Рассуждение
1. Что такое рассуждение
2. Необходимость рассуждения
3. Как стяжать рассуждение?
4. Как познать волю Божию?
5. Отчего иссякает дар рассуждения?
6. Рассуждение в делах и поступках7. Рассудительное отношение к мере аскетических подвигов1) Ничего не делать во вред устроению
2) Выбирать наименьшее из зол
3) Рассуждение по отношению к ближним
4) Рассудительность по отношению к еретикам
8. Выбор подвига должен быть индивидуален
9. Рассуждение при составлении молитвенного правила
10. Нужно уметь «потерпеть себя» и не унывать, но и не предаваться нерадению
11. Рассуждение в духовной брани
12. Рассуждение в отношении искушений
13. Не искать искушений
14. Понимание силы и взаимосвязи своих страстей
15. Чревообъядение. Рассуждение в подвиге воздержания. Мера поста
16. Рассуждение в борьбе с духом любодеяния1) Рассудительность в воздержании в борьбе с духом блуда17. Рассуждение в борьбе со страстью сребролюбия
2) Обманы блудного беса
18. Рассуждение в борьбе со страстью гнева
19. Рассудительность в борьбе со страстью осуждения1) Нельзя не признавать грех – грехом, но при этом не следует осуждать самого человека20. Печаль. Как отличить спасительную печаль по Богу от губительной страсти печали
2) Отличие суждения от осуждения
3) Добрые рассуждения
21. Рассуждение в борьбе с унынием
22. Рассуждение в борьбе со страстью тщеславия
23. Рассуждение в борьбе с гордостью
24. Ревность не по разуму1. Что такое рассуждение
Рассуждение (рассудительность) – особый дар Божий, духовный разум, добродетель, состоящая в том, чтобы отличать доброе от злого, понимать волю Божию, познавать, как лучше и душеспасительнее совершать ту или другую добродетель согласно с волею Божией и охранить себя от греха с помощью благодати.
Преп. Иоанн Лествичник пишет о том, как дар рассуждения углубляется по мере духовного возрастания:
"Рассуждение в новоначальных есть истинное познание своего устроения душевного; в средних оно есть умное чувство, которое непогрешительно различает истинно доброе от естественного и от того, что противно доброму; в совершенных же рассуждение есть находящийся в них духовный разум, дарованный Божественным просвещением, который светильником своим может просвещать и то, что есть темного в душах других.
Или же, рассуждение в общем смысле в том состоит и познается, чтобы точно и верно постигать Божественную волю во всякое время, во всяком месте и во всякой вещи. Оно находится в одних только чистых сердцем, телом и устами.
Как имеющие здравое чувство обоняния могут ощущать ароматы, хотя кто и тайно их при себе имеет, так и душа чистая познает в других и благоухание, которое сама получила от Бога, и злосмрадие, от которого совершенно избавлена, хотя другие сего и не ощущают.
Совершено очистившийся от страстей видит даже душу ближнего, хотя не самое существо ее, но в каком она находится устроении и каковы ее расположения и чувствования, а преуспевающий еще судит о душе по телесным действиям.
Одни совершенные могут всегда распознавать, какое помышление возникает в душе от собственной ее совести, какое происходит от Бога и какое от бесов. Ибо сначала бесы не все противное нам тайно влагают".
Преподобный Антоний Великий:
Рассудительность есть око души и ее светильник, как глаз есть светильник тела.
Преподобный Петр Дамаскин:
Рассуждение... есть свет, и рождающееся от него прозрение есть самое нужное из всех добродетелей. Ибо что нужнее человеку, чем видеть тайные хитрости демонов и охранять свою душу при содействии благодати?
Святитель Игнатий (Брянчанинов):
Духовное рассуждение есть достояние совершенных христиан. Участвуют в этом благе значительно преуспевшие в благочестивом подвиге. Чуждо оно новоначальным и неопытным, хотя бы они были и старцами по телесному возрасту.
Преподобный Петр Дамаскин:
Рассуждение есть свет, показывающий тому, кто его имеет: время, когда можно начать действовать, устроение человека, крепость, знание, возраст, силу, немощь, произволение, усердие... и тому подобное. Потом: качество вещей, способ употребления их, количество, виды, намерение Божие, заключающееся в Божественных Писаниях, смысл каждого изречения. Рассуждение изъясняет все это, и не только это, но и намерение толкования святых отцов, ибо не только нужно знать, что делается, но и для чего делается. Делающий же что-либо без знания всего этого, может быть, и много трудится, но ничего не успевает достичь.
Архиеп. Никон (Рождественский):
Святые отцы-подвижники выше всего в духовной жизни ставят "рассуждение". Что такое рассуждение? Это — особый дар Божий, дающий исполнителю заповедей Божиих способность познавать: как лучше и душеспасительнее делом совершить ту или другую добродетель, совершить дело доброе возможно согласнее с волею Божией.
Старец Паисий Святогорец:
"Рассуждение не просто добродетель, она - корона, венец добродетелей.
Каково наше духовное состояние, каково у нас качество добродетелей, таково у нас рассуждение.
Рассуждение - это духовное зрение. А духовным зрением обладает тот, кто имеет очищенный ум, таковой имеет ясность духа и просвещение от Бога".2. Необходимость рассуждения
Святые отцы называют рассуждение источником и корнем всех добродетелей, величайшим даром божественной благодати, потому что оно помогает совершать все другие добродетели в соответствии с волей Божией, нерасхищаемыми от страстей, охраняет человека от губительного лукавства демонов. Любая добродетель, совершаемая без рассуждения, может даже обратиться во вред подвижнику, потому что тогда в её основе может быть положена какая-нибудь страсть, например, тщеславие, и тогда эта страсть, разъедая душу, уничтожит всю ценность доброделания. «Без дара рассудительности не может стоять никакая добродетель или пребывать твердой до конца. Ибо она есть матерь, хранительница и управительница всех добродетелей», - говорит авва Моисей. Рассудительность, по слову преп. Антония Великого, «учит человека идти царским путем, сторонясь крайностей с обеих сторон: с правой стороны не допускает обольщаться чрезмерным воздержанием, с левой — увлекаться к беспечности и расслаблению. …рассудительность, исследуя все мысли и дела человека, отлучает и отстраняет всякое зло и неугодное Богу дело и удаляет от него всякое обольщение».
Преп. Антоний Великий:
«Есть люди, которые изнурили тело свое подвижничеством и, однако ж удалились от Бога, потому что не имели рассудительности».
Авва Моисей, говоря о пользе рассуждения, приводит мудрое слово преп. Антония Великого:
«Польза рассудительности доказывается мнением аввы Антония.
Помню, когда я еще в молодые годы находился в пределах Фиваиды, где обитал блаженный Антоний, старцы собрались к нему для рассуждения о совершенстве. С вечера до утра продолжалось собеседование, исследовали, какая добродетель больше всех, какая бы могла всегда сохранять монаха невредимым от сетей обольщений дьявола и вести прямым путем к верху совершенства. Каждый по своему понятию высказывал мнение. Одни видели это в усердии к посту и бдению, потому что посредством их утончается дух, приобретается чистота сердца и тела, и потому удобнее можно соединяться с Богом. Другие видели в нестяжании и презрении всех вещей, от которых отрешившись, как от задерживающих уз, дух свободнее приближается к Богу. Иные считали необходимым отшельничество, т.е. удаление в пустыню на уединение, в котором пребывающий может дерзновеннее молиться и лучше прилепляться к Нему. Некоторые утверждали, что надо исполнять обязанности любви или человеколюбия, потому что преимущественно за это Господь в Евангелии обещает Царство Небесное, говоря: «приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня» и пр. (Мф. 25, 34, 35). Когда таким образом каждый по-своему представлял различные добродетели, посредством которых человек удобнее может приблизиться к Богу, и уже большая часть ночи прошла в этом исследовании, блаженный Антоний наконец стал говорить: все это, о чем вы говорите, нужно и полезно ищущим Бога и желающим прийти к Нему. Но всем этим добродетелям отдать первенство не позволяют бесчисленные опыты и падения многих. Ибо некоторые часто жестоко сокрушали себя постом и бдением, пребывали в пустынном уединении, доходили до такой нестяжательности, что не оставляли себе и на один день пищи, и до того исполняли долг милостыни, что не оставалось у них средств для подаяния. Но после всего этого они жалким образом уклонились от добродетели и впали в порок. Что же было причиною их прельщения и падения? По моему мнению, не что иное, как недостаток в них рассудительности. Ибо она учит человека идти царским путем, сторонясь крайностей с обеих сторон: с правой стороны не допускает обольщаться чрезмерным воздержанием, с левой — увлекаться к беспечности и расслаблению. Рассудительность в Евангелии называется глазом и светильником души, как говорит Спаситель: «светильник для тела есть око. Итак, если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло; если же око твое будет худо, то все тело твое будет темно» (Мф. 6, 22, 23). Это потому, что рассудительность, исследуя все мысли и дела человека, отлучает и отстраняет всякое зло и неугодное Богу дело и удаляет от него всякое обольщение».
Преп. Иоанн Лествичник пишет о важности рассуждения:
«Да и во всем нужен тебе светильник рассуждения.
Малый огонь часто истребляет все случившееся вещество, и малая скважина расточает весь труд наш.
Свет всем телесным членам – чувственные очи, свет же мысленный Божественных добродетелей есть рассуждение.
Рассуждение есть светильник во тьме, возвращение заблудших на правый путь, просвещение слепотствующих. Рассудительный муж есть истребитель болезни и восстановитель здравия.
Помрачение бывает причиною преткновения, преткновение же – падения, падение же – смерти душевной.
Прежде всего да испытуем, откуда веет ветер, чтобы не распустить нам парусов в противную сторону.
Двумя чувственными очами просвещается тело, а мысленным и видимым рассуждением
просвещаются очи сердечные».
Преподобный Петр Дамаскин:
Рассуждение... есть свет, и рождающееся от него прозрение есть самое нужное из всех добродетелей. Ибо что нужнее человеку, чем видеть тайные хитрости демонов и охранять свою душу при содействии благодати?
Св. Игнатий (Брянчанинов):
«Рассуждение, рассматривая все помышления и дела человека, устраняет всякую мысль и намерение лукавые, неугодные Богу, и удаляет от нас прелесть.
В рассуждении соединены премудрость, разум, духовные чувства, отличающие добро от зла, без которых внутренний дом наш не созидается и духовное богатство не может быть собрано».
Авва Пимен:
«Хранение самого себя, внимание к самому себе и рассуждение - вот три добродетели, путеводительницы души».
Древний патерик приводит притчу о необходимости рассудительности в любом доброделании:
«Сказал ученик аввы Арсения, говоря как бы об ином некоем, а может быть, это он сам был, что когда один из старцев сидел в келье своей, пришел к нему голос, говорящий: поди, покажу тебе дела людей. И, встав, вышел и привел его в некоторое место и показал ему эфиоплянина, который рубил дрова и сделал большую вязанку, попробовал нести ее и не мог, и, вместо того, чтобы убавить из ней, он пошел и еще рубил дрова и прикладывал к вязанке. И так делал много раз. И проведя немного, показал ему человека, который стоял у колодезя и черпал воду из него, и выливал ее в сосуд разбитый, и вода выливалась в колодезь. И говорит ему еще: поди, покажу тебе иное. И вот увидел он храм и двух мужей, сидящих на конях, и несли они бревно наискось один вопреки другому. Хотели же они через дверь войти в храм и не могли, потому что бревно было поперек, и не смирил себя ни один, чтобы стать позади другого, дабы нести дерево прямо, посему и остались за дверьми. И сказал ему: это те, которые несут как бы иго правды с гордостью и не смирились, чтобы исправить себя и идти смиренным путем Христовым, потому и остаются вне Царства Божия. А тот, кто рубит дрова, есть человек, имеющий много грехов; вместо же того, чтобы покаяться, он не убавляет своих грехов, но иные беззакония прилагает к своим беззакониям. А наливающий воду есть человек делающий и добрые дела, но поелику примешивает к ним и худые, то губит и добрые свои дела. Посему надлежит всякому человеку быть бодрственным в рассуждении дел своих, чтобы не тщетно трудиться».
Авва Моисей учит, что рассудительность - матерь, хранительница и управительница всех добродетелей, и тот, кто не стяжал этого дара, находится в опасности падения:
«Намереваясь говорить о благе рассудительности и важности ее, считаем нужным доказать превосходство ее сначала мнениями отцов, чтобы, показав, как думали о ней наши предки, и представив как в прежние, так и в новые времена преткновения и падения многих, которые оттого и подверглись гибельному падению, что не имели рассудительности, мы могли бы раскрыть пользу и выгоды ее. Ибо она есть не малая какая добродетель и не может быть приобретена только человеческим старанием, а подается по божественной благодати и дару. Она причисляется к особенным дарам Св. Духа, о которых говорит апостол: «одному дается Духом слово мудрости; иному вера, тем же Духом; иному дары исцелений тем же Духом; иному различение духов»; и после исчисления духовных даров прибавляет: «все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно» (1Кор. 12, 8-11). Итак, видите, что дар различения или рассудительности есть не земной и не малый, но величайший дар божественной благодати. Если монах не будет искать его со всем старанием и с помощью здравого рассуждения не приобретет этого распознавания входящих в него духов, то он, как блуждающий ночью в густой тьме, не только обязательно будет падать в глубокие рвы пороков, но часто спотыкаться и на гладких, ровных местах.
О грехе Саула, который прельстился по нерассудительности.
Всякий может видеть это и из повествований Св. Писания. Саул, которому первому вверено было Израильское царство, поскольку не имел рассудительности, будучи помрачен разумом, не мог понять, что повиновение воле св. Самуила было гораздо угоднее Богу, нежели принести жертву (1 Пар. 10, 8); и чем думал угодить Богу, тем прогневал Его, и отвержен от царства, чего не случилось бы, если бы снискал себе свет рассудительности.
Польза рассудительности доказывается Священным Писанием.
