чудные и необычайные совершаются здесь дела. Варвары и иудеи взаимно учатся друг от друга, и наставляют друг друга чему-то великому. Иудеи слышат от волхвов, что и в персидской стране звезда проповедала Его (Христа); а волхвы узнают от иудеев, что о Том, Кого проповедала звезда, пророки задолго предвозвестили. Таким образом, вопрос, предложенный волхвами, как для них самих, так и для иудеев, послужил к яснейшему и точнейшему познанию истины. Враги истины невольно принуждены были прочесть слова Писания, и изъяснить пророчество. Впрочем, они изъяснили его не все, потому что, сказав о Вифлееме, что из него произойдет Пастырь Израиля, не присовокупили последующих слов из лести к царю. Какие же это слова? "Которого происхождение из начала, от дней вечных" (Мих. 5:2). Но если Ему надлежало произойти оттуда (из Вифлеема), то для чего жил Он, скажешь ты, после рождения в Назарете, и тем затемнил пророчество? Напротив, Он не затемнил, а еще более раскрыл его. Если Он родился в Вифлееме, несмотря на то, что мать Его постоянно жила в Назарете, то очевидно, что дело происходило по особенному устроению. Потому-то и после рождения Он не тотчас оставил Вифлеем, но пробыл там сорок дней, чтобы желающим дать время с точностью все исследовать. Если бы только захотели обратить внимание, то много было побуждений к такому исследованию. По прибытии волхвов, возмутился весь город, а с ним и царь; вызвали пророка, собралось великое судилище. К тому же много произошло и других событий, о которых подробно повествует евангелист Лука; я разумею известное нам об Анне, Симеоне, Захарии, ангелах и пастырях; все это легко могло побудить внимательных к открытию истины. Если волхвы, пришедшие из Персии, узнали место, то тем более жившие в Иудее могли узнать обо всем случившемся. С самого начала Христос открыл Себя во многих чудесах. Но так как не хотели узнать Его, то Он, скрывшись на несколько времени, после явил Себя другим, славнейшим образом. Тогда уже не волхвы, не звезда, но сам Отец свыше свидетельствовал о Нем, когда Он крестился в струях иорданских, и Святый Дух нисходил вместе с тем гласом на главу крестящегося. Иоанн безбоязненно взывал во всей Иудее, наполняя проповедью о Христе и города и пустыню. И чудеса, и земля, и море, и вся тварь торжественно возвещали о Нем. Подлинно, и при рождении такие были знамения, которые могли показать, что он уже пришел. Иудеи не могут сказать: не знаем, когда и где родился Он! Вся история волхвов и другие упомянутые события так устроены, что иудеи не имеют никакого извинения, когда не хотели исследовать случившегося.

2. Но заметь еще точность в словах пророчества. Пророк не сказал: будет жить в Вифлееме, но: "произойдет" (из Вифлеема); пророчество, следовательно, и указывало на то, что Он только родится в Вифлееме. Некоторые же из иудеев с бесстыдством утверждают, будто бы это сказано о Зоровавеле. Но как это могло быть? Его "происхождение" не "из начала, от дней вечных". Да и можно ли к нему отнести сказанное в начале: "из тебя произойдет"? Он родился не в Иудее, а в Вавилоне, потому и Зоровавелем назван, что там родился. Знающие сирийский язык поймут мои слова. Кроме того, что мы сказали, и все последовавшие затем обстоятельства совершенно подтверждают, что это пророчество относится к Иисусу Христу. Что именно сказано? "Мал ли ты между тысячами Иудиными", и тут же присовокупляется причина знаменитости места: "из тебя произойдет". Это место сделалось известным и знаменитым только через Иисуса Христа. Именно, после Его рождения со всех концов земли приходят видеть ясли и вертеп, что именно предвозвестил и пророк, говоря: "мал ли ты между тысячами Иудиными", т. е. между главами племен. В этих словах он заключал и Иерусалим. Но иудеи не обратили на все это никакого внимания, хотя для них это было бы полезно. Потому-то и пророки первоначально говорят не столько о достоинстве Христа, сколько о благодеянии, которое Он оказал иудеям. Так, когда родила Дева, "наречешь", говорит ангел, "имя Ему Иисус"; и присовокупляет: "ибо Он спасет людей Своих от грехов их". И волхвы не говорили: где Сын Божий, но: "(где есть) родившийся Царь Иудейский"? Так и здесь не говорится: из тебя произойдет Сын Божий, но: "должен быть Владыкой в Израиле". Сначала надлежало говорить с ними сколько можно ближе к мыслям их, чтобы они не соблазнились, и говорить именно об их спасении, чтобы тем лучше привлечь их. Вот почему все, какие сначала и при самом Его рождении произнесены о Нем свидетельства, не раскрывают еще вполне Его величия, не так, как бывшие после явления знамений; последние яснее говорят о Его достоинстве. Так, когда после многих чудес воспели Ему дети, слушай, что говорит тогда пророк: "из уст младенцев и грудных детей Ты устроил хвалу" (Пс. 8:3); и еще: "когда взираю я на небеса Твои - дело Твоих перстов" (Пс. 8:4), - что показывает в Нем Творца вселенной. А относящееся к Его вознесению свидетельство показывает равенство Его с Отцом. "Сказал", сказано, "Господь Господу моему: сиди одесную Меня" (Псал. 109:1). Также Исаия говорит: "восстающий владеть народами, на Того народы уповать будут" [Синодальный перевод значительно отличается] (Ис. 11:10). Но почему же сказано, что Вифлеем "ничем не меньше между тысячами" Иудиными, между тем как эта весь не только в Палестине, но и во всей вселенной сделалась известной? Здесь речь обращена еще к иудеям, потому и присовокупил: "должен быть Владыкой в Израиле". Хотя Он пасет всю вселенную, но, как я сказал, не желая оскорбить их, умалчивает о язычниках. Но отчего же, скажешь ты, Он не упас и народа иудейского? Неправда; и это действительно совершилось. Под Израилем здесь Он разумеет уверовавших в Него иудеев что, изъясняя, Павел говорит: "не все те Израильтяне, которые от Израиля; но дети обетования признаются за семя" (Рим. 9:6,8). Если же не всех Он упас, то это их собственная вина. Им бы надлежало вместе с волхвами поклониться и прославить Бога за то, что наступило время оставления их прегрешений (ведь не о суде и не об ответственности их возвещалось им, но о кротком и тихом Пастыре); они же поступают совершенно напротив, возмущаются и возмущают, и устраивают потом бесчисленные козни. "Тогда Ирод, тайно призвав волхвов, выведал от них время появления звезды" (Матф. 2:7); умышляя убить рожденного; это доказывало не только его ярость, но и крайнее безумие. И то, что было говорено ему, и самые события могли отклонить его от всякого подобного покушения. События совершались не в порядке дел человеческих. Звезда призывает волхвов, иноплеменные мужи предпринимают столь далекое путешествие, чтобы поклониться лежащему в пеленах и в яслях, и пророки наперед еще о нем предвозвещают. Все эти события были более, нежели человеческие. Однако же ничто не удержало Ирода.

3. Такова уже злоба, что она сама себе вредит, и всегда предпринимает невозможное. Смотри, какое безумие! Если Ирод верил пророчеству и почитал его непреложным, то, очевидно, он замышляет дела невозможные. А если он не верил и не думал, чтобы сбылось предречение, то не нужно было ему бояться и страшиться, а потому и строить козни. Итак, в обоих случаях хитрость была излишней. И то уже крайнее безумие, что он думал, будто волхвы предпочтут его родившемуся, для которого они совершили столь дальнее путешествие. Если они, прежде чем увидели Младенца, горели к Нему столь сильной любовью, то, как Ирод мог надеяться, что они согласятся предать ему Младенца после того, как увидели Его, и утвердились в вере пророчеством? И, однако же, несмотря на все эти обстоятельства, которые должны были отвлечь от предпринятого намерения, Ирод не оставляет его: "тогда Ирод, тайно призвав волхвов, выведал от них". Он думал, что иудеи дорожат Младенцем, и не предполагал, что они дойдут до такого неистовства, что согласятся предать врагам своего Ходатая и Спасителя, пришедшего для избавления их: потому и призывает волхвов тайно и выведывает не время рождения Младенца, но явления звезды, с хитростью уловляя добычу. Я думаю, что звезда явилась гораздо прежде (рождения), потому что волхвы должны были много времени наперед провести в путешествии, чтобы предстать только что Рожденному; а между тем Христу надлежало принять поклонение в самых пеленах еще, чтобы событие явилось чудесным и необычайным. Потому-то звезда и является гораздо раньше (рождения Христова). Если бы она явилась волхвам на востоке тогда, как уже Христос родился в Палестине, то, пробывши долго в пути, по своем прибытии, они уже не могли бы Его видеть в пеленах. Не нужно удивляться тому, что Ирод избивает младенцев от двух лет и ниже; здесь ярость и страх для вернейшего успеха прибавили и больше времени, чтобы никто не избежал (поражения). Итак, призвав волхвов, говорит: "пойдите, тщательно разведайте о Младенце и, когда найдете, известите меня, чтобы и мне пойти поклониться Ему" (Матф. 2:8). Какое безумие! Если ты, Ирод, говоришь это по внушению истины, то для чего вопрошаешь тайно? А если с коварным намерением, то, как не понимаешь, что тайные расспросы твои заставят волхвов подозревать тебя в злом умысле? Но душа, объятая злобой, как я сказал уже, становится совершенно безумной. Он не сказал: пойдите, испытайте о царе, но: о Младенце. Для него несносно было произнести даже имя, означающее власть. А волхвы, по великому благочестию своему, нисколько того не замечали, потому что никак не предполагали, чтоб он дошел до такой злобы и вздумал противоборствовать столь чудному устроению. Ничего подобного не подозревая, но судя по себе и обо всех других, они уходят от него. "И се, звезда, которую видели они на востоке, шла перед ними" (Матф. 2:9). Она скрывалась для того, чтобы они, лишившись путеводителя, принуждены были прибегнуть с вопросами к иудеям, и, таким образом, событие сделалось для всех известным. Когда же они спросили и разведали о Младенце от самих врагов, то звезда им опять является. Смотри, какой здесь прекрасный порядок! После того, как оставила волхвов звезда, принимают их иудейский народ и царь; приводят пророка, чтобы объяснить явление; а после того опять научает их всему ангел, и они идут из Иерусалима в Вифлеем вслед за звездой. Звезда опять им сопутствовала, - и отсюда ты опять можешь видеть, что звезда эта не была из числа обыкновенных звезд, - нет ни одной звезды, которая имела бы такое свойство. Она не просто шла, но предшествовала им, ведя их как бы за руку среди дня.

4. Но что за нужда, спросишь, была в звезде, когда место сделалось уже известным? Та, чтоб указать и самого Младенца, потому что иначе нельзя было узнать Его, поскольку и дом не был известен, и Мать Его не была славна и знаменита; а потому и нужна была звезда, которая бы привела их прямо к тому месту. Поэтому, по выходе их из Иерусалима, она является им и останавливается не прежде, как уже дошедши до яслей. Здесь чудо присоединяется к чуду. Дивны оба события: и то, что волхвы поклоняются, и то, что их приводит звезда; это должно тронуть и самые каменные сердца. Если бы волхвы сказали, что они слышали об этом предречение пророков, или что объявили им о том ангелы по особенному откровению, то можно было бы еще им и не поверить; но сиянием звезды, явившейся свыше, заграждаются теперь уста и самых бесстыднейших. Далее звезда, достигши Отрока, опять остановилась. И это опять доказывает, что здесь действует сила большая, нежели какая свойственна обыкновенным звездам, т. е., что она то скрывается, то является, и, явившись, останавливается. Отсюда и волхвы еще более утвердились в вере, и возрадовались, что нашли то, чего искали, что сделались провозвестниками истины, что не напрасно предпринимали столь дальний путь. Настолько-то сильна была любовь их к Христу! Звезда, приблизившись, стала над самой головой (Отрока), показывая этим божественное происхождение Его. И остановившись, приводит к поклонению не простых язычников, но самых мудрейших из них. Видишь ли, что звезда не даром явилась? Волхвы, и по выслушивании пророчества, и после того, как услышали изъяснение его от первосвященников и книжников, все еще были внимательны к ней.

Да посрамится Маркион, да посрамится Павел Самосатский, которые не хотели видеть того, что видели волхвы-первенцы Церкви (я не стыжусь так называть их). Да посрамится Маркион, видя, как поклоняются Богу во плоти. Да постыдится Павел, видя, как Христу поклоняются - не просто как человеку. Хотя пелены и ясли показывают, что поклоняются воплощенному, однако же, поклоняются не как простому человеку; это видно из того, что приносят Ему, еще младенцу, такие дары, которые прилично приносить одному только Богу. Да посрамятся вместе с ними и иудеи, которые, видя, что иноплеменники и волхвы предваряют их, не хотели идти даже и вслед за ними. Событие это служило знамением будущего, и с самого начала показывало, что язычники предварят иудеев. Но почему, ты спросишь, после уже, а не сначала, сказано: "идите, научите все народы" (Матф. 28:19)? Потому что, как я сказал уже, случившееся тогда было образом и предсказанием будущего. Иудеям следовало придти первым; но так как они добровольно отринули собственно им предложенное благодеяние, то дела получили другой ход. И здесь, ведь, при рождении, волхвам не следовало придти прежде иудеев; жившим в столь дальнем расстоянии не следовало предупредить живущих подле самого города; не слыхавшим ничего не следовало предварить воспитанных среди такого числа пророчеств. Но так как иудеи совершенно не понимали тех благ, которые им принадлежали, то пришедшие из Персии предваряют живущих в Иерусалиме. Так говорит об этом и апостол Павел: "вам первым надлежало быть проповедану слову Божью, но как вы отвергаете его и сами себя делаете недостойными вечной жизни, то вот, мы обращаемся к язычникам" (Деян. 13:46). Если иудеи и не верили прежде, то, по крайней мере, им надлежало бы идти тогда, как услышали от волхвов; но и того они не хотели сделать. И потому-то во время такого их ослепления волхвы и предваряют их.

5. Последуем же и мы волхвам, и, оставив чуждые (христианству) обычаи, совершим великое путешествие, да и мы узрим Христа. Так как и волхвы не видали бы Его, если бы не удалились из своей страны, то и мы будем удаляться земного. Волхвы, доколе были в земле персидской, видели одну звезду; как скоро оттуда удалились, узрели Солнце правды. Но не видать бы им и самой звезды, если бы не поспешили оттуда со всей охотой. Восстанем же и мы; пусть все приходят в смятение, - мы потечем к дому Младенца. Пусть цари, народы, пусть владыки земли преграждают этот путь, - не погасим ревности своей. Только таким образом и можем отстранить предстоящие опасности: ведь и волхвам не избежать бы бедствия со стороны угрожавшего царя, если бы они не увидели Младенца. Прежде, чем узреть Младенца, и страх и опасности и беспокойства отовсюду окружали волхвов; когда же поклонились Младенцу, они стали спокойны и безопасны. И вот уже не звезда, но ангел сопутствует им, так как через поклонение они сделались иереями, и дары принесли. Так и ты, оставив иудейский народ, возмущенный город, кровожадного мучителя, светскую пышность, спеши к Вифлеему, где находится дом хлеба духовного. Пастырь ли ты? Теки туда, и ты в вертепе узришь Младенца. Царь ли ты? Если не пойдешь в храмину, нет тебе никакой пользы от порфиры. Волхв ли ты? И это нисколько не воспрепятствует тебе, если только пойдешь воздать честь и поклониться Сыну Божьему, и не станешь попирать Его. Впрочем, делай это с трепетом и радостью: и то и другое может совместиться. Смотри, не будь Иродом, и подобно ему, сказав: "чтобы и мне пойти поклониться Ему" (Матф. 2:8), не замышляй, когда придешь, убить Младенца; ему уподобляются те, кто недостойно приобщается святых тайн. Такой, по слову апостола, "виновен будет против Тела и Крови Господней" (1 Кор. 11:27). Такие люди служат скрытому в них самих мамоне, который, будучи гораздо хуже Ирода, ненавидит царство Христово. Желая господствовать над людьми, он посылает своих поклонников, которые наружно поклоняются Христу, а во время поклонения убивают Его. Убоимся показывать себя по наружности покорными поклонниками, а на самом деле быть Его врагами. Кланяясь, повергнем все перед Ним из рук своих. Если есть у нас золото, принесем Ему, а не будем закапывать. Если тогда иноплеменники почтили Его своими дарами, то за кого надобно почесть тебя, когда ты отказываешь требующему твоей помощи? Если они совершили такой великий путь для того, чтоб узреть рожденного, то чем извинишься ты, который не хочешь пройти одной улицы для посещения страждущего и заключенного в узах? Мы милосердствуем о самих врагах наших, когда они в болезни или узах, а ты не чувствуешь сострадания к Благодетелю твоему и Господу. Те принесли золото, а ты едва подаешь хлеба. Те, увидев звезду, возрадовались, а ты не трогаешься, видя самого Христа и странствующего и нагого. Но найдется ли кто-нибудь между вами, хотя один из числа получивших тысячу благодеяний, кто бы предпринимал для Христа такое путешествие, какое совершили эти мудрейшие самых мудрецов варвары? Но что я говорю - такое путешествие? Многие женщины у нас так изнежены, что если не будут привезены на мулах, не хотят пройти и одной улицы для того, чтобы увидеть Христа в духовных яслях? Если же и есть такие, которые могут приходить к Христу, то одни из них предпочитают хлопоты по домашним делам, а другие даже посещение зрелищ хождению в это наше собрание. Варвары, не видав еще Христа, столь великий для Него протекли путь; а ты, и, видев Его, не подражаешь им, но, взглянув, оставляешь Его и спешишь смотреть на шута (я обращаюсь опять к тому же, о чем говорил и прежде) и, видя Христа, лежащего в яслях, бежишь от Него для того, чтобы видеть на сцене женщин. Каких громов и молний не достойны такие поступки!

6. Положим, что кто-нибудь обещался ввести тебя в царские чертоги и показать в них царя: скажи мне, захотел ли бы ты, вместо того смотреть на зрелище, хотя бы от первого и не мог ожидать никакой для себя выгоды? Но здесь - от этой трапезы истекает духовный огненный источник; а ты, оставляя его и убегая на зрелище видеть играющих и подвергающих всеобщему бесславию свой женский пол, не оставляешь ли самого Христа, Который сидит при этом источнике? Да, Он и ныне сидит при источнике, беседуя не с одной самарянкой, но с целым городом. А быть может, что и теперь говорит одной самарянке, так как нет при Нем и теперь никого; некоторые только телом, а другие и телом не хотят быть при Нем. Но, при всем том, Он не отходит, а стоит, и у нас просит пить, но не воды, а святыни, так как и сам только святым дарует святое. Не воду подает Он нам из этого источника, а кровь живую, которая, будучи образом Его смерти, есть источник нашей жизни. А ты, оставив источник крови, эту страшную чашу, течешь на дьявольский источник смотреть плавающую в нем блудницу, и потопить там свою душу. В этой воде - море любострастия - не тела потопают, а души гибнут. Та плавает с обнаженным телом, а ты, смотря на нее, погружаешься в бездну любострастия. Таковы сети дьявола, что он губит не тех, которые уже погружены в самой воде, но тех, которые, сидя спокойно, смотрят на это, и подвергает потоплению, более ужасному, чем какому подвергся фараон, утонувший некогда с конями и колесницами. И если бы можно было видеть души, то я показал бы вам много утонувших в этих водах, как некогда тела египтян. Но что всего хуже, такую погибель называют увеселением, и бездну погибели источником наслаждения, - хотя безопаснее можно переплыть Эгейское и Тирское море, чем возвратиться с такого зрелища. Во-первых, дьявол всю ночь занимает души ожиданием; потом, показав ожидаемое, тотчас связывает их и делает своими пленниками. Не думай, что ты чист от греха, когда не совокупился с блудницей; ты пожеланием все уже сделал. Подлинно, если ты питаешь похоть, то этим больший возжигаешь пламень. Если же зрелище не производит на тебя никакого впечатления, то тем большего ты достоин осуждения за то, что служишь соблазном для других, поощряя такие зрелища, оскверняешь свой взор, а с взором и душу. Но не ограничимся одним воспрещением; а представим и способ исправления. Какой же это способ? Я хочу отдать вас для научения женам вашим. По закону Павлову, надлежало бы вам быть их учителями; но как грех извратил весь порядок, и туловище стало вверху, а глаза внизу, то и мы уж изберем этот путь. Если же стыдно для тебя иметь учителем жену, убегай от греха, и ты опять получишь вверенную тебе от Бога власть. Но до тех пор, пока будешь беззаконно вести себя, Писание посылает тебя не только к женам, но и к бессловесным самым низким; оно ведь не стыдится одаренного разумом посылать учиться к муравью. Впрочем, не Писание в том виновато, а те, кто сами теряют свое достоинство. То же сделаем и мы: теперь отдадим тебя учиться к жене, если же ты не будешь и ее слушать, то отошлем на поученье к бессловесным животным, и покажем, сколько на земле птиц, рыб, сколько четвероногих животных, сколько пресмыкающихся по земле, которые чище и воздержаннее тебя. Если же ты стыдишься и краснеешь при этом сравнении, возвратись к свойственному тебе благородству, и убегай моря геенского и огненной реки, т. е. купален в театре, потому что они влекут тебя в море похоти и возжигают эту пламенную бездну.

7. Если "всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с ней" (Матф. 5:28), то не гораздо ли чаще делается пленником тот, кто заставляет себя смотреть на нагую? Не столько потоп, бывший во время Ноя, пагубен был для рода человеческого, сколько эти плавающие женщины бесстыднейшим образом губят всех зрителей. Тот, хотя и причинил смерть телу, но зато очищал душу от грехов; а эти производят противное: оставляя тело, они губят душу. Когда речь идет о преимуществе, вы присваиваете себе первое место во всей вселенной, потому что наш город первый облекся христианским именем; а в подвиге целомудрия не стыдитесь уступать и самым последним по образованию городам. Хорошо, скажете вы, - что же нам прикажешь делать? Идти в горы и сделаться монахами? Сожалею, что вы скромность и целомудрие почитаете обязанностью одних монахов, тогда как Христос постановил общие для всех законы. Когда он говорит: "всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с ней", то говорит не к монашествующему, но и к женатому, потому что гора та (на которой Он говорил) покрыта была людьми всякого рода. Содержи же в уме твоем это зрелище, и возненавидь зрелище дьявольское, и не укоряй меня в том, будто я предложил тебе слово тяжкое. Я не воспрещаю жениться, не препятствую веселиться; но хочу, чтобы это происходило не без целомудрия, не с бесстыдством и бесчисленными пороками. Я не предписываю идти в горы и пустыни, но чтобы ты вел себя честно, скромно, целомудренно, живя среди города. Все законы у нас с монахами общие, кроме брака. А Павел повелевает и брачным во всем уподобляться монахам: "время уже коротко, так что имеющие жен должны быть, как не имеющие" (1 Кор. 7:29). Следовательно, как бы сказал так: я не повелеваю удаляться на верхи гор, хотя желал бы того, потому что города поступают подобно содомлянам, - впрочем, не понуждаю к тому. Пребывай дома с детьми и женой; только не бесчесть жены, не соблазняй детей, и не вноси заразы со зрелищ в дом твой. Слышишь ли, что говорит Павел: "муж не властен над своим телом, но жена" (1 Кор. 7:4)? Он обоим полагает общий закон. Но ты, когда жена твоя часто ходит в церковь, жестоко за то обвиняешь ее; а сам, проводя целые дни на зрелищах, не считаешь себя достойным обвинения. Ты о целомудрии жены печешься даже до излишества и чрезмерности, так что не позволяешь ей необходимых выходов, а для себя все почитаешь позволенным. Но этого не позволяет тебе Павел, который дал ту же власть и жене: "жене", говорит он, "муж должное благорасположение оказывает" (1 Кор. 7:3). Но что это за честь, когда ты обижаешь ее в главнейшем, когда отдаешь тело, принадлежащее ей, блудницам (ведь тело твое ей принадлежит)? Какая честь, когда вносишь в дом возмущения и ссоры, когда то на площади делаешь, о чем рассказывая дома, стыдишь слушающую жену, заставляешь краснеть предстоящую дочь, а прежде них себя самого? Лучше бы уже молчать, нежели бесстыдно говорить о том, за что и рабов надобно наказывать. Чем извинишься, - скажи мне, - в том, что смотришь с великим вниманием на то, о чем неприлично и говорить, - предпочитаешь всему то, чего нельзя терпеть в рассказе? Но довольно; чтобы не отяготить вас, я кончу здесь слово мое. Впрочем, если вы останетесь при прежнем, то изощрю меч мой, нанесу глубочайшую рану, - и не успокоюсь дотоле, пока, рассеяв дьявольское зрелище, очищу общество, составляющее Церковь. Таким только образом мы избавимся и от настоящего срама, и сподобимся жизни будущей, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 8

"И, войдя в дом, увидели Младенца с Марией, Матерью Его, и, пав, поклонились Ему; и, открыв сокровища свои, принесли Ему дары: золото, ладан и смирну" (Матф. 2:11).

Изъяснение 2:11-15. Что побуждало волхвов поклониться Младенцу. - Для чего они удаляются в Персию. - Бог для достижения своих целей попускает иногда врагам Своим впадать в заблуждение. - Для чего Христос посылается в Египет. - Пророчество Осии 11:1 получает надлежащее исполнение во Христе. - Перемена, совершившая с Египтом, показывает силу Христову. - Пустынножительство в Египте. - Слава великого Антония. - Жизнь в миру не может служить препятствием для подражания монашествующим.

1. Как же говорит Лука, что Младенец положен был в яслях? Потому что родившая тотчас положила Его там. По причине множества собравшихся для переписи, нельзя было найти дома, на что и указывает Лука, говоря: "положила Его в ясли, потому что не было им места в гостинице" (Лук. 2:7). Но после она взяла Его и держала на коленях. Она вскоре, по прибытии в Вифлеем, разрешилась от бремени. Итак, ты и отсюда можешь видеть все домостроительство, и что все это не просто и не по случаю происходило, но по божественному промышлению, и исполнялось вследствие пророчества. Но что заставило волхвов поклониться, когда ни Дева не была знаменита, ни дом не был великолепен, да и во всей наружности ничего не было такого, что бы могло поразить и привлечь их? А между тем, они не только поклоняются, но и, открывши сокровища свои, приносят дары, и дары не как человеку, но как Богу, потому что ливан и смирна были символом такого поклонения. Итак, что их побудило и заставило выйти из дому и решиться на столь дальний путь? Звезда и божественное озарение их мысли, мало-помалу возводившее их к совершеннейшему ведению. Иначе они не оказали бы Ему такой чести, при столь маловажных по всему обстоятельствах. Для чувств не было ничего там великого, были только ясли, хижина и бедная матерь, чтобы ты открыто видел отсюда любомудрие волхвов, и познал, что они приступали не как к простому человеку, но как к Богу и благодетелю. Потому-то они и не соблазнялись ничем видимым и внешним, но покланялись и приносили дары, не похожие на грубые (приношения) иудейские; приносили (в жертву) не овец и тельцов, но, как бы были истинные христиане, принесли Ему познание, послушание и любовь. "Получив во сне откровение не возвращаться к Ироду, иным путем отошли в страну свою" (Матф. 2:12). Смотри и отсюда, какова вера их, - как они не соблазнились, но были благопослушны, благоразумны! Не смущаются, не размышляют в самих себе, говоря: если этот младенец действительно велик, и имеет какую-либо силу, то для чего нам бежать и тайно удаляться, и для чего ангел высылает нас из города, как рабов и беглецов, тогда как мы пришли явно и с дерзновением предстали перед таким множеством народа и перед царем неистовым? Ничего подобного они и не говорили, и не думали, а это-то и есть особенное дело веры, - не изыскивать причин того, чего не велят делать, но только покоряться повелениям. "Когда же они отошли, - се, Ангел Господень является во сне Иосифу и говорит: встань, возьми Младенца и Матерь Его и беги в Египет" (Матф. 2:13). Здесь можно иметь некоторое недоумение и касательно волхвов и младенца. Пусть сами они и не пришли в смущение, а все приняли с верой: однако, мы должны исследовать, почему и волхвы и Младенец не остаются в прежнем месте, но волхвы удаляются в Персию, а Младенец с матерью бежит в Египет? Что же? Неужели Младенцу должно было впасть в руки Ирода, и, впавши, не подвергнуться смерти? Но тогда могли бы усомниться в том, что Он принял плоть, и не поверить величию домостроительства. Если и после этих и многих других человеческих действий, некоторые осмелились назвать восприятие плоти басней, то до какой глубины нечестия не ниспали бы они, если бы Он везде действовал так, как прилично Богу и Его могуществу? Что же касается волхвов, то Бог вскоре высылает их, частью потому, что Он посылает их учителями в страну персидскую, а частью - предотвращает неистовство тирана, чтобы этим вразумить его, что он предпринимает невозможное, и чтобы угасить его ярость, и отвести его от этого тщетного труда. Могуществу Божьему свойственно не только открыто преодолевать врагов Своих, но и без затруднения попускать им впадать в заблуждение. Так именно Он попустил, например, иудеям ввести в заблуждение египтян, и, имея право открыто отдать богатство их в руки евреев, повелевает сделать это тайно и с лестью, - что не менее других знамений сделало Его страшным для врагов.

2. Так и жители Аскалона и прочих городов, когда взяли ковчег завета, и, будучи поражены, увещевали своих сограждан - не враждовать и не сопротивляться, то наряду с другими чудесами представляли и вышеуказанное, говоря: "для чего вам ожесточать сердце ваше, как ожесточили сердце свое Египтяне и фараон? вот, когда Господь показал силу Свою над ними, то они отпустили" народ Его "и те пошли" (1 Цар. 6:6)? Говорили же они так потому, что, по их мнению, и это дело Божье, не менее других, открыто совершившихся знамений, доказывало силу и величие Божье. Так и здесь, того, что случилось, довольно было, чтобы привести в ужас тирана. Представь, в самом деле, сколько должен был страдать и мучиться Ирод, обманутый и осмеянный от волхвов? Что же из того, если он не сделался лучшим? В том виновен не Тот, Кто устроил это, а чрезмерное ослепление того, кто не внимал данным ему достаточным внушениям - отстать от лукавства, а ожесточался еще более, чтобы за таковое безумие подвергнуться тягчайшему наказанию. Но для чего, скажешь, Младенец посылается в Египет? Главную причину показал сам евангелист, говоря: "да сбудется предреченное: из Египта вызвал сына Моего" (Ос. 11:1); а вместе с тем и предвозвещались уже начатки благих надежд всей вселенной. Так как Вавилон и Египет более всей земли были разжигаемы огнем нечестия, то Господь, показывая в самом начале, что Он исправит и сделает лучшими жителей обеих стран, и через то уверяя, что следует ожидать благ и для всей вселенной, посылает волхвов в Вавилон, а сам с матерью приходит в Египет. Кроме того, мы узнаем отсюда и нечто другое, что немало споспешествует к нашему любомудрию. Что же именно? То, что мы с самого начала должны ожидать искушений и наветов. В самом деле, смотри, как все это начинается тотчас от самых пелен. Лишь только Христос родился, и тиран неистовствует, и приключается бегство в чужие земли, и вовсе невинная мать убегает в страну варваров. После этого и ты, удостоившись послужить какому-нибудь духовному делу, если будешь претерпевать жесточайшие напасти и подвергаться бесчисленным бедствиям, не должен смущаться и говорить: что это значит? Когда я исполняю волю Господню, то мне следовало бы быть увенчанным и прославленным, светлым и знаменитым. Но, имея пример Христа, переноси все мужественно, зная, что с духовными людьми так и должно особенно быть, и что их удел - отовсюду подвергаться искушениям. Смотри, что совершается не только над матерью и отроком, но и над волхвами: и они тайно удаляются, подобно беглецам, и сама мать, никогда не отходившая от своего дома, получает повеление отправиться в далекий и прискорбный путь, по причине этого чудного отрока и духовных мук рождения. Вот еще что удивительно: Палестина строит для Него ковы, а Египет Его принимает и спасает от наветов! Таким образом сбывались прообразования не только на детях патриарха, но и на самом Владыке: тогдашними Его делами предвозвещены были многие из последующих событий, каково, например, событие касательно осленка и жеребенка. Явившийся ангел беседует не с Марией, а с Иосифом. И что он говорит ему? "Встань, возьми Младенца и Матерь Его". Здесь он уже не говорит: "жену свою", но – "матерь Его". Так как рождение совершилось, сомнение кончилось, и муж был убежден, то ангел уже открыто беседует с ним, не называя ни Младенца, ни жену его, но: "возьми" говорит, "Младенца и Матерь Его и беги в Египет", и показывает причину бегства: "ибо хочет", говорит он, "Ирод искать" душу "Младенца".

3. Иосиф, услышав это, не соблазнился и не сказал: что это за странность? Ты прежде говорил, что Он спасет народ Свой, а теперь Он даже и Себя не спасает, и нам нужно бежать, удалиться и переселиться в отдаленную страну? Это противоречит тому, что обещано. Но он ничего такого не говорит, потому что он был муж верный; не любопытствует даже о времени возвращения, о котором и ангел не сказал определенно: "будь там, доколе не скажу тебе". Он и этим не огорчился, но, будучи готов терпеть все, с радостью оказал покорность и послушание. И человеколюбец Бог эти скорби его растворил радостью, как и обычно Он поступает со всеми святыми, не попуская им быть и в непрестанных опасностях, и не оставляя их в совершенном покое, но устраивая жизнь праведных из совокупления того и другого. Так и здесь Он устроил. Смотри: Иосиф видел, что Дева имела в чреве; это повергло его в смущение и крайнее беспокойство, потому что он подозревал Деву в прелюбодействе. Но тотчас предстал ангел, уничтожил подозрение, и рассеял страх, и Иосиф, видя родившегося Младенца, объят был величайшей радостью. Снова эту радость сменяет немалая скорбь. Город возмущается, царь беснуется и ищет родившегося. Но за этим беспокойством последовала новая радость - звезда и поклонение волхвов. После этой отрады опять страх и опасность, сказано, что Ирод ищет душу Младенца, - и опять ангел велит бежать и переселиться ему, как свойственно человеку, потому что не настало время творить чудеса. Если бы Господь с первого Своего возраста начал творить чудеса, то Его не стали бы признавать человеком. Потому и храм не просто зиждется, но происходит чревоношение в продолжение обыкновенного девятимесячного времени; потом болезни и рождение, и питание молоком, и продолжительный покой, и ожидание возраста, приличного мужам, - и все это для того, чтобы сделать более удобовразумительным таинство домостроительства. Для чего же, скажешь, были сначала и эти знамения? Для матери, для Иосифа, для Симеона, близкого уже к кончине, для пастырей, для волхвов, для иудеев. Если бы и они захотели тщательнее вникнуть в тогдашние события, то немалую бы от этого приобрели пользу на будущее время. Если пророки не говорят о волхвах, то не смущайся; не все они предрекли, как и не обо всем умолчали. Если бы люди были свидетелями совершившихся происшествий, о которых вовсе прежде не слыхали, то это повергло бы их в большое смущение и недоумение; подобным образом, если бы они узнали все прежде, то ничто бы уже не возбуждало их к исследованию, не оставалось бы ничего делать евангелистам. Если же иудеи и недоумевают касательно пророчества: "из Египта вызвал Сына Моего", как будто бы это о них сказано, то мы им отвечаем, что пророчества, между прочим, имеют и такое свойство, что многое, сказанное об одних, исполняется и на других. Так, например, о Симеоне и Левии сказано: "разделю их в Иакове и рассею их в Израиле" (Быт. 49:7); между тем это сбылось не на них, а на их потомках, точно также и сказанное Ноем о Ханаане сбылось на гаваонитянах, внуках Ханаана. Тоже сбылось и на Иакове, как мы видим; данное ему благословение: "будь господином над братьями твоими, и да поклонятся тебе сыны матери твоей" (Быт. 27:29), исполнилось не над ним (даже и как могло это быть, когда сам Иаков страшился и ужасался брата своего, и многократно ему кланялся?), но над его потомками. Тоже должно сказать и в настоящем случае (о Христе). Кого вернее назвать можно Сыном Божьим? Того ли, кто покланяется тельцу, или служил Веельфегору и приносил детей в жертву бесам, или Того, кто по естеству Сын, и чтит Родившего? Итак, если бы Христос не пришел, то пророчество не получило бы надлежащего исполнения.

4. Смотри, как и евангелист намекает на то, говоря: "да сбудется", и, показывая, что это не исполнилось бы, если бы не пришел Сын Божий. Это и на Деву проливает немалый свет и славу. То, чем весь народ (иудейский) хвалился, уже и она могла себе усвоить. То, чем иудеи непомерно хвалились и величались, говоря о своем возвращении из Египта (на что намекает и пророк, говоря: не иноплеменников ли Я вывел из Каппадокии, и ассириян из рова[Синодальный перевод: "Не Я ли вывел Израиля из земли Египетской и Филистимлян - из Кафтора"] (Амос. 9:7), составляет также преимущество и Девы. Лучше же сказать, и народ и патриарх, своим приходом в Египет и возвращением оттуда, представляли образ возвращения Христова. И они шли в Египет, убегая от голодной смерти, и Христос - избегая смерти, приготовляемой коварством; но они, придя туда, избавились от голода, Христос же, придя туда, освятил всю страну Своим пришествием. Итак, смотри, как сила Божия открывается среди уничижений! Ангел, сказав: "беги в Египет", не обещался им сопутствовать, ни туда, ни оттуда, - чтобы тем вразумить, что они имеют великого спутника - рожденный Младенец, Который явлением Своим и все вещи изменяет, и самих врагов заставляет во многом послужить домостроительству спасения. В самом деле, волхвы и варвары, оставив злочестие отцов своих, приходят Ему поклониться. Августово определение о переписи оказывается случаем к рождению Христову в Вифлееме. Египет приемлет и блюдет Его в бегстве от наветов, и получает, таким образом, случай сделать Его близким себе, - чтобы, когда услышит апостольскую проповедь о Нем, мог похвалиться тем, что он первый принял Его.

Эта честь принадлежала одной Палестине; но Египет оказался ревностнее последней. И ныне, если ты придешь в Египетскую пустыню, увидишь, что пустыня, эта лучше всякого рая; увидишь там в образе человеческом бесчисленные лики ангелов, сонмы мучеников, собрания дев; увидишь, что все тиранство дьявольское ниспровергнуто, а царство Христово сияет; увидишь, что Египет, некогда отец и стихотворцев, и мудрецов, и волхвов, изобретший все виды волхвования и предавший их другим, теперь уже красуется рыбарями, и, презирая все прежнее, всюду славит мытаря и скинотворца, и хвалится крестом. И это совершается не только в городах, но даже гораздо более в пустынях, нежели в городах. По всей этой стране можно видеть Христово воинство, и царственное стадо, и образ жизни, свойственный горним силам. И это ты найдешь там не только среди мужей, но и среди женщин: и они любомудрствуют не меньше мужей. Они не берут щитов, не садятся на коней, как повелевают славные греческие законодатели и философы, но вступают в иную, гораздо труднейшую брань. У них, как и у мужей, идет брань с дьяволом и властями тьмы, и в этой брани естественная слабость пола ничуть не служит им препятствием, потому что успех таких браней зависит не от естества тел, а от произволения души. Потому и жены часто превосходили своими подвигами мужей, и воздвигали славнейшие знамения победы. Не так светло небо, испещренное сонмом звезд, как Египетская пустыня, являющая там повсюду иноческие кущи.

5. Кто знает древний Египет, богоборный и беснующийся, раба кошек, страшившегося и трепетавшего перед огородным луком, тот вполне уверится в силе Христовой. Впрочем, нам не нужно особенно прибегать к древним сказаниям, потому что и доныне еще сохраняются остатки неразумия, свидетельствующие о прежде бывшем безумии. И, однако, все те, которые прежде доходили до такого безумия, ныне уже любомудрствуют о небе и о небесных вещах, смеются над отеческими обычаями, горюют о своих прародителях и ни во что ставят своих мудрецов. Они самым делом узнали, что учение их мудрецов представляет лишь болтовню безумных старух, и что, напротив, истинная и достойная небес премудрость есть та, которая им проповедана рыбарями. Вот почему они, со всей тщательностью сохраняя учение, особенно стараются оправдать его своей жизнью. Отрекшись от всех стяжаний и распявшись всему миру, они идут еще далее, употребляя свои телесные силы в пользу нищих. Несмотря на пост и бодрствование, они не хотят быть праздными даже и в продолжение дня; но, проводя ночи в священных песнях и бдениях, дни проводят в молитвах и вместе в рукоделии, подражая апостольской ревности. Если апостол, рассуждают они, когда устремляла на него взоры вся вселенная, трудился, работал, занимался ремеслом, и проводил без сна целые ночи в таковых подвигах для пропитания неимущих, - то тем более нам, живущим в пустыне и удалившимся от всякого городского шума, часы спокойного досуга должно употреблять на духовное делание. Итак, должно стыдиться всем нам, и богатым и бедным, когда они, решительно ничего не имея кроме рук, всеми силами стараются трудиться для того, чтобы неимущие обрели от их трудов прибыток, а мы и при бесчисленном нашем имении жалеем употребить в пособие неимущим даже наших избытков. Какой мы дадим ответ, скажи мне? Чем извинимся? Подумай, как эти аскеты были прежде любостяжательны и вместе с другими пороками угождали чреву? Там были котлы мяса, о которых вспоминали иудеи, там было великое чревонеистовство; и, однако, лишь только захотели, тотчас изменились, и, приняв огонь Христов, устремились к небу. Прежде они были всех невоздержаннее и склонны к гневу и сладострастию, а ныне уже кротостью, бесстрастием и прочими добродетелями подражают силам бестелесным. Кто был в этой стране, тот согласится с тем, что я говорю.

А если кто никогда не входил в те кущи, тот пусть вспомнит, что Египет произвел славнейшего после апостолов мужа, блаженного и великого Антония, о котором все доныне говорят непрестанно, и пусть поразмыслит, что и он был в той же стране, где и фараон. И, однако, эта страна нисколько не послужила ему во вред, а еще он сподобился и божественного созерцания, и вел такую жизнь, какой требуют Христовы законы. В этом уверится всякий, кто прочтет со вниманием книгу, содержащую повествование о его жизни, в которой найдет и многие пророчества. Так он предсказал и о зараженных Ариевым зловерием, и о вреде, который имел от них произойти. Тогда Бог все ему показал, и будущее представил перед его очами. И то обстоятельство, что ни одна из ересей не имеет подобного мужа, служит, наряду с прочим, величайшим доказательством истины нашего учения. Но чтобы не рассказывать вам об этом, прочитайте сами то, что написано в его книге, узнайте все подробно, и научитесь из нее многому любомудрию. Только, прошу вас, чтобы вы не ограничивались одним чтением, а старались и самым делом подражать тому, что написано, не извиняясь ни местом, ни воспитанием, ни нечестием предков. Если мы решимся обратить на себя должное внимание, то ничто подобное не послужит нам препятствием. И Авраам имел нечестивого отца, но не наследовал его беззакония; и Езекия был сын Ахаза, но сделался другом Божьим; и Иосиф жил в Египте, и украсился венцом целомудрия; и три отрока, живя в Вавилоне, в царском доме, при роскошнейшей трапезе, показали величайшую мудрость. И Моисей был в Египте, и Павел в миру; но никому из них ничто не послужило препятствием в подвигах добродетели. Так и мы, помышляя обо всем этом, бросим неуместные отговорки и предлоги, и решимся на добродетельные подвиги. Тогда мы привлечем к себе и большую божественную любовь, и умолим Господа споспешествовать подвигам нашим, и сподобимся вечных благ, которые и да получим все мы благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 9

"Тогда Ирод, увидев себя осмеянным волхвами, весьма разгневался, и послал избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже, по времени, которое выведал от волхвов" (Матф. 2:16).