Рассудительность и апостол называет солнцем, когда говорит: «солнце да не зайдет во гневе вашем» (Еф. 4, 26). Она называется также кормилом жизни, как сказано в Св. Писании, при недостатке попечения (управления) падает народ (Притч. 11, 14). Она в Св. Писании называется советом, без которого мы не можем ничего делать, так что без него не позволяет пить и само духовное вино, веселящее сердце человека, по следующему изречению: «с советом все делай, с советом пей вино» (Притч. 31, 4), и еще: «что город разрушенный, без стен, то человек, не владеющий духом своим» (Притч. 25, 28). В ней состоит премудрость, в ней разум и смысл, без которых нельзя ни созидать внутренний наш дом, ни собирать — духовное богатство, как сказано: «мудростью устрояется дом и разумом утверждается» (Притч. 24, 3). Она называется крепкой пищею, свойственной тем, которые навыком приучили чувства к различению добра и зла (Евр. 5, 14). Из этого ясно открывается, что без дара рассудительности не может стоять никакая добродетель или пребывать твердой до конца. Ибо она есть матерь, хранительница и управительница всех добродетелей.
О смерти старца Ирона.
Вот мнение и решение св. Антония, с которым и прочие отцы согласны были! Но чтобы решение св. Антония утвердить новейшими примерами и опытами наших времен, вспомните о жалком падении старца Ирона, которому он подвергся перед нашими глазами несколько дней назад; как он, прельщенный дьяволом, с такой высоты жизни низвергся в бездну смерти. Мы помним, что он пятьдесят лет пребывал в пустыне, вел самый суровый образ жизни, хранил строгое воздержание, пребывал в глубокой пустыне и более всех, здесь живущих, предавался уединению. Но после таких трудов и подвигов он, поруганный дьяволом, подвергся тягчайшему падению, причинив безутешную скорбь живущим в пустыне отцам и братьям. От этого не пострадал бы он, если бы обладал добродетелью рассудительности, которая научила бы его повиноваться не собственному помыслу, но совету отцов и братьев. Следуя собственному помыслу, он до того заботился о посте и уединении от людей, что и в праздник святой Пасхи не приходил в церковь, опасаясь, чтобы, сойдясь с отцами и братьями и едя вместе с ними, не вкусить овощей или чего-либо другого, предложенного на трапезе, и не показаться отпадшим от своей цели и правила. Итак, долго прельщаемый своею волею, он принял к себе ангела сатаны и, поклонившись ему, как ангелу света, получил от него повеление — в полночь броситься в глубокий колодец, чтобы опытом удостовериться, что он по заслугам своих добродетелей и трудов уже не подвергнется никакой опасности. Не размышляя в уме своем о том, кто это советовал, омрачившись рассудком, он в полночь бросился в колодец. Немного спустя братья, узнав о случившемся, с великим трудом смогли вытащить его полумертвого. Прожив после извлечения два дня, в третий он помер, оставив безутешную печаль братьям и настоятелю Пафнутию, который, будучи движим великим человеколюбием и помня великие его труды и многочисленность лет, проведенных им в пустыне, не лишил его поминовения и приношения за усопших, чтобы он не был причислен к самоубийцам.
О падении двух братьев по нерассудительности.
Что сказать о тех двух братьях, которые обитали по ту сторону пустыни фиваидской, где жил некогда блаженный Антоний? Они, будучи движимы необдуманной мыслью, вознамерились идти во внутренность обширной, невозделанной пустыни, решив не принимать пищи от человека, кроме той, какую Господь чудесно подаст им. Когда они блуждали по пустыне и изнемогли от голода, издалека увидели их мазики, — народ из всех диких едва ли не самый дикий и жестокий. По действию промысла Божия они переменили свойственную им жестокость на человеколюбие и встретили их с хлебами. Один из указанных братьев, обретя разум, с радостью и благодарностью принял хлебы, рассуждая, что столь дикие, жестокие и всегда жаждущие крови человеческой люди не оказали бы сострадания к изнемогшим и не принесли бы пищи, если бы Бог не побудил их к этому. Но другой, отказавшись от пищи, так как она принесена была людьми, и оставшись верным безрассудному обещанию, умер от голода. Хотя оба они, имев сначала весьма худое намерение, были полны безрассудной и гибельной решимости, впрочем один, образумившись, исправил то, что безрассудно и неосторожно предпринял; а другой, не имея рассудительности, сам себе причинил смерть, которую Господь хотел отвратить.
О прельщении другого по нерассудительности.
Что сказать о том, имя которого я не хочу назвать, потому что он еще жив. Он, часто принимая демона за ангела, получая через него откровения и часто видя свет без светильника в своей келье, наконец получает от него повеление принести в жертву Богу своего сына, находившегося с ним в монастыре, чтобы таким образом удостоиться чести патриарха Авраама. Советом демона он до того был прельщен, что действительно совершил бы заклание своего сына, если бы сын не заметил, что отец его против обыкновения точит нож и готовит путы, чтобы ими связать его для принесения в жертву, и не спасся бегством.
О прельщении и падении месопотамского монаха.
Долго было бы рассказывать о прельщении этого месопотамлянина, который, оказав такое воздержание и проведя много лет в келейном заключении, наконец осмеян был дьявольскими откровениями и сновидениями, так что после таких трудов и добродетелей, которыми превосходил всех находившихся там монахов, впал наконец в иудейство и обрезание. Дьявол, желая прельстить его, часто показывал ему истинные сновидения, чтобы через это расположить его к принятию того обольщения, в которое хотел ввести его после. Итак, в одну ночь показывает ему с одной стороны народ христианский с апостолами и мучениками мрачным, покрытым всяким бесславием, изнуренным от скорби и плача, а с другой — народ иудейский с Моисеем, патриархами и пророками — в сиянии лучезарного света и живущий в радости и веселье. Между тем прельститель советовал ему принять обрезание, если хочет участвовать в блаженстве, и радости народа иудейского, что прельщенный действительно и исполнил. Из всего сказанного видно, что все, о ком мы говорили, не были бы осмеяны столь жалким и бедственным образом, если бы имели в себе дар рассудительности.
…После этого Герман сказал: и новейшими примерами, и мнениями древних отцов доказано, что рассудительность есть источник и корень всех добродетелей».
Преп. Исаак Сирин:
О всяком деле, если делаешь оное без размышления и исследования, знай, что оно суетно, хотя и благоприлично; потому что Бог вменяет правду по рассудительности, а не по действованию нерассудительному.
Преп. Макарий Великий:
Хотя многие корабли терпят крушение; но, без сомнения, есть и такие, которые переплывают море и входят в пристань. Поэтому, много потребно нам веры, терпения, внимательности и подвигов, сверх того, нужно алкать и жаждать добра с великим благоразумием и с великою рассудительностью, а также, потребны горячность и неотступность в прошении. Ибо многие из людей, как сказали мы прежде, хотят получить царствие без трудов и потов. И ублажают они святых мужей, желают их славы и дарований, не хотят же иметь общения в равных с ними скорбях, трудах и страданиях. Но сего вожделеют все, и блудницы, и мытари, и всякой человек. А искушения и испытания предстоят для того, чтобы явными сделались те, которые истинно возлюбили Владыку. И они по справедливости получат небесное царство.
Святитель Феофан Затворник говорит о важности рассуждения:
Неутомимые жены! Сна не давали очам и веждам дремания, пока не обрели Возлюбленного! А мужи будто упираются ногами, идут на гроб, видят его пустым и остаются в недоумении, что бы это значило, потому что Самого не видели. Но значит ли это, что у них меньше было любви, чем у жен? Нет, тут была любовь рассуждающая, боящаяся ошибки, по причине высокой цены любви и предмета ее. Когда и они увидели и осязали, тогда каждый из них не языком, подобно Фоме, а сердцем исповедал: "Господь мой и Бог мой!" (Ин. 20, 28), и уже ничто не могло разлучить их с Господом. Мироносицы и апостолы - образ двух сторон нашей жизни: чувства и рассуждения. Без чувства жизнь не жизнь; без рассуждения жизнь слепа - много истрачивается, а мало дает здравого плода. Надо сочетать то и другое. Чувство пусть идет вперед и побуждает действовать; рассуждение же пусть определяет время, место, способ, вообще бытовой строй того, к чему склоняется сердце. Внутри сердце идет вперед, а на практике - рассуждение. Когда же чувства станут обученными в рассуждении добра и зла, тогда, может быть, можно будет положиться и на одно сердце. Ибо как из живого дерева сами собою идут отростки, цветы и плоды, так и из сердца только тогда начинает возникать добро, разумно вливающееся в течение нашей жизни.
Авва Дорофей пишет «о созидании и совершении душевного дома добродетелей»:
«Строящий должен также на каждый камень класть известь; ибо если он положит камень на камень без извести, то камни выпадут, и дом обрушится. Известь есть смирение, потому что она берётся из земли и находится у всех под ногами. А всякая добродетель, совершаемая без смирения, не есть добродетель. …Дом должен иметь и так называемые связи, кои суть рассуждение: оно утверждает строение, соединяет камень с камнем и связывает стены, а вместе с тем придаёт дому и большую красоту».
Преп. Амвросий Оптинский:
«Я заметил в тебе одну немалую ошибку. Ты о многом, не скажу о всем, рассуждаешь, сообразуясь с своим телесным состоянием и со многими усвоенными привычками и усвоенным взглядом на вещи, и по этому соображению готова писать новые правила для всех, тогда как правильное мнение и здравое христианское рассуждение требует, чтобы мы не только поступки свои, но и самые мысли и мнения поверяли по правилам закона православного и по правилам и постановлениям святоотеческим, и прежде всего по заповедям Божиим. И что окажется в нас несогласное с заповедями Божиими и правилами святоотеческими, в том должно приносить покаяние и смиряться пред Богом и людьми, а не придумывать новые правила в свое оправдание.
Недаром сказано в «Отечнике», что рассуждение выше всех добродетелей, а ты водишься одним желанием без рассуждения, не рассматривая вперед, удобно ли будет исполнение этого желания, и забывая Евангельское слово Самого Господа, глаголющего: «иже хощет по Мне шли, да отвержется себе, и возмет крест свой, и по Мне грядет» (Мк. 8, 34)».
Архиеп. Никон (Рождественский):
«…без рассуждения, говорю, ни одна добродетель не имеет настоящей цены в очах Божиих. Будет ли то молитва, или пост, или милостыня — без рассуждения все это может обратиться даже во вред делателю сих добродетелей, ибо подо все это, без рассуждения, может быть незаметно подложено, как почва, как тайное побуждение, например, тщеславие или иная какая-либо другая страсть, и тогда вся ценность доброделания будет похищена врагом нашего спасения. Ведь сказано в Писании и о молитве: «молитва его обратится в грех», а о посте и бдении сказал некогда бес одному подвижнику: "Ты постишься, а я никогда не ем, ты бодрствуешь, а я никогда не сплю". Без рассуждения самая любовь, сей верх нравственного совершенства, может обратиться или в буддийское непротивление злу, или же в туманный, расплывчатый, беспочвенный, холодный гуманизм... Самое смирение, сей воздух, коим дышат добродетели, может выродиться в смиреннолукавство. Так высоко ценится дар рассуждения, как основа христианской деятельности».
Старец Паисий Святогорец говорит о христианине:
«…рассуждение - это руль, который ведёт его безопасно, не позволяя уклоняться с прямого пути ни направо, ни налево».3. Как стяжать рассуждение?
Рассудительность, говорят святые отцы, – это дар Божией благодати, он даётся тому, кто трудится ради этого, читает Священное Писание, наставления святых отцов, соответствующие роду жизни христианина, жития святых, старается исполнять Божии заповеди, смиряется, борется со своими страстями. Рассуждение рождается из смирения, самоукорения, кротости, трезвения, молитвы к Богу, чтобы Он наставил на исполнение Его воли.
Св. Феофан Затворник советует:
"Внимание к тому, что бывает в сердце и исходит из него - есть главное дело в христианской исправной жизни. Этим и внутреннее и внешнее приводится в должный порядок. Но ко вниманию всегда надо прилагать рассуждение, чтобы обследовать как должно происходящее внутри и требуемое внешностью. Без рассуждения и внимание ни к чему. Где взять рассуждения? В совести, просвещенной ведением божественной воли, сказанной в Евангелии и посланиях Апостольских. Этим путем очень удачно определяется, что можно и чего нельзя допускать в поступках, словах и начинаниях".Авва Моисей учит «как приобретается истинная рассудительность»:
«…истинная рассудительность приобретается только истинным смирением, первым доказательством которого будет — открывать отцам не только дела, но и думы, ни в чем не доверять своему помыслу, но во всем следовать наставлениям старцев и считать хорошим или худым только то, что они признают таким. Такой способ не только помогает монаху безопасно пребывать в истинной рассудительности и на правом пути, но и сохранит его невредимым от всех сетей дьявольских. Ибо невозможно пасть от бесовского прельщения тому, кто свою жизнь располагает не по своему суждению, а по совету преуспевших. Ибо прежде чем кто-либо удостоится дара рассудительности, само объявление и открытие перед отцами злых помыслов иссушает их и ослабляет. Ибо как змей, извлеченный из темной норы на свет, старается убежать и скрыться, так и злые помыслы, будучи обнаружены откровенным признанием и исповедью, стараются бежать от человека. Но чтобы точнее понять вам эту добродетель из примера, я расскажу одно дело аввы Серапиона, которое он сам часто рассказывал приходившим для предохранения.
Слова аввы Серапиона об ослаблении помыслов от открытия их и об опасности от самонадеянности.
Он говорил так: в юных летах я жил со своим наставником аввой Феоною. Когда мы принимали пишу, я, вставая из-за стола, по внушению дьявола крал сухой хлебец и ел его тайно от своего аввы. И поскольку я делал это долгое время, то страсть эта овладела мною так, что я не мог преодолеть ее; я был осуждаем только своею совестью, а сказать об этом старцу стыдился. По усмотрению человеколюбивого Бога случилось некоторым братьям для своей пользы придти к старцу, и они спрашивали его о своих помыслах. Старец отвечал им: ничто столько не вредит монахам и ничто столько не радует бесов, как утаивание своих помыслов от духовных отцов; говорил им и о воздержании. При этом разговоре я пришел в себя, думал, что Бог открыл старцу мои прегрешения и, умилившись, начал плакать, вынул из-за пазухи хлебец, который обычно крал, и, упав на землю, просил простить мне прошедшее и молиться об обретении твердости в будущем. Тогда старец сказал: сын мой! признание твое и при моем молчании освободило тебя от этого плена; открыв свои поступки, ты поразил беса, уязвлявшего тебя при твоем молчании. До сих пор ты допускал ему обладать тобою, не противореча ему, не обличая его, а теперь, будучи выведен из твоего сердца и обнаружен, он уже не будет иметь в тебе места. Старец не окончил еще речи, как показалось, будто горящая свеча вышла из моей пазухи и наполнила дом зловонием, так что присутствующие думали, будто горит сера. Тогда старец сказал: вот Господь явно подтвердил тебе истину моих слов и твоего освобождения. Таким образом, от признания этого отступила от меня страсть чревоугодия и ее дьявольское действие, так что с тех пор даже на ум не приходило мне такое пожелание. Итак, вот и из повести аввы Серапиона мы научаемся, что тогда мы удостоимся даров истинной рассудительности, когда станем доверять не внушениям своего разума, но учению и наставлению отцов. Ибо дьявол никаким другим пороком настолько не возносит монаха на стремнины и не приводит к смерти, как тем, что убеждает его пренебрегать советами отцов и последовать своему мнению и своей воле….
О приобретении рассудительности.
Итак, всей силою и со всей тщательностью мы должны стараться смирением приобрести себе благой дар рассудительности, которая может сохранить нас невредимыми от чрезмерности с обеих сторон. Ибо, как говорят отцы, крайности с той и с другой стороны одинаково вредны, — и излишество поста и пресыщение чрева, чрезмерность бдения и продолжительность сна и прочие излишества. Ибо знаем мы некоторых не побежденных чревоугодием, но низложенных безмерным постом и впавших в ту же страсть чревоугодия по причине слабости, происшедшей от чрезмерного поста».
Преп. Иоанн Лествичник учит, что рассуждение рождается от таких добродетелей, как кротость, душевная и телесная чистота, соблюдение совести, трезвение:
"Кротость есть утверждение терпения, дверь или, лучше сказать, матерь любви, начало рассуждения духовного, ибо Писание говорит: «научит Господь кроткия путем Своим» (Пс. 24, 9).
Тихая душа вместит слова премудрости, ибо сказано: «Господь наставит кроткия на суд» (Пс. 24, 9), паче же на рассуждение.
Рассуждение… Оно находится в одних только чистых сердцем, телом и устами.
Рассуждение есть совесть неоскверненная и чистое чувство…
Целию и правилом во всех случаях да поставляем по Богу совесть нашу и, узнавши, откуда веют ветры, по ее указанию уже да распростираем и паруса".
Преп. Макарий Оптинский:
«Все наши действия недостаточны, если они не освещаются рассуждением, а рассуждение, по слову св. Кассиана Римлянина и св. Петра Дамаскина, рождается от смирения, смирение же от скорбей.
Помаленьку начинай, себе не доверяй, на свой разум не полагайся, воли своей отвергайся, и Господь даст тебе истинный разум...
Истинный разум, или рассуждение, стяжавается от смирения, а смирение от скорбей, по слову св. Петра Дамаскина, и кто бегает скорбей, тот бегает своего спасения.
...Должен помнить, что во всех деланиях наших смотрит Бог на намерение и предложение наше, точно ли Его ради и пользы ради души своей что-либо делаем, а не по человекоугодию или самоугодию, будучи окрадываемы тщеславием или самомнением. И потому во всем потребен наш светильник рассуждения, которого матерь есть смирение. Где нет света, там все мрачно, и где нет смирения, там все дела наши суетны, говорят св. Кассиан, св. Иоанн Лествичник и св. Исаак Сирин.
...Говоришь, что не имеешь рассуждения; это оттого, что не имеешь смирения, а водишься самомнением.
Разговор ваш с N. хотя и был правилен, но кто находится в брани, тот не может судить справедливо, а особливо когда еще нет самоукорения; что для одного легко, то другому бывает тягостно. Конечно, переход в другое место, без благословной вины, не принесет никакой пользы, а только переменит одну брань на другую; а может быть, и ту же встретит. В подобные материи не советую входить, и упорно удерживать свое слово. — 109 глава, в начале продолжения Слова о рассуждении благорассмотрительном (св. Иоанн Лествичник)».
Св. Игнатий (Брянчанинов), перечисляя по возрастающей добродетели, которые включает в себя смирение, пишет, что смиренномудрие – это духовное рассуждение, то есть также учит, что рассудительность вырастает из добродетели смирения:
«Смирение.
Страх Божий. Ощущение его при молитве. Боязнь, рождающаяся при особенно чистой молитве, когда особенно сильно ощущаются присутствие и величие Божии, чтоб не исчезнуть и не обратиться в ничто. Глубокое познание своего ничтожества. Изменение взора на ближних, при чем они, без всякого принуждения, кажутся так смирившемуся, превосходнее его по всем отношениям. Явление простодушия от живой веры. Ненависть к похвале человеческой. Постоянное обвинение и укорение себя. Правота и прямота. Беспристрастие. Мертвость ко всему. Умиление. Познание таинства, сокровенного в кресте Христовом. Желание распять себя миру и страстям, стремление к этому распятию. Отвержение и забвение льстивых обычаев и слов, скромных по принуждению, или умыслу, или навыку притворяться. Восприятие буйства евангельского. Отвержение премудрости земной, как непотребной для неба. Презрение всего, что в человеке высоко и мерзость пред Богом. Оставление словооправдания. Молчание пред обижающими, изученное в Евангелии. Отложение всех собственных умствований и приятие разума евангельского. Низложение всякого помысла, взимающегося на разум Христов. Смиренномудрие, или духовное рассуждение. Сознательное во всем послушание Церкви».
Преп. Амвросий Оптинский:
«Спрашиваешь меня: каким образом можешь достигнуть того, чтобы нажить разум духовный, твердый? Смирением, страхом Божиим, хранением совести и терпением находящих скорбей».
Преп. Варсануфий Великий и Иоанн:
«Вопрос 15. Того же к тому же Великому Старцу: Великое милосердие твоё ко мне, грешному, опять даёт мне смелость беспокоить тебя. Вразуми меня, Отец мой, как должно трудиться сердце моё, чтобы достигнуть дара рассуждения. …
Ответ Варсануфия: Сердечный труд твой должен состоять в том, чтобы непрестанно молиться Богу, да не попустит Он тебе заблуждаться или последовать собственным своим желаниям: чрез сие достигнешь ты рассуждения.»
Схииг. Иоанн (Алексеев):
«Сколько я тебе говорил, духовное чадо, на пользу души и давал духовные советы, заимствованные от Святого Писания и святых отцов, а ты оказалась очень бестолковой; готова даже жернов-камень вешать на себя и в воду. А знаешь ли причину? Я объясню тебе: самомнение и тщеславие: они-то не дают тебе видеть себя, какая ты, в сущности, а возмечтала что-то великое о себе.
Да, духовная жизнь, из наук наука, требует духовного рассуждения, а рассуждение рождается от смирения. У египетских старцев, если какая добродетель обнаружится, то ее не считали добродетелью, а грехом. Вот как святые боялись тщеславия! Святой архиеп. Феофил посетил гору Нитрийскую и пришел к нему авва горы. Архиепископ сказал ему: "Какая добродетель по твоему опытному сознанию есть высшая на иноческом пути?" Старец отвечал: "Повиновение и постоянное самоукорение". Архиепископ сказал: "Иного пути, кроме этого, нет". Святой Варсонофий Великий сказал: "Если ты исполнишь три условия, где бы ты ни жил, будешь мирен. 1-ое - оставить волюшку свою позади себя; 2-ое - укорять себя и 3-е - считать себя хуже всех"».
Св. Игнатий (Брянчанинов):
«Духовное рассуждение приобретается чтением Священного Писания, преимущественно же Нового Завета, и чтением святых отцов, писания которых соответствуют роду жизни, проводимой христианином.
Страх Божий да наставит нас трезвению, осторожности, а изучение Слова Божия и жизнь по Слову Божию да доставят нам духовное рассуждение, которое есть дверь в чертог добродетелей».
Старец Паисий Святогорец:
"- Святой Иоанн Лествичник говорит: "Двумя очами мы видим телесное, а рассуждением видим духовное".
- Так и есть. Видишь, если наши глаза здоровы, то мы видим хорошо, а если они поражены болезнью, то видим плохо, острота нашего зрения зависит от здоровья глаз. То же самое происходит и в духовной жизни. От того, насколько мы здоровы духовно, зависит и наше духовное зрение, рассуждение.
- Геронда, как открываются духовные очи?
Разве Христос не брением отверз очи слепому? Но, чтобы открылись очи нашей души, мы должны сбросить с себя брение, грязь, скверну греха. Не сказано ли: "Тину бо отряс очесе умнаго"? Если мы не отречёмся своего "я" и не освободимся от своего ветхого человека, но будет в нас продолжать оставаться себялюбие, эгоизм, человекоугодие, то не будет у нас ясного духовного взора.
Чем больше человек преуспевает в духовной жизни, тем шире раскрываются очи его души. Ум очищается, человек начинает лучше распознавать собственные недостатки и видеть многие благодеяния Божий, смиряется, внутренно сокрушается - и приходит естественным образом благодать Божия, Божественное просвещение, и он приобретает рассуждение. Тогда он в каждом случае ясно видит, какова воля Божия, и не претыкается на своём духовном пути. Потому что рассуждение - это руль, который ведёт его безопасно, не позволяя уклоняться с прямого пути ни направо, ни налево.
- Геронда, мне трудно распознавать, что правильно в каждом конкретном случае.
- Тебе необходимо очищение, чтобы появилась ясность духовного восприятия. Читай "Лавсаик", ''Лимонарий", "Достопамятные сказания", авву Варсонофия, читай применительно к себе, чтобы развить духовную интуицию. Тогда сможешь различать, где золото, а где медь, и станешь настоящим ювелиром в духовных делах".
Архиеп. Никон (Рождественский):
«…все дары Божии стяжаваются усердным исполнением заповедей Божиих во смирении и послушании Церкви, в духе учения слова Божия и отеческих писаний, а также, само собою разумеется, и смиренным восприятием благодати Божией в таинствах Церкви. В сих таинствах Господь простирает Свою спасающую десницу к людям, а в исполнении заповедей Божьих люди простирают свою руку навстречу деснице Божьей, укрепляющей их руку. Так наша жизнедеятельность объединяется с жизнедеятельностью Божией в нас и чрез нас, и таким образом совершается наше спасение во Христе».
Преп. Макарий Великий учит великой науке различения добра и зла:
«Любителю добродетели должно позаботиться о великой рассудительности, чтобы не обманываться в различении добра и зла, и входить в исследование многообразных козней лукавого, который обык обольщать многих благовидными представлениями, по крайней мере, разуметь, что безопасное на все полезно. Поэтому, не поддавайся легкомысленно и скоро, к обольщению своему, внушениям духовных сил, хотя бы это были и сами небесные Ангелы; но будь медлителен, подвергая это самому тщательному испытанию, усвояя себе прекрасное, и отревая лукавое. Ибо действия благодати не неявны; и грех не может произвести оных, хотя бы и принял на себя личину добра. Если, по слову Апостола, сатана и умеет преображаться «во Ангела светла» (2 Кор. 11, 14), чтобы обольщать; то, хотя бы представлял и светлые видения, не возможет, как сказано, произвести доброго действия; что и служит точным его признаком. Не может он произвести ни любви к Богу или ближнему, ни кротости, ни смирения, ни радости, ни мира, ни благоустройства помыслов, ни ненависти к миру, ни духовного упокоения, ни вожделения небесных плодов, ни усмирить страсти и сластолюбие; все сие явным образом бывает произведением благодати. Ибо сказано: плод духовный есть любы, радость, мир и проч. (Гал. 5, 22). Всего же скорее сатана способен и силен внушить кичение и высокоумие. Итак, по действенности да распознается воссиявший в душе твоей духовный свет, от Бога ли он, или от сатаны. Впрочем и самой душе, если она имеет здравую рассудительность, по духовному чувству скоро делается явственным сие различие. Как уксус с вином на вид одинаковы, но гортань чувством вкуса различает свойство того и другого: так и душа по самому духовному ощущению и действенности может различать дарования Духа и мечтания чуждого.
…Душе всего более надобно иметь в виду и предусматривать, чтобы и на самое короткое время не уловила ее сила противника. Как животное, когда и один член его запутается в сеть, по необходимости все теряет свободу и отдается в руки ловцам; так подобное сему терпит обыкновенно и душа от врагов. И сие ясно представляет Пророк, когда говорит: «сеть уготоваша ногам моим, и слякоша душу мою» (Пс. 56, 8).
…Душа, удобоуловляемая унынием, явным образом одержима и неверием; и поэтому, отлагает день за день, не приемля спасительного слова, нередко же обольщает себя и сновидениями, не замечая в себе внутренней брани, объята будучи самомнением. А самомнение есть ослепление души, никак ей не позволяющее познавать свою немощь».
Преподобный Петр Дамаскин:
«Получивший по благодати Божией дарование рассуждения от многого смиренномудрия должен всеми силами хранить это дарование и ничего не делать нерассудительно, чтобы, согрешая в ведении, за нерадение не подпасть большему осуждению. Тот же, кто не получил этого дарования, ни в коем случае не должен утверждать своего разумения или слова, или дела без вопрошения опытных, твердой веры и чистой молитвы, без которых он не может достичь правильного рассуждения».4. Как познать волю Божию?
Рассуждение всегда направлено на то, чтобы поступать в соответствии с благой волей Божией, а не по собственной, помрачённой грехом, воле, часто желающей не того, что нам действительно нужно, полезно и спасительно, а того, что ведёт к падению и духовной гибели.
Св. Игнатий (Брянчанинов) говорит:
«Предание себя воле Божией, искреннее, благоговейное желание, чтобы она совершалась над нами, есть необходимое, естественное следствие истинного духовного рассуждения».
Святые отцы учат, как познавать волю Божию о себе, чтобы под видом доброго дела не сотворить недоброе:
Преп. Иоанн Лествичник:
«Во всех твоих начинаниях и во всяком образе жизни, в подчинении ли ты находишься или неподчинении, видимое ли твое делание или духовное, да будет тебе сие законом и правилом: испытывай, истинно ли они Бога ради совершаются? Например, если мы, будучи новоначальными, делаем что-нибудь с прилежанием, но от сего делания не умножается в душе нашей прежде снисканное смирение, то не думаю, чтобы труд наш был по Богу, мал ли он или велик. Ибо в нас, младенчественных, признак того, что делание наше согласно с волею Божиею, есть успеяние в смирении, в средних – прекращение внутренних браней, а в совершенных – умножение и изобилие Божественного света.
Не неправеден Бог и двери милосердия Своего не заключит для тех, которые стучатся со смирением.