Изъяснение 2:16-23. Для чего Бог попустил избиение младенцев. - Страдания и бедствия, претерпеваемые несправедливо, или заглаждают наши грехи, или служат к получению больших наград на небе. - В жизни человека все совершается по действию бож. Промысла. - В доказательство Своей силы, Бог исполняет свои намерения средствами противоположными. - Почему Иосиф приходит в Назарет. - Пророческие писания не все сохранены евреями. - Не должно гордиться ни отечеством, ни предками, ни богатством, ни другими внешними преимуществами. - Богатство не доставляет безопасности и приводит к погибели души.

1. Без сомнения, Ироду следовало не гневаться, но возыметь страх, смириться и познать, что он предпринимает дело невозможное; однако же, он не смиряется. Когда душа бесчувственна и неизлечима, она не принимает никакого врачевания, даруемого Богом. Смотри, как Ирод снова подвизается в прежних делах своих, прилагает убийство к убийству, и безумствует. Объятый гневом и завистью, как некоторым демоном, он ни на что не смотрит, неистовствует над самой природой, и гнев свой, возбужденный посмеявшимися над ним волхвами, изливает на неповинных младенцев, и, таким образом, совершает теперь в Палестине злодеяние, подобное бывшему некогда в Египте: "послал избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже, по времени, которое выведал от волхвов" (Матф. 2:16). Будьте здесь внимательны к словам моим. Многие очень неразумно судят об этих детях, и возмущаются несправедливостью их избиения, причем одни выражают свои сомнения довольно скромно, а другие с большой дерзостью. Итак, чтобы остановить дерзость одних, и разрешить сомнение других, выслушайте с терпением краткое мое размышление об этом предмете. Если порицают то, что избиение детей попущено Промыслом, то пусть порицают его и за смерть воинов, которые стерегли Петра. Как здесь, после бегства Отрока, избиваются другие дети вместо искомого, так и там, когда ангел освободил Петра от темницы и уз, точно такой же - и по имени и по нравам - тиран, не найдя Павла, вместо него предал смерти стерегших его воинов. Но что это, скажешь ты? Это не решение, а только усложнение вопроса. Я и сам это знаю; но для того и предлагаю это, чтобы на все такого рода вопросы дать одно решение. Итак, в чем состоит это решение? Какое можно дать решение удовлетворительнее того, что не Христос был причиной смерти детей, но жестокость царя; равно и не Петр был причиной смерти воинов, но безумие Ирода? В самом деле, если бы этот последний нашел подрытую стену, или разломанные двери, тогда он, пожалуй, имел бы право винить в беспечности воинов, стерегших апостола. Но раз все оставалось в надлежащем порядке, - и двери были заперты, и оковы остались на руках стражей (ведь они были связаны вместе с Петром), то он мог бы без сомнения заключить отсюда, если бы только здраво рассудить мог о происшедшем, что это не есть дело силы человеческой, или какого-либо обмана, а дело божественной и чудодейственной силы, и благоговеть перед Сделавшим это, а не восставать на стражей. Для того все это Бог и совершил таким образом, чтобы не только не подвергнуть наказанию стражей, но чтобы через них и самого царя привести к истине. Если ж он оказался нечувствительным, то разве небрежность больного падает на премудрого Врача душ, Который все употребил для его блага? То же самое можно сказать и здесь. Для чего ты, Ирод, будучи поруган волхвами, разгневался? Или ты не знал, что рождение было божественное? Не ты ли призвал архиереев? Не ты ли собирал книжников? Не приводили ли призванные с собой перед твое судилище и пророка, давно уже о том предсказавшего? Не видел ли ты, что древнее согласно с новым? Не слышал ли, что и звезда служила волхвам? Не устыдился ли ты ревности варваров? Не удивлялся ли их дерзновению? Не ужаснулся ли пророческой истины? Не мог ли заключить от прошедшего к последующему. После всего этого, почему же ты не размыслил, что это произведено не обманом волхвов, но силой Божьей, которая все устраивает надлежащим образом? Но если ты и обманут волхвами, то чем же виноваты дети, нимало тебя не оскорбившие?

2. Все это так, скажешь ты; но, показав ясно, сколь не извинителен и кровожаден был Ирод, ты не разрешил еще вопроса о несправедливости самого события. Пусть он действовал несправедливо, - но почему, скажешь ты, Бог попустил это? Что же нам ответить на этот вопрос? Укажу вам на то самое правило, о котором я непрестанно говорю и в церкви, и на торжище, и во всяком месте, - правило, которое, - желаю я, - чтобы и вы тщательно соблюдали, поскольку оно дает нам решение на все подобные недоумения. Что же это за правило? В чем оно заключается? То, что обижающих много, а обижаемого нет ни одного. Чтобы такой загадкой не смутить вас еще более, я сейчас же и разрешу ее. Обиды, несправедливо претерпеваемые нами от кого бы то ни было, Бог вменяет нам или в отпущение грехов, или в воздаяние награды. Чтобы мои слова были понятнее, я объясню их примером. Положим, что какой-нибудь раб должен своему господину большую сумму денег; допустим далее, что этот раб обижен бесчестными людьми, и какая-нибудь часть его имения отнята. Итак, если бы этот господин, имея возможность удержать похитителя и лихоимца, вместо того, чтобы возвратить рабу похищенные у него деньги, зачел их за долг свой, то обижен ли был бы раб? Никак. А что если бы господин отдал ему еще более похищенного? Не приобрел ли бы он еще более чем потерял. Это для всех очевидно. Точно также и мы должны думать и о своих страданиях: этими страданиями мы или заглаживаем наши грехи, или же, если не имеем грехов, получаем за них блистательнейшие венцы. Послушай, что говорит Павел о блуднике: "предать сатане в измождение плоти, чтобы дух был спасен" (1 Кор. 5:5). Но к чему это, скажешь? Речь идет об обижаемых другими, а не о тех, которых исправляют учители. На самом деле, однако, здесь нет никакого различия, потому что у нас вопрос был о том, действительно ли в страданиях нет обиды страждущему? Но чтобы более приблизить слово к предмету нашего исследования, напомним о Давиде, который, видя Семея, нападавшего на него, издевавшегося над его несчастьем и осыпавшего его бесчисленными ругательствами, удержал военачальников, хотевших убить его, говоря: "оставьте его, пусть злословит", дабы видел "Господь смирение мое, и" возвратил "благостью за теперешнее злословие" (2 Цар. 16:11-12). И в Псалмах воспевая, сказал: "посмотри на врагов моих, как много их, и какой лютой ненавистью они ненавидят меня, и прости все грехи мои" (Псал. 24:18-18). И Лазарь достиг покоя потому, что в настоящей жизни претерпевал бесчисленные бедствия. Итак, те, которые кажутся обиженными, не обижены на самом деле, если только все несчастья переносят с мужеством; напротив, еще более приобретают, получают ли удары от самого Бога, или от дьявола. Но какой грех имели младенцы, скажешь ты, который должны были смыть своей кровью? Вышесказанное справедливо ведь можно применять только к людям возрастным, которые много согрешили; но те, которые претерпели столь безвременную смерть, какие грехи загладили своими страданиями? Но разве ты не слышал сказанного мной, что если нет грехов, то за здешние страдания там воздается награда? Итак, какой урон понесли дети, умерщвленные по такой причине и скоро достигшие покойной пристани? Ты скажешь, что они совершили бы многие, а может быть, и великие дела, если бы продолжилась их жизнь. Но Бог не малую предлагает им награду за то, что они лишились жизни по такой причине; иначе Он и не попустил бы ранней их смерти, если бы они могли сделаться великими. Если уже Бог с таким долготерпением попускает жить и тем, которые всю жизнь проводят во зле, то тем более не попустил бы умереть так этим детям, если бы предвидел, что они совершат что-либо великое.

3. Таковы наши основания; впрочем, это не все, но есть и другие сокровеннейшие, которые совершенно знает только Сам устраивающий это. Итак, предоставив Ему совершеннейшее ведение об этом, обратим внимание на последующее, и из несчастий других научимся все переносить мужественно. Подлинно, немалые скорби постигли Вифлеем, когда детей отторгали от сосцов матерей, и предавали неправедной смерти. Если же ты еще малодушествуешь и не в силах возвыситься до такого любомудрия, то узнай конец того, кто дерзнул на такое злодеяние, и немного успокойся. В самом деле, суд весьма скоро постиг Ирода за его поступок, и он за свое злодейство был достойно наказан: он кончил жизнь тяжкой смертью, и даже более жалкой, чем та, на которую он осудил младенцев, потерпев при этом бесчисленное множество и других страданий. Об этом вы можете узнать из истории Иосифа, которую передавать здесь мы не считаем нужным - с одной стороны, чтобы не удлинить нашего слова, с другой - чтобы не прерывать порядка. "Тогда сбылось реченное через пророка Иеремию, который говорит: глас в Раме слышен, плач и рыдание и вопль великий; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет" (Матф. 2:17-18). Так как евангелист повествованием об этом насильственном, несправедливом, лютом и беззаконном избиении исполнил ужасом слушателя, то он же и утешает его, говоря, что это не потому случилось, чтобы Бог не мог воспрепятствовать, или не предвидел этого, но что Он предвидел и предвозвестил об этом устами пророка. Итак, не смущайся и не падай духом, когда взираешь на Его неизреченный Промысел, который ясно можно усматривать как в Его действии, так и в попущении. Это самое и Христос дал разуметь ученикам, когда однажды, в беседе с ними, предвозвестив им о судилищах, узах, о вражде всей вселенной и о непримиримой брани, сказал для их воодушевления и утешения: "не две ли малые птицы продаются за ассарий? И ни одна из них не упадет на землю без воли Отца вашего" (Матф. 10:29). Этими словами Он хотел показать, что без Его ведома ничего не бывает, но что Он знает все, хотя и не делает всего. Поэтому, говорит, не смущайтесь и не бойтесь. Если Тот, Кто знает ваши страдания и может отвратить их, однако же, не отвращает, то без сомнения потому, что промышляет и печется о вас. Так должны мы рассуждать и в собственных искушениях, и мы отсюда получим немалое утешение. "Рахиль", сказано, "плачет о детях своих". Но, - скажет кто-нибудь, может быть, - что общего имеет Рахиль с Вифлеемом? Что так же Рама имеет общего с Рахилью? Рахиль была мать Вениаминова, и по смерти погребена на пути ипподрома (Быт. 35:19) близ Рамы. Итак, поскольку и гроб ее был близ Рамы, и это место досталось в удел Вениамину, сыну ее (Рама была в колене Вениамина), то и по родоначальнику, и по месту погребения евангелист справедливо называет избитых детей - детьми Рахили. Потом, показывая, что приключившееся горе было тяжко и неутешно, - говорит: "не хочет утешиться, ибо их нет". И отсюда мы научаемся опять тому же, о чем я выше говорил, именно - что не должно смущаться, когда обстоятельства кажутся несообразными с обетованием Божьим. Смотри вот, какое было начало, когда пришел Господь для спасения Своего народа, или лучше - для спасения всей вселенной. Мать бежит, отец подвергается несносным страданиям, совершается убийство, всех убийств тягчайшее; всюду плач, рыдание и вопль многий. Но не смущайся! Господь, в яснейшее доказательство Своей силы, обыкновенно исполняет Свои намерения средствами, всегда противоположными. Так и учеников Своих Он воздвиг, научил и предуготовил ко всяким подвигам, совершая это ради большего чуда средствами противоположными. Потому и они, будучи истязаемы, гонимы и претерпевая бесчисленные бедствия, остались победителями над теми, которые истязали и гнали их. "По смерти же Ирода, - се, Ангел Господень во сне является Иосифу в Египте и говорит: встань, возьми Младенца и Матерь Его и иди в землю Израилеву" (Матф. 2:19-20). Теперь уже не говорит: беги, но – "иди".

4. Видишь ли, как за искушением опять следует покой, а за покоем опять опасность? Кончилось его изгнание; он возвратился в свою страну, и узнал о смерти избившего младенцев; но, вступив в отечественную землю, он еще находит остатки прежних опасностей, находит в живых - и на престоле - сына тирана. Но как мог царствовать в Иудее Архелай, когда Понтийский Пилат был игемоном? Ирод только что умер и царство еще не разделилось на части, а так как тотчас по смерти Ирода власть принял вместо отца сын его, а между тем брат Архелая звался также Иродом, то евангелист и присоединил: "вместо Ирода отца своего". Но, скажешь ты, если Иосиф убоялся идти в Иудею по причине Архелая, то ему следовало бояться и Галилеи по причине Ирода. Нет; с переменой места жительства дело уже было скрыто. Все нападение было на Вифлеем и его пределы, и раз уже совершено было избиение, то Архелай сын Иродов думал, что все уже кончилось, и что между многими убит и Тот, Кого искали. Притом же, может быть, видя такой конец жизни отца своего, он боялся простираться далее и еще упорствовать в беззаконии. Таким образом, Иосиф приходит в Назарет, как во избежание опасности, так и по желанию жить в отечестве. Для большого же ободрения получает об этом извещение и от ангела. Между тем святой Лука не говорит, чтобы Иосиф пошел в Назарет вследствие такого извещения; по его словам, Иосиф и Мария возвратились в Назарет, исполнивши все по закону очищения. Что ж на это сказать? То, что святой Лука говорит это, повествуя о времени до путешествия в Египет. Ангел, конечно, не повел бы их туда прежде очищения, чтобы не было никакого нарушения закона; он ожидал, пока совершится это очищение и они пойдут в Назарет, а тогда уже велел идти в Египет. Затем, когда они возвратились оттуда, - повелевает им идти в Назарет; в первый же раз они шли туда не по внушению ангела, а делали это сами собой, из любви к отчизне. Так как они ходили в Вифлеем только по причине переписи, и не имели даже места, где бы остановиться, то, кончивши дело, за которым приходили, возвратились в Назарет. Итак, ангел возвращает их в дом и успокаивает на будущее время. И это случилось не просто, а по пророчеству. "Да сбудется", говорит евангелист, "реченное через пророков, что Он Назореем наречется" (Матф. 2:23).

Какой пророк сказал это, не любопытствуй слишком и не исследуй. Как можно видеть из истории Паралипоменон, пророческих книг много пропало. Иудеи, будучи нерадивы и часто впадая в нечестие, иным попустили затеряться, иные и сами сожгли и изорвали. Об одном говорит Иеремия, о другом писатель четвертой книги Царств, сообщая, что после долгого времени едва нашли где-то закопанное и затерянное Второзаконие. Если же иудеи так нерадели о священных книгах, когда не было еще врагов, то тем более - при нашествии неприятелей. Впрочем, соответственно предречению пророков, и апостолы часто называют Христа Назореем. Но не затемняло ли это, скажешь, пророчества о Вифлееме? Нет. Напротив, это-то особенно и побуждало к тщательному исследованию того, что было сказано о Нем. Так и Нафанаил начинает свое исследование о Нем словами: "из Назарета может ли быть что доброе" (Иоан. 1:46)? Действительно, Назарет был место не важное; да и не только он, но и вся область Галилейская. Потому и фарисеи говорили: "рассмотри и увидишь, что из Галилеи не приходит пророк" (Иоан. 7:52). И однако, Господь не стыдится называться по имени этого места, показывая тем, что Он не имеет нужды ни в чем человеческом; также и учеников Своих выбирает из Галилеи, уничтожая тем всякие отговорки людей ленивых и показывая, что для подвига добродетели нам нет нужды ни в чем внешнем. Потому же он не избирает Себе и дома: "Сын человеческий", говорит, "не имеет, где приклонить голову" (Лук. 9:58). Потому Он и бегает от козней Ирода, и при рождении полагается в яслях, и пребывает в гостинице, и избирает бедную Мать, - научая нас тем не почитать ничего такого постыдным, попирая с самого начала гордость человеческую и убеждая к одной добродетели.

5. И для чего ты гордишься отечеством, говорит Он, когда Я повелеваю тебе быть странником всей вселенной, когда ты можешь сделаться таким, что весь мир не будет тебя достоин? Откуда ты происходишь, - это так маловажно, что сами языческие философы не придают этому никакого значения, называют внешним и отводят последнее место. Однако же, Павел допускает это, скажешь ты, когда говорит: "в отношении к избранию, возлюбленные Божьи ради отцов" (Рим. 11:28). Но скажи, когда, о ком и кому он так говорит? Обратившимся язычникам, которые гордились своей верой, восставали против иудеев, и тем самым еще более отчуждали их от себя. Итак, он говорит это для того, чтобы в одних низложить кичливость, а других привлечь и возбудить к подобной ревности. Когда же он рассуждает о тех благородных и великих мужах, то слушай, что говорит: "ибо те, которые так говорят, показывают, что они ищут отечества. И если бы они в мыслях имели то отечество, из которого вышли, то имели бы время возвратиться; но они стремились к лучшему, то есть к небесному" (Евр. 11:14-16). И опять: "все сии умерли в вере, не получив обетований, а только издали видели оные, и радовались" (Евр. 11:13). Точно также говорил Иоанн приходившим к нему: "не думайте говорить в себе: отец у нас Авраам" (Матф. 3:9); также Павел: "не все те Израильтяне, которые от Израиля, не плотские дети суть дети Божьи" (Рим. 9:6,8). В самом деле, скажи мне, что пользы было детям Самуила в благородстве отца их, когда сами они не наследовали его добродетели? Что пользы детям Моисея, не поревновавшим его строгой жизни? Они не наследовали его власти. Они писались его детьми, но управление народом перешло к другому, кто был сыном ему по добродетели. Напротив, повредило ли Тимофею то, что он имел отцом язычника? Что опять было пользы сыну Ноя от добродетели отца его, если он сделался из свободного рабом? Видишь ли, как мало защиты детям в благородстве отца их? Развращение воли преодолело законы природы, и лишило Хама не только благородства родительского, но и самой свободы. Также Исав не был ли сыном Исаака, который еще и ходатайствовал о нем? Хотя и отец старался и желал того, чтобы он был участником в благословении, и он сам для того исполнял все его повеления, но так как он был худ, то все это не помогло ему. Несмотря на то, что и по природе он был первенцем, и отец вместе с ним всячески старался о сохранении его преимущества, он лишился, однако, всего, потому что не имел Бога с собой. Но что я говорю об отдельных людях? Иудеи были сынами Божьими, и, однако, ничего не приобрели от этого достоинства. Итак, если кто, будучи даже сыном Божьим, за то, что не окажет добродетели достойной такого благородства, еще более наказывается, то, что уже выставлять благородство дедов и прадедов? Да и не только в ветхом, но и в новом завете можно найти то же самое. "А тем, которые", сказано, "приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божьими" (Иоан. 1:12); между тем, для многих из этих чад, по словам Павла, совсем бесполезно то, что они имеют такого Отца. "Если вы обрезываетесь", говорит он, "не будет вам никакой пользы от Христа" (Галат. 5:2). Если же и Христос совсем бесполезен для тех, которые не хотят внимать самим себе, то, что пользы в человеческом предстательстве? Итак, не будем гордиться ни благородством, ни богатством, но будем презирать надмевающихся подобными преимуществами; не будем унывать по причине бедности, но будем искать того богатства, которое состоит в добрых делах, и убегать той бедности, которая вводит нас в грех. По этой последней причине и известный богач действительно был беден, почему и не мог, несмотря на усиленные просьбы, получить и одной капли воды. Между тем, есть ли между нами такой нищий, который бы не имел и воды для прохлады? Нет ни одного; и те, кто истаивает от крайнего голода, могут иметь каплю воды, и не только каплю воды, но и другое, гораздо большее утешение. А этот богач и того не имел, - так он был беден, и, что всего тягостнее, ниоткуда не мог иметь утешения в своей бедности. Итак, что мы алчем денег, когда они не возводят нас на небо? Скажи мне, если бы какой-либо земной царь сказал, что богатый не может блистать в его царских чертогах, или достигнуть какой-либо почести, то не все ли с презрением бросили бы имения? Итак, если мы готовы презреть имение, когда оно лишает нас чести у царя земного, то при голосе Царя небесного, который ежедневно взывает и говорит, что неудобно с богатством войти в священные те преддверия, не презрим ли все, и не отвергнем ли богатства, чтобы свободно войти в Его царство?

6. И достойны ли мы какого-либо прощения, когда с великим старанием обременяем себя тем, что заграждает нам туда вход, и скрываем свое богатство не только в сундуках, но и в земле, тогда как можно бы положить его в хранилище небесное? Ты поступаешь в этом случае подобно тому земледельцу, который, взяв пшеницу, вместо того, чтобы посеять ее на плодоносном поле, бросает в озеро, отчего и сам не получает никакой пользы, и пшеница, испортившись, пропадает. И чем обыкновенно оправдываются люди, когда мы так обличаем их? То не мало утешает нас, говорят они, что мы уверены в безопасности всего скрытого у нас. Но и не быть уверенным, что есть скрытые сокровища, также утешительно. Положим, что ты не боишься голода; но ради такого хранилища ты необходимо должен бояться других, тягчайших бедствий - смерти, вражды, наветов. Да и в случае голода народ, им понуждаемый, поднимет руку на дом твой. Вернее же сказать, поступая таким образом, ты сам же причиняешь и голод городам, и через то готовишь своему дому опасность страшнее голода. Я не знаю, умирал ли кто вдруг от голода, потому что против этого зла можно придумать много всякого рода средств; но за деньги, за богатство, и за подобные вещи много могу представить убитых и тайно, и явно. Множеством таких примеров наполнены дороги, судебные места и торжища. Да что я говорю о дорогах, судебных местах и торжищах? Посмотри, - самое море исполнено кровью. Тираническая власть любостяжания не только на земле распространила свою державу, но и на море свирепствует с великим неистовством. Один плывет за золотом, другого умерщвляют за него же; одного эта мучительная страсть делает купцом, другого человекоубийцей. Итак, на что всего менее можно полагаться, как не на богатство, когда из-за него нужно скитаться, подвергаться опасности и самой смерти? Но "кто пожалеет об ужаленном заклинателе змей" (Сирах. 12:13), по слову Писания? Зная жестокость тиранства, надлежало бы убегать рабства, и истреблять пагубную любовь. Но, скажешь, возможно ли это? Возможно, если только водворишь в себе другую любовь, любовь к небесам. Кто желает царства небесного, тот смеется над корыстолюбием. Раб Христов не будет рабом богатства, но его властелином. Богатство обыкновенно само ищет того, кто от него бегает, и убегает от того, кто его ищет; не столько чтит ищущего его, сколько презирающего; ни над кем так не издевается, как над своими искателями, - и не только издевается над ними, но и опутывает их бесчисленными узами. Итак, освободимся хотя бы теперь от этих пагубных цепей. Зачем порабощать разумную душу неразумному веществу, матери бесчисленных зол? Но не смешно ли? Мы спорим против него словами, а оно спорит против нас делами; водит нас повсюду и, к нашему бесславию, спорит с нами, как с невольниками и непотребными рабами. Что постыднее и бесчестнее этого. Если мы не преодолеваем вещества бесчувственного, то, как же будем преодолевать силы бестелесные? Если не презираем низкое вещество и презренные камни, то, как покорим себе начала и власти? Как будем упражняться в целомудрии? Если и блеск серебра поражает нас, то, как сможем презреть красоту лица? Есть люди, которые до того преданы этой тиранической власти, что самый вид золота производит над ними особенное действие, и они для шутки говорят, что и для глаз полезно смотреть на золотую монету. Но не шути так, человек! Поистине ничто так не вредит и телесным, и душевным очам, как эта страсть. Пагубная любовь эта погасила светильники неразумных дев, и лишила их брачного чертога. Взгляд на золото, - по словам твоим, полезный для глаз, - не позволил несчастному Иуде внять гласу Господа, и еще довел до того, что он удавился, разверзся посередине и, наконец, низвергся в геенну. Итак, что может быть беззаконнее этого взгляда? Что ужаснее? Не о веществе денег говорю я, но о безмерной и необузданной к ним страсти. Она-то по каплям проливает кровь человеческую, имеет смертоубийственный вид, всякого зверя лютее, так как и падших терзает, и, что еще хуже, не дает и чувствовать этих терзаний. Одержимым этой страстью надлежало бы простирать руки к мимоходящим и взывать о помощи; а они еще благодарят за эти мучения. Что может быть злосчастнее? Итак, размышляя об этом, будем убегать от этой неисцелимой болезни, будем врачевать ее угрызения и подальше уклоняться от таковой язвы, чтобы и здешнюю жизнь провести безопасно и спокойно, и будущие наследовать сокровища, которых и да сподобимся все мы, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу со Святым Духом слава, держава и честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 10

“В те дни приходит Иоанн Креститель и проповедует в пустыне Иудейской и говорит: покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное” (Мф. 3:1-2).

Изъяснение 3:1-6. Какое время означается выражением "во дни оны". - Почему Христос крестился тридцати лет. - Отличие крещения Иоаннова от данного Христом. - Цель пришествия Иоанна. - Явление и деятельность Иоанна заранее предсказаны были пророками. - Образ жизни Иоанна. - Увещание подражать Иоанну. - Близость суда и необходимость покаяния. - Покаяние состоит не только в оставлении худых дел, но и в замене их делами добрыми. - Почему Бог не скоро исполняет наши прошения. - Польза искушений.

1. В какие это дни? По свидетельству св. Луки, Иоанн пришел не в те дни, когда Иисус был еще отроком и возвратился в Назарет, но по прошествии тридцати лет. Как же сказано здесь: “В те дни”? В Писании весьма часто употребляется такой образ речи, когда говорится не только о таких происшествиях, которые непосредственно следовали друг за другом, но и о таких, которые были по истечении многих лет. Так, когда ученики приступили к Иисусу, сидевшему на горе Елеонской, и желали узнать от Него и об Его пришествии, и о разрушении Иерусалима (а вы знаете, какое расстояние времени между этими двумя событиями), тогда Он, кончивши речь о разорении иудейской столицы и переходя к концу мира, присовокупил: тогда и это будет. Словом - тогда - Он не смешивал времена, но означил только то время, в которое произойдет кончина мира. Точно так же употреблены и здесь слова: “В те дни”. Евангелист указывает этими словами не на те дни, которые непосредственно следовали, но на те, в которые должно было случиться то, о чем он намеревался говорить. Но почему, скажешь ты, Иисус пришел креститься спустя тридцать лет? Потому, что после этого крещения Ему надлежало уже упразднить закон. Чтобы не сказал кто-нибудь, что Он потому отменяет закон, что не мог исполнить его, Он во всей точности исполнял его во все продолжение того возраста, который обыкновенно способен ко всяким грехам. Не во всякое ведь время все страсти действуют в нас; но в раннем возрасте обыкновенно бывает больше неразумия и малодушия, в последующем сильнее действует похоть, а далее, в следующем возрасте - любостяжание. Потому-то Христос, прошедши чрез все эти возрасты и во всех них исполнив закон, тогда уже приходит к крещению, чем и заключил исполнение всех заповедей. А что крещение было последним из дел законных, выслушай Его слова: “Ибо так надлежит нам исполнить всякую правду” (Мф. 3:15). Смысл этих слов таков: мы все предписанное законом исполнили, не преступили ни одной заповеди; и так как остается только одно крещение, то и это нам должно присовокупить, и таким образом исполним всякую правду. Под правдой Он разумеет здесь исполнение всех заповедей. Отсюда видно, для чего Христос приступил к крещению. Но почему вздумалось Иоанну крестить? По свидетельству ев. Луки, не сам собою сын Захарии приступил к крещению, но по возбуждению Божию: “Был глагол Божий” к нему (Лк. 3:2), т. е., повеление Божие ему. И сам Иоанн говорит: “Пославший меня крестить в воде сказал мне: на Кого увидишь Духа сходящего” как голубя, “и пребывающего на Нем, Тот есть крестящий Духом Святым” (Ин. 1:33). Для чего же он послан совершать крещение? И это опять объясняет нам сам Креститель, говоря: “Я не знал Его; но для того пришел крестить в воде, чтобы Он явлен был Израилю” (Ин. 1:31). Но если одна эта причина, то как же еванг. Лука говорит: “Он проходил по всей окрестной стране Иорданской, проповедуя крещение покаяния для прощения грехов” (Лк. 3:3)? Крещение Иоанново не давало прощения грехов. Это последнее было даром крещения, после данного нам. В нем мы спогреблись со Христом; в нем ветхий наш человек сораспялся с Христом; а прежде креста Христова нигде не видно отпущения грехов: оно везде приписывается крови Его. И апостол Павел говорит: “Но омылись, но освятились” не крещением Иоанновым, но “именем Господа нашего Иисуса Христа и Духом Бога нашего” (1 Кор. 6:11). И в другом месте: “Иоанн крестил крещением покаяния, - не сказано отпущения, - чтобы веровали в Грядущего по нем” (Деян. 19:4). Да и каким бы образом могло быть отпущение грехов, когда еще ни жертва не была принесена, ни Дух (Святый) не сходил, ни грехи не были заглаждены, ни вражда не пресеклась, ни проклятие не уничтожилось?

2. Итак, что же значит – “для прощения грехов”? Нераскаянны были иудеи и никогда не чувствовали грехов своих, но будучи подвержены крайним порокам, всегда считали себя праведными, а это-то особенно и губило их, и отдаляло от веры. Апостол Павел, укоряя их за это, сказал: “Не разумея праведности Божией усиливаясь поставить собственную праведность, они не покорились праведности Божией” (Рим. 10:3). И еще: “Что же скажем? Язычники, не искавшие праведности, получили праведность... [Здесь у Златоуста пропущены слова "праведность от веры"] А Израиль, искавший закона праведности, не достиг до закона праведности. Почему? потому что [искали] не в вере, а в делах закона” (Рим. 9:30-32). Так как это было причиною их зол, то приходит Иоанн, чтобы привести их к сознанию своих грехов. Это выражалось в самой наружности его; располагавшей их к покаянию и исповеданию грехов, то же показывала и его проповедь, потому что он только и говорил: “Сотворите же достойные плоды покаяния” (Лк. 3:8). Итак, поелику несознание грехов своих, как говорит и апостол Павел, удаляло их от Христа (тогда как, напротив, от помышления о своих грехах происходит желание искать Искупителя и прощения), - то и цель пришествия Иоанна состояла в том, чтобы расположить их к познанию своих грехов и склонить к покаянию; не для того, чтобы они были наказаны, а чтобы стали через покаяние более смиренными, осудили самих себя и прибегли к получению прощения. Смотри, с какою точностью евангелист указал на это. Сказав, что Иоанн “приходит … и проповедует в пустыне Иудейской … крещение покаяния”, он присовокупил – “для прощения”, как бы говоря тем: он убеждал их к сознанию и покаянию в грехах, не для наказания их, но чтобы они удобнее получили отпущение, имевшее быть после. Если бы они не осудили самих себя, то не стали бы искать и милости; а не ища ее, не удостоились бы и отпущения грехов. Итак, крещение Иоанново пролагало путь к другому. Потому-то и сказано: “Чтобы веровали в Грядущего по нем”. Этими словами, кроме означенной нами, указывается еще и новая причина крещения. Неприлично было Иоанну обходить дома и, взявши Христа за руку, водить везде, говоря: веруйте в Него; неприлично также было перед всеми мимоходящими возносить этот блаженный глас, и совершать все прочее. Потому и пришел он крестить. И уважение к Крестителю, и цель самого действия привлекала и призывала к Иордану всех жителей, так что здесь было великое собрание народа. Вот почему приходящих к нему он смиряет и убеждает не думать о себе много, показывая, что они подвергнутся величайшим бедствиям, если не покаются, - убеждает перестать хвалиться своими предками и принять грядущего. В это время явление Христово было еще прикровенно, и многие, по причине бывшего в Вифлееме избиения, почитали Его умершим. Правда, Он, будучи еще двенадцати лет, обнаружил Себя, но в скором времени опять сделался неизвестным. Вот почему Его явление в самом начале долженствовало быть особенно знаменитым и высоким. Потому-то Иоанн в первый раз громогласно и проповедует народу иудейскому то, чего они не слыхали ни от пророков и ни от кого другого, - напоминает им о небесах и о небесном царстве, и не говорит уже ни о чем земном. Под царством же разумел он пришествие Христово, как первое, так и последнее. Но для чего, скажешь ты, говорил он это иудеям, когда они не понимали слов его? Я для того говорю это, скажет он, чтобы они, будучи возбуждены таинственностью слов, стали искать проповедуемого. И действительно, Иоанн так воодушевил благими надеждами приходивших к нему, что даже многие мытари и воины спрашивали: что им делать, и как устроить жизнь свою? - а это было признаком, что они, оставивши житейские дела свои, начали обращать взор свой на другое важнейшее, и как бы во сне представлять будущее. Все, что они видели и слышали, порождало в них высокие мысли.

3. В самом деле, представь, каково было видеть человека, исходящего из пустыни, по прошествии тридцати лет, сына одного из первосвященников, того, который никогда не имел нужды в вещах человеческих, во всех отношениях достоин был уважения, и сверх того имел за собой пророка Исаию, поскольку этот последний возглашал о нем, говоря: “вот тот, о котором я предвещал, что он приидет вопиять в пустыне, и обо всем громогласно проповедовать”. И действительно, пророки так были заботливы в настоящем случае, что задолго предвозвестили не только о Владыке своем, но и о том, кто будет слугой Его; и предвозвестили не только о лице его, но предсказали и место, где он будет проповедовать, и образ проповеди, который он употребит для научения, и то, какие добрые последствия произойдут от его проповеди. Смотри, как оба они, т. е. пророк и креститель, соглашаются в одной мысли, хотя и не одними словами выражают ее. Исаия говорит, что такова будет проповедь Иоанна: “Приготовьте путь Господу, прямыми сделайте … стези” Его (Ис. 40:3); сам же креститель, по пришествии своем, говорит: “Сотворите же достойные плоды покаяния”, - это означает то же самое, что и слова: “Приготовьте путь Господу”. Видишь ли, что и слова, изреченные пророком, и проповедь самого Иоанна означают только то, что он пришел предуготовить и предустроить путь ко Христу? Пришел не для того, чтобы подавать дар, т. е. отпущение грехов, но чтобы приуготовить души тех, которые имели принять Бога всяческих. Лука же еще нечто прибавляет; он приводит не начало только пророчества, но передает его полностью: “Всякий дол да наполнится, и всякая гора и холм да понизятся, кривизны выпрямятся и неровные пути сделаются гладкими; и узрит всякая плоть спасение Божие” (Лк. 3:5,6; Ис. 40:4). Видишь ли, как говорит? Пророк давно все предсказал: и стечение народа, и перемену вещей к лучшему, и успех проповеди, и причину всех этих событий, - хотя это все выражено иносказательно, так как это были слова пророческие. Когда пророк говорит: “Всякий дол да наполнится, и всякая гора и холм да понизятся, … и неровные пути сделаются гладкими”, - то он означает этим, что и смиренные вознесутся и гордые смирятся, и трудность закона переменится в легкость веры. Не будет уже более трудов и пота, говорит он, но настанет благодать и прощение грехов, облегчающие путь спасения. Потом указывает и причину этого, говоря: “узрит всякая плоть спасение Божие”, т. е. не одни уже только иудеи и принявшие их веру, но вся земля и море, и все естество человеческое. Через стропотное он означил всякую развращенную жизнь, разумел мытарей, любодеев, разбойников, волхвов и вообще всех тех, которые прежде жили развращенно, а после вступили на правый путь, о чем говорил и сам Христос: “Мытари и блудницы вперед вас идут в Царство Божие” (Мф. 21:31), - так как они уверовали. То же самое выразил пророк еще и другими словами: “Тогда волк будет жить вместе с ягненком” (Ис. 11:6), “Волк и ягненок будут пастись вместе” (Ис. 65:25). Как там, под образом холмов и дебрей, указывает на соединение различных нравов в один согласный образ мыслей, так и здесь, в свойствах различных животных изображая различные нравы людей, говорит, что они также соединятся и будут между собою согласны в благочестии; и здесь опять, представляет тому причину: “И будет, - говорит, - в тот день: к корню Иессееву, который станет, как знамя для народов, обратятся язычники, - и покой его будет слава” (Ис. 11:10). Эту же причину и там привел он, сказав: “И узрит всякая плоть спасение Божие” (Лк. 3:6). В обоих случаях он указывает на то, что сила и познание Евангелия разольются во все концы земли, и род человеческий от зверских нравов и от грубого образа мыслей перейдет к кротости и мягкости. “Сам же Иоанн имел одежду из верблюжьего волоса и пояс кожаный на чреслах своих” (Мф. 3:4). Видишь ли, как иное предвозвестили пророки, а иное предоставили евангелистам? Почему Матфей и пророчества приводит, и от себя присоединяет, не почитая излишним сказать и об одежде праведника.

4. В самом деле, странно и удивительно было видеть в человеческом теле такое терпение: это-то особенно и привлекало иудеев. Они видели в нем великого Илию; зрелище, которого они были свидетелями, напоминало им об этом святом муже, и даже еще более изумляло их. Действительно, тот питался и в городах и домах, а этот от самой колыбели постоянно жил в пустыне. Предтече Того, Кто имел упразднить все древнее, как-то: труд, проклятие, печаль и пот, надлежало и самому иметь некоторые знаки такого дара и быть выше древнего осуждения. Таковым он и был. Ни земли Он не обрабатывал, ни бразд не рассекал, ни хлеба не ел в поте лица; но стол имел готовый, одежду находил легче стола, а о жилище еще менее заботился, нежели об одежде. Он не имел нужды ни в доме, ни в постели, ни в столе, ни в чем другом подобном, но, нося плоть, вел какую-то ангельскую жизнь. Для того-то он и носил власяную одежду, чтобы и самою одеждою научить нас удаляться человеческого, и не иметь ничего общего с землею, но возвращаться к прежнему благородству, в каком был некогда Адам, прежде, нежели возымел нужду в платье и одежде. Таким образом, сама одежда Иоанна служила знаком и царского достоинства, и покаяния. Не спрашивай меня, откуда он, живя в пустыне, мог достать власяницу и пояс? Если ты будешь спрашивать об этом, то найдешь множество и других вопросов, например: как он во время зимы и во время зноя солнечного жил в пустыне, особенно же в незрелом возрасте и с слабым, еще не укрепившимся телом? Каким образом детское его тело могло перенести такие перемены погоды, при таком необыкновенном столе и прочих невыгодах пустынной жизни? Где ныне те греческие философы, которые суетно ревновали циническому бесстыдству? Какая была польза запираться в бочке, и потом предаваться такой гнусности? Где эти философы, которые, пренебрегая всеми приличиями, имели между тем множество колец, чаш, слуг и служанок, и окружали себя прочею пышностью, вдаваясь, таким образом, в две крайности? Но не таков был Иоанн; он обитал в пустыне, как на небе, строго исполняя все правила философии, и оттуда, подобно ангелу с неба, нисходил во грады, - подвижник благочестия, увенчанный всею вселенной, и философ философии, и достойной неба. Притом он был таковым тогда, когда еще не был разрешен грех, не прекратился еще закон, не была еще связана смерть, не были еще сокрушены медные врата, но когда еще имел силу ветхий завет. Такова-то мужественная и крепкая душа: она всюду проходит и побеждает все преграды. Таков был и Павел в новом завете. Но для чего, скажешь ты, Иоанн вместе с одеждою носил и пояс? Таков был обычай древних, прежде чем вошла в употребление одежда мягкая и раздувающаяся. Так опоясывался Петр, равно как и Павел: “Мужа, - говорится, - чей этот пояс” (Деян. 21:11). Так же одет был Илия; так же одевался и каждый из святых, потому что они непрестанно были в деле: или путешествовали, или чем-нибудь другим нужным занимались и трудились. Впрочем, не по одной только этой причине они одевались таким образом, но еще и потому, что пренебрегали всякими украшениями и любили жизнь строгую и суровую; а это и Христос поставляет в величайшую похвалу добродетели: “Что же, - говорит, - смотреть ходили вы? человека ли, одетого в мягкие одежды? Носящие мягкие одежды находятся в чертогах царских” (Мф. 11:8).

5. Если же Иоанн, этот столь чистый муж, светлейший неба и высший всех пророков, более которого никого не было и который имел такое дерзновение, - если он вел такую суровую жизнь, совершенно пренебрегая всеми излишними удовольствиями, то какое же оправдание будем иметь мы, которые после явленных нам великих благодеяний, и при бесчисленных грехах, нас обременяющих, не оказываем даже и малейшей части его покаяния, но упиваемся, пресыщаемся, намащаемся благовониями, живем ничем не лучше театральных блудниц, всячески нежимся, и таким образом делаем себя легкою добычею дьяволу? “Тогда Иерусалим и вся Иудея и вся окрестность Иорданская выходили к нему и крестились от него в Иордане, исповедуя грехи свои” (Мф. 3:5,6). Видишь ли, как сильно подействовало явление пророка, как заставило весь народ встрепенуться, как привело его в чувство грехов своих? И подлинно, чудное было для иудеев зрелище, когда они видели, что Иоанн в человеческом образе проявляет такие дела, говорит с таким дерзновением, восстает на всех как на детей, блистает особенною благодатью в лице своем. Удивление их увеличивалось еще более от того, что явление пророка последовало спустя долгое время (ведь благодать пророческая оскудела у них, и возвратилась к ним спустя долгое время). Да и самый образ проповеди был какой-то странный и особенный. В самом деле, они не слыхали от Иоанна ничего обыкновенного: ни о земных войнах, битвах и победах, ни о бедствиях голода и мора, ни о вавилонянах и персах, ни о взятии города, ни о другом чем-либо обыкновенном, но о небесах, небесном царстве и о мучении в геенне. Вот почему иудеи, несмотря на то, что незадолго перед тем временем сообщники возмутителей Иуды и Февды все были побиты в пустыне Иорданской, нимало не страшились идти туда. Иоанн призывал их не с тем же намерением, как эти возмутители, т. е. чтобы склонять их к восстановлению царства, восстанию и нововведениям, но чтобы руководствовать к небесному царству. Потому он и не удерживал их в пустыне, чтобы вести за собою, но отпускал, преподав крещение и правила строгой жизни; он всеми мерами старался внушить им презирать все земное, а возноситься и устремляться постоянно к будущему. Будем и мы подражать Иоанну, и оставив сластолюбие и пьянство, начнем жизнь воздержную. Теперь время покаяния как для некрещеных, так и для крестившихся, чтобы одни, покаявшись, сделались причастниками святого таинства, а другие, омывши скверны, приобретенные после крещения, с чистою совестью приступили к трапезе. Оставим же эту сластолюбивую и развращенную жизнь. Нельзя, ведь, никак нельзя в одно и то же время и каяться, и предаваться сластолюбию. И в этом пусть уверит вас одежда, пища и жилище Иоанна. Что ж, скажете, - прикажешь и нам вести такую суровую жизнь? Не приказываю, но советую и прошу. Если же для вас это невозможно, то хоть оставаясь в городах, будем совершать покаяние. Суд уже у дверей. Да если бы он и не был так близок, все таки, нам не должно быть беспечными, потому что конец жизни каждого имеет такую же силу для отзываемого в будущую жизнь, как и кончина мира. А что суд уже у дверей, послушай, как говорит о нем Павел: “Ночь прошла, а день приблизился” (Рим. 13:12); и в другом месте: “Грядущий придет и не умедлит” (Евр. 10:37). Да и самые признаки, возвещающие день суда, уже открылись, потому что сказано: “Проповедано будет сие Евангелие Царствия по всей вселенной, во свидетельство всем народам; и тогда придет конец” (Мф. 24:14).