Господь во всех наших делах, как требующих скорости, так и отлагаемых на время, всегда взирает на цель нашу; и потому все, что чуждо пристрастия и всякой нечистоты и делается единственно для Бога, а не ради иного чего-нибудь, вменится нам во благое, хотя бы оно и не совсем было благо.
Все, хотящие познать волю Господню, должны прежде умертвить в себе волю собственную; и, помолившись Богу, с верою и нелукавою простотою вопрошать отцов и братий в смирении сердца и без всякого сомнения в помысле и принимать советы их как из уст Божиих, хотя бы оные и противны были собственному их разуму и хотя бы вопрошаемые были не весьма духовны. Ибо не неправеден Бог и не попустит, чтобы прельстились те души, которые с верою и незлобием смиренно покорили себя совету и суду ближнего; потому хотя бы вопрошаемые и не имели духовного разума, но есть глаголющий через них Невещественный и Невидимый. Многого смиренномудрия исполнены те, которые руководствуются сим правилом несомненно…
Многие, по самоугодию не достигнув описанного нами легкого и совершенного блага, но покусившиеся сами собою и в себе самих постигнуть благоугодное Господу, сообщили нам весьма многие и различные мнения о сем предмете.
Некоторые из испытующих волю Божию отрешали помысл свой от всякого пристрастия к тому или другому совету души своей, то есть и к побуждающему на дело, и ко внушающему противное; и ум свой, обнаженный от собственной воли, с горячею молитвою в продолжение предназначенных дней представляли Господу; и достигали познания воли Его или тем, что бестелесный Ум таинственно провещавал нечто их уму, или тем, что одно из оных помышлений совершенно исчезало в душе.
Другие по скорби и затруднениям, которые следовали за их начинанием, заключали, что дело их согласно с Божественною волею, по слову Апостола: «…восхотехом приити к вам и единою, и дважды, но возбрани нам сатана» (ср.: 1 Сол. 2, 18)
Иные, напротив, по неожиданному благопоспешению, которое они получали в своем деле, познавали, что оно благоприятно Богу, поминая слово оное, что всякому произволящему делать благое споспешествует Бог (см.: 2 Пар. 26, 5)
…Сомневаться в суждениях и долго не решаться на избрание чего-либо из двух есть признак не просвещенной свыше и тщеславной души.
Испытание же того, что выше нас, имеет не безбедный конец; ибо суд Божий о нас непостижим, и Господь часто промыслительно скрывает от нас волю Свою, ведая, что мы, и познавши ее, преслушались бы и заслужили бы сим большее наказание».Преп. Никодим Святогорец наставляет желающего поступать по воле Божией руководствоваться Словом Божиим и советами духовного отца:
«Совесть… пока стяжет чувствия обучена в рассуждении добра же и зла (Евр. 5, 14), и станет, таким образом, в себе самой иметь очи видети, - она состоит в некоторой зависимости с сей стороны от других душевных сил, и особенно рассуждения. Рассуждение же, пока сердце не очистится от страстей, нередко бывает подкупаемо последними, и обставляет дела многими извинениями, которые, отуманивая око совести, вводят ее в заблуждение, и она признает иной раз черное белым. Почему, пока ты состоишь еще в борьбе со страстьми, ставь при испытании себя дела свои пред зерцалом слова Божия и им руководствуйся при определении их качества и достоинства, и при этом не стыдись и не ленись учащать к духовному отцу своему.
Начинай и оканчивай обсуждение дел своих усердною молитвой, да даст тебе Господь очи увидеть сокровенности сердца своего: ибо глубоко сердце (человеку) паче всех: и кто познает его (Иер. 17, 9)? Никто как Бог, Который болий есть сердца нашего и весть вся (1 Ин. 3, 20). Един весть сердца всех сынов человеческих (ср.: 3 Цар. 8, 39). Есть глубоко в сердце кроющиеся неправые чувства, которые, иной раз мельком проскользая в дела, а иной раз и не быв замечены, обдают их вонею греховною. Вот и молись с пророком Давидом: ...от тайных моих очисти мя... (Пс. 18,13)».Старец Паисий Святогорец говорит, что смирение человека привлекает к нему благодать, просвещающую его и открывающую ему волю Божию:
"Чем больше человек преуспевает в духовной жизни, тем шире раскрываются очи его души. Ум очищается, человек начинает лучше распознавать собственные недостатки и видеть многие благодеяния Божии, смиряется, внутренно сокрушается - и приходит естественным образом благодать Божия, Божественное просвещение, и он приобретает рассуждение. Тогда он в каждом случае ясно видит, какова воля Божия, и не претыкается на своём духовном пути".5. Отчего иссякает дар рассуждения?
Преп. Иоанн Кассиан Римлянин пишет, что страсть гнева лишает человека дара рассуждения:
«Четвертый подвиг предлежит нам против гнева, смертоносный яд которого нужно, с помощью Божией, исторгнуть из глубины души нашей. Если он гнездится в наших сердцах и ослепляет око ума вредным мраком, то мы не можем приобрести ни правильной рассудительности, ни ясности созерцания, ни зрелости совета; не можем быть участниками истинной жизни, твердыми в правде; не способны к удержанию духовного истинного света, ибо сказано: «иссохло от печали око мое» (Пс. 6, 8). Не можем мы быть участниками мудрости, даже если бы всеми признавались мудрыми, ибо сказано: «гнев гнездится в сердце глупых» (Еккл. 7, 9); и даже не можем достигнуть жизни бессмертной, хотя во мнении людей и кажемся благоразумными; ибо гнев губит и разумных (Притч. 15, 1); не можем с прозорливой рассудительностью соблюдать и законы правды, даже если бы все считали нас совершенными и святыми: ибо «гнев человека не творит правды Божией» (Иак. 1, 20). …никак не можем приобрести и зрелости совета, хотя кажемся важными и обладающими высшим знанием, ибо острояростный без совета творит (Притч. 14, 17)».
Преп. Иоанн Лествичник пишет, что свет рассуждения меркнет в уме, поддавшемся лукавым внушениям бесов:
«Во всех деланиях, которыми стараемся угодить Богу, бесы выкапывают нам три ямы. Во-первых, борются, чтобы воспрепятствовать нашему доброму делу. Во-вторых, когда они в сем первом покушении бывают побеждены, то стараются, чтобы сделанное не было по воле Божией. А если тати оные и в сем умышлении не получают успеха, тогда уже, тихим образом приступивши к душе нашей, ублажают нас, как живущих во всем богоугодно. Первому искушению сопротивляются тщание и попечение о смерти, второму – повиновение и уничижение, а третьему – всегдашнее укорение самого себя. …
Бесы же, со своей стороны, делают обыкновенно совсем противное тому, что мы теперь сказали. Когда они одолевают душу и свет ума помрачат, тогда не будет более в нас, окаянных, ни трезвенного внимания, ни рассуждения, ни сознания, ни стыда, но место их заступят беспечность, бесчувствие, нерассуждение и слепота ума.
Если прежде день в душе нашей не померкнет и не потемнеет, то невидимые тати оные не окрадут, не убиют и не погубят. Окрадывание души есть, когда мы почитаем за добро, в чем нет добра; окрадывание есть неприметное лишение духовного богатства; окрадывание есть неведомое пленение души. Убиение души есть умерщвление словесного ума впадением в дела непристойные, а погибель души есть впадение в отчаяние после совершения беззакония».
Старец Паисий Святогорец:
«- Если мы не отречёмся своего "я" и не освободимся от своего ветхого человека, но будет в нас продолжать оставаться себялюбие, эгоизм, человекоугодие, то не будет у нас ясного духовного взора.
- Геронда, когда человек начинает по благому произволению делать что-то хорошее, а потом доходит до крайности и получается зло, это значит, что нет рассуждения?
- Начало может быть хорошим, но если человек невнимателен, то к делу примешивается эгоизм и он сбивается с нужного курса. Когда к тому, что мы делаем примешивается наше "я", наше эго, тогда возникают пристрастия, и диавол пожинает плоды. Потому старайтесь жить внутренне внимательно, смиренно, трудиться незаметно, чтобы иметь Божественное просвещение. Живущий внутренней жизнью, смиренно преодолевает человеческую мелочность, фанатизм и т. д., становясь зилотом, ревнителем, в хорошем смысле этого слова».6. Рассуждение в делах и поступках
1) Ничего не делать во вред устроению
Святые отцы наставляют, что не надо делать ничего, что вредит нашему устроению, хотя бы это дело и казалось нам по-видимому добрым и нужным.
Авва Дорофей пишет, что «не должно …предпочитать исполнение дела своему устроению»:
«…имейте сердце твёрдое, имейте великодушие: пусть ваша любовь друг к другу побеждает всё случающееся. И если кто-нибудь из вас имеет послушание, или какое-либо дело у садовника, или келаря, или повара, или вообще у кого-нибудь из служащих с вами, то да постараются, и тот, кто поручает дело, и тот, кто исполняет его, прежде всего сохранять своё собственное устроение, и пусть они никогда не позволяют себе уклониться от заповеди Божией или в смущение, или в упорство, или в пристрастие, или в какое-либо своеволие и самооправдание; но каково бы то ни было дело, малое или великое, не должно пренебрегать им и не радеть о нём, ибо пренебрежение вредно; но не должно также и предпочитать исполнение дела своему устроению, чтобы усилиться исполнить дело, хотя бы то было и со вредом душе. При всяком встречающемся деле, хотя бы оно было крайне нужно и требовало тщания, не хочу, чтобы вы делали что-либо со спорами или смущением, но будьте уверены, что всякое дело, которое вы делаете, велико ли оно, как вы сказали, или мало, есть восьмая часть искомого; а сохранить своё устроение, если и случится от этого не исполнить дела, есть три восьмых с половиною.
Видите ли, какое различие? Итак, если вы делаете какое-либо дело и хотите совершенно и всецело исполнить его, то постарайтесь исполнить самое дело, что, как я сказал, есть восьмая часть искомого, и вместе сохранить свое устроение неповреждённым, что составляет три восьмых с половиною. Если же для того, чтобы исполнить дело вашего служения, будет надобность увлечься, отступить от заповеди и повредить себе или другому, споря с ним, то не следует терять три восьмых с половиною для того, чтобы сохранить одну восьмую. Посему, если вы узнаете, что кто-нибудь так поступает, то знайте, что такой неразумно исполняет своё служение, но или из тщеславия, или из человекоугодия спорит и томит и себя, и ближнего, чтобы после услышать, что никто не мог его победить.
О! удивительно какое великое мужество! Это не победа, братия, это потеря, это погибель, если кто спорит и соблазняет брата своего для того, чтобы исполнить дело своего служения. Это значит из-за восьмой части потерять три восьмых с половиною. Если останется неисполненным дело служения, - потеря невелика; спорить же и соблазнять брата, не давая ему нужного, или предпочесть дело служения и отступить от заповеди Божией - это великий вред: вот что значит восьмая часть и три восьмых с половиною. Поэтому говорю вам, если и я пошлю кого-нибудь из вас по какой-либо надобности, и он увидит, что возникает смущение или другой какой вред, оставьте дело и никогда не вредите себе самим или друг другу; но пусть дело это останется и не будет исполнено, только не смущайте друг друга, ибо теряете вы три восьмых с половиною и терпите большой вред, а это явное неразумие.
… старайтесь всеми силами вашими с любовию исполнять всякое служение ваше, со смиренномудрием, преклоняясь друг перед другом, почитая и прося друг друга, ибо нет ничего сильнее смиренномудрия. Однако если когда кто увидит, что сам он или ближний его скорбит, то оставьте дело, которое производит соблазн, уступайте друг другу, не настаивайте на своём до того, чтобы последовал вред: ибо лучше, как я тысячекратно говорил вам, пусть дело не исполнится так, как вы хотите, но будет так, как случится и как требует того нужда, нежели, чтобы от усилия вашего или самооправдания, хотя бы они и были благовидны, вы смущали или оскорбляли друг друга и чрез то теряли многое ради малого».
Преп. Варсануфий и Иоанн:
Вопрос 685. В Писании сказано: «Блаженны миротворцы» (Мф. 5, 9), — хорошо ли посему стараться о мире всех?
Ответ. Лучше умиротворять собственное свое сердце: сие каждому прилично, и блажен, кто это делает. А примирять ссорящихся не всем прилично, но только тем, которые могут сие предпринимать без всякого вреда (для самих себя). Немощный же должен радоваться о мире всех, но не делать себя посредником для примирения каждого человека, а разве только тех, которых он любит по Богу, — и то, когда не предстоит ему душевного вреда.
Вопрос 730. Другой христолюбивый муж вопросил того же старца: если инок просит меня помочь ему в каком-либо деле и мне кажется, что то дело не по Богу, как мне поступить?
Ответ. Если оно не по Богу, не помогай ему, но откажись от сего дéла, сказав ему сущую правду: я не могу помочь тебе, потому что ты, как мне кажется, просишь у меня несправедливого. Если же дело по Богу и не приносит тебе никакого душевного вреда, пособи ему, по силе твоей, и получишь за сие воздаяние. А когда угрожает тебе вред, то не принимай участия в том деле, потому что Бог не требует от тебя, дабы ты делал что-нибудь, могущее нанести вред душе твоей.
Вопрос 739. Любимый мною друг подвергается опасности в отношении спасения души своей или потери имения — повелишь ли мне помочь ему?
Ответ. Если по Богу любишь друга твоего и он подвергается опасности в отношении спасения души своей или потери имения, то постарайся помочь ему по силе своей, если не видишь в этом душевного вреда. Если же предстоит душевный вред, уклонись и не вмешивайся в сие дело, предоставь его Богу и молись Ему, чтобы Он оказал помощь ближнему твоему, и Он силен вместо нас сделать то, что полезно для него.
660. Другой христолюбивый муж имел негодного раба, который бежал от него и через несколько времени опять пришел к нему; муж тот вопросил старца Иоанна, дóлжно ли его держать. Когда старец сказал, чтобы отпустить его, слуга оный снова стал хорошо себя вести, а господин, жалея отпустить его, еще раз послал вопросить о сем старца.
Ответ Иоанна. Держи еще у себя сего слугу, обучая его и себя через него. И если он исправится — хорошо. Если же по прежнему будет вести себя и ты потерпишь его Бога ради, то и это хорошо, ибо получишь воздаяние за терпение. Но когда увидишь, что ты не в силах терпеть, но получаешь через него вред, то отпусти его, приводя себе в память словá одного из святых: «Когда видишь, что кто-нибудь утопает в реке, не давай ему руки твоей, чтобы он и тебя не увлек с собою, но подай ему жезл твой, и если возможешь спасти его посредством жезла, то хорошо будет, если же нет, то пусти жезл, чтобы и тебе не погибнуть вместе с утопающим».