6. Заметьте особенно эти слова. Не сказал Спаситель: когда уверуют все люди, но: когда будет всем проповедано. Потому-то Он и прибавил: “во свидетельство всем народам”, давая чрез то знать, что Он не будет отлагать пришествия Своего дотоле, пока все уверуют. “Во свидетельство” здесь значит: в обвинение, в обличение, в осуждение неверовавших. А мы, слыша и видя это, спим и видим грезы, как бы погруженные в самый глубокий полночный сон. И действительно, происходящее теперь наяву, радостное ли то, или прискорбное, ничем не лучше грез. Потому и умоляю вас, наконец, пробудиться, и воззреть к Солнцу правды. Сонный не может видеть солнца, и усладить взор свой красотою лучей его. Если же что и видит, то все как бы во сне. Итак, нам нужны теперь глубокое раскаяние и обильные слезы, как потому, что мы грешим и остаемся бесчувственными, так и потому, что грехи наши велики и превышают прощение. А что я не лгу, в том свидетелями большая часть слушателей. Впрочем, хотя грехи и превышают прощение, обратимся все же к покаянию, и мы удостоимся венцев. Покаянием же я называю не то, чтобы только отстать от прежних худых дел, но и то, чтобы показать большие добрые дела. “Сотворите, - сказано, - же достойные плоды покаяния” (Лк. 3:8). Как же нам сотворить их? Поступая напротив. Например, ты похищал чужое? Вперед давай и свое. Долгое время любодействовал? Теперь воздерживайся и от своей жены в известные дни; привыкай к воздержанию. Оскорблял и даже бил, кого ни встречал? Вперед благословляй обижающих тебя и благодетельствуй бьющим. Для исцеления нашего не достаточно только вынуть стрелу, но еще нужно приложить к ране лекарство. Ты предавался прежде сластолюбию и пьянству? Теперь постись и пей воду; старайся истребить зло, происшедшее от прежней жизни. Ты смотрел прежде сладострастными очами на чужую красоту? Вперед для большей безопасности совсем не смотри на женщин. “Уклоняйся, - сказано, - от зла и делай добро” (Пс. 33:15), и еще: “Удерживай язык свой от зла и уста свои от коварных слов” (ст. 14). А я требую, чтобы ты еще говорил доброе. “Ищи мира и следуй за ним” (ст. 15) не только с людьми, но и с Богом. Прекрасно сказано: “следуй”. Подлинно мир отринут и изгнан, и, оставив землю, отошел на небо. Но мы можем возвратить его опять, если только, оставив гордость, наглость и все, что препятствует ему, захочем вести жизнь скромную и кроткую. В самом деле, нет ничего хуже наглой надменности. Она-то и делает нас и напыщенными и в то же время раболепными, а потому в первом случае смешными, во втором отвратительными, и таким образом производит зараз два противоположных порока: гордость и подлое ласкательство. Если же мы искореним эту ненасытную страсть, то будем и истинно-смиренными, и высокими без всякой для себя опасности. От излишества, ведь, и в телах наших происходит порча соков, и когда составные части нашего тела по чрезмерности выходят из своих границ, то рождаются бесчисленные болезни и страшные случаи смерти. То же самое бывает и с душою.

7. Итак, отсечем всякую безмерность и, принявши спасительное врачевство умеренности, будем жить добропорядочно, как следует, и станем усердно прилежать к молитвам. Если и не получим просимого, будем молиться, чтобы получить; если же получим, не престанем молиться и по получении просимого. Бог не для чего-нибудь иного откладывает исполнение наших прошений, но для того, чтобы замедлением возбуждать к неусыпным молитвам. Для того-то Он и отлагает исполнение наших прошений, и часто попускает нам впадать в искушения, чтобы мы непрестанно к Нему прибегали и не оставляли Его. Так поступают и любящие отцы и чадолюбивые матери: видя, что дети перестают ласкаться к ним, и оставляют их, чтобы играть с своими сверстниками, они часто приказывают слугам своим пугать их, чтобы страхом принудить их бежать к материнским объятиям. Так и Бог часто угрожает нам не потому, что Он готов исполнить над нами Свои угрозы, но для того, чтобы привлечь к Себе. Оттого-то, когда мы к Нему обращаемся, Он тотчас перестает быть грозным. Если бы мы были одинаковы как в благополучии, так и в искушениях, то не было бы и нужды в искушениях. И что нам говорить о себе? И сами святые мужи часто вразумляемы были искушениями. Потому-то и говорит пророк: “Благо мне, что я пострадал” (Пс. 118:71). И сам Христос говорит апостолам: “В мире будете иметь скорбь” (Ин. 16:33). То же самое разумеет и Павел, когда говорит: “Дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня” (2 Кор. 12:7). Вот почему, хотя и просил он избавиться от этого искушения, он не получил просимого, потому что ему от него была большая польза. Если пройдем всю жизнь Давида, то найдем, что и он был светлее во время бедствий. И не только он, но и все другие ему подобные. Так Иов наиболее сиял во время бедствий; тогда же наиболее прославился Иосиф; также Иаков, и отец его и отец отца его, и все, которые когда-либо сияли и получили блистательнейшие венцы, увенчались и прославились от скорбей и искушений. Зная все это, не будем, по словам мудрого, “смущаться во время посещения” (Сир. 2:2), а научимся тому единственно, чтобы мужественно все переносить, и, что бы ни случилось с нами, ни о чем не любопытствовать и не беспокоиться. Знать, когда должны кончиться наши скорби, принадлежит Богу, Который их попускает, а переносить эти скорби со всею благодарностью - есть дело уже нашей благопризнательности. Если будет так, то все будет у нас хорошо. А чтобы это действительно было, чтобы нам быть славнее здесь - на земле и блистательнее на небесах, будем принимать все, постигающее нас, с благодарностью к Тому, Кто лучше нашего знает, что нам полезно, и Кто любит нас сильнее самих родителей. Эти две мысли припоминая себе при каждом постигающем нас бедствии, будем укрощать скорбь свою и прославлять Бога, Который во всех случаях все творит и устрояет в нашу пользу. Таким образом мы и легко отразим все наветы, и получим нетленные венцы, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу и Святому Духу слава, держава, честь ныне и присно и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 11

“Увидев же Иоанн многих фарисеев и саддукеев, идущих к нему креститься, сказал им: порождения ехиднины! кто внушил вам бежать от будущего гнева” (Мф. 3:7)?

Изъяснение 3:7-12. Неверие фарисеев, приходивших к Иоанну. - Обличение фарисеев Иоанном не лишало их надежды спасения чрез покаяние. - Для покаяния не требуется продолжительного времени. - Превосходство крещения Христова над крещением Иоанновым. - Почему Иоанн говорит о даровании Духа Св., умалчивая о предшествующих делах Христа. - Одного крещения недостаточно для спасения; требуется еще и добродетельная жизнь. - Нужно извлекать пользу из проповеди. - Добродетели надо научаться постепенно, переходя от легчайшего к более трудному. - Польза эпитимий. - Приобретение навыка в добродетели.

1. Почему же Христос говорит, что они не верили Иоанну? Потому что это была не вера, если они не приняли Того, о Ком Иоанн проповедовал. Они, по-видимому, внимали и учению пророков, и словам Законодателя, - и однако Христос обличал их в невнимании, потому что они не приняли Того, о Ком предрекали пророки. “Ибо если бы вы верили Моисею, - говорит Он, - то поверили бы и Мне” (Ин. 5:46). И впоследствии, когда Христос спрашивал их: “Крещение Иоанново откуда было”? - они так рассуждали между собою: “Если сказать: от человеков, - боимся народа; если скажем: с небес, то Он скажет нам: почему же вы не поверили ему” (Мф. 21:25,26)? Из всего этого, таким образом, видно, что они приходили к крещению, и крестились, но не пребыли в вере проповеданному. И евангелист Иоанн открывает нам их злобу, когда, говоря о посланных спросить Крестителя: "Ты Илия?" Христос ли ты? тотчас прибавляет: “А посланные были из фарисеев” (Ин. 1:21,24). Так что же? А простой народ разве не точно так же думал? Правда, говорит; но только простой народ думал так по простоте сердца, фарисеи же хотели уловить его. Так как, например, было известно, что Христос придет из веси Давидовой, а Иоанн был от колена Левиина, то они и предлагали ему коварный вопрос, чтобы в самом его ответе найти случай напасть на него. Это видно и из дальнейшего: не смотря на то, что он и не дал тех ответов, каких они ожидали, они все-таки нападают на него, говоря: “Что же ты крестишь, если ты ни Христос” (Ин. 1:25)? Но чтобы тебе еще более увериться в том, что фарисеи приходили креститься с одними мыслями, а простой народ с другими, послушай, как показал это евангелист. О простом народе он говорит, что он приходил и крестился от Иоанна, исповедуя свои грехи; а о фарисеях говорит уже не то, но вот что: “Увидев же Иоанн многих фарисеев и саддукеев, идущих к нему креститься, сказал им: порождения ехиднины! кто внушил вам бежать от будущего гнева”? Какая высота духа! Как сильно говорит он к людям, всегда жаждавшим крови пророков, - людям, ничем не лучшим змей! С какою свободою он обличает и их самих, и родивших их!

Так, скажешь: свобода велика; но вот что надобно спросить: имеет ли она какое-либо основание? Ведь он видел их не согрешающими, но кающимися; казалось бы, поэтому, он должен был не порицать их, а похвалить, и принять за то именно, что они, оставив город и свои дома, пришли слушать его проповедь. Что же мы на это скажем? То, что он обращал внимание не на настоящие обстоятельства, не на то, что происходило, но видел тайные их помышления, которые открыл ему Бог. Так как они величались своими предками, что и было причиною их погибели, и повергло их в беспечность, то он исторгает самый корень их гордости. Потому же и Исайя называет их начальниками содомскими и народом гоморрским, а другой пророк говорит: “Не таковы ли (вы), как сыны Ефиоплян” (Ис. 1:10; Ам. 9:7)? Так все их предостерегают от этого предрассудка, смиряя их гордость, бывшую для них источником бесчисленных зол. Но ты скажешь: пророки справедливо так поступали, потому что они видели их согрешающими; здесь же почему и для чего делать это Иоанну, когда он видит их уже покорными? Для того, чтобы еще более смягчить их. Если же кто со вниманием рассмотрит его слова, то и в самом обличении откроет похвалу им, потому что эти слова были произнесены им от удивления, что они, хотя и поздно, но все же могли сделать то, что казалось некогда невозможным. Следовательно, и само обличение их Иоанном означает более желание привлечь их и расположить к покаянию. В то время, когда он, по-видимому, поражает их, он открывает и прежнее их великое нечестие, и вместе с тем их дивную и неожиданную настоящую перемену. Как это могло быть, говорит он, что они, будучи детьми таких родителей и так худо воспитаны, начали раскаиваться? Откуда такая перемена? Кто смягчил суровое их сердце? Кто исцелил неисцельное? Смотри, как он с самого начала поразил их, говоря им о геенне. Не о обыкновенных бедствиях сказал он им, как например: “кто внушил вам бежать от врагов, нашествия варваров, плена, голода и язвы?” Нет; он угрожает им другим наказанием, о котором они еще не имели ясного понятия, говоря таким образом: “Кто внушил вам бежать от будущего гнева”?

2. Справедливо назвал Иоанн фарисеев и порождением ехидны. Подобно тому, как это животное убивает мать, его рождающую, и является на свет, как говорят, разгрызая у нее чрево, так и они поступали, убивая своих отцов и матерей и раздирая своими руками учителей. Впрочем, Иоанн не останавливается на одном обличении, но предлагает и совет: сотворите, говорит, плоды достойные покаяния (Мф. 3:8), потому что не достаточно только удалиться от нечестия, но надобно показать и великую добродетель. Не делайте же, говорит он им, того, что для меня противно, а для вас обыкновенно, и не возвращайтесь к прежним порокам, только смирившись на малое время. Мы уже не в таком положении, как прежние пророки. Настоящие обстоятельства отличны от прежних и выше, потому что ныне грядет сам Судия и Господь царства, чтобы возвести нас к высшему любомудрию, воззвать на небо и привлечь в тамошние обители. Потому-то я и говорю о геенне, что теперь как награды, так и наказания вечны. Итак, не оставайтесь в прежних ваших пороках, не указывайте, по обычаю, в свою защиту на благородство ваших предков - Авраама, Исаака и Иакова. Впрочем, этими словами он не возбранял им называться потомками этих святых, но возбранял слишком полагаться на это, пренебрегая добродетельною жизнью. Говоря так, он раскрывал и настоящие их мысли, и предрекал будущее. Действительно, они и после того еще говорили: мы “семя Авраамово и не были рабами никому никогда” (Ин. 8:33). Так как это особенно побуждало их к гордости, и приводило к погибели, то Иоанн прежде всего и обличает этот порок. Смотри же, с каким уважением к патриарху приступает он к их исправлению! Сказавши: “Не думайте говорить в себе: "отец у нас Авраам"”, не сказал: патриарх не может принести вам никакой пользы, но с какою-то кротостью и ласковостью то же самое дал разуметь словами: “Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму” (Мф. 3:9). Некоторые говорят, что здесь Иоанн указывает на язычников, называя их иносказательно камнями. Но, по моему мнению, слова эти заключают в себе и другую мысль. Какую же? Не думайте, говорит, что если вы погибнете, то патриарх уже останется бездетен. Нет, нет! Богу возможно и от камней дать ему детей и продолжить род его, так как и с начала так было, потому что от камней быть людям все то же, что родиться младенцу от бесплодной матери. Так и пророк, указывая на это, говорит: “Взгляните на скалу, из которой вы иссечены, в глубину рва, из которого вы извлечены. Посмотрите на Авраама, отца вашего, и на Сарру, родившую вас” (Ис. 51:1,2). Итак, напоминая им об этом пророчестве, он показывает, что как с самого начала Бог чудесным образом соделал Авраама отцом, как бы из камня, так и ныне это возможно. Примечай, как он их и устрашает, и поражает. Не сказал, что уже воздвиг, чтобы они не пришли в отчаяние, но - что может воздвигнуть. Притом не сказал, что может людей воздвигнуть от камней, но гораздо более - родных чад Аврааму. Видишь ли, как он их отводит от плотских мыслей и надежды на предков, чтобы они в собственном покаянии и смиренномудрии имели надежду на спасение? Видишь ли, как он, истребляя в них мысль о родстве по плоти, вводит родство по вере?

3. Но примечай, как он и последующими словами умножает их страх и возбуждает в них беспокойство. Сказав, что “Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму”, он тотчас присовокупил: “Уже и секира при корне дерев лежит” (ст. 10). Вся речь его вселяет ужас. И он, по самому образу своей жизни, мог говорить очень свободно; да и они требовали сильного обличения, потому что уже давно огрубели. Сказать ли вам, говорит он, что вы имеете лишиться родства с патриархом и увидите других воздвигнутых от камения, получающих ваши достоинства? Но наказание ваше этим не ограничится; оно прострется далее. “Уже, - говорит, - и секира при корне дерев лежит”. Ничто не может быть ужаснее этого выражения. Ты видишь уже не серп летящий, не ограду разрушенную, или виноградник потоптанный, но острейшую секиру, и что еще ужаснее, лежащую при дверях. Не веря пророкам, они часто говорили: “где есть день Господень?”, и: “пусть приблизится и придет в исполнение совет Святаго Израилева, чтобы мы узнали!” (Ис. 5:19). Так как предсказания часто исполнялись по прошествии многих лет, то чтобы лишить их и такого утешения, он угрожает им близким бедствием, что и выразил словом: “уже”, присоединив еще: “при корне”. Нет уже, говорит, никакого расстояния, но при самом корени лежит. Не сказал: при ветвях, или: при плодах, но: “при корне”, научая их, что, в случае их нерадения, они подвергнутся ничем неотвратимым бедствиям и без всякой надежды избавления. И это потому, говорит, что пришедший не есть уже раб, как приходившие прежде, но сам Господь всяческих, в руке Которого страшное и ужасное наказание. Впрочем, устрашив их таким образом, он не попускает им впасть в отчаяние. Как раньше он не Сказал, что Бог уже воздвиг, но что “может … воздвигнуть детей Аврааму”, чтобы и устрашить их и в то же время утешить, - так точно и здесь не сказал, что секира уже прикоснулась к корню, но что “при корне дерев лежит”, близ него, - чем исключает всякое замедление. Впрочем, хотя и полагает в такой близости, но само посечение ставит в зависимость от вашей воли. Если вы покаетесь и сделаетесь лучшими, то и секира эта будет отнята от корня, ничего ему не сделавши. Если же будете делать то же, что и прежде, то и секира не замедлит с корнем исторгнуть дерево. Для того именно она и не отнимается от корня и, лежа при нем, не посекает его, чтобы вы, с одной стороны, не предались беспечности, а с другой - убедились бы в том, что еще можете, хотя и в краткое время, спастись, если покаетесь. Таким образом, он всячески умножает их страх, чтобы пробудить их и привести к покаянию. Действительно, отпасть от предков, видеть других на своем месте, быть при дверях опасности и подвергнуться неизбежному злу, что он означает чрез корень и секиру, - все это достаточно к тому, чтобы и самых беспечных людей возбудить и соделать деятельнейшими. На то же самое и Павел указывая, говорит: слово сокращено сотворит Господь на всей земли. Но не бойся; или лучше бойся, но не отчаивайся! Ты еще можешь надеяться на перемену; приговор еще не произнесен, и секира еще не начинает посекать (что в самом деле препятствовало бы ей посекать, когда она уже при корени?), а лежит для того, чтобы внушаемым страхом исправить тебя и сделать способным приносить плоды. Для того-то он и присоединяет: “Всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь”. Сказав: “всякое”, этим он опять истребляет всякую надежду на благородство предков. Будь, говорит он, потомок самого Авраама, имей своими сродниками бесчисленных патриархов, но если сам ты не принесешь плода, то понесешь лишь двойное наказание. Этими словами он устрашает и мытарей, потрясает и сердца воинов; впрочем, не повергает их в отчаяние, а только отводит от всякой беспечности. Слова его, внушая страх, предлагают и великое утешение, потому что выражение: “не приносящее доброго плода” - показывает, что древо, приносящее плод, свободно от всякого наказания.

4. Но скажут: как мы можем принести плод, когда нам угрожают посечением, когда остается уже так мало времени и конец уже приближается? Можешь, отвечает он, потому что от тебя не требуется плода такого, какой приносит дерево. Плод древесный требует и много времени, и зависит от перемен погоды, и многого также требует попечения. Но тебе стоит только захотеть - и дерево тотчас прозябнет. К такому плодородию весьма много способствует не только свойство корня, но и искусство самого земледельца. Итак, чтобы не стали говорить, что ты нас смущаешь, стесняешь и делаешь нам насилие, полагая секиру и угрожая посечением, в самом наказании требуешь от нас плода, - Иоанн, в доказательство того, как легко приносить плоды, присоединяет: “Я крещу вас в воде в покаяние, но Идущий за мною сильнее меня; я не достоин” разрешить ремень сапог: “Он будет крестить вас Духом Святым и огнем” (ст. 11). Этими словами он показывает, что нужны одно только желание и вера, а не труды и подвиги; и, как легко креститься, так легко и перемениться и сделаться лучшими. Потрясши, таким образом, их душу страхом суда, ожиданием наказания, напоминанием о секире, отчуждением их от предков, приведением новых чад, и двояким наказанием - посечением и сожжением, смягчив всеми способами их жестокосердие и возбудив в них желание избавления от этих зол, он, наконец, начинает беседу и о Христе, но не просто, а отдавая Ему великое преимущество, и потом, полагая различие между Ним и собою, чтобы не подумали, что он говорит это из одного угождения, сравнивает то, что дает каждый из них. В самом деле, он не тотчас сказал: “Не достоин” разрешить ремень сапог Его; но, показав прежде недостаточность своего крещения, которое ничего более не могло сделать, как только привести их к покаянию (потому и не сказал: водою оставления, но: покаяния), говорит и о крещении Христа, преисполненном неизреченных даров. Чтобы ты, говорит, слыша, что Он по мне грядет, не стал презирать Его, как уже после пришедшего, - познай силу Его дара, и ты ясно поймешь, что я не сказал ничего лишнего, ни даже надлежащего, сказав: “Не достоин” разрешить ремень сапог. Итак, когда ты слышишь, что Он “сильнее меня”, не думай, чтобы я говорил это только по сравнению; я недостоин быть даже в числе рабов Его, и самых даже последних рабов, и в служении Ему воспринять даже самую низкую должность. Вот почему он не просто сказал - сапоги, но - ремень сапог, что считалось самым последним делом. Потом, чтобы ты не подумал, что это сказано по смирению, он приводит в доказательство самые дела: “Он будет крестить вас Духом Святым и огнем”. Видишь, какова мудрость Крестителя! Когда сам проповедует, то говорит все страшное и ужасающее, когда же посылает ко Христу, то уже говорит кротко и утешительно. Не говорит уже ни о секире, ни о древе посекаемом и во огнь вметаемом, ни о будущем гневе, но указывает на отпущение грехов, отнятие наказания, оправдание, освящение, искупление, усыновление, братство, участие в наследии и обильное излияние Святого Духа. Все это разумел он под словами: “будет крестить вас Духом Святым”, выражая этим иносказанием обильное излияние благодати. Не сказал: даст вам Духа Святого, но - “будет крестить вас Духом Святым”; присоединением же слов: “и огнем” еще более выражает силу и могущественное действие благодати.

5. Представь же, каково должно быть расположение слушателей при той мысли, что они скоро будут подобны пророкам, и притом величайшим из них. Для того-то, ведь, он и упомянул об огне, чтобы их привести на мысль об этих мужах, поскольку почти все являвшиеся им видения были открываемы огнем. Так Бог беседовал с Моисеем в купине, так беседовал со всем народом на горе Синайской, так говорил с Езекиилем среди херувимов. Смотри же, как он возбуждает слушателя, сказавши наперед о том, что имело быть после всего. В самом деле, сперва надлежало свершиться закланию Агнца, истреблению греха, разрушению вражды, потом погребению и воскресению, и наконец уже пришествию Святого Духа. Но обо всем этом он пока еще ничего не говорит и наперед поставляет последнее, - то, для чего совершилось и все прочее, и что особенным образом могло показать достоинство Христа. И это делает он для того, чтобы слушатель, после того как узнает, что он в такой силе получит Святого Духа, спросил самого себя: как и каким образом это возможно, при столь сильном владычестве греха? - и чтобы, заметив в нем такое смущение и готовность к слушанию, сказать тогда и о страдании, так как после того никто уже не мог этим соблазняться, в виду ожидания такого дара. Вот для чего он снова взывал: “Вот Агнец Божий, Который берет [на Себя] грех мира” (Ин. 1:29)! Не сказал: оставивший, но: “берет”, что означает большее попечение, так как не все равно - просто оставить, и - воспринять грех: первое не сопряжено ни с какою опасностью, а последнее соединено со смертью. И еще говорил, что Христос “есть Сын Божий” (ст. 34). Впрочем, и эти слова не давали еще слушателям ясного понятия об Его достоинстве, потому что из них они не могли еще заключить, что Он есть истинный Сын; между тем из обильного подаяния Духа это становилось уже несомненным. Потому-то и Бог Отец, посылая Иоанна, первым признаком достоинства в лице, имевшем явиться, поставил следующее: “На Кого увидишь Духа сходящего и пребывающего на Нем, Тот есть крестящий Духом Святым” (Ин. 1:33). Вот почему и сам Иоанн говорит: “И я видел и засвидетельствовал, что Сей есть Сын Божий” (ст.34), так как через то делалось уже несомненным и это последнее. Далее, высказав приятное, и тем ободрив и успокоив слушателя, он снова начинает теснить его, чтобы тот не впал в беспечность. Таков уж был народ иудейский, что среди благ он скоро приходил в расслабление, и делался хуже. Потому Иоанн снова угрожает ему, говоря: “Лопата Его в руке Его” (Мф. 3:12). Раньше он сказал о наказании, а здесь показывает уже и Судию и представляет вечность казни: “Солому, - говорит Он, - сожжет огнем неугасимым”. Отсюда ты видишь, что Господь тварей есть вместе и делатель, хотя в другом месте и об Отце то же сказано: “Отец Мой - виноградарь” (Ин. 15:1). Так как прежде говорит он о секире, то чтобы ты не подумал, что это дело требует труда и неудобно в различении, он другим примером поясняет и его легкость, показывая, что весь мир в Его власти, потому что Он не стал бы наказывать тех, которые - не Его. Теперь все перемешано между собою, и хотя пшеница блистает, но лежит вместе с плевелами, как на гумне, а не как в житнице. Тогда же будет большое различие. Где же те, которые не верят геенне? Иоанн два действия приписывает Христу: крестить Духом Святым и предать неверующих огню. Итак, если должно верить первому, то и последнему также необходимо. Потому-то он и поставил два предсказания вместе, чтобы одно, уже исполнившееся, уверяло и в другом, еще не исполнившемся. Точно также и Сам Христос весьма часто делает, иногда в одних и тех же вещах, а иногда в противных заключая два пророчества; и одно из них исполняет здесь, а другое обещает исполнить в будущей жизни, чтобы исполнившееся пророчество самых упорнейших удостоверяло и в том, которое еще не исполнилось. Так, например, тем, кто для Него все оставил, Он сторицею обещает воздать в настоящем веке и даровать жизнь вечную в будущем, и через настоящее воздаяние уверяет и в несомненном получении будущего. Точно также в настоящем случае поступил и Иоанн, сделав два предсказания, т. е., что Христос будет крестить Духом Святым, и что сожжет огнем неугасаемым.

6. Итак, если бы Христос не крестил каждодневно Духом Св. апостолов и всех того желающих, то ты мог бы сомневаться и в другом. Если же то, что, по-видимому было выше, труднее и непостижимо для ума, исполнилось и ежедневно исполняется, то почему же ты не почитаешь истинным того, что легко и понятно? Итак, сказав: “Он будет крестить вас Духом Святым и огнем”, и обещав здесь множество благ, Иоанн тотчас, чтобы ты от этого не сделался беспечным, оставив все прежнее, указывает на лопату, означая этим будущий суд. Не думайте, говорит он, что достаточно одного крещения, хотя бы вы после жили нечестиво. Нет, нам нужно еще много добродетели и любомудрия. Таким образом, от секиры он ведет их к благодати и воде крещения, а вслед за этим угрожает лопатою и огнем неугасающим. Между теми, которые еще не приняли крещения, он не делает никакого различия и просто говорит: “Всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают” (Лк. 3:9), указывая этим на казнь, ожидающую всех неверных; а по крещении делает некоторое разделение, так как многие из веровавших имели вести жизнь недостойную веры. Итак, никто не должен быть плевелами, никто не должен быть легким в веянии, или до того предаваться худым склонностям, чтобы они всюду легко увлекали его. Если ты пребудешь пшеницею, то хотя бы и постигло тебя искушение, не потерпишь никакого зла, так как и на гумне зубчатые колеса телеги не раздробляют пшеницы. Если же ты смешаешься с слабой соломой, то и здесь будешь претерпевать несносные бедствия, угнетаемый всеми, и там постигнет тебя вечное наказание. Действительно, все таковые, еще до будущей пещи, здесь бывают пищею безумных страстей, как солома для бессловесных животных, и там опять будут веществом и пищею огня. Если бы Иоанн прямо сказал, что Христос будет судить дела наши, то его слова не так бы легко приняли; но употребив притчу, в которой все выражалось, он внушил большее убеждение, и слушатель с большею охотою увлекался им. Потому и Христос большею частью беседовал с ними таким же образом, употребляя в речи Своей подобия гумна, жатвы, винограда, точила, поля, мрежи, рыбной ловли, и всяких других обыкновенных, окружающих их предметов. То же самое сделал здесь и Креститель; он представил сильнейшим доказательством своих слов дар Духа Святого. Кто столь могущественен, говорил он, что может отпускать грехи и даровать Святого Духа, Тот тем более может сделать и то. Замечаешь ли, как здесь уже предуказывалось и таинство воскресения и суда? Почему же, спросят, он не сказал о тех знамениях и чудесах, которые вскоре имели совершиться чрез Христа? Потому что дарование Духа было величайшим из всех чудес, и все остальные ради этого только и были устроены. Указав главное, он и все обнял: попрание смерти, истребление грехов, уничтожение проклятия, освобождение от продолжительной борьбы, вход в рай, восхождение на небо, общение с ангелами, участие в будущих благах: получение Духа служило залогом всего этого. Таким образом, сказавши об этом, он уже сказал и о воскресении тел, и о знамениях, имеющих быть при этом, и об участии в царстве, и о тех благах, “не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку” (1 Кор. 2:9). Все это подано нам вместе с тем даром. Следовательно, излишне было и говорить о тех знамениях, которые вскоре имели последовать, и судить о которых предоставлялось по очевидности, а надобно было сказать о том, в чем они сомневались, именно, что Христос есть Сын Божий, что Он несравненно превосходит Иоанна, что Он вземлет грехи мира, что Он подвергнет суду дела наши, что наша жизнь не ограничивается только настоящим, но что каждый получит праведное наказание за гробом. Всего этого еще нельзя было представить наглядно.

7. Итак, зная это, будем рачительны, доколе находимся на гумне; здесь еще можно и из плевел обратиться в пшеницу, так как и из пшеницы многие сделались плевелами. Не будем же ослабевать, не будем увлекаться всяким ветром, не будем отделяться от братий наших, как бы они ни казались малы и незнатны. Ведь и пшеница, хотя по величине менее плевел, но по свойству лучше их. Смотри не на внешнее величие, так как оно уготовано огню; но на то твердое и неразрушимое уничижение пред Богом, которое не может быть ни посечено, ни сожжено огнем. Ради этих уничиженных только и долготерпит Бог плевелам, чтобы от обращения с ними эти последние соделались лучшими. Для того еще и нет суда, чтобы мы все вообще получили венцы, чтобы многие от лукавства обратились к добродетели. Итак, убоимся, слушая эту притчу, так как огонь этот неугасаем. Ты скажешь: как он может быть неугасаемым? Но не видишь ли ты солнце, которое всегда горит и никогда не угасает? Не видишь ли также купину, горящую и несгораемую? Итак, если и ты хочешь избегнуть огня, то отложи жестокосердие, и ты не испытаешь его. Если ты здесь поверишь этим словам, то когда отойдешь в жизнь загробную, не увидишь огненной пещи; если же здесь не будешь верить, то там хорошо узнаешь ее на опыте, но тогда уже невозможно будет избежать ее. Мучение, определенное проведшим жизнь неправедно, неизбежно. Впрочем, и одной только веры недостаточно: и бесы трепещут пред Богом, но при всем том не избегнут мучения. Поэтому нам должно проводить жизнь с великим рачением. Потому-то и мы часто собираем вас сюда, не для того, чтобы вы только приходили сюда, но для того, чтобы вы получили и какие-нибудь плоды от пребывания здесь. Если же вы будете выходить отсюда без всякого плода, то, хотя бы вы всегда ходили сюда, ваше хождение и присутствие ничего не будет значить. Если и мы, когда посылаем детей к учителям, и видим, что они ничему не научаются, сильно негодуем на учителей, и часто посылаем их к другим, то чем мы будем извинять себя, если не будем прилагать хотя такого же старания к добродетели, какое оказываем в отношении к этим земным занятиям, и будем всегда носить домой пустые листы? Притом здесь учителя и лучше, и больше их. В каждом собрании мы представляем вам учителями и пророков, и апостолов, и патриархов, и всех праведных, и при всем том нет никакой пользы. Пропев два или три псалма, и кое-как совершив обычные молитвы, вы расходитесь, думая, что этого достаточно для вашего спасения. Слышали ли вы, что говорит пророк, или лучше, сам Бог чрез пророка: “Этот народ приближается ко Мне устами своими, и языком своим чтит Меня, сердце же его далеко отстоит от Меня” (Ис. 29:13). Пусть же не будет сказано то же и про нас. Поэтому изгладь буквы, или лучше: те начертания, которые дьявол напечатлел в душе твоей, и принеси мне сердце свободное от всех житейских смятений, чтобы я мог написать беспрепятственно на нем то, что хочу. Теперь ничего нельзя видеть в нем кроме дьявольских письмен: хищения, любостяжания, зависти и злобы. Потому-то я, когда беру ваши листы, не могу даже и читать их; я не нахожу тех букв, которые мы написываем вам в дни воскресные, и с которыми отпускаем вас, но нахожу вместо них другие - негодные и искривленные. Мы стираем эти буквы, и пишем буквы духовные, а вы, выйдя отсюда, предаете сердца ваши действиям дьявола, и опять доставляете ему случай написать в вас свое, вместо нашего. Какое же отсюда выйдет следствие? Если я и не буду говорить, об этом уже знает совесть каждого. Впрочем, я не перестану исполнять мою обязанность, и писать в вас правильные буквы. Если же вы будете разрушать наш труд, то нам предстоит несомненная награда, а вам немалая опасность. Впрочем, я не хочу говорить ничего тягостного.

8. Я опять только прошу и молю вас: подражайте в этом случае хотя прилежанию малых детей. Они прежде всего заучивают начертание букв, потом стараются узнать их в сложении, и наконец таким путем доходят и до чтения. Будем и мы поступать так же. Разделивши добродетель на части, прежде всего научимся не клясться, не преступать клятвы, не злословить; потом, переходя к другой букве, научимся не завидовать, не любить плоти, не угождать чреву, не упиваться, не быть жестокими и нерадивыми; от этих добродетелей опять перейдем к духовным, и будем стараться о воздержании и презрении чрева, о целомудрии, правде, презрении славы, о кротости и сердечном сокрушении, - все это совокупим вместе и напишем в душе нашей. И во всем этом мы можем упражняться дома со своими друзьями, с женою, с детьми. Начнем же пока с первых и легчайших добродетелей, так, например, с воздержания от клятвы, и этим начальным уроком будем непременно заниматься дома. Ведь и дома много препятствий этому занятию: раздражает слуга, возбуждает гнев оскорбляющая жена, доводит до угроз и клятвы глупое и своевольное дитя. Итак, если ты дома, будучи постоянно раздражаем всем этим, удержишься от клятвы, то сможешь легко воздержаться от нее и в обществе. Точно также перестанешь и браниться, если не будешь бранить ни жены, ни раба, ни кого другого из своих домашних. Жена часто похваляя кого-нибудь и жалуясь на свою участь, побуждает злословить похваляемого; но ты не доходи до того, чтобы злословить его, но все переноси великодушно. Равным образом, если видишь, что слуги твои хвалят других господ, не смущайся, но будь великодушен. Пусть дом твой будет местом борьбы и подвижничества в добродетели, чтобы, обучившись хорошо здесь, ты мог с великим искусством обращаться и в обществе. Таким же образом поступай и с тщеславием. Если постараешься не тщеславиться пред женою и слугами, то легко преодолеешь эту страсть и в обращении с другими. Хотя везде болезнь эта тяжка и мучительна, но особенно в присутствии жены. Если, следовательно, мы здесь разрушим ее силу, то легко преодолеем ее и в других случаях. Таким же образом будем поступать и с прочими страстями, ежедневно подвизаясь и упражняясь против них дома. А чтобы для нас легче был этот подвиг, наложим на себя и эпитимию, если преступим какую-нибудь из предположенных обязанностей. Пусть служит нам и эпитимия; не вред причинит она нам, а приобретет награду и принесет величайшую пользу, когда мы, например, осудим себя на строгие посты, на земные поклоны, или на другое какое-нибудь трудное дело. Таким образом отовсюду мы приобретем великие выгоды: и здесь будем вкушать сладость добродетельной жизни, и будущие получим блага, и будем всегдашними друзьями Божиими. А чтобы опять не случилось того же, - чтобы вы, подивившись сказанному здесь, по выходе отсюда, не бросили беззаботно книгу ума вашего, и не подали бы дьяволу случая изгладить написанное в ней, для того пусть всякий, придя домой, призовет жену свою, расскажет ей то, что выслушал, возьмет ее в помощницу, и с этого же дня вступит на это прекрасное поприще, укрепляя себя елеем Духа Святого. Если во время этого подвига ты и упадешь не один раз, не отчаивайся, но опять вставай, и подвизайся, и не отступай до тех пор, пока не увенчаешься блистательным венцом победы над дьяволом, и стяжания добродетели не скроешь в безопасном хранилище. Когда же утвердишь себя в навыке такого благого любомудрия, то уже не будешь более преступать каких-либо заповедей по нерадению, потому что привычка по крепости подобна будет природе. Как легко спать, есть, пить, отдыхать, так же легко для нас будет и исполнение добродетели. В награду за это мы получим чистое удовольствие, достигнем тихой пристани, будем наслаждаться постоянным спокойствием, и, направив наш нагруженный сокровищами корабль в тот день к тому граду, удостоимся неувядаемых венцов, которые да сподобимся получить все мы благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава ныне, присно и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 12

“Тогда приходит Иисус из Галилеи на Иордан к Иоанну креститься от него” (Мф. 3:13).

Изъяснение 3:13-17. Крещение от Иоанна не уничижало Христа. - Христос крестился, чтобы исполнить весь закон. - Для чего нисшел Дух Св. по крещении на Иисуса. - Почему иудеи, видевшие сошествие Духа, не верили во Христа. - На всякого крещающегося и теперь сходит Дух Св. - Почему Дух Св. сошел в виде голубя. - Дух Св. по достоинству не ниже Сына Божия. - Исполнив крещение иудейское, Христос отверз дверь крещению новозаветному. - Христианин должен вести жизнь, достойную дара крещения. - Верующий должен на деле оправдывать свое учение пред язычниками и служить для них примером.

1. С рабами Господь, с виновными Судия идет креститься. Но не возмущайся этим: в этом-то смирении и сияет особенно высота Его. Да и чему удивляться, если принял крещение и вместе с другими пришел к рабу Тот, Который благоволил столько времени быть в девической утробе, родиться с нашим естеством, принять заушения и крест, и претерпеть все, что претерпел Он? То чудно, что Он, будучи Богом, восхотел соделаться человеком; все же прочее было уже следствием этого. Потому-то и Иоанн говорил предварительно, что он недостоин развязать ремень у сапога Его (Лк. 3:16); также, что Христос есть Судия, воздаст каждому достойное и всем ниспошлет в обилии Духа, - чтобы ты, видя Его идущего ко крещению, не судил о Нем низко. Вот почему и тогда, как Он пришел креститься, Иоанн удерживает Его, говоря: “Мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне” (Мф. 3:14)? Так как крещение Иоанново было крещением покаяния, и приводило людей в сознание грехов, то, чтобы кто не подумал, что и Иисус приходит на Иордан с таким же намерением, в предупреждение этого Иоанн называет Его Агнцем и Искупителем мира от греха. Тот, Кто мог истребить грехи всего рода человеческого, сам уже без сомнения был безгрешен. Потому Иоанн и не сказал: вот безгрешный! но, что гораздо важнее: “берет [на Себя] грех мира” - чтобы вместе с этим ты уверился, и уверившись увидел, что он приходит ко крещению с иною какою-то целью. Потому-то Иоанн и говорил пришедшему к нему Христу: “Мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне”? Не сказал: Ты ли хочешь креститься от меня? Он не дерзал сказать и этого. Но что сказал? “И Ты ли приходишь ко мне”? Что же Христос? Он и здесь поступил точно так же, как после с Петром. И этот не давал Ему умыть ног своих, но, когда услышал: “Что Я делаю, теперь ты не знаешь, а уразумеешь после”; также: “не имеешь части со Мною” (Ин. 13:7,8), - тотчас оставил упорство и оказал послушание. Подобным образом и Иоанн, услышав: “Оставь теперь, ибо так надлежит нам исполнить всякую правду” (Мф. 3:15), - немедленно повиновался. Оба они - и Петр и Иоанн - не были упорны, но оказывали и любовь и послушание, и во всем старались повиноваться Господу. Смотри же, как Иисус, убеждает Иоанна тем самым, чем он особенно затруднялся: не сказал, что того требует справедливость, но: “так надлежит” (так прилично). Тогда как Иоанн почитал весьма неприличным для Него принять крещение от раба, Он напротив, указывает ему на полное приличие этого, как бы говоря: не потому ли ты уклоняешься и отрекаешься от этого, что находишь это неприличным? Напротив, это весьма прилично, и потому оставь это. И не просто сказал: “оставь”, но присовокупил: “теперь”. Не всегда будет это, говорит Он; напротив, ты увидишь Меня и в том состоянии, в каком желаешь видеть, а теперь пока ожидай его. Далее, Христос показывает и то, почему это прилично. Почему же это прилично? Потому, что нам надлежит исполнить весь закон, - что и означил Он словами: “всякую правду”, - так как правда есть исполнение заповедей. Так как мы, говорится, исполнили уже все другие заповеди, и остается только одно это, то должно присовокупить и это. Я пришел разрешить клятву, лежащую на вас за преступление закона; потому должен прежде сам исполнить весь закон и освободить вас от осуждения, и таким образом прекратить действие закона. Итак, Мне надлежит исполнить весь закон, потому что Я должен разрешить проклятие, написанное против вас в законе. Для того-то Я и принял плоть, и пришел в мир. “Тогда [Иоанн] допускает Его. И, крестившись, Иисус тотчас вышел из воды, - и се, отверзлись Ему небеса, и увидел [Иоанн] Духа Божия, Который сходил, как голубь, и ниспускался на Него” (Мф. 3:15,16).

2. Естественно, народ почитал Иоанна гораздо выше Христа. Тот всю жизнь свою проводил в пустыне, был сын архиерея, носил необычайную одежду, призывал всех ко крещению, и сверх того, родился от неплодной; Иисус же произошел от незнатной отроковицы (рождение от Девы не было еще всем известно), воспитывался в доме, обращался со всеми и носил обычную одежду. Так как никто еще не знал неизреченных тайн домостроительства, то и почитали Христа меньшим. Крещение от Иоанна еще более могло утверждать иудеев в этом мнении, если бы даже они и не имели других побуждений к тому. Они думали о Иисусе, что и Он из числа обыкновенных людей. Если бы Он был необыкновенный человек, рассуждали они, то не пришел бы креститься вместе с другими. Напротив, Иоанн был в глазах их гораздо более и удивительнее Его. Вот почему, чтобы такая мысль не утвердилась в народе, тотчас, по крещении Иисуса, отверзаются небеса, нисходит Дух, и вместе с Духом глас, возвещающий достоинство Иисуса, как Единородного. А так как этот глас: “Сей есть Сын Мой возлюбленный” (Мф. 3:17) многим казался относящимся к Иоанну, потому что не было прибавлено: сей крещаемый, но сказано просто – сей; да и как по самому достоинству Крестителя, так и по всем вышесказанным обстоятельствам, каждый, слышавший эти слова, естественнее прилагал их к крестившему, чем к крестившемуся, - то Дух Святый сошел в виде голубя, чтобы обратить глас на Иисуса, и показать всем, что слово сей сказано не об Иоанне крестившем, но об Иисусе крестившемся. Почему же, - скажут, - не смотря на такое событие, иудеи не уверовали в Него? По жестокосердию своему. Точно также и при Моисее много было чудес, хотя и не столь великих; но народ, после всех этих чудес, после гласов и труб и молний, слил себе тельца и прилепился к Веельфегору. Да и те же самые, которые были при крещении, видели впоследствии воскресение Лазаря; и однако, не только не уверовали в Того, Кто сотворил это чудо, но еще многократно покушались и убить Его. Итак, если они, видя собственными глазами воскресение мертвых, до такой степени упорствовали во зле и неверии, то чему дивиться, если они не поверили гласу, нисшедшему свыше? Когда душа находится в состоянии бесчувственности и развращения, и одержима недугом зависти, тогда она не убеждается никаким чудом. Напротив, когда душа благопризнательна, тогда она принимает все с верою, даже и в чудесах не имеет особенной нужды. Итак, не спрашивай, почему они не поверили; но рассмотри лучше, не все ли было сделано, что было нужно для преклонения их к вере. Это показывает Сам Бог, когда устами пророка защищает все, что Он сделал для блага их. Когда иудеям угрожала погибель и последнее наказание, то, чтобы кто-нибудь за их развращение не стал обвинять Промысл, Он говорит: “Что еще надлежало бы сделать для виноградника Моего, чего Я не сделал ему”(Ис. 5:4)? Так и здесь, рассмотри, чему бы еще надлежало быть, и не было? Да и когда бы ни случились подобные рассуждения о промысле Божием, употребляй всегда этот образ защиты против дерзающих обвинять его за пороки людей. Смотри же, какие совершаются чудеса, и какие открываются начатки будущего: ведь не рай, а самое небо отверзается. Впрочем, речь против иудеев отложим до другого времени; а теперь, при содействии Божием, обратимся к дальнейшему. “И, крестившись, Иисус тотчас вышел из воды, - и се, отверзлись Ему небеса”. Для чего же отверзлись небеса? Для того, чтобы ты познал, что и при твоем крещении бывает то же самое; тогда Бог призывает тебя к горнему отечеству, и убеждает ничего уже не иметь общего с землею. Ты не видишь этого, но, несмотря на то, не сомневайся. Чувственные видения дивных и духовных вещей и все подобные знамения являются только в начале, и то для людей грубых и таких, которые, не могут вместить никакой мысли о существе бестелесном, и поражаются только видимым, и потому имеют нужду в чувственных видениях; но и это бывает с тою целью, чтобы с верою принималось то, что однажды в начале было утверждено чудесами, хотя бы этих чудес потом уже и не было. Так на собрании апостолов был шум дыхания бурного, и явились видения огненных языков, - не для самих апостолов, но для иудеев, которые тогда находились с ними. Между тем и мы приемлем то, что единожды утверждено чудесами, хотя и нет более чувственных знамений. Так и при крещении, голубь явился для того, чтобы и присутствующим, и Иоанну указать, как бы перстом, Сына Божия, и вместе для того, чтобы и ты знал, что и на тебя, когда крещаешься, нисходит Дух Святой.

3. Но нам нет нужды уже в чувственном видении, потому что для нас вместо всех знамений довольно одной веры; знамения даются не для верующих, но для неверующих. Почему же Дух Святый явился в виде голубя? Потому что голубь есть животное кроткое и чистое. И как Дух Святый есть Дух кротости, то Он и явился в этом виде. Кроме того, такое явление напоминает нам и о древней истории. Когда всеобщий потоп объял всю вселенную, и род наш подвергался опасности совершенного истребления, тогда явилась эта птица и дала знать о прекращении потопа, и, принесши ветвь масличную, принесла благую весть о всеобщей тишине во вселенной. Все это было прообразованием будущего. Тогда люди находились в худшем состоянии, и достойны были гораздо большего наказания. Поэтому, чтобы ты не отчаивался, Писание и приводит тебе на память эту историю. И в то время, несмотря на самое отчаянное положение дел, было некоторое избавление от бедствий и восстановление; тогда это произошло посредством наказания, а теперь посредством благодати и дара неизглаголанного. Поэтому и голубица не с масличною ветвью является, но указывает нам на Освободителя от всех зол и подает благие надежды. Не одного только человека выводит она из ковчега, но всю вселенную возводит на небо, и вместо масличной ветви приносит усыновление всему роду человеческому. Представляя величие этого дара, не уменьшай в мыслях твоих достоинства Святого Духа потому только, что Он явился в таком образе. Я слышал, как некоторые говорят, будто такое же различие между Христом и Святым Духом, какое между человеком и голубем, потому что Тот явился в человеческом естестве, а этот в виде голубя. Что на это должно сказать? То, что Сын Божий принял естество человеческое, а Дух Святой не принял естества голубя. Потому и евангелист не сказал: в естестве голубя, но - в виде голубя. Да кроме данного случая, после Он никогда не являлся в таком образе. Далее, если ты по этой только причине почитаешь Его меньшим по достоинству, то потому же самому и херувимы будут лучше Его, и притом во столько раз, во сколько орел превосходнее голубя, потому что они являлись в виде орлином. Также и ангелы будут лучше Его, потому что и они часто являлись в образе человеческом. Но да не будет этого, да не будет! Иное ведь дело истинным соделаться человеком, иное - на время являться в каком-либо виде. Итак, не будь неблагодарным пред своим Благодетелем, и не плати злом за добро даровавшему тебе источник блаженства. Где достоинство усыновления, там и отъятие всех зол и дарование всех благ. Вот почему отменяется крещение иудейское, а наше получает начало. Что было с пасхою, то же происходит и с крещением. Как там Христос, совершив ту и другую пасху, одну отменил, а другой дал начало, так и здесь, исполнив крещение иудейское, отверз двери и крещению Церкви новозаветной. Как там, в одной вечери, так здесь в одной реке и тень начертал, и истину представил. Только наше крещение имеет благодать Святого Духа; крещение же Иоанново не имело такого дара. Потому-то ничего подобного и не случалось при крещении других людей, а совершилось только с Тем, Кто имел преподать этот дар, чтобы ты кроме вышесказанного познал и то, что не чистота крещающего, но сила крестившегося произвела это. Тогда и небеса отверзлись, и Дух Святой снизошел. Так Христос от древнего образа жизни уже изводит нас к новому, отверзая нам врата небесные и ниспосылая оттуда Святого Духа, Который призывает нас к горнему отечеству; и не просто призывает, но и облекает высочайшим достоинством: соделывает нас не ангелами и архангелами, но возлюбленными сынами Божиими. Так Он влечет нас к тому горнему достоянию.

4. Представляя все это, яви жизнь достойную и любви призывающего, и сообщества небесного, и чести тебе дарованной. Распявшись миру и мир распявши себе, со всяким тщанием старайся жить так, как живут на небесах. Не думай, что ты имеешь нечто общее с землею, потому что тело твое еще не вознесено на небо; глава твоя там - на небесах. Для того-то Господь нисшел на землю и низвел с Собою ангелов, а потом, восприявши тебя, восшел на небо, чтобы ты, еще прежде восшествия твоего туда, уверился, что можешь жить и на земле, как на небе. Итак, будем постоянно сохранять то достоинство, которое мы получили в начале; будем ежедневно стремиться к небесным чертогам, и все земное почитать тенью и сновидением. В самом деле, если бы какой-нибудь земной царь неожиданно усыновил тебя, бедного и нищего, ты бы и не подумал о своей бедной хижине, хотя между тем и другим еще и не велико различие. Так и ты не думай ни о чем прежнем, потому что ты призван к благам гораздо важнейшим. Тот, кто тебя призывает, есть Владыка ангелов, а блага, даруемые тебе, превыше всякого слова и разумения. Он переселяет тебя не от земли на землю, подобно царю земному, но от земли на небо, и от смертного естества в славу бессмертную и неизглаголанную, которая тогда только откроется нам в истинном своем виде, когда будем ею наслаждаться. Надеясь получить такие блага, неужели ты будешь еще вспоминать о деньгах, и прилепляться к мечтам земным? Ужели не уверишься, что все видимое малоценнее рубища нищего? Как же ты явишься достойным такой великой чести? Какое принесешь оправдание? Или лучше, какой не понесешь казни за то, что после такого дара опять бежишь к прежней блевотине? Ведь ты будешь наказан за грехи свои не просто как человек, но как сын Божий, и величие чести послужит тебе только к большему наказанию. И мы за одни и те же проступки не одинаково наказываем провинившихся рабов и детей, особенно если они много облагодетельствованы нами. И если тот, кому дан был в удел рай, за одно только преслушание после великой чести подвергся таким бедствиям, то мы, получившие небо и соделавшиеся сонаследниками Единородного, можем ли испросить прощение, когда, оставив голубя, поспешаем к змию? Нет, мы уже не услышим тогда: “Прах ты и в прах возвратишься” (Быт. 3:19), или: “будешь возделывать землю”, и прочего, что некогда сказано было Адаму, но нам угрожают наказания гораздо тягчайшие - тьма кромешная, узы неразрешимые, червь ядовитый, скрежет зубов; и по делам. Тот, кто и после такого благодеяния не сделался лучшим, по всей справедливости должен подвергнуться последнему и тягчайшему наказанию. Илия некогда отверз и заключил небо для того, чтобы низвести и удержать дождь; а тебе отверзается небо для того, чтобы ты восшел туда, и не только сам восшел, но - что гораздо важнее - и других возвел с собою, если захочешь. Вот какое дерзновение и власть даровал тебе Господь во всех (благах) Своих! Итак, если там дом наш, то положим туда все свое имение, и не оставим ничего здесь, чтобы не лишиться его. Здесь - на земле - хотя бы ты запер свое имущество ключом, хотя бы приделал двери и запоры, хотя бы приставил тысячу стражей, и защитил его от всех злодеев, хотя бы укрыл его от взора завистников, хотя бы предохранил даже от моли и от порчи, причиняемой временем, что, впрочем, невозможно, - ты все же не избежишь, рано или поздно, смерти; и все это в одно мгновение будет у тебя отнято, и не только отнято, но и предано в руки врагов твоих. Если же ты перешлешь свое имение в дом небесный, то будешь совершенно безопасен. Не нужно тебе будет ни замков, ни дверей, ни запоров. Такова крепость того града; так неприступно то место для хищников; так неприкосновенно для тления, и ограждено от всякого злого умысла.

5. Не крайнее ли безумие - собирать все туда, где все полагаемое истлевает и погибает, а где все остается неприкосновенным, и даже еще возрастает, туда не отлагать ни малейшей части? И это делаем мы, которые там должны жить вечно. Потому-то и язычники не верят нашим словам. Они хотят не на словах, а в делах наших видеть доказательство нашего учения о жизни будущей. Видя, что мы строим пышные дома, заводим сады и бани, покупаем поля, они не хотят верить, чтобы мы готовились переселиться в другой небесный град. Если бы это было так, говорят они, тогда бы христиане все, что только здесь имеют, променявши на серебро, заблаговременно отправили туда. Так заключают они из того, что обыкновенно бывает в мире. В самом деле, мы видим, что богатые люди строят дома, покупают поля и все прочее в тех городах, в которых намереваются жить. Между тем мы делаем напротив. Мы всеми силами стараемся приобрести землю, и за несколько десятин земли и домов не только не жалеем денег, но даже проливаем кровь; а для приобретения неба не хотим пожертвовать и самими избытками, между тем как могли бы купить его за малую цену, и, купивши, обладать им вечно. Потому-то мы и подвергнемся крайнему наказанию, если придем туда наги и нищи; и не за свою только бедность будем терпеть несносные мучения, но и за то особенно, что и других вовлекли в подобное состояние. В самом деле, если язычники увидят, что и мы, сподобившись великих таинств, привязаны к земному, то тем более сами будут прилепляться к нему. Через это мы сами собираем сильнейший огонь на главу нашу. Нам надлежало бы учить их презирать все видимое, а мы, вместо того, больше всех возбуждаем в них пристрастие к нему. Как же мы можем спастись, когда должны будем подвергнуться истязанию за погибель других? Неужели же ты не знаешь, что Христос повелел нам быть солью и светильниками в этом мире, чтобы мы и укрепляли расслабляемых сладострастием, и просвещали омраченных заботами о богатстве? Если же мы повергаем их еще в большую тьму, и только еще больше расслабляем, то какая останется нам надежда спасения? Совершенно никакой, но с воплем и скрежетом зубов, связанные по рукам и ногам, будем ввержены в огонь геенский, после того как уже здесь истомимся заботами о богатстве. Итак, размыслив о всем этом, расторгнем все узы обольщения сребролюбием, чтобы не впасть нам в те узы, которыми увлекут нас в огонь неугасаемый. Тот, кто рабствует богатству, и здесь и там всегда будет в узах; а не имеющий этой страсти и здесь и там будет свободен. Чтобы и нам достигнуть этой свободы, сокрушим тяжкое ярмо сребролюбия, и воскрылимся к небу, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 13

"Тогда Иисус возведен был Духом в пустыню, для искушения от дьявола" (Матф. 4:1).

Изъяснение 4:1-11. Для чего Христос терпел искушения в пустыне. - Польза искушений. - Не должно самому искать искушений. - Пост - оружие против дьявола. - Почему Христос постился 40 дней. - Смысл и значение трех искушений. - Своим примером Христос научает, как нужно побеждать дьявола. - Разнообразие средств, употребляемых дьяволом для обольщения. - Не следует усиленно искать спокойной жизни. - Благоденствующие грешники подвергнутся тягчайшему наказанию. - Несомненность будущего суда и воздаяния; доказательства этого.

1. "Тогда": когда же это? После сошествия Святого Духа, после голоса, сошедшего свыше и возвестившего: "Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение"! И вот что удивительно: Иисус, как говорит евангелист, возведен был в пустыню Духом Святым. Так как Христос все делал и терпел для нашего научения, то и теперь попускает Он отвести Себя в пустыню и поставить в борьбу с дьяволом для того, чтобы никто из крестившихся, если бы ему случилось после крещения претерпевать еще больше прежних искушения, не смущался ими, как чем-то неожиданным, но мужественно переносил бы всякое искушение, как дело обыкновенное. Не для того, ведь, ты получил оружие, чтобы быть праздным, но чтобы сражаться. Вот почему и Бог не препятствует посещать тебя искушениям. Во-первых, Он попускает их для того, чтобы ты познал, что ты сделался гораздо сильнее; во-вторых, чтобы ты пребывал в смирении, и не превозносился величием даров, видя, что искушения могут смирять тебя; в-третьих, для того, чтобы лукавый дух, все еще сомневающийся в твоем от него отступлении, видя твое терпение в искушениях, уверился, что ты совершенно оставил его и отступил от него; в четвертых, чтобы ты через это сделался тверже и крепче всякого железа; в-пятых, чтобы получил ясное свидетельство о вверенных тебе сокровищах. В самом деле, дьявол не стал бы приступать к тебе, если бы не видел тебя на высшей степени чести. Потому самому и в начале он восстал против Адама, что видел его украшенным высоким достоинством. Потому же вооружился и против Иова, когда увидел его увенчанным и прославленным от Господа всяческих. Как же, возразишь ты, сказано: "молитесь, чтобы не впасть в искушение" (Матф. 26:41)? Но потому-то и говорит тебе евангелист, что Иисус не сам пришел, а был возведен в пустыню по божественному смотрению, чем показывается, что и мы не должны сами вдаваться в искушения, но когда будем вовлечены в них, то должны стоять мужественно. И смотри, куда привел Его Дух; не в город, не на площадь, но в пустыню. Он как бы хотел тем привлечь дьявола, давая ему случай искусить не только голодом, но и самым местом уединенным, потому что дьявол тогда особенно и нападает на нас, когда видит, что находимся в уединении - только сами с собой. Так и в начале он приступил к жене, нашедши ее одну, без мужа. Когда же видит нас в сообществе с другими, то не так бывает смел, и не отваживается нападать. И по этой, следовательно, причине нам всем нужно чаще собираться вместе, чтобы дьявол не мог удобно уловлять нас. Итак, дьявол нашел Христа в пустыне, - и в пустыне непроходимой (что такова была та пустыня, об этом свидетельствует Марк, говоря: "был со зверями" – (Марк. 1:13). Смотри, с какой хитростью, с каким лукавством приступает он, и какое выждал время. Он приступает не тогда, когда Иисус постился, но когда взалкал. Отсюда познай, сколь великое благо и сколь сильное оружие против дьявола - пост; познай и научись, что, омывшись водами крещения, не должно предаваться удовольствиям, пьянству и обильным яствам, но наблюдать пост. Потому-то и сам Христос постился, - не потому, что Ему нужен был пост, но для нашего научения. Служение чреву было виной грехов, бывших до крещения. Поэтому, как врач, излечив больного, запрещает ему делать то, от чего произошла болезнь, так и здесь Христос после крещения установил пост. И Адама изгнало из рая чревоугодие; оно же во времена Ноя было причиной потопа; оно же и на содомлян низвело огонь. Хотя преступлением их было и сладострастие, но корень той и другой казни произошел от чревоугодия, на что и Иезекииль указывает, говоря: "вот в чем было беззаконие" содомлян, что они в гордости и "пресыщении и праздности" (Иезек. 16:49). Так и иудеи, начав пьянством и объедением, предались беззаконию и сделали величайшие преступления.

2. Вот почему и Христос постился сорок дней, показывая нам спасительное врачевство. Дальше этого Он не простирается, чтобы чрезмерным величием чуда не сделать сомнительной самую истину воплощения. Теперь этого быть не может, потому что и прежде Его еще Моисей и Илия, укрепляемые божественной силой, оказались в состоянии вынести такой же продолжительный пост. А если бы Христос постился долее, то многим и это могло бы служить поводом сомневаться в истине воплощения. Итак, пропостившись сорок дней и ночей, "напоследок взалкал" (Матф.4:2), давая, таким образом, случай дьяволу приступить к Нему, чтобы Своей борьбой с ним показать, как должно преодолевать и побеждать. Так поступают и борцы, желая научить своих учеников одолевать и побеждать борющихся с ними; они нарочно в палестрах [в школах гимнастики] схватываются с другими, чтобы ученики замечали телодвижения борющихся, и учились искусству победы. То же сделано было и там. Восхотев привлечь дьявола на борьбу, Христос обнаружил перед ним Свой голод, и когда тот приблизился, Он взял его, и затем раз, другой раз, и третий низложил его со свойственной Ему легкостью. Но, чтобы слишком беглым взором на эти победы не уменьшить вашей пользы, рассмотрим подробно каждую борьбу, начав с первой. Когда, говорится, взалкал Иисус, "приступил к Нему искуситель и сказал: если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами" (Матф.4:3). После того как слышал уже голос, сошедший с неба и свидетельствующий: "Сей есть Сын Мой возлюбленный" (Матф. 3:17), слышал столь же славное о Нем свидетельство Иоанна, искуситель вдруг видит Его алчущим. Это приводит его в недоумение: припоминая сказанное об Иисусе, он не может поверить, чтобы это был простой человек; с другой стороны, видя Его алчущим, не может допустить, чтобы это был Сын Божий. Находясь в таком недоумении, он приступает к Нему со словами сомнения. И, как некогда, приступив к Адаму, выдумал то, чего совсем не было, чтобы узнать истину, так и теперь, не зная ясно неизреченного таинства воплощения, и того, кто перед ним, коварно сплетает новые сети, чтобы, таким образом, узнать сокровенное и остававшееся в неизвестности. Что же говорит он? "Если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами". Не сказал: если алчешь; но: "если Ты Сын Божий", думая обольстить Его похвалами. О голоде он умалчивает, чтобы не показалось, что он выставляет это Ему на вид и хочет уничижить Его. Не постигая величия действий, относящихся к домостроительству спасения, он почитал это за постыдное для Иисуса. Поэтому он льстит Ему и коварно напоминает только о Его достоинстве. Что же Христос? Низлагая кичливость дьявола и показывая, что случившееся ни мало не постыдно и не недостойно Его премудрости, Сам выражает и обнаруживает то, о чем искуситель умолчал из лести, и говорит: "не хлебом одним будет жить человек". Так искуситель начинает с потребности чрева. Посмотри на хитрость злого духа, с чего он начинает борьбу, и как остается верен своему коварству: чем он изринул из рая первого человека, и подверг его бесчисленным бедствиям, тем и здесь начинает свое обольщение, т. е. невоздержанием чрева. И ныне от многих безумцев ты услышишь, что чрево для них было причиной бесчисленных зол. Но Христос, желая показать, что добродетельного человека и самое жестокое насилие не может принудить сделать что-либо неподобающее, алчет, и, однако же, не повинуется внушению дьявола, научая и нас ни в чем его не слушаться. Так как первый человек, послушав дьявола, и Бога прогневил, и закон преступил, то Господь всячески внушает тебе не слушать дьявола даже и тогда, когда требуемое им не будет преступлением закона. Но что я говорю - преступлением? Хотя бы что и полезное внушали демоны, и тогда Господь запрещает их слушать. Так он повелел молчать бесам и тогда, когда они возвещали, что Он Сын Божий. Так и Павел запретил им кричать, хотя то, что они говорили, было полезно; но чтобы совершенно посрамить их и преградить всякое их злоумышление против нас, несмотря на то, что они проповедовали спасительные истины, прогнал их, заградил им уста и повелел молчать (Деян. 16:18). Потому-то и теперь Христос не согласился на слова дьявола, но что сказал? Он отвечал ему словами ветхого завета: "не хлебом одним будет жить человек". Слова эти значат, что Бог может и словом напитать алчущего. Этим Христос научает нас, несмотря ни на голод, ни на какие другие страдания, никогда не отступать от Господа.

3. Если же кто-нибудь скажет, что Спасителю надлежало бы показать силу Свою, то я спрошу его: для чего и почему? Дьявол говорил это не для того, чтобы самому уверовать, но чтобы, как он думал, обличить Христа в неверии, так как и прародителей он обольстил таким же образом, и обнаружил, что они мало имели веры к Богу. Пообещав им совершенно противное тому, что говорил Бог, и, надмив их пустыми надеждами, он поверг их в неверие, а через это лишил и тех благ, которыми они обладали. Но Христос не изъявляет Своего согласия ему, точно так же, как впоследствии и иудеям, которые, водясь его духом, просили знамений, в том и другом случае научая нас, чтобы мы, если и можем что-либо сделать, не делали ничего напрасно и без причины, и даже в случае крайней нужды не слушались дьявола. Что ж теперь начинает делать этот гнусный обольститель? Побежденный Иисусом и оказавшись не в силах склонить Его, несмотря на сильный Его голод, к согласию на свое требование, дьявол приступает к другому средству и говорит; "если Ты Сын Божий, бросься вниз, ибо написано: Ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногой Твоей" (Матф. 4:6). Почему к каждому искушению он прилагает: "если Ты Сын Божий"? Как поступил он с прародителями, так поступает и теперь. Подобно тому как тогда словами: "в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши" (Быт. 3:5) он клеветал на Бога, желая этим показать, что они обмануты, обольщены и нимало не облагодетельствованы, так и теперь старается внушить то же самое, и как бы говорит: напрасно Бог назвал Тебя Сыном Своим, Он ввел Тебя в обольщение этим даром, если же это не так, то покажи нам божественную Свою силу. А поскольку Господь говорил с ним словами Святого Писания, то и он приводит свидетельство пророка.

Что же Христос? Он не вознегодовал на это и не разгневался, но с великой кротостью отвечает ему опять словами Святого Писания: "не искушай Господа Бога твоего" (Матф. 4:7). Этим Христос научает нас, что дьявола должно побеждать не знамениями, но незлобием и долготерпением, и что ничего не надобно делать только по честолюбию, для того, чтобы показать себя. Далее: посмотри, как безумие искусителя видно и в самом приведении свидетельства. Оба приведенные Господом свидетельства, приведены как нельзя более кстати, а предложенные им взяты без разбора, как попалось, и совсем не относились к делу, потому что словами: "Ангелам Своим заповедает о Тебе" не предписывается нам бросаться в пропасть; притом же, это не о Господе и сказано. Но Господь не стал обличать его безумия, хотя дьявол и привел слова Писания с обидой для Него, и совершенно в превратном смысле. От Сына Божия никто не потребует такого дела; свойственно бросаться вниз только дьяволу и демонам, Богу же свойственно и лежащих восстанавливать. Если бы и нужно было Сыну Божьему явить силу Свою, то, конечно, не в том, чтобы самому безрассудно бросаться с высоты, но в том, чтобы спасать других. А бросаться в пропасти и стремнины свойственно полчищу дьявольскому; так всегда и поступает обольститель, управляющий ими. Однако Христос и после этих слов не открывает Себя, но все еще говорит с ним как человек; слова: "не хлебом одним будет жить человек", и: "не искушай Господа Бога твоего" еще не обнаруживали ясно, кто Он, но показывали в Нем простого человека. Не удивляйся тому, что дьявол, говоря с Христом, бросается то в ту, то в другую сторону. Подобно тому, как бойцы, получив смертельную рану, и обливаясь кровью, в беспамятстве мечутся во все стороны, так и он, пораженный уже первым и вторым ударами, начинает говорить без разбора, что пришло на ум, и, таким образом, приступает в третий раз к борьбе. И возведя "Его на весьма высокую гору, показывает Ему все царства мира и славу их, и говорит Ему: все это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне. Тогда Иисус говорит ему: отойди от Меня, сатана, ибо написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи" (Матф. 4:8-10). Так как дьявол согрешил теперь уже против Бога Отца, называя вселенную, которая принадлежит Ему, своей, и осмелился выдавать себя за Бога, как будто бы он был зиждителем мира, то Христос, наконец, запретил ему, но и тут не с гневом, а просто: "отойди, сатана". Да и это было скорее повеление, нежели запрещение, потому, что лишь только Христос сказал ему: "отойди", дьявол, - он тотчас убежал и не смел уже более искушать Его.

4. Как же Лука говорит, что дьявол окончил "все" искушение (Лук. 4:13)? Мне кажется, что он, упомянув о главных искушениях, сказал: "все", потому что в этих искушениях заключаются и все другие. В самом деле, источниками всех бесчисленных зол являются следующие три порока: служение чреву, тщеславие, чрезмерное пристрастие к богатству. Зная это, и гнусный искуситель сильнейшее искушение, т. е. желание большего, сберег к концу. Мучительное желание высказать это искушение было у него с самого начала; но, как сильнейшее прочих, он сохранил его на конец. Таков закон его борьбы: употреблять после всего то, что, по его мнению, удобнее может низложить врага. Так поступил он и с Иовом; так и здесь. Начав с того, что почитал менее важным и слабейшим, доходит до сильнейшего. Как же нужно побеждать его? Так, как научил Христос: прибегать к Богу, не унывать и при самом голоде, веруя в Того, Кто может напитать нас и словом; и если получим какие блага, не искушать ими Даровавшего, но, довольствуясь славой небесной, нимало не заботиться о человеческой, и во всем удаляться излишеств. Поистине, ничто столько не подвергает нас власти дьявола, как желание большего и любостяжание. Это можно видеть даже и из того, что происходит ныне. И ныне есть такие, которые говорят: "все это дадим тебе, если, падши, поклонишься нам"; они хотя и люди по естеству, но сделались орудиями дьявола. Так и тогда он не сам только нападал на Христа, но употреблял в помощь и других, что показывает и евангелист Лука, говоря: "отошел от Него до времени" (Лук. 4:13); этими словами он дает разуметь, что дьявол и после нападал на Христа посредством своих орудий. "И се, Ангелы приступили и служили Ему" (Матф. 4:11). Пока совершалась брань, Христос не допускал являться ангелам, чтобы этим не отогнать того, кого надлежало уловить. Но когда Он изобличил дьявола во всем и заставил бежать, тогда являются и ангелы. Отсюда познай, что и тебя после побед над дьяволом примут с рукоплесканием ангелы и будут ограждать во всех случаях. Так они приняли и отнесли на лоно Авраама Лазаря, искушенного в печи бедности, голода и всяких скорбей. Христос, как я говорил и прежде, много явил здесь такого, что и с нами должно случиться. Итак, поскольку все это совершилось для тебя, то поревнуй и подражай победе Спасителя. Если кто-нибудь из служителей демона или из единомышленников его приступит к тебе, и, издеваясь над тобой, будет говорить: "переставь гору, если ты чудотворец и человек великий!" - ты не возмущайся этим, не выражай негодования, но с кротостью отвечай, как отвечал твой Владыка: "не искушай Господа Бога твоего". Если он будет предлагать тебе славу, власть и неисчислимые сокровища, и потребует за то поклонения, опять стой мужественно. Не с одним только Владыкой всех нас так поступил дьявол, но и против каждого из рабов Его он ежедневно строит те же ковы, не только в горах и пустынях, но и в городах, на площадях и в судах, - не только сам собой, но и через людей, собратий наших. Итак, что же нам делать? Совершенно не верить ему, заграждать слух свой, ненавидеть его, когда льстит, и чем более обещает, тем более отвращаться от него. Ведь и Еву он низринул и подверг величайшим бедствиям тем, что надмил дух ее слишком высокими надеждами. Он - неумолимый враг наш, и ведет с нами непримиримую брань. Не столько мы стараемся о своем спасении, сколько он о нашей погибели. Итак, будем отвращаться от него не только на словах, но и на самом деле, не только мыслью, но и делами, и не будем делать ничего ему угодного. Так поступая, мы исполним все, что угодно Богу. Дьявол много обещает нам, но не с тем, чтобы дать, а чтобы у нас взять. Обещает доставить богатство посредством хищения, с тем, чтобы отнять у нас царствие и правду; расстилает по земле сокровища, как бы тенета и сети, для того, чтобы лишить и этих сокровищ, и небесных; хочет обогатить нас здесь, чтобы мы не имели богатства там. Когда же не может лишить нас небесного наследия посредством богатства, то избирает для того другой путь - путь бедности, как поступил он с Иовом. Когда он увидел, что богатство не причинило никакого вреда Иову, то связал сети из бедности, надеясь, таким образом, одержать над ним победу. Что может быть безумнее этого? Кто умел благоразумно пользоваться богатством, тот тем более будет мужественно переносить бедность. Кто не имел пристрастия к богатству, когда обладал им, тот не станет искать, когда его и не будет, как и действительно не искал его блаженный Иов, напротив, в бедности он сделался еще славнее. Злой демон хотя и мог лишить его богатства, но любви к Богу не только не лишил, но даже еще более усилил ее и, отняв у него все, сделал то, что Иов обогатился еще большими благами, так что дьявол не знал даже, что еще и предпринять. Чем более он поражал его, тем более видел в нем сил. А когда, испытав все средства, не получил никакого успеха, то прибег, наконец, к древнему оружию - к жене, и, надев на себя личину сострадания, весьма живо и трогательно изображает его несчастья и, как бы радея об избавлении его от бедствий, подает гибельный совет. Но этим он не победил Иова; этот удивительный муж приметил хитрость его, и с великим благоразумием заградил уста жене, которая по внушению дьявола предлагала совет.

5. Так и мы должны поступать. Хотя бы в лице брата, или искреннего друга, или жены, или кого-нибудь из самых близких к нам людей, дьявол внушал нам что-либо неподобающее, мы не по лицу должны судить о словах и принимать советы, но и по гибельному совету должны заключать о том, кто предлагает совет, и отвращаться от него. Дьявол ведь и ныне часто поступает подобным образом: принимает личину сострадания, и, притворяясь доброжелательным, подает нам советы пагубнее и вреднее всякого яда. Его дело - льстить нам, к вреду нашему; а дело Божье - наказывать нас, для нашего блага. Итак, не будем обманываться, не будем усиленно искать спокойной жизни: "кого любит Господь, того наказывает" (Притч. 3:12), говорит Писание. Если мы наслаждаемся благоденствием, живя порочно, то, тем более, должны сокрушаться. Служа греху, мы и всегда должны страшиться, но особенно тогда, когда не претерпеваем никакого несчастья. Когда Бог посылает нам наказания, так сказать, по частям, то облегчает этим казнь за грехи; напротив, когда долготерпит обо всех наших прегрешениях, то тем сохраняет нас для большей казни, если мы пребываем в грехах. Если и для праведников необходимо страдание, то тем более для грешников. Посмотри, сколь великое долготерпение Божье испытал на себе фараон и, наконец, какой жестокой подвергся казни за все свои злодеяния! Сколько преступлений учинил Навуходоносор, пока, наконец, не понес казни за все! Равным образом и евангельский богач, за то самое, что здесь не потерпел никакого бедствия, после сделался несчастнейшим. Насладившись удовольствиями в этой жизни, он перешел в тот мир, чтобы потерпеть казнь за все, и там не мог уже найти никакого утешения в своем страдании. Несмотря на это, есть такие холодные и безумные люди, которые ищут всегда только настоящего и говорят такие достойные смеха слова: "наслажусь теперь всеми настоящими благами, а после подумаю о том, что неизвестно; буду угождать чреву, буду рабом удовольствий, не буду много дорожить и настоящей жизнью: дай мне нынешний день, и возьми себе завтрашний!" Какое непомерное безумие! Чем отличаются такие люди от козлов и свиней (Иерем. 5:8)? Если пророк не хочет почитать людьми неистовствующих против жены ближнего своего, то кто вас осудит, когда мы скажем, что те люди безумнее и козлов, и свиней, и ослов, - люди, которые неизвестным почитают то, что яснее очевидного? Если ты уже ничему другому не веришь, то посмотри на мучение демонов, которые стараются во всем вредить нам и словами и делами. Ты не будешь противоречить тому, что они употребляют все средства, чтобы увеличить нашу беспечность, истребить в нас страх геенны и сделать то, чтобы мы не верили будущему суду; но при всем том, они часто с криком и воплем возвещают о мучениях адских. Почему же они говорят противное тому, чего желают? Конечно, вынуждает их к этому жестокость мук, ими претерпеваемых. Добровольно они никогда не сознались бы ни в том, что их мучат люди умершие, ни в том вообще, что терпят какое-либо мучение. Для чего же это сказал я? Для того чтобы показать, что и демоны свидетельствуют о геенне, хотя и не желают, чтобы люди верили геенне; а ты, удостоившись столь высокой чести, и приобщившись неизреченных таинств, не подражаешь и бесам, но и их сделался безумнее. Ты скажешь: кто приходил из ада и возвестил о тамошних мучениях? Но я спрошу: кто приходил и с небес и возвестил, что есть Бог, все сотворивший? Равным образом, откуда известно, что мы имеем душу? Если ты хочешь верить только тому, что видишь, то усомнишься и о Боге, и об ангелах, и об уме, и о душе, и, таким образом, для тебя исчезнет все учение истины. Впрочем, если ты хочешь верить только тому, что ясно, то более должен верить невидимому, нежели видимому. Хотя это странно, однако же, истинно и признано за несомненное всеми людьми, имеющими ум. И действительно, глаза часто обманываются не только в невидимом (его они вовсе не знают), но даже и в тех вещах, которые, кажется, мы видим, потому что и расстояние, и воздух, и устремление мысли на другой предмет, и гнев, и забота, и тысячи других причин препятствуют им правильно видеть. Но размышление души, просвещенной светом божественного Писания, представляет вернейшее и не обманчивое суждение о вещах. Итак, не будем тщетно обманывать самих себя, чтобы при беспечности жизни, происходящей от такого учения, не собрать для самих себя лютейшего огня и за самое учение. Если нет суда, если мы не дадим отчета в делах своих, и не получим награды за труды, то посмотрите, куда увлекает вас ваше богохульство, когда вы говорите, что праведный человеколюбивый и милосердный Бог презрит такие труды и подвиги. И возможно ли это?

Если ничто другое не вразумляет тебя, то посмотри хотя на домашнюю твою жизнь, и ты увидишь всю нелепость твоих мыслей. В самом деле, - предположим, что ты был бы безмерно жесток и бесчеловечен, превосходил своей свирепостью и самых зверей; но, находясь при смерти, ты, конечно, не захотел бы оставить без награды усердного своего слугу, а и отпустил бы его на волю, и наградил бы деньгами; и если ты сам, умирая, уже ничего не можешь сделать в его пользу, то, по крайней мере, завещаешь о нем наследникам твоим, просишь их, убеждаешь, всячески стараешься, чтобы он не остался без награды. Если же, будучи злым, оказываешься столь добрым и человеколюбивым к слуге своему, то Бог, беспредельная благость, неизреченное человеколюбие и доброта, неужели презрит и оставит не увенчанными рабов Своих - Петра и Павла, Иакова и Иоанна, которые ежедневно ради Него томились голодом, были заключаемы в узы, мучимы, потопляемы, предаваемы зверям, каждый день умирали и претерпевали бесчисленные страдания? Председатель на Олимпийских играх провозглашает имя победителя и увенчивает его; господин награждает раба, царь воина; и вообще всякий, сколько может, платит добром слуге своему: Бог ли один, после скольких трудов и подвигов, не даст им ни малой, ни великой награды? Неужели эти праведные и благочестивые мужи, подвизавшиеся во всякой добродетели, будут находиться там же, где и прелюбодеи, отцеубийцы, человекоубийцы и гроборасхитители? Мыслимо ли это? Если за гробом нет ничего, если бытие наше ограничивается только настоящей жизнью, то, действительно, участь тех и других одинакова. Впрочем, и в таком случае еще не одинакова. Допустим, как ты думаешь, что по смерти они будут и в одинаковом состоянии, а здесь одни из них провели все время в покое, а другие в страдании. Но какой же тиран, какой жестокий и свирепый человек захотел бы так поступить с рабами, ему послушными? Видишь ли, какая чрезмерная нелепость, и какой конец такого умствования? Итак, если ты не хочешь верить ничему другому, то вразумись хотя бы этим рассуждением, оставь свои нечестивые мысли, беги от порока, начни трудиться для добродетели, - и тогда увидишь ясно, что наша участь не ограничивается пределами настоящей жизни. А если кто спросит тебя: кто приходил с того мира и возвестил, что там делается? - отвечай ему так: из людей никто (да если бы кто и пришел оттуда, большая часть людей ему бы не поверили, думая, что он хвастает и преувеличивает то, о чем рассказывает); но Владыка ангелов все это возвестил нам с полным удостоверением. Итак, какая нам нужда в свидетельстве человеческом, когда сам Тот, Кто потребует от нас ответа, ежедневно проповедует, что Он уготовал и геенну и царствие, и на все это представляет нам ясные доказательства? В самом деле, если бы Он не имел судить нас, то не посылал бы наказаний и здесь. Далее, чем объяснить и то, что некоторые из злых людей здесь наказываются, а другие нет? Если Бог нелицеприятен, - каков Он и на самом деле, - то почему же Он одного наказывает, а другому попускает умирать без наказания? Это еще непонятнее того, что сказано прежде. Но если вы благосклонно желаете послушать меня, то я разрешу и это недоумение. Каким же образом? Бог не всех наказывает здесь для того, чтобы ты не отчаялся в воскресении, и не перестал ожидать суда, ввиду того, что все уже получили воздаяние здесь; не всех также оставляет и без наказания, чтобы ты опять не подумал, что вселенная не управляется провидением. Он и наказывает, и не наказывает. Когда наказывает, то этим дает разуметь, что от тех, которые не были наказаны здесь, Он потребует отчета там; когда же не наказывает, то этим заставляет тебя верить, что по отшествии из этой жизни будет страшный суд. Если бы Он вообще не хотел воздавать каждому свое, то и здесь никого бы ни наказывал, ни награждал. А теперь ты видишь, что Он для тебя и распростер небо, и возжег солнце, и основал землю, разлил море и воздух, установил течение луны, назначил не переменяемые законы временам года, и все прочее заставляет Своим мановением неуклонно совершать свое течение. И наша природа, и природа существ неразумных, пресмыкающихся, ходящих, летающих, плавающих, находящихся в озерах, источниках, реках, в горах, лесах, домах, в воздухе, на полях, - растения, семена, деревья лесные и растущие в садах, плодоносные и не плодоносные, словом, все, будучи движимо не устающей Его рукой, содействует к сохранению нашей жизни, и служит не только к удовлетворению наших нужд, но и к изобилию. Итак, видя столь прекрасный порядок в мире, - хотя мы не показали и малейшей его части, - дерзнешь ли ты сказать, что Тот, Кто столько благ устроил для тебя, при конце жизни презрит тебя, и по смерти оставит тебя поверженным вместе с ослами и свиньями? Удостоив тебя бесценного дара благочестия, и через него сделав тебя равным ангелам, неужели Он презрит тебя после бесчисленных твоих трудов и подвигов? Возможно ли это? Очевидно, нет. Это яснее самых лучей солнечных; и если мы умолчим, то камни возопиют об этом. Итак, сообразив все это, будем верить, что по отшествии из здешней жизни мы предстанем на страшный суд, отдадим отчет во всех делах своих и, если пребудем в грехах, то подвергнемся истязанию и казни, а если решимся хотя бы мало внимать себе, то удостоимся венцов и благ неизреченных; утвердившись же в этой вере, заставим молчать инакомыслящих, а сами вступим на путь добродетели, чтобы с подобающим дерзновением предстать на тот суд, и получить обетованные нам блага, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 14

"Услышав же Иисус, что Иоанн отдан под стражу, удалился в Галилею" (Мф.4:12.)

Изъяснение IV, 12-24. Для чего Христос удаляется в Галилею. - Что такое Галилея. - Почему Христос начинает проповедь после Иоанна. - Призвание Петра и Андрея. - Пример послушания Христу, показанный ими. - Почему Христос в начале проповеди творил чудеса. - Христос и ныне исцеляет болезни душевные - источник болезней телесных. - Чтобы просить отпущения грехов, нужно чувствовать свои грехи. - Нераскаянность больше всего прогневляет Бога. - По смерти нельзя грешнику получить прощение.

1. Для чего Он опять удаляется? Для того чтобы научить нас не идти самим навстречу искушениям, но отступать и уклоняться от них. Не тот виновен, кто не бросается в опасности, но тот, кто в опасностях не имеет мужества. Итак, чтобы научить этому и укротить ненависть иудеев, Христос удаляется в Капернаум, исполняя пророчество, и, вместе, поспешая, подобно рыбарю, уловить учителей вселенной, которые, занимаясь своим искусством, проживали в этом городе. Заметь здесь, как Христос всякий раз, намереваясь удалиться к язычникам, побуждения для этого берет от иудеев. Так и в настоящем случае иудеи, умыслив зло против Предтечи и посадив его в темницу, самого Иисуса прогоняют в языческую Галилею. А что под именем Галилеи разумеется ни какая-либо только часть народа иудейского, ни все колена вообще, это ты можешь видеть из слов, которыми пророк определяет эту страну: "земля Неффалимова; возвеличит приморский путь, Заиорданскую страну, Галилею языческую. Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий" (Иса. 9:1-2). Тьмой здесь называет он не чувственную тьму, но заблуждение и нечестие, почему и прибавил: "на живущих в стране тени смертной свет воссияет" (Иса. 9:2). А чтобы видно было, что он говорит не о чувственном свете и тьме, для этого, говоря о свете, пророк называет его не просто светом, но светом великим, который в другом месте именует "светом истинным" (Иоан. 1:9); а, говоря о тьме, называет ее тенью смертной. Желая, затем, показать, что жители этой страны не сами искали и нашли этот свет, но Бог явил им свыше, евангелист говорит: "свет воссиял им" (Матф. 4:16), т. е. сам свет воссиял и осветил их, а не сами они наперед пришли к свету. В самом деле, род человеческий перед пришествием Христовым находился в самом бедственном состоянии; люди уже не ходили, а сидели во тьме; а это значит, что они даже и не надеялись освободиться от этой тьмы. Они даже не знали, куда нужно идти, и объятые тьмой, сидели, не будучи уже в силах и стоять.

"С того времени Иисус начал проповедовать и говорить: покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное" (Матф. 4:17). "С того времени": когда же это? С того времени, как Иоанн был посажен в темницу. Почему же Христос не проповедовал им сначала? Для чего Ему нужен был Иоанн, когда самые дела ясно свидетельствовали о Нем? С одной стороны, для того, чтобы отсюда видно было Его достоинство, когда и Он так же, как Отец, имеет пророков, о чем и Захария сказал: "и ты, младенец, наречешься пророком Всевышнего" (Лук. 1:76); с другой - для того, чтобы не оставить бесстыдным иудеям никакого извинения. На это последнее сам Христос указал, когда говорил: "пришел Иоанн, ни ест, ни пьет; и говорят: в нем бес. Пришел Сын Человеческий, ест и пьет; и говорят: вот человек, который любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам. И оправдана премудрость чадами ее" (Матф. 11:18-19). Притом и нужно было, чтобы о Христе наперед сказал кто-нибудь другой, а не сам Он. Если уж и после столь многих и столь сильных доказательств и свидетельств говорили: "Ты Сам о Себе свидетельствуешь, свидетельство Твое не истинно" (Иоан. 8:13), то чего бы не сказали, если бы о Нем ничего не говорил Иоанн, а Он сам первый начал бы свидетельствовать о Себе народу? Вот почему Он и не проповедовал прежде Иоанна, и чудес не творил до тех пор, пока последний не был посажен в темницу. Он не хотел Своей проповедью и произвести разделения в народе. По этой же причине и Иоанн не сотворил ни одного чуда, чтобы и этим привести к Христу народ, привлекаемый к Нему силой Его чудес. И действительно, если уже, и после столь многих и великих чудес, ученики Иоанна и прежде и после его заточения с ревностью смотрели на Иисуса и если многие почитали Христом не Его, а Иоанна, то, что было бы, если бы дело обстояло иначе? Вот для чего евангелист Матфей и показывает, что Христос "с того времени начал проповедовать"; и в начале Своего проповедования Он учил тому же, что проповедовал и Иоанн, а о самом Себе еще не говорил ничего, но продолжал только проповедь Крестителя, потому что пока еще не имели о Нем надлежащего понятия, хорошо было бы, если бы и это учение было принято.