Древний патерик:
Авва Феодор Фермейский говорил: если ты имеешь с кем-либо дружбу и случится ему впасть в искушение блуда, то, если можешь, подай ему руку и извлеки его. Если же он впадет в ересь и, несмотря на твои убеждения, не обратится, то скорее отсекай его от себя, дабы, если замедлишь, и самому тебе не упасть с ним в бездну.Пример рассудительного смирения дает нам Древний патерик:
Говорили об авве Агафоне: пришли к нему некоторые, услышав, что он имеет великую рассудительность. Желая испытать его, не рассердится ли он, спрашивают его: ты - Агафон? Мы слышали о тебе, что ты блудник и гордец. Да, это правда, - отвечал он. Они опять спрашивают его: ты - Агафон - клеветник и пустослов? Я, - отвечал он. И еще говорят ему: ты - Агафон - еретик? Нет, я не еретик, - отвечал он. Затем спросили его: скажи нам, почему ты на все, что ни говорили тебе, соглашался, а последнего слова не перенес? Он отвечал им: первые пороки я признаю за собою, ибо это признание полезно душе моей; а признание себя еретиком значит отлучение от Бога, а я не хочу быть отлученным от Бога моего. Выслушав это, они подивились рассудительности его и отошли, получив назидание.2) Выбирать наименьшее из зол
Преп. Иоанн Лествичник советует, что если перед нами предлежит выбор из двух вызывающих наше сомнение поступков, из двух зол, то выбирать надо легчайшее, предпочитая служение большей из добродетелей:
«При сравнении зол должно выбирать легчайшее. Например, часто случается, что, когда мы предстоим на молитве, приходят к нам братия, мы бываем в необходимости решиться на одно из двух: или оставить молитву, или отпустить брата без ответа и опечалить его. Но любовь больше молитвы, потому что молитва есть добродетель частная, а любовь есть добродетель всеобъемлющая».
«Однажды, когда я был еще молод, пришел я в один город или селение, и там во время обеда напали на меня вдруг помыслы объядения и тщеславия. Но, боясь исчадия объядения, я рассудил – лучше быть побежденным тщеславием, зная, что в юных бес объядения весьма часто побеждает беса тщеславия. И сие неудивительно: в мирских корень всех зол есть сребролюбие, а монахах – объядение».
«Нередко Бог, по особенному Своему Промышлению, оставляет в духовных людях некоторые легчайшие страсти для того, чтобы они ради сих легких и почти безгрешных немощей много себя укоряли и тем приобретали некрадомое богатство смиренномудрия».3) Рассуждение по отношению к ближним
По святоотеческому учению, как мы уже видели, надо в помощи ближним, как и в любом другом деле, стараться избегать вреда своей душе: дело не будет благим, как бы оно нам ни казалось хорошим, если мы, не только не сможем помочь ближнему, но вместе с ним и сами сойдём с пути спасения. Повторим приведённые прежде наставления об этом:
Древний патерик:
«Авва Феодор Фермейский говорил: если ты имеешь с кем-либо дружбу и случится ему впасть в искушение блуда, то, если можешь, подай ему руку и извлеки его. Если же он впадет в ересь и, несмотря на твои убеждения, не обратится, то скорее отсекай его от себя, дабы, если замедлишь, и самому тебе не упасть с ним в бездну.
Авва Пимен сказал: что пользы созидать чужой дом и разрушать свой собственный?»
Преп. Варсануфий и Иоанн:
«Вопрос 685. В Писании сказано: «Блаженны миротворцы» (Мф. 5, 9), — хорошо ли посему стараться о мире всех?
Ответ. Лучше умиротворять собственное свое сердце: сие каждому прилично, и блажен, кто это делает. А примирять ссорящихся не всем прилично, но только тем, которые могут сие предпринимать без всякого вреда (для самих себя). Немощный же должен радоваться о мире всех, но не делать себя посредником для примирения каждого человека, а разве только тех, которых он любит по Богу, — и то, когда не предстоит ему душевного вреда».Преп. Исаак Сирин также учит соотносить свои собственные силы с мерой помощи ближнему и общения с ним:
"...помощь предосторожности для тебя важнее помощи самых дел. Кто любит смех и любит осмеивать людей, тот да не будет тебе другом, потому что ведет тебя к привычке предаваться расслаблению. Не весели лица своего с тем, кто распущен в жизни своей; но берегись, чтобы не возненавидеть его; если же пожелает восстать, подай ему руку... Если же ты еще немощен, то отвращайся и от врачевания сего, ибо сказано: дай ему конец жезла твоего, и проч. С тем, кто высокоумен и страждет завистью, говори осторожно. Ибо, как скоро скажешь что, дает он словам твоим в сердце своем какое ему угодно толкование, и в том, что есть в тебе доброго, находит средство сделать преткновение и другим; и слова твои в уме его извращаются сообразно с его недугом".
Святые отцы говорят, что дело любви к ближнему – не безжалостное обличение падшего, а утешение и ободрение его смятенной души, ответ добром на зло:
Древний патерик:
«Авва Пимен сказал: если человек согрешит и будет отрекаться, говоря: я не грешен, - не обличай его, иначе отнимешь у него расположение к добру. Если же скажешь ему: не унывай, брат, не отчаивайся, но остерегайся впредь, - чрез это возбудишь душу его к покаянию.
Еще сказал: зло никаким образом не истребляет зла; а потому, если кто сделает тебе зло, то делай ему добро, дабы добром истребить зло.
Сказал один из отцев: жесткое слово и хороших делает дурными, а кроткое слово приносит пользу всем».
Авва Дорофей увещевает:
«Что сделал святой Аммон, как однажды братия пришли к нему в смущении и сказали ему: "Пойди и посмотри, отче, у такого-то брата в келлии женщина"? Какое милосердие показала, какую любовь имела святая оная душа! Понявши, что брат скрыл женщину под кадкою, он пошёл и сел на оную и велел им искать по всей келлии. Когда же они ничего не нашли, он сказал им: "Бог да простит вас". И так он постыдил их, утвердил и оказал им великую пользу, научив их не легко верить обвинению на ближнего; и брата оного исправил, не только покрыв его по Боге, но и вразумив его, когда нашёл удобное к тому время. Ибо, выслав всех вон, он взял его за руку и сказал ему: "Подумай о душе своей, брат". Брат сей тотчас устыдился, пришёл в умиление и тотчас подействовало на душу его человеколюбие и сострадание старца.
Итак, приобретём и мы любовь, приобретём снисходительность к ближнему, чтобы сохранить себя от пагубного злословия, осуждения и уничижения, и будем помогать друг другу, как своим собственным членам».Преп. Иоанн Лествичник:
Когда кого-нибудь из наших воинов о Христе увидим в телесном страдании и недуге, то не будем лукаво объяснять себе причину его болезни, но лучше примем его с простою и немыслящею зла любовию и постараемся уврачевать как собственный член и как воина, уязвленного на брани.Авва Дорофей говорит о том, что, чтобы нам исполнить волю Божию по отношению к ближним, надо им сострадать и утешать в бедах:
«Что значит сказанное Апостолом: «воля Божия благая и угодная и совершенная?» (Рим. 12, 2). Все бывающее бывает или по благоволению Божию, или попустительно, как сказано у Пророка: «Аз Господь Бог, устроивый свет и сотворивый тму» (Ис. 45, 7). И еще: «или будет зло во граде, еже Господь не сотвори» (Ам. 3, 6). Злом здесь названо всё, что отягощает нас, т. е. всё скорбное, бывающее к наказанию нашему за порочность нашу, как то: голод, мор, землетрясение, бездождие, болезни, брани - всё сие бывает не по благоволению Божию, но попустительно, когда Бог попускает этому находить на нас для нашей пользы. Но Бог не хочет, чтобы мы сего желали или сему содействовали. Например, как я сказал, бывает попустительная воля Божия на то, чтобы город был разорён, но Бог не хочет, чтобы мы - поелику есть Его воля на разорение города - сами положили огонь и подожгли оный, или чтобы мы взяли топоры и стали разрушать его. Также Бог попускает, чтобы кто-нибудь находился в печали или в болезни, но хотя воля Божия и такова, чтобы он печалился, но Бог не хочет, чтобы и мы опечаливали его, или чтобы сказали: так как есть воля Божия на то, чтобы он был болен, то не будем жалеть его. Этого Бог не хочет; не хочет, чтобы мы служили таковой Его воле. Он желает, напротив, видеть нас столь благими, чтобы мы не хотели того, что Он делает попустительно.
Но чего Он хочет? Хочет, чтобы мы желали воли Его благой, бывающей, как я сказал, по благоволению, то есть всего того, что делается по Его заповеди: чтобы любить друг друга, быть сострадательными, творить милостыню и тому подобное - вот воля Божия благая».
Вообще по отношению к ближним святые отцы учат всегда и во всём поступать с рассуждением любви, ища подлинной, духовной пользы ближних, чтобы не опечалить, не обидеть, не соблазнить его, не дать повода ко греху.
Так, Древний патерик повествует:
В скиту случились некоторые старцы, которые вкушали пищу вместе. В числе их был и авва Иоанн Колов. Один пресвитер встал подать чашу воды, но никто не решался принять от него чаши, кроме одного Иоанна Колова. Все удивились и сказали ему: как ты, младший из всех, осмелился принять услугу от пресвитера? Он отвечал им: я, когда сам встаю подавать чашу, радуюсь, если примут ее все, надеясь получить мзду (сравн. Мф. 10, 42); потому и от него я принял чашу, чтобы доставить ему мзду и не опечалить его, когда бы никто не принял от него чаши. Когда сказал он это, все удивились и получили назидание от его рассудительности.Блаженная Синклитикия говорила, что "души нерадивые и легкомысленные, те, что бессильны стремиться ко благу и к тому же легко впадают в отчаяние, надо хвалить даже за самое малое доброе побуждение, восхищаться и превозносить его, а тяжкие и величайшие прегрешения называть маловажными и ничтожными. Потому что диавол, желая обратить все нам на погибель, от преуспевающих и подвижников пытается скрыть их грехи и заставить забыть их, чтобы вызвать у них гордость; а новоначальным и не утвердившимся показывает их грехи в преувеличенном виде, чтобы вызвать у них отчаяние.
Души, находящиеся в таком смятении, следует утешать следующим образом. Надо напоминать им о несравненном снисхождении и благости Божией, а также о том, что Господь наш многомилостив, милосерден и великодушен и сожалеет о человеческих согрешениях.
Кроме того, нужно привести им свидетельства из божественных Писаний, что доказывают Его неисповедимое снисхождение к согрешившим и покаявшимся. Надо говорить: «Раав была блудницей, но спаслась верой; Павел был гонителем, а стал сосудом избранным; и разбойник грабил и убивал, но чрез одно-единственное слово первым открыл врата рая», — а также перечислять Матфея, мытаря, блудного сына и тому подобное и тем самым выводить их из отчаяния.
А души, ставшие добычей гордости, следует врачевать более высокими примерами. Ведь даже лучшие из земледельцев, если увидят, что растение низкорослое и хилое, обильно поливают его и прилагают много усилий, чтобы оно выросло и окрепло. А если заметят на растении слишком ранний побег, то обрезают лишнее, чтобы растение прежде времени не засохло. И врачи кого-то из больных обильно кормят и выводят на прогулку, а на кого-то налагают диету и удерживают от прогулок".Св. Иоанн Златоуст:
"...говорит (апостол), – "обличай их строго, дабы они были здравы в вере". Потому, говорит, обличай их, что они имеют нрав дерзкий, коварный и необузданный; они преданы бесчисленным порокам. Если они склонны ко лжи, коварны, чревоугодливы и беспечны, то для них нужно сильное и обличительное слово: кротостью такой человек не может быть тронут. Итак, "обличай их". Здесь он говорит не о чужих, но о своих. "Строго". Глубоко, говорит, поражай их. Ведь нужно не со всеми обращаться одинаковым образом, но различно и разнообразно, смотря по обстоятельствам. В настоящем случае он нигде не прибегает к увещаниям, потому что как, укоряя человека послушного и благородного, можно убить его и погубить, так и лаская человека, имеющего нужду в сильном обличении, можно испортить его и не довести до исправления. "Дабы они были здравы", – говорит, – "в вере".Преп. Варсануфий и Иоанн:
«Вопрос 82. Того же: Если кто-либо из братии или из самих больных согрешит, и я, желая исправить его, скажу что-нибудь со смущением, должен ли я после поклониться ему (прося прощения)? И если случится, что он разгневанным на меня уйдёт из больницы, что мне делать? И вообще, за какие согрешения надобно делать поклонение? Ибо гордость и самооправдание помрачают ум. А когда кто и поклонится, то тщеславие снова найдёт себе повод.
Ответ Иоанна: Со смущением ничего не говори, потому что зло добра не рождает. Но потерпи, пока помысл твой успокоится, и тогда скажешь мирно. И если брат послушается тебя, - хорошо; если же нет, скажи ему: "Не хочешь ли, я открою это Авве, и как он рассудит, так и сделаем, и ты будешь спокоен". Но ежели разгневанный уйдёт, то скажи Авве, и он вразумит его, а ты не делай ему поклонения (т. е. не проси прощения), ибо через то дашь ему повод думать, что ты действительно виноват пред ним, и он ещё более на тебя вооружится. У других же людей тщательно проси прощения, соображаясь с согрешением: как скоро видишь, что согрешение твоё велико, - поклонись; а когда оно не велико, скажи устами, с чувством сердечного раскаяния: "прости меня, брат". Берегись гордости и самооправдания, ибо они препятствуют покаянию; впрочем, бывает и то, что человек по тщеславию делает поклон. Презирая три сии страсти, где нужно, делай поклонение со смирением, страхом Божиим и рассуждением. По силе твоей старайся пребывать в сих добродетелях, и Бог поможет тебе молитвами святых.
Вопрос 472. Случается, что когда беседую с кем-нибудь, и уже после того, как начну беседу, (враг) наводит смущение, - что мне делать? Если приостановлюсь рассудить то, о чем хочу говорить, дабы уразуметь, как ты сказал, хорошо ли это, или нет, то подвергаю себя осуждению от собеседника за то, что замолчал внезапно.