2. По той же самой причине в начале Своей проповеди Христос не предлагает и ничего тягостного и прискорбного, подобно Иоанну. Тот упоминал о секире, о дереве посекаемом, о лопате, о гумне, о неугасаемом огне (Матф. 3:10,12); напротив, Христос начинает Свою проповедь радостным благовестием о небесах и "царствии небесном", уготованном слушающим Его. "Проходя же близ моря Галилейского, Он увидел двух братьев: Симона, называемого Петром, и Андрея, брата его, закидывающих сети в море, ибо они были рыболовы, и говорит им: идите за Мной, и Я сделаю вас ловцами человеков. И они тотчас, оставив сети, последовали за Ним" (Матф. 4:18-20). Евангелист Иоанн иначе описывает их призвание. Из его слов видно, что это призвание было уже второе, - о чем можно заключить из многих признаков. Именно, у Иоанна говорится, что они пришли к Иисусу, когда Иоанн еще не был посажен в темницу; а здесь - что они пришли после его заточения. Там Андрей призывает Петра (Иоан. 1:41-42), а здесь обоих сам Христос. Притом Иоанн говорит, что Иисус, увидев Симона, идущего к Нему, сказал: "ты - Симон, сын Ионин; ты наречешься Кифа, что значит: камень Петр" (Иоан. 1:42). А Матфей утверждает, что Симон уже назывался этим именем; именно он говорит: "видел Симона называемого Петром". То же показывает и самое место, откуда они были призваны, и многие другие обстоятельства, - например, и то, что они легко послушались Его, и то, что оставили все: значит, они еще прежде были хорошо приготовлены к этому. И действительно, из Иоаннова повествования видно, что Андрей приходил в дом к Иисусу и слышал от Него многое (Иоан. 1:39); здесь же видим, что они, услышав одно только слово, тотчас за Ним последовали. Вероятно, что они, сначала последовав за Иисусом, потом оставили Его, и увидев, что Иоанн посажен в темницу, удалились и опять возвратились к своему занятию; потому Иисус и находит их ловящими рыбу. Он и не воспрепятствовал им сначала удалиться от Него, когда они того желали, и не оставил их совершенно, когда удалились; но, дав свободу отойти от Себя, опять идет возвратить их к Себе. Вот самый лучший образ ловли.

Посмотрите же, какова их вера и послушание. Они заняты были своим делом (а вы знаете, как приманчива рыбная ловля); но, как скоро услышали призыв Спасителя, не замедлили, не отложили до другого времени, не сказали: "сходим домой и посоветуемся с родственниками"; но, оставив все, последовали за Ним точно так же, как Елисей последовал за Илией (3 Царст. 19:20). Христос желает от нас такого послушания, чтобы мы ни на малейшее время не откладывали, хотя бы того требовала самая крайняя необходимость. Вот почему, когда некто другой пришел к Нему, и просил позволения "похоронить отца своего" (Матф. 8:21), Он и этого не позволил ему сделать, показывая тем, что следование за Ним должно предпочитать всему. Ты скажешь, что им много было обещано. Но потому-то я особенно и удивляюсь им, что они, не видев еще ни одного знамения, поверили столь великому обещанию, и всему предпочли следование за Христом. Они поверили, что и они в состоянии будут уловлять теми же словами других, какими уловлены были сами. Да и это было обещано только Петру и Андрею; а Иакову и Иоанну и того не было сказано; только пример послушания первых проложил путь и им; впрочем, они и прежде много слышали об Иисусе. Далее - смотри, с какой подробностью евангелист указывает на их бедность: Иисус нашел их чинящими сети свои (Матф. 15:21). Они были бедны до такой степени, что не имели на что купить новых сетей, и потому чинили обветшавшие. Между тем не малым доказательством их добродетели служит и то, что они легко переносят свою бедность, питаются от праведных трудов, друг с другом связаны узами любви, живут вместе с отцом и служат ему. Когда, таким образом, Христос уловил их, Он начинает в их присутствии творить чудеса, подтверждая делами то, что сказал о Нем Иоанн. Он начинает часто посещать синагоги, научая этим учеников Своих, что Он не противник Богу и не обманщик какой-либо, но пришел согласно воле Отца; и при посещении синагог Он не только проповедовал, но и творил чудеса.

3. Всякий раз, когда происходит что-нибудь особенное и необыкновенное, или когда вводится какой-либо новый образ жизни, Бог обыкновенно дает знамения, как бы в залог Своего могущества для тех, кто должен принять Его законы. Так, намереваясь создать человека, Он прежде сотворил весь мир, и потом дал уже ему в раю известный закон. Так, когда хотел дать закон Ною, опять совершил великие чудеса, изменил всю тварь, в ее основаниях, повелел страшному наводнению целый год держать землю, и посреди столь великого обуревания сохранил невредимым праведника. Так и Авраама оградил многими знамениями; даровал ему победу на брани, поразил ударами фараона, и избавлял праотца от опасностей. Так и перед обнародованием закона иудеям Он явил дивные и великие чудеса, а потом дал уже закон. Так и здесь, намереваясь дать высшие правила жизни и предложить людям то, чего они никогда не слыхали, подтверждает слова Свои чудесами. Так как возвещаемое им царствие не было видимо, то видимыми знамениями Он и невидимое сделал видимым. И заметь, какую евангелист наблюдает краткость; он не говорит о каждом исцелившемся подробно, но в немногих словах упоминает о множестве знамений: "приводили к Нему", говорит он, "всех немощных, одержимых различными болезнями и припадками, и бесноватых, и лунатиков, и расслабленных, и Он исцелял их" (Матф. 4:24). Но спрашивается: почему Христос ни от кого из этих исцеленных не требовал веры? Почему не сказал им того, что после говорил: "веруете ли, что Я могу это сделать" (Матф. 9:28)? Это потому, что Он еще тогда не явил доказательств Своего могущества. Впрочем, немалую их веру доказало и то, что они приступили к Нему и подводили больных. Они не приносили бы их издалека, если бы не имели к Нему великой веры. Последуем и мы за Христом. И мы имеем многие болезни душевные, а эти-то болезни он преимущественно и желает уврачевать. Для того ведь Он врачует и телесные болезни, чтобы истребить и душевные. Приступим же к Нему и будем просить не каких-либо житейских благ, но отпущения грехов; Он и ныне подает (все нужное), если только просим прилежно. Тогда разнесся о Нем слух по всей Сирии, ныне же по всей вселенной. Стекались к Нему тогда жители разных стран, слыша, что Он исцеляет бесноватых, а ты, имея перед очами гораздо многочисленнейшие и важнейшие опыты Его могущества, не хочешь восстать и устремиться к Нему? Те оставляли и отечество, и друзей, и сродников, а ты не хочешь выйти из дому, чтобы приступить к Нему и получить гораздо лучшее? Но мы и этого от тебя не требуем. Оставь только злые привычки, и ты можешь, оставаясь дома со своими, удобно спастись. Имея какую-нибудь телесную болезнь, мы всеми силами стараемся освободиться от нее, а, страдая тяжко от болезней душевных, мы медлим и отказываемся от врачевства. Потому мы не избавляемся и от телесных болезней, что необходимое для нас мы почитаем маловажным, а маловажное необходимым, и, оставив самый источник зла, хотим очистить потоки. А что испорченность души есть причина болезней телесных, тому доказательством служит и тот расслабленный, который был в болезни тридцать восемь лет, и тот, которого спустили на одре, разобрав кровлю, а, прежде всего - Каин. Да и многие другие примеры показывают то же. Итак, истребим источник зла, и тогда все потоки болезней иссякнут сами собой. Не одно расслабление телесное есть болезнь, но и грех; и последний еще более первого, так как душа лучше тела. Итак, приступим и ныне к Христу, будем просить Его, чтобы Он уврачевал расслабленную нашу душу, и оставив все житейское, будем заботиться только о духовном. Стяжав это, ты можешь печься потом и об остальном. Не почитай себя безопасным, если не скорбишь о грехах своих; но о том-то особенно и стенай, что не чувствуешь сокрушения о своих беззакониях. Твое спокойствие происходит не оттого, чтобы грех не угрызал, но от бесчувствия души, преданной греху. Представь себе, как терзаются чувствующие тяжесть грехов своих, как горько вопиют они, - горестнее, нежели те, кого режут или жгут! Что делают они, как страдают, сколько проливают слез, сколько испускают стенаний, чтобы освободиться от мучений совести? Этого они не стали бы делать, если бы сильно не страдали душой.

4. Всего лучше совсем не грешить; а если кто согрешил, то нужно чувствовать свой грех и исправляться. Если же этого не будет, то, как мы станем умолять Бога и просить отпущения грехов, когда самим себе не даем в них никакого отчета? Когда сам ты, согрешивший, не хочешь знать и того, что согрешил, то о прощении каких грехов будешь просить Бога? О тех, которых не знаешь? И как ты можешь познать величие благодеяния? Итак, исповедуй все грехи твои подробно, чтобы узнать, сколь велик долг, который тебе прощается, и, таким образом, возбудишь в себе благодарность к своему Благодетелю. Оскорбив человека, ты упрашиваешь и друзей, и соседей, и самих привратников, тратишь деньги, теряешь много дней, ходя к нему и умоляя о прощении. И, хотя бы оскорбленный отогнал тебя однажды, и в другой раз, и тысячу раз, ты не отстаешь, но тем с большей ревностью усугубляешь свои моления. А, раздражив Бога всяческих, мы небрежем о том, остаемся холодными, роскошествуем, упиваемся и делаем все то, к чему привыкли: когда же мы Его умилостивим?... Напротив, продолжая так жить, не раздражаем ли Его еще более? И действительно, нераскаянность в грехах гораздо более возбуждает Его гнев и негодование, нежели самый грех. Нам надлежало бы скрыться под землей, не видеть солнца, и даже не пользоваться воздухом за то, что, имея столь милостивого Владыку, мы раздражаем Его и, раздражая, даже не раскаиваемся в том. Он и в гневе Своем не только не имеет к нам ненависти и отвращения, но и гневается для того, чтобы хотя бы таким образом привлечь нас к Себе; ведь если бы Он, будучи оскорбляем, воздавал тебе одними благодеяниями, то ты еще более стал бы презирать Его. Чтобы этого не случилось, Он на время отвращает от тебя лицо Свое, чтобы соединить тебя с Собой навеки. Итак, одушевимся надеждой на его человеколюбие, принесем усердное покаяние прежде, нежели настанет день, в который самое покаяние не принесет нам никакой пользы. Ныне все от нас зависит; а тогда приговор над нами будет во власти одного Судьи. Итак, "предстанем лицу Его со славословием" (Псал. 94:2), будем плакать и рыдать. Если мы прежде дня Господня умилостивим Судью, чтобы Он отпустил нам согрешения, то не будем подлежать суду. В противном случае, каждый из нас, перед лицом всей вселенной, приведен будет на суд, и мы не будем иметь никакой надежды получить прощение. Никто из живущих на земле, не получив разрешения в грехах, по переходе в будущую жизнь, не может избежать истязаний за них. Но как здесь преступники из темниц приводятся на суд в оковах, так и по отшествии из этой жизни, все души приведутся на страшный суд, обремененные различными узами грехов. Подлинно, жизнь настоящая ничем не лучше темницы. Подобно тому, как, входя в темничный дом, мы видим всех обремененных оковами, так и теперь, если, устранив весь внешний блеск, войдем в жизнь каждого, то увидим, что душа каждого обложена узами тяжелее железных, а особенно если взойдем в души богатых. Подлинно, чем большим они владеют богатством, тем более и уз на них. Подобно тому, как видя узника, у которого и шея, и руки, а часто и ноги в железе, ты почитаешь его крайне несчастным, так и видя богатого, владеющего несчетными сокровищами, не называй его счастливым, но за то-то самое и считай его самым злополучным. В самом деле, кроме того, что он в узах, при нем находится еще жестокий страж темничный - злое любостяжание, которое не позволяет ему выйти из темницы, но приготовляет для него тысячи новых оков, темниц, дверей и затворов; и ввергнувши его во внутреннюю темницу, еще заставляет его услаждаться своими узами, так что он не может даже найти и надежды освободиться от зла, его угнетающих. И если ты проникнешь мыслью во внутренность души его, то увидишь ее не только связанной, но и крайне безобразной, оскверненной и наполненной червями. Удовольствия сластолюбивой жизни ничем не лучше, но еще отвратительнее, потому что растлевают и тело и душу, и поражают их бесчисленным множеством болезней. Представляя все это, будем молиться Искупителю душ наших, чтобы Он и разорвал оковы, и отогнал от нас того жестокого стража, и, освободив дух наш от тяжких железных уз, сделал бы его легче пера; а с молитвой к Нему соединим и собственное старание и усердие и благую готовность. Таким образом, мы сможем в короткое время освободиться от обладающего нами зла, и познать свое прежнее состояние, и воспринять дарованную нам прежде свободу, которой да сподобимся все мы, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 15

"Увидев народ, Он взошел на гору; и, когда сел, приступили к Нему ученики Его. И Он, отверзши уста Свои, учил их, говоря: блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное" (Матф. 5:1-3).

Изъяснение 5:1-16. Своим примером Христос научает не делать ничего на показ. - Обращая речь к ученикам, Христос говорит чрез них ко всем людям. - Кто разумеется под нищими духом. Смирение - начало всякого благочестия. - Плач о грехах освобождает от пристрастия к земному. - Утешение, даруемое Богом, помогает побеждать все. - Под землею, обещанною кротким, разумеются и чувственные блага. - Кто разумеется под алчущими и жаждущими правды, под милостивыми, чистыми сердцем, миротворцами и изгнанными правды ради, и какова их награда. - Не всякие поношения делают людей блаженными. - Царство небесное обещается не одним нищим духом. - Почему последняя заповедь обращена прямо к ученикам. - Терпеть злословие - больший подвиг, чем переносить опасности. - Заповеди пролагают путь одна другой. - Что значат выражения: „вы соль земли" и „свет мира". - Сила проповеди показывает могущество Христово. - Добродетель не может укрыться. - Она одна делает счастливым. - Злословящие внутренно хвалят добродетель. - Жизнь христианина должна оправдывать учение. - Порицание гоняющимся за наживой, подающим милостыню из тщеславия, забавляющимся ссорами других, и увещание не заводить распрей и ссор и прощать обиды.

1. Смотри, как Христос далек был от честолюбия и гордости! Он не водил народа за Собой, но когда нужно было врачевать, Сам ходил всюду, посещая города и веси. А когда собралось великое множество, садится на одном месте, не в городе, не среди площади, но на горе, в пустыне, - научая тем нас ничего не делать напоказ, удаляться от шума, особенно когда нужно любомудрствовать и рассуждать о важных предметах. Когда взошел Он и сел, приступили ученики. Видишь ли, как они успевают в добродетели, и как скоро сделались лучшими? Народ смотрел на чудеса, а ученики хотели уже слышать что-нибудь высокое и великое. Это-то и побудило Христа предложить учение и начать проповедь. Он не только исцелял тела, но врачевал и души, и опять от попечения о душах переходил к попечению о телах, разнообразя пользу, и соединяя с учением словесным явление знамений. Этим попечением, как о душе, так и о теле, он заграждает бесстыдные уста еретиков, показывая тем, что Он есть виновник всецелой жизни. Потому-то Он и прилагал о теле и душе большое попечение, врачуя то первое, то последнее. Так поступил Он и теперь. "Отверз", говорит евангелист, "уста Свои, учил их". Для чего это прибавлено: "отверз уста Свои"? Чтобы ты познал, что Он учил даже и тогда, когда молчал, не только - когда говорил; учил, то отверзая уста Свои, то вещая делами Своими. Когда же ты слышишь слова: "учил их", не думай, что Он говорит только к ученикам Своим, но что через учеников говорит и ко всем. Но так как толпа была необразованна, состояла из людей, еще пресмыкавшихся долу, то Он, собрав перед Собой учеников, обращает к ним речь Свою, и в беседе с ними так говорит, что учение мудрости делается занимательным и для всех прочих, которые почти совершенно были неспособны Его слушать. Намекая на это, и Лука сказал; что Он обратил речь к ученикам. И Матфей, показывая это, написал: "приступили к Нему ученики Его, и учил их". Ввиду этого и прочие должны были слушать внимательнее, нежели тогда, когда бы Он обратил речь Свою ко всем. Итак, с чего Христос начинает, и какие полагает для нас основания новой жизни? Послушаем внимательно слова Его. Говорено было к ученикам, а написано для всех, которые будут после них. Потому-то и Христос, хотя обращается с проповедью к ученикам, но не к ним относит слова Свои, а говорит о всех блаженствах неопределенно. Не сказал: блаженны вы, если будете нищими, но – "блаженны нищие". Даже, если бы говорил и к ним одним, и тогда Его проповедь относилась бы ко всем. В самом деле, когда, например, Он говорит: "се, Я с вами во все дни до скончания века" (Матф. 28:20), то говорит не к ним одним, но через них и ко всей вселенной. Равным образом, когда ублажает их за претерпение преследований, гонений, жестоких страданий, то сплетает венец не одним им, но и всем так живущим. Но чтобы это было яснее, и ты узнал, что слова Его имеют большое отношение и к тебе и ко всему роду человеческому, если кто внимателен, - послушай, как Он начинает дивное слово Свое: "блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное". Что значит: нищие духом? Смиренные и сокрушенные сердцем. Духом Он назвал душу и расположение человека. Так как есть много смиренных не по своему расположению, а по необходимости обстоятельств, то Он, умолчав о таких (потому что в том не велика слава), называет, прежде всего, блаженными тех, которые по своей воле смиряют себя и уничижают. Почему же не сказал Он: смиренные, а сказал: "нищие"? Потому, что последнее выразительнее первого; нищими Он называет здесь тех, которые боятся и трепещут заповедей Божьих, которых и через пророка Исаию Бог называет угодными Себе, говоря: "на кого Я призрю: на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего перед словом Моим" (Ис. 66:2)?

2. Много степеней смирения: иной умеренно смирен, а иной с преизбытком. Последнего рода смирение восхваляет и блаженный пророк, когда он, описывая нам не просто смиренное, но весьма сокрушенное сердце, говорит: "жертва Богу - дух сокрушенный; сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже" (Псал. 50:19). И три отрока, вместо великой жертвы, приносят Богу это смирение, говоря: "но с сокрушенным сердцем и смиренным духом да будем приняты" (Дан. 3:39). Такое смирение ублажает здесь и Христос. Все величайшие бедствия, удручающие всю вселенную, произошли от гордости. Так и дьявол, не бывший прежде таковым, сделался дьяволом от гордости, на что указывая, и Павел сказал: "чтобы не возгордился и не подпал осуждению с дьяволом" (1 Тим. 3:6). Так и первый человек, обольщенный от дьявола пагубной надеждой, пал и сделался смертным; он надеялся стать богом, но потерял и то, что имел. За то и Бог, порицая его и как бы смеясь над его неразумием, сказал: "вот, Адам стал как один из Нас" (Быт. 3:22). Так и каждый после Адама, мечтая о своем равенстве с Богом, впадал в нечестие. Так как, следовательно, гордость есть верх зла, корень и источник всякого нечестия, то Спаситель и приготовляет врачевство, соответствующее болезни, полагает этот первый закон, как крепкое и безопасное основание. На этом основании с безопасностью можно созидать и все прочее. Напротив, если этого основания не будет, то хотя бы кто до небес возвышался жизнью, все это легко разрушится и будет иметь худой конец. Хотя бы ты отличался постом, молитвой, милостыней, целомудрием или другой какой добродетелью, все это без смирения разрушится и погибнет. Так случилось с фарисеем. Взойдя на самый верх добродетели, он ниспал с него и потерял все потому, что не имел смирения - матери всех добродетелей. Как гордость есть источник всякого нечестия, так смирение есть начало всякого благочестия. Потому-то Христос и начинает со смирения, желая с корнем исторгнуть гордость из души слушателей. Какое же имеет это отношение к ученикам, которые всегда были смиренны? Они не имели никакого повода к гордости, будучи рыбаками, бедными, незнатными, не учеными. Но если это не относилось к ученикам, то относилось к тем, которые были там, и которые после должны были принимать учеников, чтобы последние не были в презрении по причине своей нищеты. Впрочем, слова Христа относились и к ученикам. Если в то время они и не имели нужды в этом полезном наставлении, то могли иметь впоследствии - по совершении знамений и чудес, после такой славы в целом мире и после такого дерзновения к Богу. Поистине, ни богатство, ни власть, ни самое царское достоинство не могли столько внушить гордости, сколько все то, что имели апостолы. Впрочем, еще и до совершения знамений они могли возгордиться, могли поддаться слабости человеческой, когда видели многочисленное собрание народа, окружавшее их Учителя. Потому-то Христос наперед и смиряет их помыслы. Преподаваемое учение Христос излагает не в виде увещаний или повелений, а в виде блаженства, делая, таким образом, проповедь Свою занимательнее, и для всех открывая поприще учения. Не сказал: такой-то и такой блажен, а - все так поступающие блаженны, так что хотя бы ты был рабом, бедняком, нищим, бесприютным, необразованным, нет никакого препятствия к тому, чтобы быть тебе блаженным, если будешь иметь эту добродетель. Начав с того, с чего преимущественно и должно было начать, Христос переходит к другой заповеди, которая, по-видимому, противоречит мнению целой вселенной. В самом деле, тогда как все почитают блаженными радующихся, а сетующих, бедных и плачущих - несчастными, Он вместо первых называет блаженными последних, говоря так: "блаженны плачущие", хотя все почитают их несчастными (Матф. 5:4). Но Христос для того наперед и творил знамения, чтобы, предписывая подобные правила, более иметь доверенности к Себе. И здесь опять не просто разумеет плачущих, но плачущих о грехах своих, так как есть другой плач, вовсе непозволительный - плач о житейских предметах, на что указал и Павел, говоря: "печаль ради Бога производит неизменное покаяние к спасению, а печаль мирская производит смерть" (2 Коринф. 7:10).

3. Этих-то печалящихся Христос здесь и называет блаженными; и не просто печалящихся, но тех, которые предаются сильной печали. Потому и не сказал: печалящиеся, но: "плачущие". Действительно, и эта заповедь научает также всякому благочестию. В самом деле, если тот, кто оплакивает смерть детей, жены, или кого-нибудь из родственников, в это время скорби не увлекается ни любовью к богатству и плоти, ни честолюбием, не раздражается обидами, не снедается завистью, ни другой какой-либо предается страсти, а бывает всецело поглощен скорбью, то не гораздо ли более покажут свое бесстрастие относительно всего этого те, которые подобающим образом оплакивают грехи свои? Какая же будет им награда? "Ибо они утешатся", говорит Христос. Скажи мне, где они утешатся? И здесь, и там. Так как эта заповедь была слишком тяжка и трудна, то Он обещает то, что наиболее могло бы облегчить ее. Итак, если хочешь иметь утешение - плачь. И не почитай этих слов иносказательными. Подлинно, когда Бог утешает, то хотя бы тысячи горестей с тобой случились, все победишь, потому что Бог всегда награждает труды с преизбытком. То же сделал Он и здесь, когда сказал, что "плачущие блаженны", - не потому, чтобы самый плач стоил того, но по Его человеколюбию (то есть, награда обещана не по важности действия, но по любви Его к людям). В самом деле, плачущие оплакивают грехи свои, а для таких довольно только получить прощение и оправдание. Но как Христос весьма человеколюбив, то Он и не ограничивает награды отменой наказания и оставлением грехов, но еще делает таких людей блаженными, и подает великое утешение. А плакать нам повелевает не о своих только грехах, но и о грехах других. Так поступали святые, как-то: Моисей, Павел, Давид; все они часто оплакивали чужие грехи. "Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю" (Матф. 5:5). Скажи мне, какую наследуют землю? Некоторые говорят, что наследуют землю духовную. Но это несправедливо. В Писании нигде не упоминается о земле духовной. Что же значат эти слова? Христос разумеет здесь чувственную награду, как и Павел, когда он вслед за словами: "чти отца твоего и мать", присовокупляет: "будешь долголетен на земле" (Ефес. 6:2-3). Равным образом и сам Господь сказал разбойнику: "ныне же будешь со Мной в раю" (Лук. 23:43). Применяясь к тем слушателям, которые более предаются чувственному и прежде ищут настоящего, нежели будущего, Христос не поощряет их будущими только благами, но и настоящими. Потому-то и далее в Своей беседе, сказав: "мирись с соперником твоим скорее", за такое благоразумное дело определяет награду, говоря: "чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге" (Матф. 5:25). Видишь, откуда Он заимствовал угрозы! От предметов чувственных, от самых обычных явлений. И еще: "кто скажет брату своему: "рака", подлежит синедриону" (Матф. 5:22). Также и Павел весьма часто указывает на чувственные награды, и заимствует побуждения от предметов настоящих, например, когда рассуждает о девстве: тут он совсем не упоминает о небесах, а побуждает настоящими благами, говоря: "если же кто почитает неприличным", и: "мне вас жаль", и: "хочу, чтобы вы были без забот" (1 Коринф. 7:36,28,32). Так и Христос с духовными наградами соединил чувственные. Так как кроткий человек может подумать, что он теряет все свое имущество, то Христос обещает противное, говоря, что он-то безопасно и владеет своим имуществом: он ни дерзок, ни тщеславен; кто же, напротив, будет таковым, тот может лишиться и наследственного имения, и даже погубит самую душу. Впрочем, так как и в ветхом уже завете часто пророк говорил: "кроткие наследуют землю" (Пс. 36:11), то Христос выражает, следовательно, Свою мысль словами уже им известными, чтобы не везде употреблять новые выражения. Однако, в Своих словах Он не ограничивает наград настоящими благами, но вместе предлагает и будущие. Когда Он говорит о чем-нибудь духовном, то не отвергает и выгод настоящей жизни; равным образом, когда обещает что-нибудь в здешней жизни, то этим еще не ограничивает Своего обещания. "Ищите", говорит Он, "прежде Царства Божия, и это все приложится вам" (Матф. 6:33). И еще: "всякий, кто оставит дома, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную" (Матф. 19:29). "Блаженны алчущие и жаждущие правды" (Матф. 5:6). Какой правды? Говорит ли Он о добродетели вообще, или разумеет тот вид правды, который противоположен любостяжанию? Так как Он намеревался предложить заповедь о милосердии, то и научает, как должно оказывать его; именно, называет здесь блаженными тех, которые стараются о правде, воспрещающей хищение и любостяжание.

4. Вникни и в то, с какой силой Он выразил Свою заповедь! Он не сказал: блаженны те, которые ищут правды, но - "блаженны алчущие и жаждущие правды", внушая этим, чтобы мы не как-нибудь, но с полной любовью стремились к ней. А как полную любовь имеют сребролюбивые, то есть, они не столько заботятся об удовлетворении голода и жажды, сколько о том, чтобы более и более иметь и приобретать, то Христос повелевает обращать подобную любовь к нелюбостяжанию. Потом Он опять представляет чувственную награду, говоря: "ибо они насытятся". Так как многие думают, что сребролюбие делает богатыми, то Он говорит, что бывает напротив, то есть, что богатыми делает правда. Итак, поступая справедливо, не бойся бедности, и не страшись голода. Поистине, те-то особенно и лишаются всего, которые похищают чужое, а кто любит справедливость, тот владеет всем безопасно. Если же не похищающие чужого имения наслаждаются таким благоденствием, то гораздо больше те, которые свое раздают. "Блаженны милостивые" (Матф. 5:7). Здесь, мне кажется, говорит Он не столько о тех, которые оказывают свое милосердие деньгами, но и о тех, которые оказывают его делами. Есть много различных видов милосердия, и заповедь эта обширна. Какая же награда за милосердие? "Ибо они помилованы будут". Такое воздаяние, по-видимому, равносильно добродетели; но на самом деле оно много превосходит добродетель. В самом деле, милостивые милостивы, как люди; а сами получают милость от Бога всяческих. Милосердие же человеческое и Божье не равны между собой, а отличаются одно от другого так же, как зло - от добра. "Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят" (Матф. 5:8). Вот опять духовная награда! Чистыми здесь Он называет тех, которые приобрели всецелую добродетель, и не сознают за собой никакого лукавства, или тех, которые проводят жизнь в целомудрии, потому что для того, чтобы видеть Бога, мы ни в чем столько не имеем нужды, как в этой добродетели. Потому и Павел сказал: "старайтесь иметь мир со всеми и святость, без которой никто не увидит Господа" (Евр. 12:14). Видение же здесь разумеет такое, какое только возможно для человека. Так как многие бывают милостивы, не похищают чужого, не сребролюбивы, а, между тем, любодействуют и предаются похоти, то Христос, показывая, что недостаточно первого, присоединяет и эту заповедь. То же самое и Павел, в послании к Коринфянам, подтвердил примером македонян, которые богаты были не только милосердием, но и другими добродетелями: указывая там на щедрость их в раздаянии имуществ, он говорит, что они "предали себя Господу и нам" (2 Кор. 8:5). "Блаженны миротворцы" (Матф. 5:9). Здесь Христос не только осуждает взаимное несогласие и ненависть людей между собой, но требует еще более, - именно того, чтобы мы примиряли несогласия и других; и опять представляет также духовную награду. Какую же? "Ибо они будут наречены сынами Божьими", так как и дело Единородного Сына Божьего состояло в том, чтобы соединить разделенное и примирить враждующее. Потом, чтобы ты не подумал, что мир везде есть дело похвальное, Христос присоединил и эту заповедь: "блаженны изгнанные за правду" (Матф. 5:10), - то есть, гонимые за добродетель, за покровительство другим, за благочестие, так как правдой обыкновенно Он всегда называет полное любомудрие души. "Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня" (Матф. 5:11). "Радуйтесь и веселитесь" (Матф. 5:12). Христос как бы так сказал: хотя бы вас называли обманщиками, льстецами, злодеями или другим каким именем, - вы все же блаженны. Что, кажется, страннее таких наставлений, - называть вожделенным для человека то, чего, по мнению других, нужно избегать, то есть: нищету, слезы, гонения, поношения. И, однако, Он не только изрек эти заповеди, но внушил к ним и веру, и убедил не двух, не десять, не двадцать, не сто, или тысячу человек, а всю вселенную. И толпы народа, слушая столь тяжкие, трудные и противные общему понятию наставления, изумлялись. Такова была сила слов небесного Наставника!

5. Впрочем, чтобы ты не подумал, что одни поношения, какие бы то ни было, делают людей блаженными, Христос определяет эти поношения двумя видами, именно, когда мы терпим их ради Него, и когда они будут ложны. Если же не будет ни того, ни другого, то поносимый не только не блажен, но и несчастлив. Посмотри, какая опять награда: "ибо велика ваша награда на небесах". Если ты слышишь, что не при каждом роде блаженства даруется царство небесное, не унывай. Хотя Христос различно описывает награды, но всех вводит в царство. И когда Он говорит, что плачущие утешатся, и милостивые будут помилованы, и чистые сердцем узрят Бога, и миротворцы назовутся сынами Божьими, - всем этим Он означает не что иное, как царство небесное. Кто получит те блага, тот получит, конечно, и царство небесное. Итак, не думай, что этой награды удостоятся одни только нищие духом; ее получат и жаждущие правды, и кроткие, и все прочие. Он для того при каждой заповеди и упомянул о блаженстве, чтобы ты не ожидал ничего чувственного. Не может быть блаженным награждаемый тем, что в настоящей жизни разрушается и исчезает скорее тени. Сказав: "велика ваша награда", Христос присовокупил еще другое утешение: "так гнали и пророков, бывших прежде вас". Так как приближалось царствие, и было ожидаемо, то Он представляет им утешение в общении с теми, которые прежде них пострадали. Не думайте, говорит Он, будто вы страдаете потому, что говорите и предписываете вопреки справедливости, или что вас будут гнать, как проповедников нечестивых учений. Вы подвергнетесь наветам и опасностям не потому, будто вы неправо учите, а по злобе слушающих. Поэтому и клеветы падут не на вас - страдальцев, а на тех, которые так худо поступают. Об этом свидетельствует все прежнее время. И пророков не обвиняли в беззаконии, или безбожном учении, когда некоторых из них побивали камнями, других изгоняли, а иных подвергали другим бесчисленным бедствиям. Итак, да не устрашает это вас. По тем же соображениям и ныне все делают. Видишь ли, каким образом он ободряет их, ставя их наравне с Моисеем и Илией? Так и апостол Павел в послании к фессалоникийцам говорит: "ибо вы, братья, сделались подражателями церквам Божьим во Христе Иисусе, находящимся в Иудее, потому что и вы то же претерпели от своих единоплеменников, что и те от Иудеев, которые убили и Господа Иисуса и Его пророков, и нас изгнали, и Богу не угождают, и всем человекам противятся" (1 Фессал. 2:14-15). То же самое и здесь Христос сделал. Хотя Он в других блаженствах говорил: "блаженны нищие, блаженны милостивые"; но здесь говорит Он уже определенно, и прямо обращает речь Свою к ученикам: "блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня", показывая, что это по преимуществу относится к ним, и свойственно перед всеми прочими учителям. Вместе с тем здесь Он показывает Свое достоинство и равночестие с Отцом. Он говорит: как пророки страдали ради Отца, так вы будете страдать ради Меня. Когда же Он говорит: "пророков, бывших прежде вас", то этим показывает, что и сами они уже были пророками. Потом, желая показать, что страдания особенно для них полезны и служат к их славе, не сказал, что вас будут поносить и преследовать, а Я этому воспрепятствую. Он хочет обезопасить их не от того, чтобы они ничего худого о себе не слыхали, но чтобы худые слухи переносили великодушно, и оправдывали себя делами, потому что последнее гораздо лучше первого, и не унывать во время страданий гораздо важнее, чем совсем не страдать. Потому Он здесь и говорит: "велика ваша награда на небесах". По повествованию евангелиста Луки, Христос изрек это еще сильнее и утешительнее. Он не только называет блаженными тех, которые терпят поношение за Господа, но и называет несчастными тех, о которых все говорят доброе. Он говорит: "горе вам, когда все люди будут говорить о вас хорошо" (Лук. 6:26). И об апостолах говорили доброе, но не все. Поэтому Он и не сказал: когда доброе будут говорить о вас люди; но прибавляет слово – "все". Действительно, невозможно, чтобы добродетельные всеми были хвалимы. И опять говорит: "пронесут имя ваше, как бесчестное, за Сына Человеческого. Возрадуйтесь в тот день и возвеселитесь" (Лук. 6:22-23). Он определил награду не только за опасности, которым они подвергались, но и за поношение. Поэтому Он не сказал: когда изгонят вас и убьют; но - когда будут поносить вас и всячески злословить. Поистине злословие уязвляет гораздо более, нежели самые дела. В опасностях есть много такого, что облегчает скорбь, например, когда все поощряют, многие одобряют, хвалят и прославляют. Но здесь, в злословии, отнимается и самое утешение. Переносить злословие не считается за великий подвиг, хотя на самом деле злословие уязвляет подвижника более чем самые опасности. Многие налагают на себя руки, не в силах будучи перенести худой о себе молвы. И что дивиться на других, когда эта-то именно причина более всего побудила удавиться того бесстыдного и гнусного предателя, который совершенно потерял стыд ко всему. И Иов - этот адамант, тверже самого камня, - когда потерял свое имущество, претерпел несносные мучения, лишился вдруг всех детей, когда увидел тело свое преисполненное червями, укоряющую жену, то все легко переносил. Когда же увидел друзей, которые его порицали, ругались над ним и, злословя его, говорили, что он терпит это за грехи свои, и несет наказание за пороки свои, тогда и этот мужественный и великий подвижник поколебался и пришел в смятение.

6. Подобным образом и Давид, забыв все, что он терпел, просил у Бога мздовоздаяния только за понесенное им злословие: оставь "его" (Семея) "злословить", говорит он, "ибо Господь повелел ему": да "призрит на уничижение мое, и воздаст мне Господь благостью за теперешнее его злословие" (2 Царст. 16:11-12). И Павел восхваляет не только подвергающихся опасностям, не только лишающихся имения, но и тех, которые терпят злословие, говоря: "вспомните прежние дни ваши, когда вы, быв просвещены, выдержали великий подвиг страданий" (Евр. 10:32). Потому и Христос положил за это великую награду. Но чтобы кто не сказал: почему же Ты ныне не отмщаешь злословящих и не заграждаешь уст их, а обещаешь награду на небесах? - Христос представил для этого пророков, показывая, что Бог и в их время не отмщал врагам их. Но если и тогда, когда воздаяние было на виду, Бог поощрял их надеждой на будущее, то, гораздо более Он поощряет ныне, когда и самая надежда на будущее прояснилась и любомудрие стало выше. Заметь и то, после скольких заповедей предложил эту последнюю. Он сделал это не без намерения и желал показать, что тот, кто заранее не приготовлен и не утвержден всеми теми заповедями, не может вступать и в эти подвиги. Потому-то Христос сплел нам из этих заповедей золотую цепь, всегда пролагая путь от предыдущей заповеди к последующей. В самом деле, человек смиренный будет оплакивать и грехи свои; оплакивающий свои грехи будет и кротким и праведным и милостивым; милостивый, праведный и сокрушенный будет непременно и чистым по сердцу, а такой будет и миротворцем; а кто всего этого достигнет, тот будет готов и к опасностям, не устрашится злоречия и бесчисленных бедствий. Дав ученикам приличное наставление, Господь снова подкрепляет их похвалами. Так как заповеди были высоки и труднее ветхозаветных, то чтобы ученики не поколебались, не пришли в смятение, и не сказали: как мы можем их исполнять? - слушай, что сказал Господь: "вы есть соль" земли (Матф. 5:13), показывая этими словами, что Он по необходимости дает такие заповеди. Учение, которое вам поручается, говорит Христос, должно относиться не к одной только вашей жизни, но и ко всей вселенной. Я посылаю вас не в два, не в десять, не в двадцать городов, посылаю не к одному народу, как некогда пророков, но на сушу и море, во всю вселенную, притом преисполненную зла. Словами: "вы есть соль" земли, Христос показал, что все человечество помрачилось и повредилось от грехов. Потому-то Он и требует от учеников таких добродетелей, которые были особенно необходимы и полезны к исправлению других. В самом деле, кто кроток, тих, милостив и праведен, тот не для себя только одного творит добрые дела, но старается эти благие источники добра излить и на пользу других. Также и чистый сердцем и миролюбивый и гонимый за истину живет для блага общего. Итак, не думайте, говорит Христос, что вам предстоят легкие подвиги; не думайте, что слова Мои: "вы есть соль" земли маловажны. Что же? Неужели они, в самом деле, исправили то, что уже испортилось? Нет, так как солью нельзя помочь тому, что уже испортилось. Они этого и не делали, а осоляли уже прежде исправленное, им переданное и освобожденное от зловония, содержа и сохраняя в том самом обновлении, в каком приняли от Господа. Освободить от зловония греховного - было дело Христа. Апостолы же должны были трудиться и заботиться о том, чтобы исправленное опять не пришло в первое свое состояние. Замечаешь ли, как Христос мало-помалу возвышает учеников перед самими пророками? Он называет их учителями не одной Палестины, но целой вселенной, и не просто учителями, но еще учителями страшными. И то удивительно, что ученики не лестью и не угождением, но сдерживающим, наподобие соли, действием, для всех сделались достолюбезными. Итак, не дивитесь, говорит Христос, если Я, оставив других, беседую с вами и подвергаю вас стольким опасностям. Рассудите только, скольким городам, народам и языкам Я хочу послать вас в наставники. Потому Я и хочу, чтобы вы не только сами были благоразумны, но и других делали такими. Быть благоразумными особенно нужно тем, от которых зависит спасение других, и столько нужно им иметь в себе добродетели, чтобы можно было уделять ее в пользу других. Если вы не будете такими, то и сами не спасетесь.

7. Итак, не огорчайтесь, если слова Мои кажутся вам тяжкими. Через вас и другие заблудившиеся могут образумиться, а если вы утратите свою силу, то погубите с собой и других. Поэтому, чем важнее возложены на вас обязанности, тем более вы должны иметь ревности. Потому и говорит Христос: "если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленой? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям". Другие, если и много раз согрешат, все-таки могут быть прощены; но учитель, если согрешит, не может ничем извинить себя, и должен понести тягчайшее наказание. Чтобы ученики, слыша слова: "когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить" не устрашились всенародно проповедовать, Христос говорит, что если вы не решаетесь на это дело, то напрасно и избраны. Не злословия надобно бояться, но того, чтобы не представить из себя лицемеров; в таком случае вы покажете себя неразумными и достойными презрения. Если же вы будете строги в обращении, и за это подвергнетесь злословию, радуйтесь. Таково именно свойство соли, что она едкостью остроты своей неприятна на вкус людей сластолюбивых. Злословие, следовательно, необходимо будет преследовать вас, но нисколько не повредит вам; напротив, будет свидетельствовать о вашей твердости. Если же вы, устрашась злословия, оставите подобающую вам твердость, то подвергнетесь тягчайшим бедствиям; вас все будут и злословить, и презирать, а это-то самое и значит: "попираема". Вслед за тем Христос переходит к другому, высшему сравнению: "вы есть", говорит Он, "свет мира" (Матф. 5:14). Опять – "мира", не одного народа, не двадцати городов, но всей вселенной; свет духовный – подобно, как и соль духовная, - который превосходнее лучей видимого солнца. Сперва Он назвал их солью, а потом светом, чтобы ты знал, сколько выгод от строгих слов, и сколько пользы от чистого учения. Оно обуздывает и не позволяет рассеиваться, но, направляя к добродетели, делает внимательным. "Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике" (Матф. 5:14-15). Этими словами Христос опять побуждает учеников Своих к строгой жизни, научая их быть осторожными, так как им надлежало явиться перед лицом всех и подвизаться на поприще целого мира. Не смотрите, говорит, на то, что мы сидим теперь здесь, что мы находимся в самой малой частичке мира. Нет, - вы так будете приметны всем, как город, стоящий на верху горы, как светильник, поставленный на подсвечнике и светящий всем, находящимся в доме.

Где теперь неверующие в могущество Христово? Пусть услышат это и, подивившись силе пророчества, благоговейно поклонятся Его могуществу! Подумай, в самом деле, сколько обещано было тем, которые были неизвестны даже в своем городе! Земля и море узнает их, и слава о них распространится до пределов вселенной, или - лучше, - не слава, а самые их благодеяния, - потому что не громкая слава сделала их везде известными, но величие самых дел. Они, как птицы, пронеслись через всю вселенную быстрее солнечного луча, распространяя повсюду свет благочестия. Здесь Христос, по моему мнению, старается в учениках Своих поселить еще смелость, потому что словами: "не может укрыться город, стоящий на верху горы" ясно выражает Свое могущество. Как такой город не может укрыться, так и благовествованию невозможно утаиться и остаться в неизвестности. Так как прежде Христос говорил о гонениях, злословии, наветах и вражде, то, чтобы ученики не подумали, что все это может воспрепятствовать их проповеди, Он, ободряя их, говорит, что благовествование не только не останется в неизвестности, но и просветит всю вселенную, а через это и сами они станут славными и знаменитыми. Итак, здесь Христос показывает Свое могущество, а в последующих словах требует смелости от Своих учеников. "Зажегши свечу", говорит Он, "не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш перед людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного" (Матф. 5:15-16). Я, говорит Он, возжег свет, а вы своим старанием должны поддерживать этот свет, - и это не для себя только самих, но и для других, которые должны воспользоваться его сиянием и руководствоваться им к истине. Злословие нимало не затмит вашего света, если вы должным образом станете проводить жизнь свою, если будете жить так, как подобает людям, которые должны обратить всю вселенную. Покажите жизнь вполне достойную благодати, чтобы благовествование ваше везде оправдывалось вашей доброй жизнью. Кроме спасения людей, Христос показывает затем и другую пользу, которая может побудить учеников к усерднейшему и ревностнейшему исполнению их обязанностей. Если хорошо будете жить, говорит Он, то не только обратите всю вселенную, но и будете способствовать к славе имени Божьего; напротив, худой жизнью и людей погубите, и дадите повод к хуле имени Божьего.