Ответ. Если для тебя не будет очевидно, что в сем есть грех, то надобно продолжать беседу и потом рассудить, не сказал ли ты чего худого, и таким образом вразумлять свой помысл, осуждая себя, как говорившего худо, для того, чтобы не приложить к сему еще чего-либо, ибо Писание говорит: «чадо, согрешил ли еси, не приложи к тому» (Сир. 21, 1); и с того времени старайся сперва рассмотреть, о полезном ли идет разговор, и тогда уже вступай в беседу. Если же очевидно, что помысл (который хочешь высказать) заключает в себе грех, тогда и без последующего за сим смущения постарайся отсечь оный, или показывая вид, что забыл то, о чем думал сказать, или перенеся помысл к другой беседе, более полезной, чтобы не подпасть проистекающему из сего осуждению.
Вопрос 639. А как скоро я узнáю, что кто-либо из них утаил нечто, то как мне поступить: обличить его и взять у него утаенное им или нет?
Ответ. Если достоверно узнáешь, что он утаил нечто, то рассмотри, может ли помысл его перенести обличение, и тогда уже скажи ему о том с кротостью, вразумляя его по Богу, и возьми у него, что ты ему вверил. Если же он не может принять обличения, то не повреждай его совести, чтобы он от стыда не сделал чего-либо еще хуже. Но оставь его, пусть владеет тем, что он взял; ибо он взял принадлежащее Богу, и Бог Сам лучше ведает, по нужде ли он взял, и знает, как судить о его поступке.
Вопрос 765. Если же я действительно согрешу против него, и он, услышав о сем, опечалится, то хорошо ли скрыть истину, чтобы устранить скорбь его, или дóлжно признаться в своем согрешении и просить прощения?
Ответ. Если он достоверно узнал это и ты знаешь, что дело это подвергнется исследованию и поступок твой обнаружится, то скажи ему правду и попроси прощения, потому что ложь твоя еще более раздражит его. Если же он не знал достоверно и ты видишь, что дело не подвергнется исследованию, то не неприлично будет промолчать, чтобы не дать места скóрби. Ибо и пророк Самуил, когда был послан помазать Давида в царя, хотел вместе принести и жертву Богу, но убоялся Саула, чтобы он не узнал главной цели его; и сказал ему Бог: возьми в руку твою телицу из стáда и скажи: «я пришел для жертвоприношения Господу» (1 Цар. 16, 2). Итак, скрыв свое намерение, пророк объявил ему только второе. Так и ты, умолчи о прискорбном для ближнего твоего, и дело кончится благополучно».Преп. авва Дорофей учит христианской любви, предпочитающей душу ближнего любому делу, соблазняющему его:
"...имейте сердце твёрдое, имейте великодушие: пусть ваша любовь друг к другу побеждает всё случающееся. И если кто-нибудь из вас имеет послушание, или какое-либо дело у садовника, или келаря, или повара, или вообще у кого-нибудь из служащих с вами, то да постараются, и тот, кто поручает дело, и тот, кто исполняет его, прежде всего сохранять своё собственное устроение, и пусть они никогда не позволяют себе уклониться от заповеди Божией или в смущение, или в упорство, или в пристрастие, или в какое-либо своеволие и самооправдание; но каково бы то ни было дело, малое или великое, не должно пренебрегать им и не радеть о нём, ибо пренебрежение вредно; но не должно также и предпочитать исполнение дела своему устроению, чтобы усилиться исполнить дело, хотя бы то было и со вредом душе. При всяком встречающемся деле, хотя бы оно было крайне нужно и требовало тщания, не хочу, чтобы вы делали что-либо со спорами или смущением, но будьте уверены, что всякое дело, которое вы делаете, велико ли оно, как вы сказали, или мало, есть восьмая часть искомого; а сохранить своё устроение, если и случится от этого не исполнить дела, есть три восьмых с половиною.
Видите ли, какое различие? Итак, если вы делаете какое-либо дело и хотите совершенно и всецело исполнить его, то постарайтесь исполнить самое дело, что, как я сказал, есть восьмая часть искомого, и вместе сохранить свое устроение неповреждённым, что составляет три восьмых с половиною. Если же для того, чтобы исполнить дело вашего служения, будет надобность увлечься, отступить от заповеди и повредить себе или другому, споря с ним, то не следует терять три восьмых с половиною для того, чтобы сохранить одну восьмую. Посему, если вы узнаете, что кто-нибудь так поступает, то знайте, что такой неразумно исполняет своё служение, но или из тщеславия, или из человекоугодия спорит и томит и себя, и ближнего, чтобы после услышать, что никто не мог его победить.
О! удивительно какое великое мужество! Это не победа, братия, это потеря, это погибель, если кто спорит и соблазняет брата своего для того, чтобы исполнить дело своего служения. Это значит из-за восьмой части потерять три восьмых с половиною. Если останется неисполненным дело служения, - потеря невелика; спорить же и соблазнять брата, не давая ему нужного, или предпочесть дело служения и отступить от заповеди Божией - это великий вред: вот что значит восьмая часть и три восьмых с половиною. Поэтому говорю вам, если и я пошлю кого-нибудь из вас по какой-либо надобности, и он увидит, что возникает смущение или другой какой вред, оставьте дело и никогда не вредите себе самим или друг другу; но пусть дело это останется и не будет исполнено, только не смущайте друг друга, ибо теряете вы три восьмых с половиною и терпите большой вред, а это явное неразумие.
Говорю же я вам это не для того, чтобы вы тотчас предавались малодушию и оставляли дело или пренебрегали им и легко бросали его и попирали совесть свою, желая избежать скорби, и опять не для того, чтобы ослушивались, и чтобы каждый из вас говорил: я не могу этого сделать, мне это вредит, это меня расстраивает. Ибо таким образом вы никогда не исполните никакого служения и не возможете сохранить заповеди Божией. Но старайтесь всеми силами вашими с любовию исполнять всякое служение ваше, со смиренномудрием, преклоняясь друг перед другом, почитая и прося друг друга, ибо нет ничего сильнее смиренномудрия. Однако если когда кто увидит, что сам он или ближний его скорбит, то оставьте дело, которое производит соблазн, уступайте друг другу, не настаивайте на своём до того, чтобы последовал вред: ибо лучше, как я тысячекратно говорил вам, пусть дело не исполнится так, как вы хотите, но будет так, как случится и как требует того нужда, нежели, чтобы от усилия вашего или самооправдания, хотя бы они и были благовидны, вы смущали или оскорбляли друг друга и чрез то теряли многое ради малого".
Старец Паисий Святогорец говорит, что и в любви требуется рассуждение:
«- Геронда, я понимаю, что в подвиге нужно рассуждение, но зачем оно нужно в других добродетелях, мне трудно понять. Не могли бы Вы привести нам какой-нибудь пример?
- Возьмём, к примеру, тебя. У тебя сердце матери, а... Говорить дальше?
- Говорите, геронда.
- А манеры... злой мачехи. В тебе столько жертвенности, столько самоотречения, столько доброты, но нет рассуждения. Ты не обращаешь внимания, что за человек с тобой говорит и чего он хочет, не думаешь, как нужно себя с ним вести, а начинаешь кружиться вокруг него волчком. Но человек, который не видит твоего сердца, а только твое внешнее поведение, расстраивается.
- Что же мне делать, геронда?
- Проси у Бога просвещения, чтобы ко всему относиться с рассуждением. Вооружись терпением и молитвой и постепенно приобретёшь рассуждение.
И в любви требуется рассуждение.
- Авва Пимен говорит: "Узнай, чего хочет брат и упокой его". Что именно он хочет этим сказать?
- Он имеет в виду, что нужно узнать нужду брата, ближнего, и соответствующим образом его упокоить, в хорошем смысле. Потому что и в любви требуется рассуждение. Если, например, человек чревоугодник, то его не нужно всё время кормить вкусными блюдами, потому что это ему повредит. Вкусную еду нужно приготовить тому, кто страдает отсутствием аппетита. Если у человека сахарный диабет, а ты ему даёшь сладкое, это разве любовь?
- Геронда, как человек может любить всех людей одинаково и при этом любить с рассуждением?
- Он всех любит одинаково, но проявляет свою любовь по-разному. Одного любит на расстоянии, потому что этого человека нужно держать на расстоянии, другого вблизи: кому как полезно. С кем-то ему не нужно совсем говорить, другому нужно сказать пару слов, с третьим поговорить подольше.
- Можно ли, проявляя любовь, повредить другому?
- Если в человеке есть любочестие и ты проявишь к нему большую любовь, то он изменяется в хорошем смысле и старается всячески тебя отблагодарить. А человек наглый, если ты окажешь ему большую любовь, делается ещё наглее, потому что большая любовь любочестных делает ещё любочестнее, а наглых наглее. Так что, когда ты видишь, что твоя любовь не приносит пользы, ты ее уменьшаешь с рассуждением, но и это делаешь по любви.
- Геронда, может произойти так, что я пожертвую из чистых побуждений и в результате приду в возмущение?
- Да, потому жертвенность должна быть с рассуждением. Смотри не выходи за рамки своих возможностей, потому что физические силы тоже имеют предел. Когда ты выходишь за пределы своих физических возможностей, то, если кто-нибудь тебе скажет: "Ты с утра ничего не сделала", ты можешь подумать: "Вот неблагодарный! С утра работаю не разгибаясь, а он говорит, ничего не сделала!" И так весь труд пропадёт даром.
- Если я на какое-то мгновение внутри вознегодую, а потом сразу подумаю, что это случилось оттого, что я действовала не из чистых побуждений, то и в этом случае теряю всё?
- В этом случае тангалашка тебя толкает, а ты ему отвечаешь пощечиной. Так что тангалашка получает свою пощёчину и убегает.
- Геронда, Вы мне как-то сказали, что у меня есть узколобость. Что Вы имели в виду?
- Ты смотришь на вещи узко: тебя волнует только порядок и не интересует сам человек. На службе, к примеру, ты говоришь: "Такая-то сестра должна стоять там-то и петь то-то". Ты не смотришь, есть ли у неё силы стоять и может ли она это петь. Сначала нужно смотреть, где и как применить на практике это "должен" или "должна", а потом уже требовать исполнения. У тебя нет рассуждения, поэтому-то ты и относишься ко всему сухо, формально.
Чтобы человек правильно применял церковные каноны с пользой для людей, он должен быть духовным и иметь духовное рассуждение. Потому что иначе он остаётся на букве закона, а буква закона "убивает". Человек тебе говорит: "В Кормчей так написано", и как видит в книжке, так буквально и применяет, а должен бы каждый случай анализировать отдельно. Как я видел на практике, в одном случае могут скрываться тысячи других случаев. Епитимия, например, должна соответствовать человеку, его состоянию, проступку, который он совершил, покаянию, которое показал, и учитывать многое-многое другое. Здесь нет одного рецепта, одного единого правила на все случаи жизни.
Во всех случаях главное - это рассуждение, Божественное просвещение. Поэтому я всегда молюсь, чтобы Бог людям послал просвещение. "Христе мой, - говорю я, - мы потеряли свой дом и путь, ведущий к нему. Просвети нас, дабы найти нам свой дом, своего Отца. Подай нам Божественное ведение"».Рассудительное отношение к ближним выражается и в том, как мы выглядим, одеваемся, следим за собой. Опрятность и достоинство нашего внешнего вида - это выражение нашего уважения к окружающим нас. Выражение заботы жены о муже - это не только чистый дом и приготовленный обед, но и её аккуратная причёска и опрятная одежда.
Св. Иоанн Златоуст говорит, что "Бог создал" женщин "красивыми ... для того, чтобы ...каждый любил свою жену". Поэтому не грех для жены желать быть красивой в глазах мужа, если она не забывает при этом заповеди апостола: «Итак желаю… чтобы также и жены, в приличном одеянии, со стыдливостью и целомудрием, украшали себя не плетением [волос,] не золотом, не жемчугом, не многоценною одеждою, но добрыми делами, как прилично женам, посвящающим себя благочестию» (1 Тим. 2, 8-10). Протоиерей Иоанн Осяк пишет: "Не только не запрещено следить за собой, а грешно за собой не следить. Я считаю грехом, когда человек за собой не следит. Женщина должна за собой следить. Она должна жертвовать собой ради любимого человека. А мужчина должен жертвовать ради любимой супруги. Вот и всё. А если я не буду за собой следить, она не будет за собой следить, что тогда будет? И когда детки рождаются, конечно, тоже нужно каждой мамочке следить за собой. Не обязательно ходить во всякие сауны, бани и на разные процедуры. Это можно делать и дома, в семье. Можно заняться спортом, например. И почему бы не приобрести те вещи, которые могут порадовать близких? Сделать себе что-то такое, что и самой понравится. Нельзя, глядя в зеркало, пугаться себя".
Также и в делах благотворительности необходима рассудительность. С одной стороны, милостыня - это дело добродетели, угодной Богу. По слову святителя Иоанна Златоуста, «велика сила милостыни... Бедные — врачи наших душ, благодетели, предстатели, потому что ты не столько даешь им, сколько получаешь… Ты даешь хлеб, а получаешь жизнь вечную, даешь одежду, а получаешь одеяние бессмертия, даешь пристанище под своим кровом, а получаешь Царство Небесное, даешь блага погибающие, а получаешь блага постоянно пребывающие».
Но не всякая милостыня очищает грехи человека, и не всякое подаяние приносит пользу берущему. Не приемлется Богом милостыня, подаваемая от неправедных стяжаний. Жертва Богу должна быть чистой. Не поможет благотворительность тому, кто живёт в смертных грехах, или гордится своими делами. «Нет пользы от благотворительности, о которой трубят трубою», - учит св. Василий Великий.
Не будет благодеянием та милостыня, которая поддерживает страсти, например, сребролюбие, винопитие, лихоимство. Святые отцы наставляют, что подавать милостыню следует рассудительно.
Так, в «Дидахе», датируемом концом II века, читаем:
««Всякому просящему у тебя давай». Блажен дающий по заповеди, ибо он неповинен! Горе тому, кто берет! Ибо если берет, имея в том нужду, то он неповинен, а не имеющий нужды даст отчет, зачем и на что взял… Впрочем, об этом сказано еще так: пусть запотеет милостыня твоя в руках твоих, прежде чем ты узнаешь, кому даешь».
Св. Василий Великий учит:
«Нужна опытность, чтобы различить истинно нуждающихся от просящих по любостяжательности. Кто дает угнетенному бедностию, тот дает Господу, а кто дает всякому мимоходящему, тот бросает псу, который докучает своей неотвязностью, но не возбуждает жалость своей нищетой».
Св. Иоанн Златоуст говорит:
«Милостыня предназначена только для тех, которые не имеют силы трудами рук своих удовлетворять своих нужд, или для наставников, всецело посвятивших себя делу учения».
В наше время многие священнослужители не рекомендуют жертвовать деньги явным алкоголикам и наркоманам; профессиональным «нищим»; очевидным тунеядцам (если у них нет физических недостатков, не позволяющих им работать); тем, кто напористо, нагло требует милостыни, - так как это будет только поощрять их к греховной жизни, и подающий становится в этом случае соучастником их преступлений.
Если же есть сомнения, подавать ли милостыню, то лучше всегда склониться в сторону милосердия, возложив всё на Бога.
В мере подаяния милостыни нужна не меньшая рассудительность. Если кто-то отдаст значительную часть имения, а потом пожалеет об этом, потеряет мир и начнёт скорбеть, то получит от такой милостыни не пользу для души, а вред. Поэтому святые отцы учат соразмерять меру своих дел со своей духовной мерой.
Преп. Варсануфий и Иоанн пишут об этом:
«Вопрос 627. Поясни мне, отец мой, сказанное тобою: кто имеет только необходимо нужное для него самогó, тот не должен сего издерживать на милостыню, как случится, чтобы после не скорбеть. Как же скорбеть кому-либо о том, что он сделал по своей доброй воле?
Ответ. Всё дóлжно делать с рассуждением, а умерять себя есть дело рассуждения, и сие утверждает помысл, чтобы не смущаться впоследствии. Делать же сверх силы милостыню или что-либо другое — нерассудительно, потому что приводит впоследствии делающего к смущению, унынию и ропоту. Хорошо и весьма хорошо, подобно евангельской вдовице, подавать нуждающемуся, и в сем нет ничего худого; но если человек благо делает сверх силы, то он не может понести сего. Да и Бог требует того, что по силе человеку.
Вопрос 628. Если же кто-нибудь богат и имеет более, чем ему надобно, не имеет ли и он нужды в подобном рассуждении? Ибо и ему должно делать добро по силе своей.
Ответ. Да, и он имеет нужду в рассудительности, чтобы не следовать сверх силы своему помыслу и после не раскаиваться в том, что сделал. Потому и Павел сказал: «уделяй по расположению сéрдца, не с огорчением и не с принуждением; ибо доброхотно дающего любит Бог» (2 Кор. 9, 7). Ибо совершенное прилично совершенным, недостаточное же — недостаточным. Совершенный и нищету претерпевает доблестно, и о богатстве нерадит, и всё переносит без смущения, по слову Апостола: «Всё могу в укрепляющем меня Иисусе Христе» (Флп. 4, 13), и: «для меня мир распят, и я для мира» (Гал. 6, 14), и проч.»
4) Рассудительность по отношению к еретикам
По отношению к еретикам, учат святые отцы, надо руководствоваться их расположением: злостных – удаляться, спрашивающих и спорящих - увещевать до двух раз, по Евангельскому слову
«Еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся, зная, что таковой развратился и грешит, будучи самоосужден» (Тит. 3, 10-11),
а рассудительного и прислушивающегося к здравому слову – увещевать и помогать прийти к истинной вере.
Преп. Иоанн Лествичник:
Неверных или еретиков, которые охотно спорят с нами для того, чтобы защитить свое нечестие, после первого и второго увещания должны мы оставлять; напротив того желающим научиться истине не поленимся благодетельствовать в этом до конца нашей жизни. Впрочем, будем поступать в обоих случаях к утверждению собственного нашего сердца.
Преп. Варсануфий и Иоанн:
Вопрос 533. Кого подозревают в ереси, а он исповедует правую веру, должно ли оказывать тому веру или нет?
Ответ. Отцы требовали только правого исповедания веры. Если же действительно окажется, что кто-либо устами хулит Христа и живет без Него, то от такого человека надобно удаляться и не приближаться к нему. Всякий, кто не хранит заповедей Христовых от сéрдца, есть уже еретик. И если человек в сердце своем не верует, то словá не принесут ему никакой пользы.
Вопрос 534. Если окажется, что чей-либо авва заражен ересью, то должен ли брат оставить его?
Ответ. Когда действительно окажется, что он заражен ересью, то должно оставить его. Если же его только подозревают в том, не должно оставлять его и даже узнавать о нём. Ибо тайное известно Богу, а людям явное.
Вопрос 535. Если авва имеет правый образ мыслей о вере, но предвидится, что на том месте возникает ересь, и есть опасность, как бы не встретилось понуждение к нарушению правой веры, авва же не хочет переселиться оттуда, а брат, сознавая свою немощь, хочет уйти в другое место, хорошо ли он сделает или нет?
Ответ. Прежде того времени, когда возникнет ересь, которая может привести в затруднительное положение, никто не должен уходить, чтобы не сбылось на нём слово Писания: «Нечестивый бежит, когда никто не гонится за ним» (Притч. 28, 1). Когда же она обнаружится, тогда должно сделать сие, по страху Божию и с совета духовных отцов.
Вопрос 536. Что же делать, если на том месте нет таких отцов, к которым брат имел бы доверие, что они могут рассудить оное дело, должно ли ему уйти оттуда, по случаю опасности от ереси, и пойти в другое место, где есть, кто может рассудить, и там вопросить о сем?
Ответ. Да, надобно так поступить и исполнить, что скажут старцы».7. Рассудительное отношение к мере аскетических подвигов
Святые отцы учат рассудительному отношению к мере аскетических подвигов каждого конкретного человека: она зависит от его духовного устроения, здоровья и болезней, условий жизни и под. Во всём надо держаться среднего, царского пути, не уклоняясь ни налево, в поблажки себе, ни направо, в неразумное превышение своей меры.
Преп. Варсануфий и Иоанн:
«Вопрос 627. Поясни мне, отец мой, сказанное тобою: кто имеет только необходимо нужное для него самогó, тот не должен сего издерживать на милостыню, как случится, чтобы после не скорбеть. Как же скорбеть кому-либо о том, что он сделал по своей доброй воле?
Ответ. Всё дóлжно делать с рассуждением, а умерять себя есть дело рассуждения, и сие утверждает помысл, чтобы не смущаться впоследствии. Делать же сверх силы милостыню или что-либо другое — нерассудительно, потому что приводит впоследствии делающего к смущению, унынию и ропоту. Хорошо и весьма хорошо, подобно евангельской вдовице, подавать нуждающемуся, и в сем нет ничего худого; но если человек благо делает сверх силы, то он не может понести сего. Да и Бог требует того, что по силе человеку.
Вопрос 628. Если же кто-нибудь богат и имеет более, чем ему надобно, не имеет ли и он нужды в подобном рассуждении? Ибо и ему должно делать добро по силе своей.
Ответ. Да, и он имеет нужду в рассудительности, чтобы не следовать сверх силы своему помыслу и после не раскаиваться в том, что сделал. Потому и Павел сказал: «уделяй по расположению сéрдца, не с огорчением и не с принуждением; ибо доброхотно дающего любит Бог» (2 Кор. 9, 7). Ибо совершенное прилично совершенным, недостаточное же — недостаточным. Совершенный и нищету претерпевает доблестно, и о богатстве нерадит, и всё переносит без смущения, по слову Апостола: «Всё могу в укрепляющем меня Иисусе Христе» (Флп. 4, 13), и: «для меня мир распят, и я для мира» (Гал. 6, 14), и проч.»
О преп. Антонии Великом сказано в Патерике:
«Один ловец диких зверей пустыни пришел для охоты на гору св. Антония. Увидев, что Авва утешает братию, он соблазнился этим. Старец, желая его успокоить и показать, что иногда нужно предоставить братии некоторое послабление, сказал ему:
- Вложи стрелу в свой лук и натяни его.
Охотник сделал это. Старец сказал:
- Еще натяни.
Охотник натянул лук туже. Старец говорит опять:
- Натяни еще более.
Охотник отвечал:
- Если сверх меры натянуть лук, то он переломится.
На это Авва Антоний сказал:
- Так бывает и в деле Божием. Если сверх меры напрягать силы братии, то они скоро отпадут от дела Божия; необходимо по временам давать им послабление.
Ловец, услышав это, выразил свое согласие и ушел от старца с большой пользой, а братия, утвердившись в правильном воззрении на свой подвиг, разошлись по кельям».
Св. Игнатий (Брянчанинов) пишет по поводу этого рассказа:
«Повесть необыкновенной важности! Все подвиги, предпринятые несоответственно силам, оставляются. Так вредно впечатление, производимое несоразмерным подвигом, что эти подвижники оставляют всякий подвиг и переходят к нерадивой жизни, к душевному расстройству. Св. Исаак Сирский говорит, что "Безмерному деланию последует уныние; потом исступление", т.е. расстройство. Утешением называется некоторое послабление братии, вне обычного порядка и правила для их жизни, преимущественно в пище. Когда на трапезу подадут или рыбу, или вино, или плоды - это называется утешением; когда в великий праздник, все это предложится на трапезе, тогда утешение называется великим. Также если больному или старцу дадут более удобную одежду, чем ту, которую носят вообще все, это тоже называется утешением».
Древний патерик повествует:
"Святая Синклитикия сказала:… от врага происходит чрезмерное усиленное подвижничество и его ученики так делают. Чем же отличим мы Божественное и царское подвижничество от этого тиранского и демонского? Ясно - умеренностью. Во все время жизни да будет тебе одно правило поста. Не постись четыре дня или пять дней с тем, чтобы потом через послабление разрешить на множество явств - это радует врага, потому что неумеренность всегда бывает гибельна. Не трать вдруг всего оружия, чтобы не остаться тебе безоружным и не попасть в плен во время войны. Старайся о том и другом на случай нужды. Пока ты молод и силен - постись, ибо придет старость, а с нею и немощь. Пока ты в силах, собирай сокровище, чтобы после не оказаться бессильным.
Старец сказал: ум заблуждающий исправляет чтение, бдение, молитва; похоть горящую угашает голод, труд и отшельничество; гнев укрощает псалмопение, долготерпение и милость. Но все это должно быть в приличное время и в надлежащей мере, если же делается без меры и безвременно, то становится скоропреходящим, и более вредным, нежели полезным".
Преп. Никодим Святогорец:
«…будь мудр и рассудителен в поднятии телесных подвигов - постов, бдений, трудовых работ и подобного. Они существенно необходимы, и без них не мечтай преуспевать в духовной жизни, но и в них знай и держи мудрую меру. Мера сия - средина между самоугодливою поблажкой плоти и безжалостным измождением ее до изнеможения без крайней к тому нужды. Средину сию ищи опытом и делом, а не теорией, и в правило при сем возьми постепенность, идя снизу кверху. Ищи и обрящешь. Что же касается до внутренних, душевных добродетелей, как-то: любви к Богу, презрения мира, самоуничижения, отвращения от страстей и греха, терпения и кротости, мира со всеми, даже ненавидящими и обижающими, и подобного, то тут не требуется никакая определенная мера, и постепенность их совершенствования сама собой определяется там, внутри. Твое дело: непрестанно и всесильно нудь себя на всякое требуемое ими дело и совершай его всегда без отлагания и медлительности. В этом вся твоя мудрость и сила.
…Когда лукавый диавол увидит, что мы право, с живым усердием и в добром порядке, шествуем путем добродетелей, от которых не успевает отвлечь нас на свою сторону явными на зло прельщениями, тогда преобразуется в ангела светла и то мнимо благими помыслами, то изречениями Божественного Писания, то примерами святых возбуждает неблаговременно и не по силам принимать непомерные подвиги к духовному совершенству, чтоб, когда мечтаем стоять на верху его, низринуть нас в бездну падения. Так, иного научает он жестоко изнурять тело свое постом, бичеванием, спанием на голой земле и другими подобными озлоблениями плоти для того, чтобы он или впал в гордыню, возмечтав, что великие совершает дела, или заболел от крайнего изнурения и сделался неспособным и малые исполнять дела благочестия, или, утомившись под тяжестью подвигов, стал равнодушен ко всем духовным деланиям и даже к самому спасению, и, таким образом, мало-помалу охладевши к добру, с сильнейшим прежнего вожделением набросился на плотские сласти и мирские утехи. И сколько уже от этой козни вражеской погибло душ, которые, поддавшись рвению неразумной ревности и в своих самоумерщвлениях преступая за меру собственных своих сил, пропали в своих измышлениях подвижнических и сделались посмешищем злых демонов! Чего, конечно, не случилось бы с ними, если б они держались доброго рассуждения и совета и не забывали, что эти самоумертвительные подвиги, хотя похвальны и плодотворны там, где имеется для них достаточная сила телесная и смирение душевное, всегда, однако ж, должны быть управляемы благоразумием и употребляемы лишь как средство к духовному преуспеянию, а не возводимы в достоинство целей, и то умаляемы, то увеличиваемы, то изменяемы, то совсем прекращаемы на время.
Те, которые не могут так строго к себе жить и такие поднимать труды, как святые, могут иным образом подражать жизни их, именно: возбуждением и водружением в сердце добрых расположении, навыкновением теплым молитвам, неуступчивым препобеждением страстных помыслов и пожеланий и хранением чистоты сердечной, любовию к молчанию и уединению, смирением и кротостию пред всеми, деланием добра тем, от коих пришлось потерпеть что-нибудь, блюдением себя от всего недоброго, хотя бы оно было незначительно. Такие добротности сердечные более благоугодны Богу, чем непомерные подвиги умерщвления плоти, когда они не требуются нравственным нашим состоянием.
Потом советую тебе в подъятии таких телесных подвигов, когда в них належит нужда, действовать рассудительно. Не берись за высокие меры, а начинай с низких, ибо лучше понемногу восходить вверх, нежели, взявшись вдруг за высокое, быть потом в необходимости спускаться вниз, к стыду своему. Но советую тебе также избегать и другой крайности, в которую впадают иной раз и такие мужи, которые почитаются духовными. Они, будучи управляемы самоугодием и саможалением, слишком большую обнаруживают заботу о сохранении телесного здоровья и такими усердными о нем бывают попечителями, что при встрече самого малого труда и лишения дрожат, боясь потерять здоровье, и ни о чем они столько не думают, ни о чем с таким удовольствием не говорят, как о сохранении своей жизни. Между тем, однако ж, изобретая себе деликатные яства, более удовлетворяющие сластолюбивый вкус их, чем здоровые, они расслабляют и нередко расстраивают свое здоровье, лишая себя того, что считают для себя великим благом, неуменьем принять к достижению его должных средств.