8. Каким же образом, скажешь ты, прославится через нас Бог, если люди будут злословить нас? Но не все; да и самые злословящие нас будут делать это по зависти, в сердце же своем они будут почитать и удивляться нам, подобно тому, как есть люди, которые явно льстят нечестивым, а в сердце своем обвиняют их. Что же прикажешь? Жить нам для тщеславия и честолюбия? Нет, я не то говорю. Я не сказал: старайтесь выставлять на вид добрые дела ваши, показывайте их; но сказал только: "да просветится свет ваш", т. е. да будет добродетель ваша велика, огонь обилен, свет неизречен. Когда добродетель будет такова, то сокрыть ее невозможно, хотя бы тот, кто имеет ее, всячески старался укрывать. Итак, показывайте жизнь безукоризненную, и никто не будет иметь достаточной причины злословить вас. Пусть злословящих будет бесчисленное множество, никто, однако же, не сможет затмить славу вашу. Хорошо сказано слово: "свет". Действительно, ничто так не распространяет славы о человеке, как блеск добродетели, хотя бы этот человек и старался всеми мерами скрыть его. Он как бы окружен солнечным лучом, и светит яснее самого луча, простирая свое сияние не на землю только, но и на самое небо. Здесь Христос утешает учеников Своих еще более. Пусть прискорбно вам, говорит Он, когда вас поносят; но многие через вас сделаются истинными поклонниками Богу. И в том, и другом случае вам готовится награда: и когда вы будете терпеть злословие для Бога, и когда через вас прославляют Бога. Но чтобы мы не старались распространять худой молвы о себе, зная, что за это будет награда, Христос не просто сказал о злословии, но указал только на два вида его, именно: когда о нас говорят ложно, и когда злословят нас для Бога. Но в тоже время Христос показывает, что не только такое злословие приносит великую пользу, но и хорошая слава, когда через нее распространяется слава Божия. Здесь Христос подкрепляет учеников благими надеждами. Это злословие нечестивых, говорит Он, не так сильно, чтобы и другим могло воспрепятствовать видеть свет ваш. Тогда только будут попирать вас, когда вы помрачите себя, но не тогда, когда будете поступать хорошо. Напротив, тогда многие будут удивляться вам, и не только вам, но через вас и Отцу вашему. Далее, Христос не сказал: прославят Бога, но - Отца, чем самым полагает начатки достоинства, которое будет даровано им. Потом, чтобы показать Свое равночестие с Отцом, Христос сказал прежде: не скорбите, когда худое о себе услышите, потому что довольно с вас, что вы это ради Меня слышите, - а здесь указывает на Отца, везде обнаруживая равенство. Итак, если мы знаем, какая польза происходит от упражнения в добродетели, и какая опасность от беспечности (потому что поношение из-за нас Господа нашего гораздо хуже нашей погибели), то не будем подавать соблазна ни иудеям, ни язычникам, ни верным, а будем вести такую жизнь, которая бы сияла светлее солнца. Пусть кто-нибудь нас злословит; мы не тогда должны скорбеть, когда слышим это злословие, но тогда, когда оно справедливо. Если мы будем жить в нечестии, то хотя бы никто нас не злословил, мы всех несчастнее; напротив, если мы будем жить добродетельно, то хотя бы вся вселенная говорила о нас худое, и тогда мы будем счастливее всех, и привлечем к себе всех желающих спастись, потому что они будут обращать внимание не на злословия нечестивых, но на добродетельную жизнь. Подлинно, голос добродетели громче всякой трубы, и жизнь чистая светлее самого солнца, хотя бы злословящих было неисчислимое множество. Итак, если мы будем иметь все упомянутые добродетели: если будем кроткими, смиренными, милостивыми, чистыми, миротворцами, не будем отвечать на оскорбления оскорблением, а, напротив, принимать их даже с радостью, то мы всех взирающих на нас привлечем этим не менее, как и чудесами, и все охотно устремятся к нам, хотя бы кто был неукротим подобно зверю, хотя бы кто был лукав подобно злому духу, - словом, как бы кто ни был худ. Если же явятся и злословящие, не беспокойся этим; не смущайся, что тебя злословят перед людьми, но рассмотри совесть злословящих, и ты увидишь, что они рукоплещут тебе, удивляются и внутренне осыпают бесчисленными похвалами. Так, обрати внимание, с какой похвалой говорил Навуходоносор о тех отроках, которые были в печи, несмотря на то, что был их врагом и гонителем. Так как он увидел их мужество, то хвалит их, и прославляет, и за то именно, что они не покорились ему и остались верны закону Божьему (Дан. 3). Так-то дьявол, когда видит, что нисколько не успевает, уходит, наконец, боясь, чтобы не доставить нам своими кознями большей славы. А когда он удалится, и напускаемая им тьма рассеивается, тогда всякий, как бы ни был развращен и нечестив, познает добродетель. Если же и люди не поймут тебя, то будешь иметь у Бога похвалу и большую славу.

9. Итак, не скорби, и не малодушествуй. И апостолы были "для одних запахом смертоносным на смерть, а для других запахом живительным на жизнь" (2 Кор. 2:16). Если ты не подал никакого повода к злословию, то ты свободен от всякого обвинения; напротив, ты сделался даже счастливейшим человеком. Пусть же сияет твоя жизнь, и не обращай никакого внимания на тех, кто злословит тебя; невозможно ведь, совершенно невозможно, чтобы добродетельные не имели у себя многих врагов. Но от них ничего не потерпит добродетельный человек; напротив, он через это еще более прославится. Итак, размышляя об этом, будем иметь ввиду одно - вести жизнь свою добродетельно. Ведя так жизнь, мы и сидящих во тьме будем руководить к небесной жизни. Такова сила этого света, что он не только здесь сияет, но и освещает путь идущим туда. Когда сидящие во тьме увидят, что мы презираем все настоящее и стремимся к будущему, тогда они и без слов, самыми делами нашими, убедятся в этом. Кто, в самом деле, настолько безумен, чтобы, видя человека, который три дня тому назад роскошествовал, был богат, а сегодня отказался от всего, ничего не имеет, готов терпеть нищету, голод, всякие лишения и опасности, готов пролить кровь свою, идти на заклание, терпеть все, что есть жестокого, - кто настолько безумен, говорю, чтобы, видя все это, не вывел для себя ясного доказательства о будущем? Если же мы будем прилепляться к настоящему, и совершенно к нему пристрастимся, то поверят ли нам, что мы стремимся в другое отечество? Какое, наконец, будет у нас извинение, когда для нас страх Божий будет иметь меньше значения, чем даже слава человеческая имела для языческих философов? Так, некоторые из них отвергали богатство, презирали смерть, надеясь приобрести славу от людей, почему и надежда их была суетна. Что нас защитит, когда при стольких благах, нам обещанных, при стольких путях, открытых нам для благочестивой жизни, мы не только не можем сравниться с ними, но губим и себя и других? Не столько вреда приносит язычник, поступающий нечестиво, сколько христианин, так поступающий. И это вполне понятно. Учение язычников нелепо, наше же, по благодати Божьей, досточтимо и славно у самих нечестивых. Вот почему, когда они хотят особенно упрекнуть нас, и усилить свое злословие, то говорят: "христианин"! Не сказали бы они этого, если бы не имели высокого мнения о нашем учении. Ужели ты не знаешь, что и как заповедал Христос? И как ты можешь исполнить, хотя бы одну из заповедей Его, когда, оставив все, ты стараешься только собрать барыши, пустить деньги в рост, завести торговые связи, купить множество рабов, заготовить драгоценные сосуды, закупить поля, дома, и разные домашние принадлежности? И пусть было бы только это одно; но, когда к этим бесполезным занятиям ты присоединяешь еще неправду, отнимая землю у соседей, грабя дома, разоряя бедных, увеличивая голод других, - то, когда ты приступишь к этим заповедям? Но ты иногда милуешь нищих? Знаю это. Однако же, и тут опять большая погибель для тебя, потому что ты делаешь это или с надменностью, или из тщеславия, так что и в добрых делах для тебя нет пользы. Что может быть бедственнее того, когда ты даже у самой пристани терпишь кораблекрушение? Итак, чтобы не случилось этого с тобой, для этого, сделав доброе дело, не ищи от меня благодарности, чтобы иметь тебе должником самого Бога, Который сказал: "взаймы давайте тем, от которых вы не надеетесь ничего получить" (Лук. 6:35). Имея такого должника, для чего же ты, оставив Его, требуешь от меня, человека бедного и скудного? Разве этот должник гневается, когда требуют с Него долг. Или Он беден? Или отказывается платить? Но разве ты не видишь Его неисчислимых сокровищ? Разве ты не видишь Его неизреченной щедрости? Итак, с Него проси и требуй; это Ему приятно. А если Он увидит, что ты с другого требуешь долг Его, то Он оскорбится этим, - и не только не отдаст тебе, но и по праву осудит тебя. В чем ты нашел Меня неблагодарным, скажет Он? Какую бедность у Меня нашел, что, оставив Меня, идешь к другим? Одному дал взаймы, а с другого требуешь? Ведь, хотя и человек получил, но велел дать Бог. Итак, Бог сам хочет быть первым должником и порукой, доставляя тебе бесчисленные случаи всегда с Него требовать. Не оставляй же такое богатство и такое обилие, и не ищи получить с меня, - человека ничего не имеющего. И для чего ты подаешь милостыню на моих глазах? Разве я говорил тебе: "дай"? Разве от меня ты слышал, чтобы с меня требовать? Сам Бог сказал: "благотворящий бедному дает взаймы Господу" (Притч. 19:17). Ты дал взаймы Богу; с Него и требуй. Но Он не отдает теперь всего? И это Он делает для твоей пользы. Он не какой-нибудь обыкновенный должник, который спешит только отдать долг, но должник, который всячески старается еще о том, чтобы взятое взаймы сохранить в целости. Потому-то Он, что нужно отдать здесь, отдает, а что там, сберегает.

10. Итак, зная это, станем оказывать милосердие и большее человеколюбие как имуществом, так и делами. Если увидим, что кого-либо мучат и бьют на площади, и если можем избавить его деньгами, то избавим. А если можем освободить словами, не поленимся и это сделать. Есть ведь награда и за слова, даже и за самые вздохи: и об этом-то блаженный Иов говорил: "не плакал ли я о том, кто был в горе? не скорбела ли душа моя о бедных?" (Иов. 30:25). Если же есть награда за слезы и вздохи, то подумай, каково будет воздаяние, когда присоединятся к ним слова, усердие и другое подобное тому. И мы были некогда враги Богу, и Единородный примирил нас, сделавшись посредником, претерпев за нас раны и самую смерть. Постараемся же и мы избавлять от бесчисленных бедствий тех, которые подвергаются им и перестанем поступать так, как мы поступаем теперь, когда, например, видя, что другие ссорятся и дерутся между собой, останавливаемся и окружаем это дьявольское зрелище, чтобы позабавиться бесстыдством других. Может ли что быть бесчеловечнее этого? Видим, что бранятся, дерутся, раздирают друг у друга одежду, разбивают друг другу лицо, и спокойно продолжаем стоять. Неужели тот, кто дерется, медведь? Неужели зверь? Неужели змей? Это человек, всегдашний сообщник твой; он брат тебе, он сочлен твой. Итак, не делай для себя зрелища, но прекращай ссоры; не забавляйся, но укрощай; не побуждай других к такому бесстыдству, но разнимай и усмиряй дерущихся. Радоваться таким несчастным случаям свойственно только людям бесстыдным, подлым, непотребным и безумным. Ты смотришь на человека бесстыдно поступающего, и не замечаешь, что и сам то же делаешь? И ты не вступаешься, чтобы рассеять сборище дьявольское, и прекратить злобу человеческую! Чтобы мне и самому принять побои, скажешь ты, - и ты это велишь? Совсем нет! Ты не примешь их. А если и примешь, так это будет тебе вместо мученичества, потому что за Бога претерпишь это. Если же не хочешь принять побоев, то подумай. Сам Господь восхотел претерпеть за тебя крест. Как обижающий, так и обижаемый, от сильного гнева, ими обладающего, подобны пьяным и потерявшим рассудок, потому и имеют нужду в человеке здравомыслящем, который бы им помог: первому, чтобы перестал обижать, а второму, чтобы избавился от побоев. Итак, пойди и подай руку помощи - трезвый опьянелому. Подлинно, и гнев опьяняет, и это опьянение даже гораздо хуже опьянения от вина. Посмотри на корабельщиков: они как скоро видят где-либо кораблекрушение, тотчас, подняв паруса, спешат, чтобы спасти от волн своих товарищей по ремеслу. Итак, если имеющие одинаковое ремесло так друг другу помогают, то тем более надлежит помогать друг другу тем, которые имеют одинаковую природу. Ведь и ссора - кораблекрушение, притом и гораздо бедственнее того. В самом деле, кто ссорится, тот или изрыгает хулы, и, таким образом, теряет все прежние добрые дела, или в сильном гневе клянется ложно, и, таким образом, впадает в геенну, или наносит побои и совершает убийство, и опять подвергается такому же кораблекрушению. Итак, пойди, прекрати зло, спустись в это бурное море и спаси утопающих, и, разрушив зрелище дьявольское, уговаривай каждого порознь, погаси пламень и укроти волны. Если пожар распространится, огонь усилится, - не бойся: многие тебе подадут руку помощи, только начни, - а прежде всех поможет Бог мира. И если ты первый начнешь гасить пламя, то многие и другие последуют за тобой, и ты получишь награду и за их доброе дело. Послушай, что говорит Христос иудеям, пресмыкающимся долу. Если увидишь, говорит Он, упавшего осла у врага своего, не проходи мимо, но подыми (Исх. 23:5). Но гораздо легче разнять ссорящихся между собой, нежели поднять упавшую скотину. Если же должно поднимать осла у врагов, то тем более души у друзей, особенно когда последнее падение гораздо бедственнее; ведь души от тяжести гнева падают не в грязь, а в огненную геенну. Между тем ты, жестокий и бесчеловечный, видя брата своего лежащего под тяжким бременем, и дьявола предстоящего и разжигающего пламя гнева, проходишь мимо! Так поступать даже и с животными не безопасно. Самарянин, когда увидел раненого, человека совсем ему неизвестного и не имевшего к нему никакого отношения, остановился, посадил его на своего осла, привез в гостиницу, нанял врача, и деньги хозяину гостиницы частью заплатил, частью обещал заплатить (Лук. 10:33 и далее) А ты, видя человека, который попался не разбойникам, но полчищу демонов, и подвергся ярости врага не в пустыне, но среди площади, - когда тебе не нужно ни денег платить, ни осла нанимать, ни идти далеко, а только сказать несколько слов, - ты, жестокий и бесчеловечный, не хочешь помочь, но бежишь мимо! Как же ты надеешься сам когда-нибудь получить милость у Бога? Вам говорю я, которые перед всеми поступаете бесстыдно, - вам, обидчикам и притеснителям! Скажи, пожалуй: ты наносишь побои, топчешь ногами, кусаешь? Разве ты кабан, или дикий осел? И ты не стыдишься, не краснеешь от своего зверства, забывая свое достоинство? Ты беден? Но ты свободен. Ремесленник ты? Но ты христианин. Потому-то самому тебе и должно жить смирно, что ты беден. Ссориться свойственно только богачам, а не бедным, - богачам, говорю, которые имеют многие причины к ссоре. Ты не пользуешься удовольствиями богатства, между тем ищешь неприятностей, с ним неразлучных - вражды, распрей, ссор, мучишь и душишь брата своего, и повергаешь его перед всеми. Неужели ты не понимаешь, что в своем бесстыдстве подражаешь необузданности бессловесных, или вернее, делаешь еще хуже их? У бессловесных все общее, они собираются и ходят вместе; а у нас, напротив, ничего нет общего, но все вверх дном: вражды, распри, ссоры, ненависть, обиды. Мы не стыдимся ни неба, куда мы все призываемся, ни земли, которая всем нам дана в общее жилище, ни самой природы своей; но все подавляют в нас гнев и любостяжание. Или не знаешь ты о том рабе, который должен был десять тысяч талантов, и после того, как долг прощен был ему, душил товарища своего за сто динариев, - или не знаешь, сколько претерпел он бедствий, и как предан был вечному мучению (Матф. 28:28 и далее)? И ты не боишься такого примера? Не страшишься подвергнуться тому же? Ведь и мы много, много должны Господу, однако, Он ждет и долготерпит; не истязает нас, как мы своих собратий, не душит нас, не мучит. Между тем если бы Он захотел потребовать от нас хотя бы малейшей части долга, мы давно бы погибли. Размышляя об этом, возлюбленные, смиримся, и будем снисходительны к должникам своим; через них имеем случай, если только мы благоразумны, получить прощение в великих долгах своих и за малое приобрести многое. Итак, зачем же ты насильно требуешь долг от ближнего своего? Тебе даже надлежало бы простить и тогда, когда бы он сам захотел тебе отдать, - простить для того, чтобы получить все от Бога. А ты между тем всеми силами стараешься получить долги, заводишь споры, чтобы не потерять ни малейшей части своего имущества. Ты думаешь причинить обиду ближнему, а, между тем, сам на себя поднимаешь меч, и умножаешь для себя мучение в геенне. Если ты хоть немного будешь здесь благоразумным, то облегчишь участь свою на суде. Ведь Бог для того только и требует от нас такого снисхождения к ближним нашим, чтобы самому иметь случай прощать нам великие согрешения наши. Итак, сколько бы ни было у тебя должников, деньгами ли то, или оскорблениями, всех прости, и за такое великодушие проси от Бога воздаяния. Доколе они будут оставаться твоими должниками, до тех пор и Бог не будет твоим должником; напротив, как скоро простишь их, тогда можешь приступить к Богу, и требовать от Него воздаяния себе за такой добрый поступок. Если бы кто, проходя мимо тебя и видя, что ты держишь своего должника, велел тебе отпустить его, обещав заплатить за него; если, говорю, этот человек не откажется заплатить тебе всего долга вместо твоего должника, - то не более ли, не тысячекратно ли более воздаст нам Бог, когда мы, повинуясь Его заповеди, простим должников своих, не требуя от них ничего? Мы должны иметь в виду не временное удовольствие, происходящее от требования долгов, но тот вред, который потерпим за то в будущем, и который будет состоять в лишении бессмертных благ. Итак, возвысившись над всем этим, будем прощать и деньги, и оскорбления должникам своим, чтобы и самим нам можно было получить прощение в своих долгах; и чего мы не успели достигнуть через другую добродетель, этого мы достигнем, когда не будем помнить зла на ближних своих, и, таким образом, сподобимся благ вечных, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа. Ему слава и держава ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 16

“Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков” (Мф. 5:17).

Изъяснение 5:17-26. Для чего Христос говорит, что Он не разрушает закона. - Почему Он иное говорит и делает со властью, иное со смирением и с молитвою к Богу. - Как Христос исполнил закон и пророков. - Заповеди, восполнявшие ветхий закон, даны уже в предшествующих заповедях блаженства. - Почему свои заповеди Христос называет малыми. - Собственные дела должны предшествовать учению. - Ветхозаветная правда сродна с новозаветной. - Почему в новом завете требуются большие подвиги. - Заповеди Христовы утверждают и восполняют заповеди ветхозаветные. - Ветхозаветный закон свидетельствует о благости Законодателя. - Законодатель ветхого и нового завета один. - Не всякий гнев запрещается Христом. - Почему за оскорбления словом Христос угрожает геенной. - Примирение с братом есть истинная жертва Богу. - Почему повелевается мириться с соперником скоро. - Медлительность в совершении добрых дел бывает причиною больших зол. - Побуждением к добродетели должна служить мысль, что мы все делаем для Бога. - Помощь Божия все делает легким. - Добродетель кажется трудной для человека, пока только он пребывает в грехах.

1. Но кто и думал об этом? Или кто обвинял Его в этом и вызывал на такой ответ? Сказанные Им слова совсем не возбуждали такой мысли, Его заповеди - быть кроткими, тихими, милосердыми, чистыми сердцем и подвизаться за правду - ничего подобного не показывали, но даже совершенно противное. Итак, для чего же Он сказал это? Без сомнения, не без причины, не без цели. Так как Он намеревался дать заповеди выше древних (как видно из слов Его: “Вы слышали, что сказано древним: не убивай. Я говорю вам” не гневайтесь (ст.21,22) и проложить путь к некоему божественному небесному образу жизни, то, чтобы новость учения не смутила сердец слушателей и не заставила их сомневаться в Его наставлениях, Он и предупреждает их словами: “Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков”. Иудеи, хотя и не исполняли закона, имели, однако же, к нему великое уважение, и хотя каждодневно нарушали его своими делами, тем не менее желали, чтобы Писание оставалось неприкосновенным, и чтобы никто ничего не прибавлял к нему. Впрочем, они строго держались и некоторых прибавлений, сделанных их начальниками, хотя последние клонились не к лучшему, а к худшему. Так, например, этими прибавлениями нарушалось должное почтение к родителям; да и многие другие обязанности подрывались этими неуместными дополнениями. Итак, поелику Христос происходил не из священнического колена, а то, что он вознамерился ввести, было прибавлением, - которое, впрочем, не уменьшало добродетели, но возвышало ее, - то Он предвидел, что и то и другое могло бы смутить их, и потому прежде, чем начертать свои чудные законы, опровергает те сомнения, которые могли скрываться в уме их. В чем же могли заключаться их сомнения и возражения? Они думали, что Христос говорит это для уничтожения древних постановлений закона. Это-то подозрение Он и удаляет. Так Он делает не только здесь, но и в других случаях. Так, когда иудеи почитали Его противником Богу за нарушение субботы, то, чтобы опровергнуть такое их мнение и защитить Себя, в одном случае Он употребляет слова, приличные Ему как Сыну Божию, говоря: “Отец Мой доныне делает, и Я делаю” (Ин. 5:17), - а в другом - исполненные смирения, как, например, когда показывает, что для спасения овцы, погибшей в субботу, может быть нарушение закона, также, когда замечает, что и обрезание совершается в субботу (Мф. 12: 11,12). Для того Он часто и говорит так смиренно, чтобы истребить их мнение, будто Он поступает противно Богу. Для того-то, когда и Лазаря воззывал из гроба, обратился с молитвою к Богу, несмотря на то, что прежде единым словом воскрешал многих мертвых (Ин. 11:41). А чтобы отсюда не заключили, что Он менее Отца Своего, - предупреждая такое мнение, присовокупляет: “Сказал [сие] для народа, здесь стоящего, чтобы поверили, что Ты послал Меня” (Ин. 11:42). Таким образом, Он не все (чудеса) производит, как полновластный Владыка, для того, чтобы исправить ошибочное о Нем мнение иудеев, но и не перед каждым обращается с молитвою к Богу, чтобы в последствии времени не подать случая к превратному мнению, будто Он был слаб и бессилен; но в иных случаях поступает так, а в других - иначе, и делает так не без разбора, но с свойственною Ему мудростью. Важнейшие чудеса Он совершает как полномочный Владыка, а в менее важных возводит очи к небу. Так, когда он отпускал грехи, открывал тайны, отверзал рай, изгонял бесов, очищал прокаженных, попирал смерть, воскрешал многих мертвых, - все это Он совершал одним велением, а умножая хлебы, что было менее важно, обращается к небу. Очевидно, что Он делает это не по слабости. В самом деле, если Он мог полновластно совершить большее, то какую имел надобность в молитве для совершения меньшего? Без сомнения, Он делал это, как я и прежде сказал, для обуздания бесстыдства иудеев. То же самое должен ты думать и в тех случаях, когда слышишь, что Он говорит со смирением. Много Он имел причин так говорить и действовать, как-то: чтобы не подумали, что Он действует не по воле Божией, чтобы подавать наставления и врачевание всем, чтобы научать смирению, чтобы показать, что Он облечен плотью, и что иудеи не могут принять всего вдруг, также, чтобы научить их не много о себе думать. По этим-то причинам часто и говорил сам о Себе со смирением, предоставляя говорить о Нем великое другим.

2. Так сам Он, беседуя с иудеями, говорил: “Прежде нежели был Авраам, Я есмь” (Ин. 8:58); а ученик Его сказал об этом так: “В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог” (Ин. 1:1). Опять, сам Он нигде прямо не говорит, что Он сотворил небо, и землю, и море, и все видимое и невидимое; а ученик Его смело и не обинуясь, не один, или два раза, но многократно говорит об этом: “Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть”; также: “В мире был, и мир чрез Него начал быть” (Ин 1:3,10). Да и чему удивляться, если другие о Нем сказали более, нежели Он сам, когда Он, многое, не выражая ясно словами, показывал делами? Что Он сотворил человека, то ясно доказал исцелениями слепого; между тем, говоря о сотворении человека в начале, не сказал: Я сотворил, но – “Сотворивший вначале мужчину и женщину сотворил их” (Мф. 19:4). Равным образом, что Он создал мир, и все находящееся в нем, то доказал ловитвою рыб, претворением воды в вино, умножением хлебов, укрощением бури на море, лучезарным светом, которым воссиял Он на кресте, и многими другими чудесами; хотя на словах никогда ясно не выражал этого, но ученики Его: Иоанн, Павел и Петр говорят о том весьма часто. Если и эти ученики, которые и днем и ночью слышали Его беседы, видели чудотворения, которыми Он многое разрешал наедине, даровал силу даже воскрешать мертвых, и которых, наконец, соделал столь совершенными, что они для Него оставили все, - если и они, восшедши на такую степень добродетели и любомудрия, не могли еще сносить всего, прежде чем приняли дары Святого Духа; то каким образом иудейский народ, который не имел ни такого познания, ни такой добродетели, и только иногда был свидетелем того, что делал, или говорил Христос, уверился бы, что Он поступает согласно с волею Бога всяческих, если бы сам Иисус не оказывал во всем Своего снисхождения? Вот почему, и нарушая, например, субботу, Он не вдруг ввел такое законоположение, но наперед представил многие и различные причины. Если же, намереваясь отменить и одну заповедь, Он употребляет такую осторожность в словах, чтобы не устрашить слушающих, то, когда присоединял к целому прежнему закону целый новый, тем более имел нужду предуготовлять слушателей Своих и применяться к их состоянию, чтобы не возмутить их.

По той же причине Он и о Своем божестве не везде ясно говорит. В самом деле, если прибавление к закону так возмущало их, то не гораздо ли более возмутило бы их то, когда бы Он объявил Себя Богом? Потому Он и говорит много такого, что ниже Его божественного достоинства. Так точно и здесь, намереваясь восполнить закон, приступает к этому с великою осторожностью. Не довольствуясь тем, что сказал уже раз: Я не разоряю закона, Он повторяет то же и в другой раз, и притом еще с большею выразительностью. Сказав: “Не думайте, что Я пришел нарушить”, - присовокупляет: “Не нарушить пришел Я, но исполнить”. Этими словами обуздывается не только бесстыдство иудеев, но и заграждаются уста еретиков, утверждающих, что древний закон произошел от дьявола. В самом деле, если Христос пришел разрушить власть дьявола, то как же Он не только не разрушает ее, но еще и исполняет? Он не только сказал: не разоряю, - хотя и того было бы довольно, - но еще прибавил: исполняю, а это показывает, что Он не только не противился закону, но еще и одобрял его. Но каким образом, спросишь ты, Он не нарушил закона? И как исполнил закон, или пророков? Пророков - тем, что подтвердил делами Своими все, что они говорили о Нем, почему и евангелист постоянно говорит: “Да сбудется реченное через пророков” (Мф. 2:23); например, когда Он родился, когда отроки воспели Ему чудную песнь, когда воссел на жребя. Да и во многих других случаях Он исполнял пророчества, которые все остались бы без исполнения, если бы Он не пришел в мир. А закон исполнил не в одном отношении, но в трояком. Во-первых, Он ни в чем не преступил его. Чтобы увериться, что Он исполнил весь закон, послушай, что Он говорит Иоанну: “Ибо так надлежит нам исполнить всякую правду” (Мф. 3:15). Равным образом и иудеям Он говорил: “Кто из вас обличит Меня в неправде?” (Ин. 8:46); также ученикам Своим: “Идет князь мира сего, и во Мне не имеет ничего” (Ин. 14:30). Издревле и пророк предсказал о Нем, что Он “не сделал греха” (Ис. 53:9). Итак, вот первый способ, которым Он исполнил закон. Во-вторых, Он исполнил закон за нас. Поистине достойно удивления, что Он не только сам исполнил закон, но и нам даровал его исполнение, как то изъясняет Павел, говоря, что “конец закона - Христос, к праведности всякого верующего” (Рим. 10:4), и что Он “осудил грех во плоти, чтобы оправдание закона исполнилось в нас, живущих не по плоти” (Рим. 8:3,4), и в другом месте: “Итак, мы уничтожаем закон верою? Никак; но закон утверждаем” (Рим. 3:31). Так как цель закона состояла в том, чтобы сделать человека праведным, чего, однако же, он не мог сделать, то этому назначению закона удовлетворил сам Господь, нисшед на землю и установив образ оправдания чрез веру. И чего закон не мог сделать посредством букв, то сам Христос совершил через веру, - почему и говорит: “Не нарушить пришел Я” закон.

3. Если же кто тщательно будет исследовать, то найдет еще и третий образ исполнения закона. В чем же состоял он? В учреждении того закона, который Христос имел дать. В самом деле, Его учение не уничтожало прежнего закона, но возвышало и восполняло его. Так, например, заповедь: “не убивай” не уничтожается заповедью: “не гневайся”; напротив, последняя служит дополнением и утверждением первой. То же самое должно сказать и о всех прочих. Бросая первые семена Своего нового учения, Христос не навлек на Себя никакого подозрения; но теперь, когда Он начал сравнивать ветхий закон с новым, тем более мог быть подозреваем в противоречии первому, почему предварительно и сказал: “Не нарушить пришел Я, но исполнить”. Действительно, заповеди, предлагаемые теперь, уже основывались на прежде сказанном. Так, например, слова: “Блаженны нищие духом” означают то же, что и повеление не гневаться; “Блаженны чистые сердцем” - то же, что и запрещение взирать на жену с вожделением; заповедь - не скрывать себе сокровищ на земле соответствует словам: “Блаженны милостивые”. Плакать, претерпевать гонения и поношения значит то же самое, что и входить узкими вратами; алкать и жаждать правды означает не что иное, как требование, выраженное в словах: “Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними” (Мф. 7:12). Когда Христос ублажает миротворца, то высказывает почти то же самое, что выражено в повелении оставить дар, и поспешить помириться с оскорбленным братом и согласиться с соперником. Различие лишь в том, что там Христос исполняющим заповеди обещает награды, а здесь преступающим их угрожает наказанием. Там говорит, что кроткие наследят землю; а здесь - что тот, кто назовет брата своего безумным, будет повинен геенне огненной. Там говорит, что чистые сердцем узрят Бога; а здесь - что воззревший на жену нечистым оком является уже настоящим прелюбодеем. Там миротворцев называет сынами Божиими; а здесь - немиролюбивых устрашает словами: “Чтобы соперник не отдал тебя судье” (Мф. 5:25). Там плачущих и претерпевающих гонения называет блаженными; а здесь, подтверждая то же самое, угрожает гибелью тем, кто не идет этим путем, - так как, говорит, идущие широким путем погибают. Также и слова: “Не можете служить Богу и маммоне” (Мф. 6:24), кажется мне, сходны с изречением: “Блаженны милостивые” и: “жаждущие правды”. Но здесь, как я и выше заметил, Господь намеревается прежде сказанное изложить яснее, и не только яснее, но еще с дополнениями. Так, например, Он не только повелевает быть милостивым, но еще отдавать с себя и срачицу (сорочку); не только быть кротким, но хотящему ударить в ланиту подставить и другую. Потому-то, чтобы предотвратить мнимое противоречие, Он и говорит, что пришел не разрушить закон, и повторяет это, как и прежде я сказал, не однажды, но два раза, сказавши: “Не думайте, что Я пришел нарушить”, - присовокупляет: “Не нарушить пришел Я, но исполнить”. Далее говорит: “Истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все” (Мф. 5:18). Слова эти имеют такой смысл: невозможно, чтобы закон остался без исполнения, но и малейшая черта его должна быть выполнена, что и доказал Господь Своим примером, во всей точности исполнивши закон. Здесь также Он дает нам разуметь, что и весь мир должен принять иной вид. Не без причины Он сказал так, но с тою целью, чтобы возвысить дух слушателя и показать, что Он праведно поступает, учреждая новые правила жизни; если вся тварь должна принять новый вид, то и род человеческий должен быть призван к другому отечеству - к образу жизни высшей. “Итак, кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречется в Царстве Небесном” (ст. 19). Устранив от Себя всякое подозрение и заградив уста тех, кто вздумал бы противоречить, Господь начинает уже возбуждать страх и предлагать сильные угрозы для ограждения вводимого Им закона. А что приведенные слова Его относятся не к древним заповедям, но к тем, которые Он сам намеревался дать, это видно из дальнейшего. “Ибо, говорю вам, - говорит Он, - если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное” (ст. 20). Если бы Его угрозы относились к нарушителям ветхого закона, то для чего бы говорить Ему: “если не превзойдет”? Те, кто делал то же, что и фарисеи, без сомнения, не могли перед ними иметь никакого преимущества в праведной жизни. В чем же состояло это преимущество? В том, чтобы не гневаться, не смотреть на жену любострастным оком.

4. Почему же Он называет эти новые заповеди малыми, когда они так важны и высоки? Потому, что Он сам хотел дать этот закон. Как Он смирит Себя самого, и во многих местах говорит о Себе скромно, - так говорит и о законе Своем, научая этим и нас всегда быть скромными. Притом же, так как Его могли подозревать в нововведении, то Он до времени и употребляет смиренный образ выражения. А когда ты слышишь слова: “малейшим в Царстве Небесном”, то разумей не иное что, как геенну, или мучение. Царствием Он называет не только наслаждение будущими благами, но и время воскресения, и страшное второе пришествие. В самом деле, возможно ли, чтобы тот, кто назовет брата своего глупым, и нарушит одну заповедь, был ввержен в геенну, а кто нарушит весь закон и других доведет до того же, будет находиться в царствии? Не это, следовательно, разумеется здесь, но то, что нарушитель закона в то время будет меньшим, т. е. отверженным, последним; а последний, без сомнения, ввержен будет тогда в геенну. Будучи Богом, Христос предвидел беспечность многих, предвидел, что некоторые примут слова Его за преувеличение, и будут умствовать о законе так: “неужели тот будет наказан, кто назовет брата своего глупым? Неужели тот прелюбодей, кто только посмотрит на жену?” Предотвращая такое небрежение к закону, Он и произносит страшную угрозу против тех и других, т. е. и против нарушителей закона, и против тех, которые других доводят до этого. Зная такие угрозы, потщимся и сами не нарушать закона, и не будем ослаблять ревности других, желающих блюсти его. “А кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном” (ст. 19). Мы должны быть полезны не только для самих себя, но и для других; не одинаковую награду получает тот, кто только сам добродетелен, и тот, кто ведет с собою к тому же и другого. Как учение, не оправдываемое делами, осуждает учащего (“уча другого, - говорит апостол, - не учишь себя самого?” [Рим. 2:21]), так и добрые дела, если мы не будем в то же время руководить и других, получают меньшую награду. Итак, в том и другом надобно быть совершенным; исправив прежде самого себя, должно приложить старание и о других. Потому-то и сам Христос поставил прежде дела, а потом учение, показывая, что только таким образом можно учить с успехом; в противоположном же случае скажут: “Врач! исцели Самого Себя” (Лк. 4:23). В самом деле, если кто, будучи не в состоянии научить себя самого, вздумает исправлять других, тот сделается для многих предметом посмеяния; вернее же - он совсем не в состоянии будет учить, так как дела его будут противоречить его учению. А если он будет совершен в том и другом, то “тот великим наречется в Царстве Небесном. Ибо, говорю вам, если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное” (Мф. 5:19,20). Здесь под словом: “праведность” разумеет Он вообще добродетель, как и в повествовании об Иове сказано: “И был человек этот непорочен, праведен [в синодальном переводе – справедлив]” (Иов. 1:1). В таком же смысле и апостол Павел праведником называет того, для которого, по словам его, и закон не положен: “Закон положен не для праведника” (1 Тим. 1:9). Да и во многих других местах можно видеть, что слово это употребляется для означения вообще добродетели. Из слов Христа ты можешь, между прочим, видеть, как приумножилась благодать, если Христос желает, чтобы ученики Его, едва вступившие на путь правды, были лучше учителей ветхозаветных. Говоря о книжниках и фарисеях, Он не разумеет преступающих закон, но исполняющих его. Если бы это были люди, не исполняющие закона, то Он не сказал бы об их правде, и правду, которой нет, не стал бы сравнивать с правдою существующею. Заметь еще здесь и то, как Он подтверждает существование древней правды, сравнивая ее с новою; а это показывает, что та и другая - сродны между собою, так как больше ли, меньше ли правда, но все-таки правда. Итак, Христос не хулит древней правды, а хочет возвысить ее. В самом деле, если бы она была худа, то Он не стал бы требовать высшей, не стал бы усовершать ее, но просто отверг бы. Но, скажешь ты, если она в самом деле такова, отчего же ныне не вводит в царствие? Она не вводит тех, которые живут после пришествия Христова, так как они, получивши большую силу, должны оказать и более подвигов; питомцев же своих вводит всех. “Многие придут с востока и запада, - говорит Господь, - и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом” (Мф. 8:11). Так известно, что Лазарь, удостоившийся великих наград, находится в недрах Авраама. И вообще все, особенно просиявшие в Ветхом завете, просияли этою правдою. И сам Христос, пришедши в мир, не исполнил бы этой правды всецело, если бы она была худа и не сродна с новою. Если бы Он делал это только для того, чтобы привлечь иудеев, а не для того, чтобы показать ее сродство и согласие с новою, то почему не исполнил Он законов и обычаев эллинских, чтобы привлечь к Себе эллинов?

5. Все это показывает, что ветхозаветная правда не потому не вводит в царство, что она худа, но потому, что настало время заповедей высших. Если она и не совершеннее новой, то и отсюда не следует, чтобы она была худа; иначе на том же основании можно было бы сказать то же самое и о новой правде. Ведь и ее знание - в сравнении с будущим - есть знание отчасти, несовершенное, и когда наступит совершенное, упразднится: “Когда же настанет, - говорит Писание, - совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится” (1 Кор. 13:10). Это-то и случилось с древнею правдою по введении новой. Однако, из-за этого мы не будем охуждать настоящей правды. Хотя она и уступит место новой, когда мы достигнем царствия, - так как тогда, по Писанию, “то, что отчасти, прекратится”, - но все же мы называем ее великою. Итак, когда Господь обещает нам и высшие награды, и большую силу от Духа (Святого), то по справедливости требует и больших подвигов. Здесь обещается уже не земля, текущая млеком и медом, не маститая старость, не многочадие, не хлеб и вино, не стада овец и волов; но - небо и блага небесные, усыновление и братство с Единородным, соучастие в наследии, в славе и царствовании, и другие бесчисленные награды. А что мы удостоились и большей помощи, это видно из следующих слов ап. Павла: “Итак нет ныне никакого осуждения тем, которые во Христе Иисусе живут не по плоти, но по духу, потому что закон духа жизни во Христе Иисусе освободил меня от закона греха и смерти” (Рим. 8:1-2). Таким образом, изрекши угрозы против преступающих закон, и обещав великие награды исполняющим его, показав затем, что по праву требует от нас более прежнего, Христос начинает наконец предлагать новый закон, - притом не просто, но сравнивая его с постановлениями древнего закона. Таким сравнением Он хотел показать, во-первых, что Его законоположение не противоречит прежнему, но весьма согласно с ним; во-вторых, что Он справедливо и весьма благовременно к древнему закону присоединяет новый. Чтобы это было для нас очевиднее, выслушаем сами слова Законодателя. Что же Он говорит? “Вы слышали, что сказано древним: не убивай” (Мф. 5:21). Хотя Он сам дал эту заповедь, но пока говорит об этом безлично. В самом деле, если бы Он сказал: вы слышали, что Я говорил древним, - то слушатели не приняли бы таких слов и оскорбились бы ими. Если бы сказал также: вы слышали, что сказано древним от Отца Моего, а потом присовокупил бы: “А Я говорю”, то слова Его показались бы им великою самонадеянностью. Поэтому Он просто говорит: “сказано”, имея Своею целью показать только то, что Он в надлежащее время говорит об этом. Из слов: “сказано древним” видно было, что уже много времени протекло с тех пор, как иудеи получили эту заповедь. А это Он делает для того, чтобы пристыдить слушателя, отказывающегося от исполнения высших заповедей; подобно, как бы учитель говорил ленивому ребенку: и ты не знаешь, сколько потерял времени учась складам? То же давал разуметь и Христос, когда упоминал о древних. Желая призвать слушателей уже к высшему учению, Он как бы так говорит: уже довольно времени вы занимались этим; пора, наконец, перейти и к высшему! Достойно замечания и то, что Господь не смешивает порядка заповедей, но начинает с первой, которою начинается и закон; и это показывает согласие Его учения с законом. “А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду” (Мф. 5:22). Видишь ли власть совершенную? Видишь ли образ действия, приличествующий Законодателю? Кто так говорил когда-нибудь из пророков? Кто из праведников? Кто из патриархов? Никто. “Сие говорит Господь”, говорили они. Но не так говорит Сын. Те возвещали слова Владыки, а Он слова Отца Своего; слова же Отца суть вместе слова и Сына: “И все Мое Твое, и Твое Мое” (Ин. 17:10), говорит Христос. Те давали закон подобным себе рабам, а Он - рабам Своим. Теперь спросим тех, которые отвергают закон: заповедь – “не гневайся” противоречит ли заповеди – “не убивай”? Или, напротив, она есть усовершенствование и подтверждение последней? Очевидно, что первая служит дополнением второй, а потому и важнее ее. Кто не предается гневу, тот, без сомнения, не решится на убийство; кто обуздывает гнев свой, тот, конечно, не даст воли рукам своим. Корень убийства есть гнев. Поэтому, кто исторгает корень, тот, без сомнения, будет отсекать и ветви, или - лучше - он не даст им и возникнуть.

6. Итак, не для нарушения древнего закона, но для большего сохранения его Христос дал закон новый. В самом деле, с какою целью древний закон предписывал эту заповедь? Не с тою ли, чтобы никто не убивал ближнего своего? Итак, восстававшему против закона надлежало бы позволить убийство, потому что заповеди – “не убивай” противоположно позволение убивать. Когда же Христос запрещает даже и гневаться, то тем еще более утверждает то, чего требовал закон, потому что не так удобно воздержаться от убийства человеку, имеющему в мыслях только то, чтобы не убивать, как тому, кто истребил и самый гнев. Этот последний гораздо более удален от такого поступка. Но чтобы и другим образом опровергнуть наших противников, рассмотрим все их возражения. Что же они говорят? Они говорят, что Бог, сотворивший мир, повелевающий солнцу сиять на злых и добрых, посылающий дождь на праведных и неправедных, есть какое-то существо злое. А умереннейшие из них, хотя этого не утверждают, но, называя Бога правосудным, не признают Его благим. Дают Христу другого какого-то отца, которого и нет, и который ничего не сотворил. Бог, которого они называют не благим, пребывает в своей области, и сохраняет принадлежащее ему; а Бог благий входит в чужую область, и без всякого основания хочет сделаться спасителем того, чего не был творцом. Видишь ли, как чада дьявола говорят по научению отца своего, признавая творение чуждым Богу, вопреки словам Иоанна: “Пришел к своим”, и: “И мир чрез Него начал быть” (Ин. 1:10,11). Далее, рассматривая древний закон, который повелевает исторгать око за око и зуб за зуб, тотчас возражают: как может быть благим Тот, Который говорит это? Что же мы ответим им? То, что это, напротив, есть величайший знак человеколюбия Божия. Не для того Он постановил такой закон, чтобы мы исторгали глаза друг у друга, но чтобы не причиняли зла другим, опасаясь потерпеть то же самое и от них. Подобно тому, как, угрожая погибелью ниневитянам, Он не хотел их погубить (ведь если б Он хотел этого, то Ему надлежало бы умолчать), но хотел только, внушив страх, сделать их лучшими, дабы оставить гнев Свой, - так точно и тем, которые так дерзки, что готовы выколоть у других глаза, определил наказание с тою целью, чтобы по крайней мере страх препятствовал им отнимать зрение у ближних, если они по доброй воле не захотят удержаться от этой жестокости. Если бы это была жестокость, то жестокостью было бы и то, что запрещается убийство, возбраняется прелюбодеяние. Но так говорить могут только сумасшедшие, дошедшие до последней степени безумия. А я столько страшусь назвать эти постановления жестокими, что противное им почел бы делом беззаконным, судя по здравому человеческому смыслу. Ты говоришь, что Бог жесток потому, что повелел исторгать око за око; а я скажу, что когда бы Он не дал такого повеления, тогда бы справедливее многие могли почесть Его таким, каким ты Его называешь. Положим, что всякий закон утратил свое значение, и никто не страшится определенного им наказания, - что всем злодеям, и прелюбодеям, и убийцам, и ворам, и клятвопреступникам, и отцеубийцам - предоставлена свобода жить без всякого страха по своим склонностям: не низвратится ли тогда все, не наполнятся ли бесчисленными злодеяниями и убийствами города, торжища, дома, земля, море и вся вселенная? Это всякому очевидно. Если и при существовании законов, при страхе и угрозах, злые намерения едва удерживаются, то, когда бы отнята была и эта преграда, что тогда препятствовало бы людям решаться на зло? Какие бедствия не вторглись бы тогда в жизнь человеческую? Не то только жестокость, когда злым позволяют делать, что хотят, но и то, когда человека, не учинившего никакой несправедливости, и страдающего невинно, оставляют без всякой защиты. Скажи мне, если бы кто-нибудь, собрав отовсюду злых людей и вооруживши их мечами, приказал им ходить по всему городу и убивать всех встречных, - могло ли бы что-нибудь быть бесчеловечнее этого? Напротив, если бы кто-нибудь другой связал этих вооруженных людей и силою заключил их в темницу, а тех, которым угрожала смерть, исхитил бы из рук беззаконников, - может ли быть что-нибудь человеколюбивее этого? Теперь примени эти примеры и к закону. Повелевающий исторгать око за око налагает этот страх, как некие крепкие узы, на души порочных, и уподобляется человеку, связавшему вооруженных злодеев; а кто не определил бы никакого наказания преступникам, тот вооружил бы их бесстрашием, и был бы подобен человеку, который роздал злодеям мечи и разослал их по всему городу.

7. Видишь ли, что заповеди Божии не только не жестоки, но еще исполнены и великого человеколюбия? Если же ты за это называешь Законодателя жестоким и тяжким, то скажи мне, что труднее и тягостнее - не убивать, или даже и не гневаться? Кто более строг, тот ли, кто определяет наказание за человекоубийство, или тот, кто налагает его даже и за гнев? Тот ли, кто карает прелюбодея по совершении греха, или тот, кто за само вожделение подвергает наказанию, и наказанию вечному? Видите, как мы дошли до заключения, совершенно противного лжеумствованиям еретиков! Бог древнего закона, называемый ими жестоким, оказывается кротким и милостивым; Бог же нового закона, признаваемый ими за благого, представляется, по их безумию, строгим и жестоким. Но мы исповедуем единого Законодателя в Ветхом и Новом завете, Который все устроил, как нужно было, и по различию самых времен постановил и два различные закона. Итак, ни ветхозаветные заповеди не были жестоки, ни новозаветные не обременительны и не тягостны; но и те и другие показывают одинаковую попечительность и любовь. А что и ветхий закон дал сам Бог, послушай, как говорит об этом пророк, или лучше сказать - что говорит сам Он в лице пророка: “Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет, не такой завет, какой Я заключил с отцами их” (Иер. 31:31,32). Если же кто, зараженный нечестием Манихейским, не принимает этих слов, тот пусть послушает Павла, который говорит то же самое: “Авраам имел двух сынов, одного от рабы, а другого от свободной… Это два завета”(Гал. 4:22,24). Как там две различные жены, но муж их один, так и здесь - два завета, но Законодатель один. А чтобы ты знал, что в том и другом открывается одно и то же человеколюбие, для этого там Он сказал: “Око за око”, а здесь: “Кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую” (Мф. 5:39). Как там Он отклоняет человека от обиды страхом наказания, так равно и здесь. Каким же это образом, скажешь ты, когда Он повелевает обратить и другую ланиту? Ну так что ж из этого? Давая такую заповедь, Он не освобождает от страха, а повелевает только дать ему свободу вполне удовлетворить свой гнев. Господь не говорит, что оскорбляющий останется без наказания, но только не велит тебе самому его наказывать, и таким образом, как на того, кто ударил, наводит больший страх, если он пребудет во гневе, так утешает и того, кто получил удар. Но все это я говорил, рассуждая, так сказать мимоходом, о всех вообще заповедях. Теперь надобно обратиться к нашему предмету, и изъяснить все вышесказанное по порядку. “Всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду”, - говорит Христос. Этими словами Он не устраняет гнев совершенно: во-первых, потому, что человек не может быть свободен от страстей; он может сдерживать их, но совершенно не иметь их не властен; во-вторых, потому, что страсть гнева может быть и полезна, если только мы умеем пользоваться ею в надлежащее время. Посмотри, например, сколько добра произвел гнев Павла против коринфян. Он избавил их от великого вреда. Равным образом, посредством гнева же обратил он и отпадший народ галатийский, и многих других. Когда же бывает приличное время для гнева? Тогда, когда мы не за себя самих отмщаем, но обуздываем дерзких, и обращаем на прямой путь беспечных. А когда гнев неуместен? Тогда, когда мы гневаемся, чтобы отмстить за самих себя, что запрещает и апостол Павел, говоря: “Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу [Божию]” (Рим. 12:19); когда ссоримся из-за денег, чего тоже апостол не позволяет, говоря: “Для чего бы вам лучше не оставаться обиженными? для чего бы вам лучше не терпеть лишения?” (1 Кор. 6:7)? Как этот последний гнев излишен, так первый нужен и полезен. Но многие поступают наоборот. Они приходят в ярость, когда обижают их самих, но остаются холодны и малодушествуют, когда видят, как подвергается обиде другой. То и другое противно законам евангельским. Итак, не гнев собственно есть нарушение закона, но гнев неблаговременный, почему и пророк сказал: “Гневаясь, не согрешайте” (Пс. 4:5). “Кто же скажет брату своему: "рака", подлежит синедриону (сонмищу, судилищу – прим. и.Н.)”. Сонмищем здесь Господь называет судилище еврейское. Он упоминает о нем теперь для того, чтобы не подумали, что Он во всем вводит новое и небывалое. Слово - "рака" не составляет большой обиды; оно выражает только некоторое презрение или неуважение со стороны того, кто его произносит. Подобно тому, как мы, приказывая что-нибудь слугам и другим низкого состояния людям, говорим: пойди ты туда, скажи ты тому-то; так точно и говорящие сирским языком употребляют слово - "рака" вместо слова – “ты”. Но человеколюбивый Бог, чтобы предотвратить большие обиды, хочет прекратить и самые малые, повелевая нам во взаимном обращении соблюдать приличие и надлежащее друг к другу уважение. “А кто скажет: "безумный", подлежит геенне огненной”. Для многих эта заповедь кажется тяжкою и неудобоисполнимою, потому что кажется невозможным, чтобы мы за одно простое слово подверглись столь великому наказанию; и некоторые полагают, что это сказано скорее гиперболически. Но я страшусь, как бы нам за то, что будем обольщать себя такими словами здесь, не потерпеть жесточайшего наказания на самом деле там.

8. Почему, в самом деле, скажи мне, эта заповедь кажется тебе тяжкою? Разве ты, не знаешь, что большая часть грехов и наказаний происходят от слов? Через слова происходят хулы, через слова - отречение от Бога, ругательства, обиды, клятвопреступления, лжесвидетельства и убийства. Итак, не смотри на то, что тут только одно слово, но разбери, не влечет ли оно за собою великой опасности. Или не знаешь, что во время ссоры, когда возгорается гнев и душа воспламеняется, и самая ничтожная мелочь представляется чем-то великим, и не очень обидное слово кажется нестерпимым? Такие мелочи весьма часто порождают убийства и разрушают целые города. Как дружба и тяжкое делает легким, так, напротив, вражда и малое превращает в несносное, и хотя бы что сказано было просто, во вражде представляется, что это сказано с злым намерением. Доколе огонь заключается в малой искре, до тех пор, сколько бы ни прикладывали к ней дров, они не загорятся; но когда пламя разгорится и поднимается высоко, то пожирает с легкостью не только дрова, но даже камни и всякое другое вещество, какое только ни бросят в него, даже и то, чем обычно гасят огонь, теперь еще более воспламеняет его. (Тогда, как говорят некоторые, не только дрова, лен и другие удобосгораемые вещества, но и сама вода, которую льют на огонь, увеличивает его силу). Так и при гневе, всякое слово тотчас обращается в пищу этого злого огня. Чтобы предотвратить все это, Христос и подвергает гневающегося напрасно суду, говоря: “гневающийся … подлежит суду”; а того, кто скажет - "рака", предает суду сонмища. Но эти наказания еще не так велики, потому что они совершаются здесь. Но тому, кто назовет другого уродом, Он угрожает огнем геенским. Здесь в первый раз Христос употребляет слово: “геенна”. Сначала Он беседовал о царстве, а потом упоминает и о геенне, показывая, что первого мы удостаиваемся по Его человеколюбию и воле, а в последнюю ввергаем себя по своей беспечности. Смотри, как постепенно Он переходит от малых наказаний к большим, и тем как бы защищает Себя пред тобою, показывая, что Он сам вовсе не хотел бы употреблять подобных угроз, но что мы сами заставляем Его произносить такие приговоры. Я сказал тебе, говорит Он, не гневайся напрасно; потому что повинен будешь суду. Ты пренебрег этим первым предостережением. Смотри же, что породил гнев твой! Он тотчас заставил тебя оскорбить другого. Ты сказал брату своему: "рака". За это Я подверг тебя еще другому наказанию - суду сонмища. Если ты, презревши и это, прострешь далее свою наглость, то Я не стану более налагать на тебя таких умеренных наказаний, но подвергну тебя вечному мучению гееннскому, чтобы ты наконец не покусился и на убийство. Подлинно ничто, ничто не бывает так несносно, как оскорбление, ничто столько не угрызает душу человеческую; а чем язвительнее слова обидные, тем сильнейший возгорается огонь. Итак, не почитай за маловажное называть другого уродом (безумным). Когда ты отнимаешь у брата своего то, чем мы отличаемся от бессловесных, и что преимущественно делает нас людьми, т. е., ум и рассудок, ты через это лишаешь его всякого благородства. Итак, не на слова только должны мы обращать внимание, но и на само дело и на страсть, представляя то, какой удар нанести может слово, и какое причинить зло. Вот почему и Павел извергает из царствия не только прелюбодеев и блудников, но и обидчиков. И весьма справедливо. В самом деле, обидчик разоряет благо, созидаемое любовью, подвергает ближнего бесчисленным бедствиям, производит непрестанные вражды, разрывает члены Христовы, ежедневно изгоняет любезный Богу мир, и своими ругательствами уготовляет дьяволу просторное жилище, и способствует его усилению. Потому и Христос, чтобы ослабить крепость его, постановил этот закон. Он имеет великое попечение о любви, поскольку любовь есть мать всех благ, есть отличительный признак Его учеников; она одна содержит в себе все наши совершенства. Поэтому Христос справедливо с такою силою истребляет самые корни и источники вражды, разрушающей любовь. Итак, не думай, чтобы в словах Христовых было преувеличение; но, размыслив, какие от этих постановлений происходят блага, удивляйся их кротости. Ведь Бог ни о чем так не печется, как о том, чтобы мы жили в единении и союзе между собою. Потому-то Господь и сам, и через Своих учеников, как в Новом, так и Ветхом завете, много говорит об этой заповеди, и показывает Себя строгим мстителем и карателем за пренебрежение ею. Ничто столько не способствует ко введению и укоренению всякого зла, как истребление любви, почему и сказано: когда умножится беззаконие, “во многих охладеет любовь” (Мф. 24:12). Так Каин сделался братоубийцею; так предались жестокости Исав и братья Иосифовы; так бесчисленное множество зол вторглось в мир от разрыва любви. Потому-то Христос со всею заботливостью истребляет все то, что разрушает любовь.

9. Но, не останавливаясь на этом, Господь присовокупляет к сказанному еще новые наставления, из которых видно, сколько Он печется о любви. Прежде Он угрожал сонмищем, судом и геенною, а теперь предлагает новые правила, согласные с прежними, говоря так: “Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой” (Мф. 5:23,24). О, благость! О, неизглаголанное человеколюбие! Господь повелевает, чтобы поклонение Ему оставлено было ради любви к ближнему, и тем показывает, что и прежние Его угрозы происходили не от неприязненности или желания наказывать, но от избытка любви. Какая кротость может сравниться с тою, которая выражается в этих словах? Пусть, говорит Он, прервется служение Мне, только бы сохранилась твоя любовь, потому что и то жертва, когда кто примиряется с братом. Потому-то Он не говорит: примирись по принесении, или прежде принесения дара; но посылает примириться с братом, когда дар лежит пред алтарем, и жертвоприношение уже начато. Не велит взять с собою принесенный дар, не говорит: примирись прежде, нежели принесешь его; но повелевает бежать к брату, оставив дар пред алтарем. Для чего повелевает Он так поступить? Как мне кажется, Он имел двоякую цель: во-первых, как я уже сказал, Он хотел показать, что высоко ценит любовь, и почитает ее величайшею жертвою, и без нее не принимает и жертвы вещественной; во-вторых, хотел поставить в необходимую обязанность примирение с ближним. В самом деле, тот, кому велено принести дар не прежде, как примирившись, конечно поспешит придти к оскорбленному и прекратит вражду, если не по любви к ближнему, то по крайней мере для того, чтобы жертвоприношение не осталось напрасным. Для того Господь каждому слову и придает особенную выразительность, устрашая и побуждая приносящего. В самом деле, не сказал Он только: “Оставь там дар твой”, - но присовокупил: “пред жертвенником”, чтобы напоминанием о священном месте привести его в страх; не сказал только: “и пойди”, но присовокупил: “прежде …, и тогда приди и принеси дар твой”. Через все это Он показывает, что трапеза Господня не допускает к себе враждующих друг против друга. Да слышат это посвященные в таинства, но со враждою приступающие к алтарю; да слышат и непосвященные, потому что и к ним относится это слово! И они ведь приносят дар и жертву, т. е. молитву и милостыню; а что и это есть жертва, послушай, как говорит об этом пророк: “Кто приносит в жертву хвалу, тот чтит Меня”; и еще: “Принеси в жертву Богу хвалу” (Пс. 49:23,14); и в другом месте: “Воздеяние рук моих - как жертва вечерняя” (Пс. 140:2). Итак, если ты принесешь и молитву с неприязненным расположением, то лучше тебе оставить ее, и пойти примириться с братом, и тогда уже совершить молитву. Для того ведь все и устроено было, для того и Бог соделался человеком, и совершил все дело искупления, чтобы нас собрать воедино. Здесь Христос посылает обидевшего к обиженному, а научая молитве, ведет обиженного к обидевшему, и примиряет их; здесь говорит: (если) “брат твой имеет что-нибудь против тебя, и пойди прежде примирись с братом твоим”, а там говорит: “Будете прощать людям согрешения их” (Мф. 6:14). Впрочем, и здесь, мне кажется, Он посылает обиженного, потому что не говорит: попроси брата твоего, чтобы он примирился с тобою, но просто – “примирись”. И хотя, по-видимому, речь здесь обращена к оскорбившему, но все относится к оскорбленному. Если ты, говорит Он, примиришься с ним из любви к нему, то и Я буду к тебе милостив, и ты можешь приносить жертву с полным дерзновением. Если же гнев еще пылает к тебе, то представь, что Я сам охотно соглашаюсь на то, чтобы ты оставил на время жертву, только бы вам сделаться друзьями. Пусть же это укротит гнев твой. Притом Он не сказал: помирись, когда ты сильно обижен; но: сделай это и тогда, когда оскорбление будет маловажно, - (если) “брат твой имеет что-нибудь против тебя”. И не сказал также: когда ты гневаешься справедливо, или несправедливо; но просто: (если) “брат твой имеет что-нибудь против тебя”, - хотя бы даже гнев твой был справедлив, и тогда не должно питать вражды. Так и Христос, не взирая на то, что гнев Его против нас был праведен, предал Себя самого за нас на заклание, не вменяя нам грехов наших.

10. Потому и Павел, другим образом побуждая нас к примирению, сказал: “Солнце да не зайдет во гневе вашем” (Еф. 4:26). Как Христос побуждает нас к примирению, указывая время жертвы, так и Павел увещевает нас к тому же самому, указывая на время дня. Он страшится ночи, опасаясь, чтобы она, застигши в уединении человека, терзаемого гневом, еще более не растравила его раны. В продолжение дня многие могут и отвлекать и отторгать нас от гнева, а ночью, когда человек остается один и вдается в думы, волны вздымаются сильнее и буря свирепствует с большею яростью. Предупреждая это, Павел и хочет, чтобы мы примирившись встречали ночь, чтобы дьявол не воспользовался нашим уединением, и не разжег сильнее пещь гнева. Подобным образом и Христос не терпит ни малейшего отлагательства, чтобы, по совершении жертвы, принесший ее не сделался беспечнее, и не стал бы отлагать примирения со дня на день. Он знал, что эту страсть надобно погашать как можно скорее. Как мудрый врач предлагает не только предохраняющие от болезни средства, но и служащие к ее изменению, так поступает и Христос. Запрещение называть другого безумным есть врачевство, предохраняющее от вражды; а повеление примириться с ближним служит к удалению болезней, возникающих после вражды. Смотри, с какою строгостью Он предписывает исполнять то и другое. Там угрожает геенною; а здесь прежде примирения не хочет принять и дара, и тем показывает, как велик гнев Его против враждующих. Таким образом Он исторгает и корень и плод его. Сперва говорит: “не гневайся”; а потом - не произноси ругательных слов, поскольку одно усиливается другим - от вражды возрастает ругательство, от ругательства вражда. Потому-то Он сперва истребляет корень, а потом и плод, не дает возникнуть злу в самом начале; если оно уже возрастает и приносит пагубный плод, то сжигает его совершенно. С тою же целью, вслед за упоминанием о суде, сонмище, геенне, и наставлением касательно принесения жертвы, Христос присовокупляет еще следующее: “Мирись (в синод. – "мирись" – и.Н.) с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним” (Мф. 5:25). Не говори: что же мне делать, если меня обижают, если отнимают от меня имущество и влекут меня на суд? Христос и в таком случае запрещает питать вражду, отнимая всякий к тому повод и предлог. Так как это повеление было особенно важно, то Господь убеждает к исполнению его указанием не на будущие блага, а на настоящие выгоды, которые скорее могут обуздывать грубых людей, чем обещания будущего. Ты говоришь: он меня сильнее и причиняет мне обиду? Но не причинит ли он тебе еще больше вреда, если ты не примиришься с ним, и принужден будешь идти в темницу? Примирившись, ты уступишь имение, но зато тело твое будет свободно; а когда подвергнешь себя приговору судии, то будешь связан и понесешь жесточайшее наказание. Если же ты избежишь этой распри, то приобретешь двоякую пользу: во-первых, ты не потерпишь никакой неприятности; во-вторых, это будет уже твоя добродетель, а не следствие принуждения. Если же ты не хочешь внять моим увещаниям, то не столько причинишь вреда сопернику, сколько себе. Смотри, как Христос и здесь убеждает тебя скорее примириться. Сказав: “Будь благоразумен (в синод. – "мирись" – и.Н.) с соперником твоим, - присовокупляет: скорее”. Но не довольствуясь и этим, Он предлагает новое побуждение искать скорейшего примирения, говоря: “пока ты еще на пути с ним”, чтобы через все это сильнее склонить тебя и понудить к прекращению ссоры. В самом деле, ничто столько не нарушает порядка в нашей жизни, как наша медлительность и постоянные отсрочки при совершении добрых дел. Такая медлительность часто бывает причиною того, что мы всего лишаемся. Потому-то, как Павел говорит: прежде нежели зайдет солнце, прекрати вражду, и выше сам Христос увещевает: прежде нежели принесешь дар, примирись, - так и здесь он побуждает к тому же, говоря: “Скорее, пока ты еще на пути с ним”, - пока еще не дошел ты до дверей судилища, пока не предстал пред судию и не оказался в конце концов в его власти. До тех пор, пока ты не взошел в суд, ты полный господин над собою; но как скоро переступишь за его порог, ты уже подневольный другого, и сколько бы ни усиливался, не можешь уже располагать собою, как хочешь. Что же значит: “будь благоразумен" (мирись)? Это значит или то, чтобы ты согласился лучше потерпеть обиду, или то, чтобы ты смотрел на дело, поставив себя на месте твоего соперника, чтобы по самолюбию не нарушить справедливости, но рассуждая о своем деле, как о чужом, произнести беспристрастный приговор. Если тебе кажется это слишком великим, то не удивляйся. Христос для того ведь и предвозвестил все известные уже блаженства, чтобы, угладивши путь, и предуготовив душу слушателя, сделать ее способнейшею к принятию всех этих законов.

11. Некоторые говорят, что Господь под именем соперника разумеет дьявола, и не велит иметь с ним никакого дела; что и означают будто бы слова: “будь благоразумен" (мирись), поскольку от дьявола невозможно уже избавиться по отшествии из этой жизни, когда мы подвергнемся неизбежному наказанию. Но мне кажется, что Он говорит о судиях, о пути в суд и о темнице, какие мы видим здесь. Наряду с побуждениями, взятыми от высшего и будущего, Христос устрашает нас и тем, что бывает в настоящей жизни. Так поступает и Павел, убеждая слушателя представлением не только будущего, но и настоящего. Так, чтоб отвести от зла, он представляет делающему зло человеку начальника с мечом: “Если же делаешь зло, - говорит он, - бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга” (Рим. 13:4). Равным образом, предписывая повиноваться начальнику, он представляет побуждением не только страх Божий, но и угрозы начальника, и его о нас заботы: “И потому, - говорит он, - надобно повиноваться не только из [страха] наказания, но и по совести” (ст. 5). На людей грубых, как я уже сказал, обыкновенно больше действует то, что находится перед их глазами и под ногами. Потому и Христос упомянул не только о геенне, но и о суде, о заключении в темницу, и о всех бедствиях заключения, желая через все это истребить самый корень убийства. Кто не произносит ругательных слов, не хочет судиться и не усиливает вражды, тот может ли покуситься на убийство? Таким образом, и отсюда видно, что с пользою ближнего сопряжена и наша польза. Примиряющийся с своим соперником гораздо больше сам получит пользы, потому что избавится от судилища, темницы и всех бедствий заключения. Итак, примем к сердцу эти наставления, и не будем производить ни споров, ни ссор, и тем более, что данные повеления еще прежде будущих наград приносят с собою удовольствие и пользу. Ежели же для многих это кажется слишком тягостным и трудным, то пусть они помыслят, что делают это для Христа, и тогда тяжкое сделается приятным. Если мы будем постоянно держаться этой мысли, то не почувствуем никакой тягости, но все будет приносить нам великое удовольствие: самый труд не покажется уже трудом, напротив - чем более станет умножаться, тем более сделается приятным и сладостным.

Итак, когда злой навык или страсть к любостяжанию будет сильно обольщать тебя, вооружись против них этою мыслию: презревши временное удовольствие, я получу великую награду. Скажи душе своей: ты скорбишь о том, что я лишаю тебя удовольствия; но радуйся, потому что я готовлю для тебя небо. Ты трудишься не для человека, но для Бога; потерпи же немного, и ты увидишь, какая произойдет отсюда польза; пребудь твердою в жизни настоящей, и ты получишь неизреченную свободу. Если таким образом будем беседовать с душою, и если будем представлять не одну тягость добродетели, но и венец ее, то скоро отвлечем ее от всякого зла. Дьявол обещает нам удовольствие временное, а скорбь уготовляет нескончаемую, и несмотря на то преодолевает нас и побеждает; а Бог, напротив, требует от нас труда временного, и обещает сладость и пользу вечную: чем же мы оправдаемся, если после такого утешения не последуем добродетели? Вместо всех иных побуждений и мысли о цели трудов, для нас довольно одной лишь твердой уверенности, что все это мы переносим для Бога. Если тот, кто имеет царя должником своим, почитает себя счастливым и безопасным на всю жизнь, то представь, как счастлив должен быть тот, кто своими добрыми делами, и малыми и великими, сделал должником своим человеколюбивого Бога, всегда живущего! Итак, не говори мне о тяжести трудов и подвигов. Бог облегчил для нас подвиг добродетели не одною только надеждою на будущие блага, но и другим способом, т. е. всегдашним Своим содействием и помощью. Тебе стоит только оказать хотя малое усердие, и все прочее последует само собою. Он для того требует от тебя хотя малых трудов, чтобы и тебе вменена была победа. Как царь повелевает сыну своему стоять в строю, и быть на виду - для того, чтобы ему приписать победу, а между тем сам управляет всем ходом сражения, так и Бог поступает в войне нашей против дьявола. Он требует от тебя только того, чтобы ты решительно объявил себя врагом дьявола, и если ты это сделаешь, то всю войну Он сам уже окончит. Воспламеняется ли в тебе гнев, или ненасытное желание богатства, появляется ли другая какая-либо мучительная страсть, - Он, как скоро увидит тебя ополчающимся и готовым на брань, тотчас делает все легким, и поставляет выше пламени страстей, подобно тому, как и отроков в пещи Вавилонской, которые точно также ничего не показали более, кроме готовности терпеть. Итак, чтобы и нам здесь утушить горящую пещь беспорядочного удовольствия, а там избежать геенны, будем ежедневно того только желать, о том стараться и пещись, чтоб усердием к добру и непрестанными молитвами привлечь к себе Божие благоволение. Тогда все то, что теперь кажется нам несносным, будет совершенно удобно, легко и вожделенно. Пока мы увлекаемся страстями, до тех пор добродетель почитаем трудною, неудобною и неприступною, а порок любезным и приятным. Но как скоро, хотя немного, станем избегать грехов, порок будет нам казаться гнусным и безобразным, а добродетель легкою, удобною и любезною. В этом могут нас уверить примеры тех, которые исправили жизнь свою. Послушай, как стыдились своих пороков (римляне), даже и тогда, когда от них избавились, как свидетельствует Павел: “Какой же плод вы имели тогда? [Такие дела], каких ныне сами стыдитесь” (Рим. 6:21); а добродетель, несмотря на понесенные труды, называет он приятною, скорбь мгновенною и труд легким, радуется в страданиях, веселится в скорбях и хвалится теми язвами, которые приемлет за Христа. Итак, чтобы и нам достигнуть такого состояния, будем ежедневно устроять жизнь свою согласно с наставлениями Господа, которые мы слышали, и, забывая задняя, будем простираться в передняя, и стремиться к почести вышнего звания, чего все мы да сподобимся благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 17

“Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй. А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем” (Мф. 5:27-28).

Изъяснение 5:27-37. Почему Христос начинает Свое учение не с заповеди о единобожии. - Какое пожелание запрещает Христос. - Почему запрещается самое воззрение на женщину. - Обличение женщин, любящих наряды. - Должно удаляться от соблазняющих, хотя бы и близких людей. - Почему закон дозволял давать разводную. - Почему запрещается брак с отпущенной. - Ограничение свободы развода. - Запрещение клятвы. - Для исполняющего заповеди Христовы не может быть нужды в клятве. - Почему развод и клятва допущены были в ветхом завете. - Одно и то же, смотря по времени, может быть и хорошим и нехорошим. - От человека в новом завете требуется высшее совершенство, чем в ветхом. - Как можно отстать от привычки клясться.

1. Раскрыв во всей полноте первую заповедь и возведши ее к высшему началу духовной жизни, Спаситель, в порядке постепенности, переходит затем и ко второй заповеди, следуя и в этом случае порядку заповедей древнего закона. Но, быть может, кто скажет, что это не вторая, а третья заповедь. Да и самая заповедь – “не убивай” - не есть первая. Первая заповедь – “Один у вас Отец, Который на небесах”. В виду этого можно спросить: почему Спаситель начал Свое учение не с этой заповеди? Итак, почему же? Потому, что если бы начал с первой заповеди, Ему надлежало бы ее раскрыть с большею полнотою, а следовательно, пришлось бы говорить и о Себе самом. Между тем предлагать подробное учение о Себе самом было еще не время. Кроме того, до известного времени Он предлагал только нравственное учение, желая и Своими наставлениями, и Своими чудесами наперед убедить слушателей, что Он есть Сын Божий. В противном случае, если бы Он прежде, чем преподать нравственное учение и совершить чудеса, сказал: “вы слышали, что сказано было древним: Я Господь Бог твой, и кроме Меня нет другого Бога; а Я говорю вам, что и Мне должны воздавать такое же поклонение, как Ему”, то он всех бы заставил только смотреть на Себя, как на беснующегося. Если и после Его проповеди и многих знамений, называли Его беснующимся, когда Он говорил о Своем богоравенстве даже прикровенно, то чего бы не сказали, чего бы не выдумали, если бы Он в самом начале решился сказать что-либо о Себе самом, как о Боге? Между тем, сохранив учение о божестве Своем до удобного времени, Он тем самым для многих сделал это учение удобоприемлемым. Вот почему Спаситель теперь и умолчал о нем. Он сперва расположил к нему слушателей знамениями и высочайшим нравственным учением, а потом уже и на словах открыто выразил его. Итак, теперь Он открывает его мало-помалу - совершением знамений и самым образом учения. Предписывая заповеди и восполняя закон с божественною властью, он тем самым постепенно возводил внимательного и благоразумного слушателя и к уразумению догмата о божестве Своем. Евангелист говорит, что слушатели дивились Его учению, потому что Он учил не как их книжники (Мф. 7:29; Мк. 1:22). Итак, начав с главных наших страстей, т. е. гнева и пожелания (поскольку эти страсти сильнее в нас действуют и более других свойственны нам, Спаситель с великою властью, подобающею законодателю, исправил понятие о них, и со всею точностью определил их сущность. В самом деле, Он не сказал, что только любодей наказывается; но что Он сказал касательно “убивающего”, тоже говорит и здесь, назначая наказание и за любострастный взор, чтобы показать, в чем состоит превосходство Его пред книжниками. “Всякий, кто смотрит на женщину, - говорит Он, - с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем”, т. е. кто привык засматриваться на телесную красоту, уловлять прелестные взоры, услаждать таким зрелищем свою душу и не сводить глаз с миловидных лиц, тот уже любодействует. Христос пришел избавить от злых дел не только тело, но еще более душу. Так как благодать Духа Святого мы принимаем в сердце, то Спаситель прежде всего его и очищает. Но как, скажешь, возможно освободиться от пожелания? Если только пожелаем, то очень возможно и его умертвить и сделать недействительным. Впрочем, Христос запрещает здесь не всякое пожелание, но пожелание, рождающееся в нас от воззрения на жен. Кто любит смотреть на красивые лица, тот больше всего сам возжигает в себе пламя страсти, и делая душу пленницею страсти, скоро затем приступает и к совершению пожелания. Потому-то Христос и не сказал: кто вожделеет, уже прелюбодействует, но – “кто посмотрит на женщину с вожделением”. Когда Он говорил о гневе, то делал некоторое ограничение словом: “всуе” и “напрасно”. А говоря о пожелании, не употребил подобного ограничения, но всецело воспретил пожелание, - хотя гнев и пожелание равно нам врожденны, и не без цели находятся в нас, именно - гнев для того, чтобы нам наказывать злых и исправлять беспорядочно ведущих себя, а пожелание для того, чтобы нам рождать детей, и таким образом преемственно сохранять род наш.

2. Итак, почему же Спаситель и здесь не употребил ограничения? Если углубим внимание, то и здесь найдем весьма большое ограничение. В самом деле, Он не просто сказал: кто пожелает, - потому что можно желать и сидя в горах, - но: “кто посмотрит на женщину с вожделением”, то есть, кто сам воспламеняет в себе пожелание, кто без всякого принуждения вводит этого зверя в спокойное свое сердце. Это уже происходит не от природы, но от нерадения. Такое пожелание возбраняется и в ветхом законе, когда говорится: “Не засматривайся на чужую красоту” (Сир. 10:8). Далее, чтобы кто не сказал: какая беда, если я посмотрю, но не буду увлечен страстью? - Христос угрожает наказанием и за само такое воззрение, чтобы ты, слишком надеясь на себя самого, не впал таким образом после в грех. Но великий ли грех, скажешь ты, если я посмотрю и пожелаю, но ничего худого не сделаю? Нет; и в этом случае ты равняешься с любодеями. Так определил Законодатель, и ты не должен более любопытствовать. Когда ты посмотришь так один, два, три раза, то, быть может, еще в состоянии будешь преодолеть страсть; но если постоянно будешь делать и возожжешь пламень страсти, то непременно будешь побежден ею, потому что ты не выше природы человеческой. Подобно тому, как мы, видя дитя, держащее нож, хотя и без вреда для себя, наказываем его за это и запрещаем впредь прикасаться к нему, так и Бог запрещает страстное воззрение еще прежде действительного преступления, чтобы нам когда-либо не впасть в само преступление. Кто однажды возжег в себе страстное пламя, тот и в отсутствие виденной им женщины беспрестанно строит в воображении образы постыдных дел, а от них часто переходит и к самому действию. Поэтому Христос запрещает и любодейное движение сердца. Итак, что скажут те, которые имеют у себя сожительницами девиц? Они, по определению закона, виновны в бесчисленном множестве прелюбодеяний, потому что ежедневно смотрят на них с вожделением. Потому-то и блаженный Иов положил себе главным законом никогда не позволять себе такого воззрения (Иов. 31:1). Действительно, когда посмотришь на женщину, то уже труднее воздержаться от наслаждения тою, которую любишь. Притом удовольствие, получаемое нами от воззрения, не так велико, как велик вред, претерпеваемый нами от усиливающегося пожелания; таким образом мы сами усиливаем нашего противника, даем больше свободы дьяволу, так что оказываемся уже не в состоянии отразить его, если впустим его внутрь себя и откроем для него свое сердце. Поэтому-то Спаситель и говорит: не прелюбодействуй глазами, - тогда не будешь прелюбодействовать и сердцем. Можно смотреть на женщин и иначе, - именно так, как смотрят целомудренные. Поэтому-то и Спаситель не вовсе запретил смотреть на жен, но только смотреть на них с вожделением. А если бы Он не имел такого намерения, то сказал бы просто: кто воззрит на жену; но Он сказал не так, а: “кто посмотрит на женщину с вожделением”, то есть, кто взглянет для того, чтобы усладить взор свой. Не для того Бог создал тебе глаза, чтобы ты делал их орудием прелюбодеяния, но для того, чтобы, взирая на Его творения, благоговел пред Творцом. Как можно гневаться всуе, так можно и смотреть всуе, - именно, когда смотришь с вожделением. Если хочешь смотреть и услаждаться взором, то смотри постоянно на свою жену и люби ее: этого не воспрещает никакой закон. Если же ты будешь назирать чужую красоту, то оскорбишь и жену свою, отвращая от нее глаза свои, и ту, на которую смотришь, так как касаешься ее вопреки закону. Пусть ты не коснулся ее рукою; но ты коснулся своими глазами. Вот почему и такой поступок признается прелюбодеянием и прежде будущего мучения еще и в настоящей жизни повергает человека немалому наказанию. В самом деле, вся внутренность наполняется беспокойством и смущением, поднимается великая буря, возникает ужасная болезнь, и участь человека, претерпевающего все это, ничем не лучше участи пленных и заключенных в оковы. Притом нередко та, которая пускает смертоносную стрелу, удаляется от пораженного, а рана остается надолго; или справедливее, не она поражает тебя стрелою, но ты сам наносишь себе смертельную рану, смотря любострастными очами. Говорю это для того, чтобы оправдать целомудренных женщин. Но если кто из них украшает себя для того, чтобы привлечь на себя взоры встречных мужчин, такая женщина, хотя бы никого не уязвила своею красотою, подвергнется величайшему наказанию. Она уже приготовила отраву, растворила яд, но только никому не успела поднести отравленной чаши, или вернее, - она уже и подносила эту смертоносную чашу, но только не нашелся желающий выпить ее. Почему же, спросишь ты, Христос в словах Своих не касается и женщин? Потому, что везде Он полагает общие законы, хотя, по-видимому, направляет их к одним мужчинам; говоря в назидание главе, вместе с тем Он дает наставление и всему телу. Он знает, что муж и жена суть единое существо, почему нигде и не различает пола.

3. Если хочешь послушать обличение, касающееся одних только женщин, то послушай Исайю, который всячески их порицает, осмеивая и вид их, и взгляд, и походку, и стелющиеся хитоны, их игривую поступь и изгибающиеся шеи (Ис. 3:16). Послушай также и блаженного Павла, который предписывает им многие законы, и сильно обличает за одежды, за золотые украшения, за плетение волос, за изнеженность и тому подобное. Да и сам Христос в дальнейшей речи прикровенно высказал то же самое. Когда Он повелевает вырвать и отсечь то, что соблазняет нас, то этим показывает Свой гнев против жен. Для того и присоединил: “Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя” (Мф. 5:29). Такую заповедь Он дает для того, чтобы ты не сказал; почему же не посмотреть на женщину, если она моя родственница, или если заставляет смотреть на нее какая другая необходимость? Давая эту заповедь, Христос говорил не о членах - нет, - Он нигде не осуждает плоть, но везде обвиняет развращенную волю. Не глаз твой смотрит, а ум и сердце. Когда душа наша бывает обращена на другие какие-либо предметы, тогда глаз часто не видит того, что находится пред ним. Следовательно, не все надо приписывать действию глаза. Если бы Христос говорил о членах, то сказал бы не об одном глазе, и притом не о правом только, но об обоих. Ведь если кто соблазняется правым глазом, тот без сомнения соблазняется и левым. Итак, почему же Спаситель упомянул только о правом глазе и о правой руке. Чтобы ты знал, что речь идет не о членах, но о людях, имеющих с нами тесную связь. Если ты кого-либо столько любишь, что полагаешься на него как на правый свой глаз, или признаешь его настолько полезным для себя, что считаешь его вместо правой руки своей, и если он развращает твою душу, то ты и такого человека отсеки от себя. И заметь здесь силу выражения. Спаситель не сказал: отстань; а говорит: “Вырви его и брось от себя”, желая указать на полное удаление. Далее, так как Он предписал заповедь довольно строгую, то показывает и пользу ее в обоих отношениях, - в отношении добра и в отношении зла. “Ибо лучше для тебя, - говорит Он, продолжая свое иносказание, - чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну” (ст. 29). В самом деле, когда близкий тебе человек и себя самого не спасает, и тебя с собою губит, то какое было бы человеколюбие - обоим вам погрязать в бездне погибели, тогда как, разлучившись друг от друга, по крайней мере, один из вас может спастись? Как же, скажешь, Павел желал быть отлучен от Христа ради братий своих? Апостол желал этого не без пользы, но для того, чтобы другие спаслись; а здесь бывает вред для обоих. Потому Спаситель и не сказал только: “вырви”, но и: “брось от себя”, - так, чтобы уже никогда не восстановлять связи с другом, если он останется таким же, как и прежде. Таким образом ты и его освободишь от большого осуждения, и самого себя избавишь от погибели. Чтобы тебе яснее видеть пользу такого закона, применим, если тебе угодно, сказанное для примера к телу. Если бы тебе предстояла необходимость избрать одно из двух: или, сохраняя глаз, быть вверженным в ров и там погибнуть, или, лишившись глаза, сохранить прочие члены тела, - не согласился ли бы ты на последнее условие? Это для всякого очевидно. Это не означало бы, что ты не жалеешь глаза, но что жалеешь все прочие члены. Так же точно рассуждай о мужчинах и женщинах. Если друг твой, который вредит тебе, будет совершенно неизлечим, то он, будучи от тебя отсечен, и тебя освободит от всякого вреда, и сам избавится от большого осуждения, поскольку он, помимо своих грехов, уже не будет подлежать ответственности и за твою погибель. Видишь ли, какою кротостью и попечительностью исполнен закон Христов, и какое великое оказывается человеколюбие в мнимой Его строгости? Да слышат это те, которые спешат на зрелища, и ежедневно делают себя любодеями! Если закон повелевает нам отсекать от себя вредного друга, то какое могут иметь извинение те, которые на зрелищах ежедневно привлекают к себе совершенно незнакомых им, и сами изобретают бесчисленные случаи к погибели? Итак, Спаситель не только не позволяет смотреть любострастными очами, но, показав происходящий от этого вред, еще более усиливает закон, повелевая нам соблазняющий член вырывать, или отсекать, и бросать от себя прочь. И это законополагает Тот, Кто тысячу раз говорил о любви, чтобы в том и другом случае ты узнал, как велико попечение Его о тебе, и как Он всюду ищет твоей пользы. “Сказано также, что если кто разведется с женою своею, пусть даст ей разводную. А Я говорю вам: кто разводится с женою своею, кроме вины прелюбодеяния, тот подает ей повод прелюбодействовать; и кто женится на разведенной, тот прелюбодействует” (ст.31-32).

4. К новому предмету Спаситель переходит лишь после того как раскроет во всей полноте предыдущий. Так и в данном случае Он показывает нам еще другой вид прелюбодеяния. Какой же это? Был в Ветхом завете закон, который всякому, кто не любит жену свою по какой бы то ни было причине, не воспрещал отвергать ее, и жениться вместо нее на другой. Впрочем, закон повелевал делать это не просто, а предписывал дать жене разводную, чтобы ей нельзя уже было опять возвращаться к мужу, чтобы сохранить таким образом, по крайней мере, вид брака. Если бы в законе такого повеления не было, и было бы позволено одну жену отпустить, и взять другую, а потом опять возвратить первую, то произошло бы великое смешение; тогда все беспрестанно брали бы жен друг у друга, и это было бы уже явным прелюбодеянием. Законодатель оказал немалое снисхождение, позволив давать разводную; но это было сделано для избежания другого, гораздо большего зла. В самом деле, если бы закон принуждал держать жену и ненавистную, то ненавидевший легко мог бы убить ее. А народ иудейский на это был способен. Если иудеи не щадили своих детей, умерщвляли пророков и кровь проливали как воду, тем более они не пощадили бы жен. Поэтому Законодатель и допустил меньшее зло, чтобы пресечь большее. А что закон этот был не из числа первоначальных, послушай, как об этом говорит Христос: “Моисей по жестокосердию вашему” написал это (Мф. 19:8), - то есть, чтобы вы, удерживая у себя жен, не убивали их, но изгоняли бы от себя. Но так как Спаситель воспретил всякий гнев, запрещая не только убийство, но и всякое негодование без причины, то Ему легко было теперь упомянуть и о законе касательно развода. А приводя всегда слова Ветхого завета, Он показывает тем, что учит не противному, а согласному с ними, и только усиливает, а не ниспровергает, исправляет, а не уничтожает древнее учение. Заметь, опять, как Он везде обращает речь к мужу. “Кто разводится с женою своею, - говорит Он, - … тот подает ей повод прелюбодействовать; и кто женится на разведенной, тот прелюбодействует”. Первый, хотя бы не взял другой жены, делается виновным через то, что заставляет жену свою прелюбодействовать, а другой становится прелюбодеем потому, что взял чужую. Не говори мне, что тот изгнал жену, потому что она и изгнанная, все-таки, остается женою изгнавшего. Далее, чтобы, возложив всю вину на изгоняющего, не сделать чрез то жену более наглою, Христос заключил для нее двери ко вступлению в брак с другим, говоря: “Кто женится на разведенной, тот прелюбодействует”. Устраняя, таким образом, для отпущенной жены всякую возможность вступления в брак с другим мужем, Христос заставляет ее, хотя бы против желания, быть целомудренною, а тем самым лишает ее и возможности подавать мужу повод к малодушию. Зная, что ей безусловно необходимо или оставаться с мужем, который ей достался сначала, или, по выходе из его дома, лишиться всякого прибежища, она, хотя бы и против воли, но должна будет любить своего мужа. Если Спаситель прямо не говорит ей об этом, ты не должен дивиться. Жена существо слабое. Поэтому-то, не говоря к ней прямо, Христос в угрозе, относящейся к мужу, внушает и ей не быть легкомысленной. В этом случае Он поступил точно так же, как если бы кто-нибудь, вместо того, чтобы укорять своего распутного сына, стал бы обличать тех, которые делают его таковым, и запрещал бы им быть с ним и приближаться к нему. Если слова Христовы кажутся для тебя тягостными, то вспомни выше сказанное, где Спаситель назвал блаженными слушающих, и ты увидишь, что исполнение этих слов очень возможно и удобно. Кроткий, миротворец, нищий духом и милостивый изгонит ли жену? Тот, кто примиряет других, будет ли сам питать вражду к своей жене? Кроме того, Христос еще и другим образом закон Свой касательно развода соделал легким - именно, позволив его только по одной причине: “кроме вины прелюбодеяния”. Но и в этом случае Он имел целью то же целомудрие. В самом деле, если бы Он позволил мужу держать в своем доме и такую жену, которая жила со многими, то опять вышло бы прелюбодеяние. Видишь ли, как эти слова согласны с высказанными раньше. В самом деле, не взирающий на чужую жену любострастными глазами не учинит и блуда; а не учинивший блуда не подаст мужу случая удалить от себя свою жену. Вот почему Христос весьма строго ограничивает свободу мужа, и внушает ему страх, представляя для него великую опасность, если он удалит жену свою, поскольку в этом случае он становится виною ее прелюбодеяния. И чтобы ты, услышав слова: “вырви глаз”, не подумал, что это говорится о жене, Христос благовременно разрешил такое твое недоумение, позволяя разводиться с нею исключительно только по причине прелюбодеяния. “Еще слышали вы, что сказано древним: не преступай клятвы, но исполняй пред Господом клятвы твои. А Я говорю вам: не клянись вовсе” (ст. 33,34). Почему же Христос перешел дальше не к воровству, а к лжесвидетельству, пройдя молчанием заповедь касательно кражи? Потому, что вор иногда и клянется; а кто не клянется и не лжет, тот тем более не захочет воровать. Таким образом, данною заповедью Христос ниспровергает и воровство, потому что ложь рождается от воровства. Но что значит: “исполняй пред Господом клятвы твои”? Это значит, что в клятве ты должен говорить истину: “А Я говорю вам: не клянись вовсе”.

5. Потом, чтобы еще более отвратить слушателей от обыкновения клясться Богом, Спаситель говорит: не клянитесь “ни небом, потому что оно престол Божий; ни землею, потому что она подножие ног Его; ни Иерусалимом, потому что он город великого Царя” (ст. 34, 35). Говоря здесь словами пророков, Христос показывает, что Он не противоречит древним. Древние имели обыкновение клясться то небом, то землею, то Иерусалимом; и в конце Евангелия показан один из случаев такой обычной клятвы. Далее обрати внимание на то, почему Господь возвышает указанные предметы? Он возвышает их не по собственной их природе, но по особенному отношению к ним самого Бога, сообразно с нашим понятием. Так как тогда повсюду господствовало идолослужение, то, чтобы указанные предметы не показались сами по себе достойными уважения, Спаситель и представил ту причину, о которой мы сказали, т. е., выставил на вид славу Божию. Он не сказал: поелику хорошо и велико небо; не сказал: поелику полезна земля; но - поелику небо есть престол Божий, земля подножие, - и таким образом Своих слушателей повсюду побуждал к прославлению Господа. “Ни головою твоею не клянись, потому что не можешь ни одного волоса сделать белым или черным” (ст. 36). Опять и здесь Христос запрещает клясться головою не по уважению к человеку, иначе бы и сам человек достоин был поклонения, усвояя славу Богу; Он показывает, что ты не властен над собою, а потому не имеешь власти и клясться головою. Если никто не согласится отдать сына своего другому, то тем более Бог не уступит Своего творения тебе. Хотя голова и твоя, но она есть собственность другого, и ты до такой степени не властен над ней, что не можешь сделать для нее и самомалейшего. Христос не сказал, что ты не можешь вырастить волоса, но что не можешь даже переменить его качества. Но как же быть, скажешь ты, если кто-нибудь требует клятвы, и даже принуждает к тому? Страх к Богу да будет сильнее всякого принуждения. Если ты станешь представлять такие предлоги, то не сохранишь ни одной заповеди. Тогда ты и об жене скажешь: что, если она буйна и расточительна? Скажешь и о правом глазе: а что, если я люблю его и стану разжигаться? Скажешь и о любострастном воззрении: ужели мне нельзя и смотреть? Равно можешь сказать и о гневе на брата: что, если я вспыльчив, и не могу удерживать своего языка? Таким образом тебе не трудно будет попрать все вышесказанные заповеди. Между тем, касательно законов человеческих ты никогда не смеешь представлять подобных предлогов, и говорить: что, если то-то, или то-то? - но волею или неволею, а непременно повинуешься предписанию. Притом, что касается рассматриваемой заповеди, то тебе может не представиться и необходимости когда-либо клясться. Кто внял учению о вышесказанных блаженствах, и устроил себя так, как повелел Христос, того всякий будет считать достойным почтения и уважения, и никто не станет принуждать к клятве. “Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого” (ст. 37). Итак, что означает лишнее против слов: “да” и “нет”? Это означает клятву, а не клятвопреступление. Всякому известно, и никому нет нужды доказывать, что клятвопреступление происходит от неприязни, и не только излишнее дело, но и богопротивное, а клятва есть дело излишнее и без нужды прибавляемое. Итак, скажешь, клятва была от лукавого? А если она от лукавого, то почему позволена была законом? То же самое ты можешь, однако, сказать и о жене: на каком основании ныне почитается любодеянием то, что прежде было позволительно? Что же на это можно сказать? То, что тогда многое сказано было из снисхождения к приемлющим закон. Ведь и чтить Бога туком жертв столь же недостойно Его, как недостойно и философа - пустословить. Ныне, когда добродетели возросли, отпущение жены вменяется в прелюбодеяние, и клятва признается от неприязни. А если бы законы касательно развода и клятвы с начала были законами дьявола, то они не были бы столько полезны и действительны. С другой стороны, если бы не предшествовали эти законы, то не так бы легко было принято и Христово учение о них. Итак, ныне, когда нужда в этих законах миновала, не ищи уже в них силы. Они нужны были при тогдашних обстоятельствах; впрочем, ежели угодно, нужны и ныне. И ныне показывается их сила, и особенно тем самым, что они лишаются у нас своего значения. То, что они ныне представляются таковыми, служит для них величайшею похвалою. Они, конечно, не показались бы нам таковыми, если бы не воспитали нас надлежащим образом, и не сделали способными к принятию высших законов. Сосцы, когда исполнят свое дело и младенец сделается способным вкушать более совершенную пищу, делаются уже бесполезными. И родители, которые прежде почитали сосцы необходимыми для своего младенца, делают их предметом шуток; а многие не только шутят, но и намазывают их каким-нибудь горьким веществом, чтобы, если словами не могут отучить от них младенца, то уже самым делом уничтожить в нем расположение к сосцам.

6. Так и Христос, когда сказал, что клятва происходит от неприязни, то сказал не потому, будто древний закон произошел от дьявола, но чтобы сильнее отвлечь слушателей от древнего несовершенства. Так Он говорил Своим ученикам. А что касается до бесчувственных иудеев, нераскаянно пребывающих в своем прежнем нечестии, то страхом пленения, как бы некоторою горечью, окружив их город (Иерусалим), Он сделал его для них недоступным. Но так как и это не могло обуздать их, и они опять, подобно детям стремящимся к сосцам, желали видеть этот город, то Бог, наконец, сокрыл его от очей их, разрушив его, и большинство из них удалив от него, подобно как удаляют тельцов от матерей их, чтобы со временем заставить их отстать от прежней привычки к материнскому молоку. Если бы древний закон был от дьявола, он не отвлекал бы от идолослужения, но напротив приводил бы и повергал бы в него, потому что этого желал дьявол. Но мы видим, что древний закон производил противное. И самая клятва в Ветхом завете потому узаконена, чтобы не клялись идолами. Клянитесь, говорит пророк, истинным Богом (Иер. 4:2). Итак, древний закон о клятве доставил людям не малое, но весьма великое благо. Назначение его состояло в том, чтобы они перешли к твердой пище. Так значит, скажешь ты, клятва не от злого? - Нет! и весьма даже от злого; но только ныне, когда открыта нам самая высокая мудрость, а не тогда. Но как может быть, скажешь ты, одно и то же то хорошим, то не хорошим? А я наоборот скажу: как одно и то же не может быть хорошим и не хорошим, когда это неопровержимо доказывают все дела, искусства, плоды и все прочее? Смотри, как это возможно, прежде всего, в отношении к нам самим. Например: быть носиму на руках в первом возрасте хорошо, а после вредно. Питаться разжеванною пищею в младенчестве хорошо, а после - отвратительно. Питаться молоком и прибегать к сосцам в начале полезно и спасительно, а после вредно и опасно. Видишь ли, как одно и то же, смотря по времени, хорошо, а после представляется не таковым? Носить детскую одежду отроку хорошо, а мужу неприлично. Хочешь ли знать и с противной стороны, как то, что мужу прилично, отроку неприлично? Одень отрока в одежду человека возрастного, - будет и смешно, и опасно для него ходить, потому что он часто будет запутываться. Поручи ему производство гражданских дел, поручи торговлю, заставь сеять и жать, - опять будет очень смешно. И что я говорю об этом? Само убийство, всеми признаваемое за изобретение лукавого, будучи совершено в приличное время, сделало Финееса, учинившего его, достойным степени священнической (Числ. 25). А что убийство есть дело дьявола, то послушай, что говорит сам Спаситель: “Вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала” (Ин. 8:41,44). Но Финеес был человекоубийца, и – “[это] вменено ему в праведность”, говорит Писание (Пс. 105:31). А Авраам был не только человекоубийцею, но, что еще хуже, детоубийцею, - и тем самым больше всего благоугодил Богу. Равным образом и Петр учинил двойное убийство, и однако, это было делом духовным (Деян. 5:1 и след.). Итак, не станем просто судить о делах, но будем тщательно вникать во время, причину, намерение, в различие лиц и во все другие обстоятельства, - иначе нельзя дойти и до истины. И если хотим достигнуть царствия, то должны стараться доказать что-нибудь большее против ветхозаветных заповедей, а иначе нельзя получить небесных благ. Если мы достигнем только в меру возраста ветхозаветных, то будем стоять вне врат царствия: “Если праведность ваша не превзойдет праведности, - говорит Господь, - книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное” (Мф. 5:20). И однако, есть люди, которые, и при такой угрозе, не только не превосходят древней правды, но даже и ее не имеют. Они не только не избегают клятв, но и преступают их; не только не остерегаются любострастного взгляда, но совершают и само гнусное действие и безумно попирают все прочие заповеди, дожидаясь только одного дня мучения, чтобы понести тогда жесточайшее наказание за свои преступления. Такова только и может быть участь тех, которые окончили жизнь свою в нечестии. Им нужно оставить всякие надежды на спасение и не ждать ничего, кроме наказания, потому что только находящиеся еще здесь удобно могут и вступить в борьбу, и победить, и увенчаться.

7. Итак, не ослабевай, человек, и не упраздняй доброго расположения! То, что повелевается тебе, не тягостно. Скажи мне, какой труд избегать клятвы? Разве нужна тут трата денег? Разве требуются великие усилия и изнурения? Стоит только захотеть - и все сделано. Если же кто-нибудь представит мне в оправдание привычку, то я скажу тому, что по этому самому и легко исполнить заповедь. Если ты приобретешь себе другую привычку, этим все и кончишь. Вспомни, для примера, многих эллинов, как одни из них, будучи заиками, при усиленном старании, исправили недостаток в своем языке; а другие отстали от привычки постоянно поднимать и дергать беспорядочно плечами, приставляя к ним сверху меч. Если вы не убеждаетесь Писанием, то я вынужден, к стыду вашему, убеждать вас примером язычников. Так и Бог поступал с иудеями, говоря: “Пойдите на острова Хиттимские и посмотрите, и пошлите в Кидар … и рассмотрите: … переменил ли какой народ богов [своих], хотя они и не боги?” (Иер. 2:10,11). А часто посылает их даже к бессловесным тварям, напр. говоря: “Пойди к муравью, ленивец, посмотри на действия его, и будь мудрым” и иди ко пчеле (Притч. 6:6). Так и я теперь скажу вам: представьте философов языческих, и тогда узнаете, какого достойны наказания те, которые преступают божественные законы. Те ради людского уважения употребляли бесчисленные труды; а вы даже о небесных благах не хотите приложить такого же тщания. Если же и после этого ты скажешь, что привычка сильна, она может обмануть и самых осторожных, то хотя я и согласен с этим, но вместе с тем скажу и то, что привычка так же легко может быть исправлена, как легко может вводить в обман. Если поставишь над собою дома многих стражей, например, жену, раба, друга, то всеми побуждаемый и поощряемый легко отстанешь от худой привычки. И если займешься этим хоть только десять дней, то тебе более будет и не нужно; все счастливо совершится и устроится у тебя, добрая привычка опять твердо укоренится в тебе. Итак, когда начнешь исправлять худую привычку, то хотя бы раз, хотя бы два, три раза, хотя бы двадцать раз преступил закон, не отчаивайся; вставай и принимайся опять за тот же труд - и непременно останешься победителем. Клятвопреступление есть немаловажное зло. Если и клятва происходит от злого, то какого наказания будет достойно клятвопреступление? Вы хвалите мною сказанное? Но мне не нужны ваши рукоплескания, громкие отзывы и похвалы. Я желаю одного только, чтобы вы, с безмолвием и разумением слушая, исполняли слова мои. Это заменяет для меня всякое ваше рукоплескание, и всякую вашу похвалу. Если же ты хвалишь сказанное, а не исполняешь того, что хвалишь, то тебе это служит к тягчайшему наказанию и большему осуждению, а нам к стыду и посмеянию. Здесь не театр, здесь вы смотрите не актеров, чтобы только рукоплескать. Здесь училище духовное. Потому об одном только и должно стараться, чтобы исполнить сказанное, и делами доказать повиновение. Тогда я все получу от вас; а теперь я почти принужден в вас отчаиваться. Я и частным образом приходящих ко мне не переставал увещевать в том, о чем говорю теперь, и в общем собрании непрестанно об этом беседовал с вами, и однако не вижу никакого плода: вы все еще держитесь только первых начал; а это может привести учащего в великое уныние. Посмотри, как и Павел скорбел от того, что его слушатели долгое время оставались на низшей степени учения. “[Судя] по времени, вам надлежало быть учителями; - говорит он, - но вас снова нужно учить первым началам слова Божия” (Евр. 5:12). Потому и я плачу, и сердечно болезную. И если еще увижу вас неуспевающими, то запрещу вам, наконец, и приступать к этим священным вратам и приобщаться бессмертных тайн, подобно блудникам, прелюбодеям и обвиняемым в убийствах. Лучше ведь с двумя или тремя хранящими закон Божий возносить обычные молитвы, нежели собирать множество беззаконников, которые развращают других. Пусть же не гордится, пусть не надмевается здесь ни один богач, ни один вельможа. Все это для меня басни, тень и сновидение. Там, за гробом, нынешний богач не защитит меня, когда я буду обвиняем и принуждаем давать отчет, почему не с надлежащею ревностью защищал законы Божии. Это-то именно погубило и знаменитого старца первосвященника Илия; хотя он сам вел жизнь безукоризненную, тем не менее, вместе с детьми своими потерпел страшное наказание за то, что небрег о попираемых законах Божиих. Если же и родственные узы не могли освободить от вины, если даже отец, который не с надлежащею строгостью поступал с своими детьми, подвергся столь тяжкой казни, то какое будем иметь извинение мы, которые, будучи свободны от таких уз, портим все своим послаблением? Итак, чтобы не погубить вам и меня и себя, то прошу вас: послушайтесь моего наставления и, приставив к себе многих наблюдателей и советников, оставьте привычку к клятвам, - чтобы вы, начавши с этого, могли упражняться с полным успехом и в других добродетелях и насладились будущими благами, которые все мы да сподобимся получить благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 18

“Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду”(Мф. 5:38-40).

Изъяснение 5:38-48. Для чего дан был закон око за око. - Что значит не противиться злому. - Повеление подставлять ударившему другую щеку выражает общий закон о незлобии. - Зло побеждается терпением. - Заповеди о непротивлении легкоисполнимы. - Исполнение их приносит пользу и обижающим. - Должно терпеть без сопротивления даже страдания. - Девять степеней незлобия. - Высшая степень добродетели - молитва за врагов. - Образец незлобия, данный Христом. - Увещание обходиться с гневающимися как с больными, предупреждать друг друга приветствиями и быть готовыми на всякие обиды и презрение - для Бога.

1. Видишь ли, что Спаситель, предписывая выше заповедь вырывать соблазняющее око, разумел не самое око, но такого человека, который дружбою своею наносит нам вред и ввергает нас в ров погибели? В самом деле, если здесь Он предлагает столь высокое правило, что не позволяет вырвать око даже у того, кто вырвал бы его у нас, то мог ли Он повелеть кому-либо вырвать око у себя самого? Если же кто порицает ветхий закон за то, что в нем предписывается воздавать такую месть, тот, по моему мнению, вовсе не имеет понятия о свойственной Законодателю мудрости, не соображается с обстоятельствами времени, и не знает, как иногда полезно бывает снисхождение. В самом деле, если ты размыслишь, кто были слышавшие это повеление, каково было расположение их духа, и в какое время они приняли этот закон, то признаешь мудрость Законодателя и увидишь, что как закон о мщении, так и закон о незлобии даны одним и тем же Законодателем, и оба предписаны вполне своевременно и с величайшею пользою. Если б эти высокие и великие заповеди Законодатель предложил с самого начала, то люди не приняли бы ни этих заповедей, ни прежних. Теперь же, те и другие предложив в приличное время, Он исправил ими всю вселенную. С другой стороны, Законодатель предписал - око за око не для того, чтобы мы друг у друга вырывали глаза, но чтобы удерживали руки свои от обид; ведь угроза, заставляющая страшиться наказания, обуздывает стремление к делам преступным. Таким образом Законодатель мало-помалу посеивает в сердцах благочестие, когда повелевает, чтобы обиженный за причиненное ему зло платил равным, хотя, по требованию правосудия, зачинщик преступления достоин был бы большего наказания. Но так как Ему угодно было правосудие растворить человеколюбием, то учинившего большее преступление Он осуждает на наказание гораздо меньшее, нежели какого он достоин, желая тем самым научить нас и среди самого страдания показывать великую кротость. Итак, приведя постановление ветхого закона и прочитав его от слова до слова, Спаситель опять показывает, что не брат учиняет обиду, но лукавый. Поэтому и присовокупляет: “А Я говорю вам: не противься злому” (τω tw ponhrw). Не говорит: “не противься брату”, но: злому, показывая тем, что обидчик все делает по наущению дьявола, и таким образом, слагая вину на другого, весьма много ослабляет и пресекает гнев против обидевшего. Что же, скажешь ты: ужели нам не должно противиться лукавому? Должно, но не так, а как повелел сам Спаситель, то есть, готовностью терпеть зло. Таким образом ты действительно победишь лукавого. Не огнем ведь погашают огонь, а водою. А чтобы знать тебе, что и в Ветхом завете победа и венец остаются на стороне претерпевшего обиду, рассмотри, что происходит в этом случае, и увидишь, что преимущество остается на стороне обиженного. В самом деле, кто первый поднимает руку на совершение неправды, тот вырывает два глаза, - и у ближнего и у себя. Поэтому Он справедливо подвергается общей ненависти и бесчисленным обвинениям. Между тем обиженный, хотя и воздаст за причиненное ему зло равным, не сделает никакого зла, почему многие даже и сожалеют о нем, так как он чист от греха в этом деле, хотя и воздал равным за равное. И хотя несчастие у обоих одинаково, но суждение о них не одинаково, как у Бога, так и у людей, а следовательно, уже и несчастие не одинаково. Итак, Спаситель сначала сказал: “Гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду, …а кто скажет: "безумный", подлежит геенне огненной”; здесь же требует еще высшего любомудрия, повелевая обиженному не только молчать, но и подставлять обижающему другую щеку, и таким образом еще сильнее побороть его своим великодушием. И это говорит Он не только для того, чтобы дать закон, повелевающий переносить обиды, но чтобы и во всех других случаях научить нас незлобию.

2. Подобно тому, как в том случае, когда Спаситель говорит, что “кто скажет: "безумный", подлежит геенне огненной”, разумеет не одно только это обидное слово, но и вообще всякое поношение, так и здесь Он не только предписывает, чтобы мы переносили великодушно одни заушения, но чтобы мы не смущались и всяким другим страданием. Вот почему, как и там Он избрал обиду самую чувствительную, так и здесь упомянул об ударе по щеке, который считается особенно позорным и составляющим великую обиду. Давая эту заповедь, Спаситель имеет в виду пользу и наносящего удары, и терпящего их. В самом деле, если обиженный вооружится тем любомудрием, которому научает Спаситель, то он не будет и думать, что потерпел обиду, он даже не будет и чувствовать обиды, почитая себя скорее ратоборцем, чем человеком, которого бьют. А обижающий, будучи пристыжен, не только не нанесет второго удара, хотя бы он был лютее всякого зверя, но и за первый будет крайне обвинять себя. Поистине, ничто так не удерживает обижающих, как кроткое терпение обижаемых. Оно не только удерживает их от дальнейших порывов, но еще заставляет раскаяться и в прежних, и делает то, что они отходят от обиженных, удивляясь их кротости, и наконец, из неприятелей и врагов делаются не только их друзьями, но даже самыми близкими людьми и рабами. Наоборот, мщение производит совершенно противные следствия. Оно обоим причиняет стыд, ожесточает их и еще больше воспламеняет гнев, и зло, простираясь далее, доводит нередко до смерти. Вот почему Спаситель заушаемому не только запретил гневаться, но и повелел насытить желание ударяющего так, чтобы вовсе и неприметно было, что ты первый удар претерпел невольно. Действительно, таким образом ты поразишь бесстыдного гораздо чувствительнее, чем в том случае, если бы ты ударил его рукою, и из бесстыдного сделаешь его кротким. “Кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду”. Спаситель хочет, чтобы мы показывали такое же незлобие не только, когда нас бьют, но и когда хотят отнять от нас имение. Потому опять предлагает столь же высокое правило. Как там Он повелевает побеждать терпением, так и здесь уступкою большего, чем ожидает любостяжатель. Впрочем, Он не просто предложил это последнее правило, а с оговорками, - он не сказал: “Отдай ему и верхнюю одежду”, но – “и кто захочет судиться с тобою”, т. е. если он влечет тебя в суд и хочет завести с тобою дело. И, подобно как после заповедей - не называть брата безумным и не гневаться на него напрасно, в последней Своей проповеди Он потребовал большего, повелев подставлять и правую щеку, так и теперь, после высказанного уже повеления - мириться с соперником, опять простирает Свое требование еще далее, предписывая не только отдать сопернику то, что он хочет взять, но и оказать большую щедрость. Что ж? Неужели скажешь, мне ходить нагим? Не были бы мы наги, если бы в точности исполняли эти повеления; напротив, еще были бы гораздо лучше всех одеты. Во-первых, потому, что никто не нападет на человека, имеющего такое расположение духа, а во-вторых, если бы и нашелся кто настолько жестокий и немилосердный, что дерзнул бы и на это, то без сомнения еще более бы нашлось таких, которые человека, восшедшего на такую степень любомудрия, покрыли бы не только одеждами, но, если бы было возможно, и самою плотью своею.

3. А если бы кому довелось и нагим ходить ради такого любомудрия, то и в этом не было бы стыда. Адам в раю был наг и не стыдился (Быт. 2:25). И Исайя, ходивший нагим и без обуви, был знаменитее всех иудеев (Ис. 20:3). Иосиф тогда особенно просиял (добродетелью), когда оставил одежду. Нимало не худо так обнажаться, но постыдно и смешно так одеваться, как мы одеваемся ныне, т. е. в драгоценные одежды. Вот почему тех Бог прославил, а нас осуждает и через пророков, и через апостолов. Итак, не будем почитать невозможными повеления Господни. Они и полезны, и весьма удобны к исполнению, если только мы будем бодрствовать. Они так спасительны, что не только нам, но и обижающим нас приносят величайшую пользу. Особенное же достоинство их состоит в том, что они, убеждая нас терпеть обиды, тем самым научают любомудрствовать и причиняющих их. В самом деле, когда обижающий важным почитает отнимать собственность других, а ты на самом деле покажешь ему, что для тебя легко отдать и то, чего он не просит, и таким образом противопоставишь его нищенствованию и любостяжанию свою щедрость и любомудрие, то представь, сколь сильное получит он вразумление, не словами, но самыми делами научаясь презирать злые склонности и любить добродетель! Бог хочет, чтобы мы были полезны не только для самих себя, но и для всех ближних. Итак, если ты отдашь требуемое без всякого спора и суда, то приобретешь пользу только себе. Если же сверх требуемого отдашь и другое что-нибудь, то и соперника отпустишь от себя лучшим. Вот что значит та соль, каковою Спаситель желает быть ученикам Своим; она и саму себя сберегает, и сохраняет другие тела, ею осоленные. Вот что значит и тот свет; он светит и самому себе, и другим. Итак, поелику Господь и тебя поставил в число учеников Своих, то просвети сидящего во тьме; научи его, что он и то, чего от тебя требовал, взял у тебя не насильно; убеди его, что ты не считаешь себя обиженным. Таким образом, и сам заслужишь большее уважение и почтение, когда уверишь его, что он ничего у тебя не отнял, а ты сам подарил ему. Своею кротостью обрати грех его в повод к проявлению твоего благородства. Если это кажется тебе очень высоким, то подожди, - ты еще увидишь, что это не есть верх совершенства. Спаситель не останавливается еще здесь, предписывая тебе правила терпения обид, но простирается далее, говоря: “И кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два” (Мф. 5:41). Видишь ли, на какую высоту любомудрия возводит тебя Спаситель? Он говорит, что и тогда, когда отдашь своему врагу и верхнюю и нижнюю одежду, ты не должен противиться ему, если бы он и обнаженное тело твое захотел подвергнуть страданиям и трудам. Он хочет, чтобы все было общим - и тела, и имущество, и чтобы мы служили ими как бедным, так и тем, кто обижает нас. Последнее - долг мужества, а первое - человеколюбия. Поэтому-то Он и сказал: “И кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два”, возводя тебя еще выше, и повелевая оказывать новые опыты равного прежним великодушия. Если прежние Его предписания, которые требуют гораздо меньшего, доставляют исполняющим их столь великое блаженство, то подумай, какой жребий ожидает тех, кто исполняет эти последние, и каковыми еще прежде наград являются те, которые в человеческом и страстном теле показывают совершенное бесстрастие. Если они не только не оскорбляются обидами, ударами, отнятием имущества, не только не побеждаются ничем другим тому подобным, но еще жаждут больших страданий, то представь, какова у них делается душа. Потому-то Христос, как повелел поступать при нанесении ударов и при лишении имущества, так точно повелевает поступать и в этом случае. Что я говорю, - как бы так говорит он, - об обидах и отнятии имущества? Если бы кто захотел и само тело твое подвергнуть тяжким и изнурительным трудам, и притом несправедливо, то и тогда ты должен победить его несправедливое желание, и стать выше его. “Принудить силой” - значит влечь кого неправедно, без всякой причины и с обидою. Но ты и на это будь готов; будь готов потерпеть даже больше, нежели, сколько тот хочет причинить тебе. “Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся” (ст. 42). Этими словами Спаситель требует меньшего, нежели прежними, но не удивляйся этому. Спаситель обыкновенно так делает: Он всегда к великому присоединяет малое. Если же слова эти и малы в сравнении с первыми, пусть, однако, внимают им те, которые берут чужое, а собственное имущество раздают блудницам, и таким образом возжигают для себя сугубый огонь чрез неправедный прибыток и пагубное расточение. Предписывая здесь давать в заем, Спаситель разумеет не отдачу денег в рост, но простое одолжение. А в другом месте требует еще большего, говоря, чтобы мы давали и тем, от кого не надеемся получить. “Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных” (ст. 43-45). Вот высочайший верх добродетелей! Вот для чего учил Спаситель не только терпеливо сносить заушения, но и подставлять правую щеку, не только вместе с верхнею одеждою отдавать и нижнюю, но и две версты идти с тем, кто принуждает пройти одну! Все это предложил Он для того, чтобы ты с полною готовностью мог принять и то, что гораздо выше этих предписаний. Что же выше их, скажешь ты? Не почитать того врагом, кто причиняет тебе обиды, - даже нечто и того высшее, поскольку Господь не сказал: не возненавидь, но - возлюби; не сказал: не обижай, но - и благотвори.

4. Но если тщательнее рассмотрим слова Спасителя, то увидим, что в них заключается новое предписание, гораздо еще высшее. В самом деле, Он повелевает не только любить врагов, но и молиться за них. Видишь ли, на какие восшел Он степени, и как поставил нас на самый верх добродетели? Смотри и исчисляй их, начавши с первой: первая степень - не начинать обиды; вторая - когда она уже причинена, не воздавать равным злом обидевшему; третья - не только не делать обижающему того, что ты потерпел от него, но и оставаться спокойным; четвертая - предавать себя самого злостраданию; пятая - отдавать более, нежели, сколько хочет взять причиняющий обиду; шестая - не питать к нему ненависти; седьмая - даже любить его; восьмая - благодетельствовать ему; девятая - молиться о нем Богу. Видишь ли, какая высота любомудрия? Но за то блистательна и награда. Так как повеление велико и требует мужественной души и великого подвига, то и мзду за исполнение его Спаситель обещает такую, какой не соединял ни с одною из прежних заповедей. Он обещает здесь не землю, как кротким, не утешение и помилование, как плачущим и милостивым, но царствие небесное, но, что они будут подобны Богу, насколько то возможно для людей: “Да будете сынами, - говорит, - Отца вашего Небесного” (у Златоуста – "будете подобны Отцу Небесному" – прим. и.Н.).. Заметь, что Он ни здесь, ни прежде не называет Бога Отцом Своим; но там, когда говорил о клятвах, называл Его Богом и Царем великим, а здесь называет Отцом нашим. Он делает так потому, что беседу об этом хочет оставить до приличного времени. Объясняя, затем, в чем состоит богоподобие, Он говорит: “Ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных”, то есть, Бог не только не ненавидит оскорбляющих Его, но даже благодетельствует им. Конечно, здесь нет равенства ни по чему, так как не только благодеяния Божии, но и величие Его достоинства превосходит все, что только вообразить можно. Тебя оскорбляет подобный тебе, а Его - раб, и притом такой, который получил от Него бесчисленные благодеяния. Ты, молясь за врага, благодетельствуешь ему словами, а Бог благодетельствует ему весьма великими и чудными делами, освещая его солнцем и ежегодно посылая дожди в определенное время. И при всем том я допускаю твое богоравенство, какое только возможно для человека. Итак, не питай ненависти к человеку, делающему тебе зло, когда ты через него приобретаешь такие блага и достигаешь столь великой чести. Не кляни обижающего тебя; иначе ты оскорбление претерпишь, а плода лишишься, - понесешь вред, а награды не получишь. А это крайне безумно - претерпевши труднейшее, не перенести легчайшего. Но как это возможно, скажешь ты? Ты видишь, что Бог для тебя сделался человеком, что Он так уничижил Себя и так много пострадал за тебя, и еще ли спрашиваешь и недоумеваешь, как можешь ты прощать обиды равным себе? Не слышишь ли, что говорит Он на кресте: “Прости им, ибо не знают, что делают” (Лк. 23:34)? Не слышишь ли, что говорит Павел: восшедший на небо, и седящий “одесную Бога, Он и ходатайствует за нас” (Рим. 8:34)? Не видишь ли, что Он и после распятия и вознесения на небо послал к умертвившим Его иудеям апостолов, принесших им бесчисленные блага, и вместе потерпевших от них бесчисленное множество зол? Но ты весьма много обижен? Что же такое потерпел ты, что было бы подобно страданию твоего Владыки, Который после оказанных Им бесчисленных благодеяний был связан, претерпел заушения, бичевания, оплевания от рабов, и наконец претерпел смерть - и смерть поноснейшую из всех смертей? Если же ты и много обижен, то по тому-то самому и должен еще более благодетельствовать, чтобы и для себя самого получить блистательнейший венец, и брата избавить от крайне жестокой болезни. Когда больные, находящиеся в сумасшествии, наносят удары и обиды врачам своим, то последние в это-то время особенно и жалеют о них и стараются об их излечении, зная, что дерзость их происходит от чрезмерной болезни. Подобным образом и ты имей такое же расположение духа к злоумышляющим против тебя, и таким же образом поступай с обижающими тебя, потому что они совсем больные и делают все совершенно невольно. Итак, освободи врага своего от тяжкой его гордости, заставь его бросить гнев, и избавь от лютого демона - ярости. Видя беснующихся, мы проливаем слезы, а не думаем сами подобно им бесноваться. Будем поступать также и с гневающимися, потому что и они подобны бесноватым, или даже несчастнее их, потому что хотя они и беснуются, но еще не лишились ума. Потому-то и бешенство их непростительно.

5. Итак, не нападай на лежащего, но жалей о нем. Когда мы видим, как человек, страдающий желчью, мучится головокружением и силится изблевать эту вредную мокроту, то тотчас подаем руку, поддерживаем терзаемого, и не отвращаемся от него, хотя бы замарали и одежду, но о том только и стараемся, чтобы как-нибудь избавить его от такого тяжкого положения. Подобным образом станем поступать и с разгневанными, станем помогать им, как изрыгающим из себя желчь и терзаемым, и не будем оставлять их до тех пор, пока они не извергнут всей горечи. И когда такой человек успокоится, то воздаст тебе величайшую благодарность. Тогда он ясно узнает, от какого расстройства ты его избавил. Но что я говорю о его благодарности? Сам Бог тотчас же тебя увенчает и наградит бесчисленными благами за то, что ты освободил брата своего от жестокой болезни. Да и тот будет почитать тебя, как своего господина, будет всегда с благоговением взирать на твою кротость. Не видишь ли, как мучащиеся родами кусают стоящих около них женщин, и между тем последние не ощущают боли? Вернее же сказать: они ощущают ее, но только мужественно переносят, соболезнуя о мучащихся и терзающихся болезнями рождения. Поревнуй и ты их великодушию и не будь слабее женщин. Когда родят эти жены, - а гневающиеся малодушнее самих жен, - тогда они узнают в тебе мужа. Если же эти повеления кажутся тебе тяжкими, то помысли, что Христос для того и пришел, чтобы насадить их в наших сердцах, и чтобы сделать нас полезными как для врагов, так и для друзей. Поэтому Он и повелевает заботиться о тех и других; о братиях - когда говорит: “Если ты принесешь дар твой”; о врагах же - когда приказывает любить их и молиться за них. И побуждает к исполнению этого, не только указывая на пример благости Божией, но и на противное: “Ибо если вы будете любить, - говорит Он, - любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари”(ст. 46)? То же самое подтверждает и Павел: “Вы еще не до крови сражались, - говорит он, - подвизаясь против греха” (Евр. 12:4). Итак, если ты исполняешь заповедь любви ко врагам, то пребываешь с Богом; если же оставляешь ее, то с мытарями. Видишь ли, что эти заповеди еще не так велики, как велико различие между мытарями и Богом? Итак, не станем помышлять о трудности повеления, но представим награду, и подумаем, кому соделаемся подобными, когда исполним это повеление, и с кем сравнимся, когда не будем исполнять. Спаситель повелевает нам мириться с братом, и до тех пор не отходить от него, пока совершенно не истребим вражды. Когда же говорит о всех вообще, то не налагает на нас такой обязанности, но только требует того, что от нас зависит, и таким образом облегчает трудность закона. Выше сказал Он: “Так гнали [и] пророков, бывших прежде вас” (Мф. 5:12); теперь, желая, чтобы ученики Его за то же самое не досадовали на своих гонителей, повелевает им не только терпеть так поступающих с ними, но и любить их. Видишь ли, как Он с самым корнем истребляет гнев, пристрастие к плоти, к богатству, к славе и к настоящей жизни? Это уже сделал Он и в начале Своей проповеди, но гораздо более теперь. Действительно, нищий духом, кроткий и плачущий изгоняет из себя гнев; праведный и милостивый истребляет в себе пристрастие к богатству; чистый сердцем свободен от злой похоти; гонимый, претерпевающий обиды и злословимый приучается к совершенному презрению вещей временных, и пребывает чист от надменности и тщеславия. Освободив, таким образом, слушателя от всех этих уз и приготовив к подвигам, Христос опять иным образом и с большим тщанием исторгает из его сердца указанные страсти, начиная с гнева, и уничтожая всю силу этой страсти, когда говорит, что гневающийся на брата своего, называющий его безумным и пустым человеком, заслуживает наказания; что принесший дар не должен приступать к трапезе, пока не прекратит вражды; что имеющий соперника, прежде нежели увидит судилище, должен сделать его из врага другом. Потом опять переходит к похоти и говорит, что воззревший любострастными очами заслуживает наказание как прелюбодей; соблазняющийся любострастною женою или мужем или другим кем-либо из близких к нему должен отсечь от себя всех таковых; имеющий законную жену не должен никогда удалять ее от себя и обращать взоров к другой. Этими внушениями Спаситель исторгает корни злой похоти. Вслед за тем Он обуздывает любовь к богатству, запрещая клясться, лгать и удерживать даже рубашку, какую кто имеет на теле; повелевает отдавать верхнюю одежду и не жалеть даже тела для услуг требующему. Так истребляет Он в конец пристрастие к богатству.

6. Наконец, все эти повеления Спаситель украшает прекраснейшим венцом, говоря: “Молитесь за обижающих вас и гонящих вас”, - и таким образом возводит учеников Своих на высочайший верх любомудрия. Как терпеть заушения есть высший подвиг, нежели быть кротким; отдавать рубашку и верхнюю одежду есть дело более важное, нежели быть милостивым; переносить обиды есть высшая добродетель, нежели быть праведным; сносить побои и не противиться, когда понуждают идти, значит больше, нежели быть миротворцем, - так, и среди гонений благословлять гонящего - гораздо важнее, нежели быть гонимым. Видишь ли, как Он мало-помалу возводит нас на самое небо? Итак, чего будем достойны мы, которые получили повеление ревностно стараться об уподоблении себя Богу, и между тем, может быть, еще не сравнялись и с мытарями? В самом деле, если и мытари, и грешники, и язычники любят любящих, а мы и этого не делаем (а не делаем мы этого, когда завидуем доброй славе наших братьев), то какому не подвергнемся наказанию, будучи ниже язычников, тогда как должны быть превосходнее книжников? Как же, скажи мне, мы можем узреть царство? Как взойдем в его священные преддверия, будучи ничем не лучше мытарей? На это и указывает Спаситель, говоря: “Не то же ли делают и мытари”? Что особенно удивительно в учении Христа, так это то, что награды за подвиги Он предлагает повсюду в великом множестве: обещает подвизающимся, что они и узрят Бога, и царствие небесное наследят, и будут сынами Божиими и подобными Богу, и помилованы будут, и утешатся, и получат многую мзду на небесах; а если где нужно было упомянуть о прискорбном, то упоминает об этом кратко, так что имя геенны, например, Он употребил в столь продолжительной беседе всего лишь один раз. В других случаях Он исправляет слушателя кроткими вразумлениями, убеждая его более увещаниями, нежели угрозами, например, когда говорит: “Не то же ли делают и мытари”? Или: “Если же соль потеряет силу”; Или: “Малейшим наречется в Царстве Небесном”. Иногда полагает Он вместо наказания грехи, предоставляя самому слушателю заключать из тяжести последних о тяжести наказания, например, когда говорит: “прелюбодействовал с нею в сердце своем”; или: “кто разводится с женою своею, …тот подает ей повод прелюбодействовать” . Для вразумления имеющих ум не нужно упоминать о наказании, а довольно только представить тяжесть греха. Вот почему и в настоящем случае Он представляет в пример язычников и мытарей, чтобы ученики Его устыдились, видя, с какими людьми Он их сравнивает. Тоже делал и Павел, когда говорил: “Дабы вы не скорбели, как прочие, не имеющие надежды” (1 Фес. 4:13), и “как и язычники, не знающие Бога” (ст. 5). Кроме того, слова эти: “Не так же ли поступают и язычники?” (Мф. 5:47) Спаситель сказал и для того, чтобы показать, что Он не требует ничего чрезмерного, но немного больше обыкновенного. Этим, однако, Он не заключает Своего слова, но оканчивает его указанием на награды и благими надеждами, говоря: “Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный” (ст. 48). Часто упоминает Он во всей беседе Своей о небе, чтобы представлением самого места возбудить сердца учеников Своих, так как в это время они были еще довольно слабы и грубы. Итак, представляя все доселе сказанное, будем оказывать всякую любовь ко врагам. Отвергнем то смешное обыкновение, которым страдают многие неразумные люди, дожидающиеся, чтобы встречные предупреждали их своим приветствием, и таким образом не ревнуют о том, что заключает великое блаженство, но гоняются за тем, что достойно смеха. Почему же ты не приветствуешь его прежде? Потому, скажешь ты, что он ожидает этого. Но потому-то самому и надлежало поспешить тебе, чтобы венец достался тебе. Нет, - скажешь, - я потому именно и не приветствую его, что ему сильно этого хочется. Что может быть хуже такого безумия? Так как, говоришь ты, он сильно желает доставить мне случай к награде, по тому самому я не хочу этим случаем воспользоваться. Если он тебя предупреждает своим приветствием, то ты не получишь никакой пользы, хотя после и ответишь ему тем же; если же ты поспешишь прежде выразить ему приветствие, то ты, как бы торгуясь с его гордостью, получишь себе большую выгоду и соберешь обильный плод с его надменности. Итак, не крайне ли мы будем безумны, когда, имея случай двумя словами приобрести столь великую пользу, выпустим ее из рук, и сами впадем в то же безрассудство, за которое осуждаем другого? Если ты обвиняешь его в том, что он прежде ожидает приветствия от другого, то зачем подражаешь тому, что охуждаешь сам, и стараешься как доброе перенимать то, что сам называешь злом? Видишь ли, что нет ничего безумнее человека, живущего в злобе? Поэтому умоляю вас, будем избегать этой злой и достойной посмеяния привычки. Болезнь эта расторгнула бесчисленное множество дружеских союзов и произвела многие раздоры. Будем же, поэтому, приветствиями предупреждать других. Если нам заповедано терпеть и тогда, когда враги нас заушают, насильно заставляют провожать себя и обнажают, то заслужим ли мы какого-нибудь прощения, если с таким упорством будем отказываться от простого приветствия? Ты скажешь: я подвергнусь презрению и буду как оплеванный, когда окажу ему такую честь. Итак, чтобы не презирал тебя человек, ты оскорбляешь Бога? Чтобы не презирал тебя беснующийся равный тебе раб, ты презираешь Владыку, Который столь много тебя облагодетельствовал? Ежели неразумно, что презирает тебя человек равный тебе, то еще более неразумно, что ты презираешь Бога, Который сотворил тебя. Сверх того, заметь и то, что презирающий тебя тем самым доставляет тебе случай к получению большей награды, поскольку ты терпишь это для Бога, повинуясь Его законам. А с этою наградою какая честь, какие венцы сравниться могут? Я готов лучше терпеть всякие обиды и презрение - для Бога, нежели у всех царей быть в почтении, так как ничто, ничто не может сравниться с этою славою. Будем же искать этой славы так, как повелел сам Спаситель, и нимало не заботясь о суждениях человеческих, но во всем показывая истинное любомудрие, по нему будем устроять жизнь свою. Таким образом, еще здесь мы буде