Хотя они к такому образу действования выставляют побуждением желание наилучше работать Господу, в самом же деле это есть не что иное, как покушение согласить двух непримиримых врагов - дух и плоть, не только без всякой пользы для них обоих, но, напротив, с явным вредом как для того, так и для другой: ибо этим у тела отнимается здоровье, а у духа - спасительное настроение. Посему безопаснее и полезнее для тела и для души мерный образ жизни, управляемый благоразумием, при котором берутся во внимание и потребности душевные и особое сложение телесное с состоянием здоровья: ибо не для всех одна мера в сем отношении, хотя для всех один закон - тело держать в услужении духу. Припомни при этом и сказанное уже прежде, что в стяжании не только добродетелей телесных, но и душевных надлежит соблюдать постепенность, восходя в них мало-помалу».
Преп. Иоанн Лествичник:
«Есть мужественные души, которые от сильной любви к Богу и смирения сердца покушаются на делания, превосходящие силу их; но есть и гордые сердца, которые отваживаются на такие же предприятия. А враги наши часто нарочно для того подущают нас на такие дела, которые выше нашей силы, чтобы мы, не получивши успеха в них, впали в уныние и оставили даже те дела, которые соразмерны нашим силам, и таким образом сделались бы посмешищем наших врагов.
Видел я немощных душою и телом, которые ради множества согрешений своих покусились на подвиги, превосходившие их силу, но не могли их вынести. Я сказал им, что Бог судит о покаянии не по мере трудов, а по мере смирения».
Поучителен такой пример аввы Пимена:
Авва Исаак пришел к авве Пимену и увидел, что он льет холодную воду себе на ноги. Будучи близок к нему, авва Исаак спросил: "Почему некоторые не щадят своего тела?" Авва Пимен ответил: "Мы учились умерщвлять не тело, а страсти".
(Достопамятные сказания)
Св. Феофан Затворник:
«…в самом противодействии должна быть степенность, ровность, чтобы не перебегать от одного к другому, подобно рассеянному. Плода не будет истинного, а посеется кичение. Действовать решительнее, неослабнее — тем ближе к концу и покою. Терпеть в начатом делании до явления плода, ибо конец венчает дело... И другое, что делателю явит опыт, наблюдать должно. Кажется, так и идет дело: прямо за обращением — сейчас деятельное борение страстей; из него или с ним — тотчас и борение внутреннее; потом, далее, они во взаимноподкреплении и усилении: растет внутреннее — растет и внешнее, растет внешнее — растет и внутреннее; наконец, когда-то и другое довольно окрепнет, человеку приходят помышления о подвигах и делах к решительному погашению страстей, к посечению их в корне. Больших подвигов и дел не должно ни самому брать, ни другим советовать. Действовать должно исподволь, постепенно возрастая и усиливаясь, чтобы было в подъем и моготу. Иначе наше деяние будет походить на новую заплату на старом платье. Требование подвига должно изыти извнутри, как больному иногда решительно целительное врачевство указывает позыв и чутье».Св. Феофан Затворник пишет о мере соблюдения поста:
«Закон постничества такой — в Боге умом и сердцем пребывать с отрешением от всего, всякое угодие себе отсекая, не в телесном только, но и в духовном, творя все во славу Божию и благо ближних, неся охотно и с любовью труды и лишения постнические, в пище, сне, отдыхе, в утешениях взаимообщения, — все в мере скромной, чтоб это в глаза не бросалось и не лишало сил исполнять молитвенные правила».Древний патерик:
Брат спросил старца, говоря: скажи мне слово, чтобы мне спастись. Старец отвечал: постараемся делать мало-помалу, при этом Бог сообщается с нами и мы спасаемся.
Один брат после отшельничества, приняв иноческий образ, тотчас заключился в келлии, говоря: я отшельник. Старцы, услышав о том, пришли, вывели его и заставили обходить келлии монахов, приносить раскаяние и говорить: простите меня! Я не отшельник, но монах новоначальный. И сказали старцы: если увидишь юношу, по своей воле восходящего на небо, удержи его за ногу и сбрось его оттуда, ибо ему это полезно.
О необходимости рассуждения для обретения спасительной меры в противостоянии страстям говорит Древний патерик:
Старец сказал: ум заблуждающий исправляет чтение, бдение, молитва; похоть горящую угашает голод, труд и отшельничество; гнев укрощает псалмопение, долготерпение и милость. Но все это должно быть в приличное время и в надлежащей мере, если же делается без меры и безвременно, то становится скоропреходящим, и более вредным, нежели полезным.Св. Иоанн Златоуст:
"Но разве Бог заповедал невозможное? …Разве не позволяется тебе заниматься делами? Разве я отвлекаю тебя от жены? Удерживаю тебя только от прелюбодеяния. Разве от пользования имуществом? От любостяжания только и хищения. Разве принуждаю раздать все? Только немногое, по мере возможности, уделять нуждающимся. "Ныне ваш избыток", говорит (апостол), "в восполнение их недостатка" (2Кор.8, 14). …Разве принуждаем поститься? Запрещаем только предаваться опьянению и пресыщению. Устраняем то, что причиняет тебе бесчестие, что и сам ты еще здесь, прежде геенны, уже признаешь постыдным и ненавистным. Разве (запрещаем) веселиться и радоваться? Только бы (это было) не постыдно и не бесчестно.
Чего ты боишься? Чего страшишься? Чего трепещешь? Где брачная жизнь, где доброе употребление имущества, где умеренность в пище, – какой там повод ко греху? …будь в своем доме с женою, с детьми, и устраивай дела свои так, чтобы проводить жизнь спокойную и безопасную".Старец Паисий Святогорец:
«В каждой добродетели необходимо рассуждение
-Геронда, авва Исаак пишет: "Бог вменяет добродетель по рассудительности".
-Так и есть. Любое наше дело, чтобы оно было угодно Богу, и любая добродетель, чтобы она на самом деле была добродетелью, имеют нужду в рассуждении. Рассуждение - это соль добродетелей. Поэтому Христос и говорит в Евангелии: "Всяка жертва солию осолится". К примеру, в вопросе подвига сколько требуется рассуждения! Человек должен учитывать свои силы, свое духовное состояние и т. д. Если он перегнёт палку, то окажется неспособным вообще что-либо делать, а это будет в ущерб всей его духовной жизни. Потому отцы говорят: "Что сверх меры, то от диавола". Для Паисия Великого, например, который мог двадцать дней оставаться без еды, не было бы крайностью постоянно держать трёхдневные посты. Но для человека, у которого ноги дрожат от слабости и который с трудом раз в год выдерживает трёхдневный пост, налагать на себя постоянно такие посты было бы крайностью, а крайность, как мы сказали, от диавола».8. Выбор подвига должен быть индивидуален
Преп. Иоанн Лествичник:
"Что иногда бывает врачевством для одного, то для другого бывает отравою; а иногда одно и то же одному и тому же бывает врачеством, когда преподается в приличное время, не вовремя же – бывает отравою.
Много путей благочестия и много путей погибели; и часто случается, что путь, неудобный для одного, бывает благопоспешен для другого; а между тем намерение идущих обеими стезями благоугодно Господу".
Св. Феофан Затворник:
«Надобно, впрочем, заметить, что иное дело — брань с помыслами, иное — со страстями, иное — с желаниями: и помысл от помысла, и желание от желания, и страсть от страсти разнятся. Во всем этом должно употреблять особые приемы, кои предварительно должно определить или чрез размышление, или из подвижнических опытов и наставлений. Но не всегда должно строго браться за сопротивление: иногда одно презрение прогоняет врага, а сопротивление только размножает его и раздражает.
Вообще, о правилах брани надобно заметить, что они в существе своем суть не что иное, как приложение всеоружия к частным случаям, и что потому их все изобразить нельзя. Дело внутренней брани непостижимо и сокровенно; случаи к ней чрезвычайно разнообразны, лица воюющие слишком различны: что для одного соблазн, то для другого ничего не значит; что одного поражает, к тому другой совершенно равнодушен. Потому одного для всех установить решительно невозможно. Лучший изобретатель правил брани — каждое лицо само для себя. Опыт всему научит, надобно только иметь ревностное желание побеждать себя.
…То, что составляя существо дела, каждый узнает только из опыта, когда станет сражаться самым делом. И в этом деле руководителями ему остаются только собственное благоразумие и предание себя Богу. Внутренний ход христианской жизни в каждом лице приводит на мысль древние подземные ходы, чрезвычайно замысловатые и сокровенные. Вступая в них, испытуемый получает несколько наставлений в общих чертах — там сделать то, там другое, здесь по такой-то примете, а здесь по такой-то, и потом оставляется один среди мрака, иногда с слабым светом лампады. Все дело у него зависит от присутствия духа, благоразумия и осмотрительности и от невидимого руководства. Подобная же сокровенность и во внутренней христианской жизни. Здесь всякий идет один, хотя бы был окружен множеством правил. Только чувства сердца обученные, и особенно внушения благодати, для него суть всегдашние, необманчивые и неотлучные руководители в брани с собою; все прочее оставляет его».
Преп. Макарий Оптинский:
"...Ты знаешь или, может быть, читал, что безмолвие в свое время полезно, а безвременное вредно; прежде научиться должно жить с людьми и сотворить брань со страстьми своими; но где же ты увидишь страсти? — в удалении ли от людей? Но это невозможно: в этом ты можешь увериться от аввы Дорофея, когда говорит он — для чего должно половину времени быть в келлии, а прочее употреблять на посещение братии. Также св. Иоанн Лествичник и св. Кассиан пишут, что безмолвие неискусных повреждает".9. Рассуждение при составлении молитвенного правила
Существует полное молитвенное правило, рассчитанное на монахов и духовно опытных мирян, которое напечатано в Православном молитвослове. Однако тем, кто только начинает навыкать молитве, трудно сразу начать читать его всё целиком. Обычно духовники советуют начинать с нескольких молитв, и затем, каждые 7 - 10 дней добавлять к правилу по одной молитве, чтобы навык читать всё правило целиком выработался постепенно и естественно.
Св. Игнатий (Брянчанинов) пишет о том, как важно правильно установить объём молитвенного правила:
«Святые отцы, восхваляя правило молитвенное и исповедуя необходимость его, наставляют иметь его умеренное, соразмерное с силами, с состоянием душевнаго преуспеяния и с обстоятельствами, в которыя поставлен человек Промыслом Божиим. Сущность исполнения молитвеннаго правила заключается в том, чтоб исполнялось оно со вниманием. От внимания дух наш приходит в смирение: от смирения рождается покаяние. Чтоб можно было совершать правило неспешно, надо правилу быть умеренным. Святые Отцы, очень похваляя умеренное правило, советуют исполнять его неупустительно.
Избери себе правило, соответствующее силам. Сказанное Господом о субботе, что она для человека, а не человек для нее (Мк. 2, 27), можно и должно отнести ко всем подвигам благочестивым, и между ними и к молитвенному правилу. Молитвенное правило для человека, а не человек для правила: оно должно способствовать человеку к достижению духовного преуспеяния, а не служить бременем неудобоносимым, сокрушающим телесные силы и смущающим душу. Тем более оно не должно служить поводом к гордостному и пагубному самомнению, к пагубному осуждению и унижению ближних.
Избрав для себя соразмерное силам и душевной потребности молитвенное правило, старайся тщательно и неупустительно исполнять его: это нужно для поддержания нравственных сил души твоей, как нужно для поддержания телесных сил ежедневное в известные часы достаточное употребление здоровой пищи.
Благоразумно избранное молитвенное правило, соответственно силам и роду жизни, служит большим пособием для подвизающегося о спасении своем».
Преп. Матой:
"Предпочитаю, сказал некоторый великий отец, не продолжительное правило, но постоянно исполняемое, продолжительному, но в скором времени оставляемому".
Игумен Пахомий (Брусков):
«В правило мирянина могут входить достаточно разнообразные молитвы и чинопоследования. Это могут быть различные каноны, акафисты, чтение Священного Писания или Псалтири, поклоны, Иисусова молитва. Кроме того, в правило должно входить краткое или более подробное поминовение о здравии и упокоении близких. В монастырской практике существует обычай включать в правило чтение святоотеческой литературы. Но прежде чем добавить что-то к своему молитвенному правилу, нужно хорошо подумать, посоветоваться со священником, оценить свои силы. Ведь правило читается независимо от настроения, усталости, других сердечных движений. А если человек пообещал что-то Богу, это нужно обязательно выполнять. Святые отцы говорят: пусть правило будет небольшим, но постоянным. При этом молиться нужно от всего сердца».
Если человек болен или очень устал, то вечернее правило можно совершить не непосредственно перед сном, а незадолго до этого. А перед тем, как ложиться спать, следует прочитать последнюю часть правила, начиная с молитвы преподобного Иоанна Дамаскина «Владыко Человеколюбче, неужели мне одр сей гроб будет...» и следующие за ней, до конца.Сокращение правила
Кроме полного молитвенного правила, обязательного для христиан, существует и краткое правило. У мирян иногда возникают ситуации, когда времени и сил для молитвы остаётся мало, и в таком случае лучше со вниманием и благоговением прочитать краткое правило, чем торопливо и поверхностно, без молитвенного настроя – всё положенное правило целиком. Святые отцы учат с рассуждением относиться к своему молитвенному правилу, с одной стороны, не давая поблажек своим страстям, лени, саможалению и прочим, которые могут разрушить правильное духовное устроение, а с другой стороны, учиться без соблазна и смущения сокращать или даже несколько изменять правило тогда, когда в этом существует действительная необходимость.
Преподобный Никон Оптинский:
«Как бы ни был занят человек даже самыми душеспасительными делами, даже за послушание, он должен все-таки иметь постоянное келейное (или домашнее) молитвенное правило, возможное для него в обычном его положении. Нарушение правила уже рассматривается как немощь. Благословенным нарушение правила бывает тогда, когда человек, по независящим от него причинам, выбывает из обычного порядка для какой-либо экстренной нужды или послушанием неожиданным. Нужды ради пременение закона бывает (Ср.: Евр. 7, 12).
Лучше прочитать не все молитвенное правило, по недостатку времени, но со вниманием. Страшные слова сказаны в Священном Писании: Проклят (человек), творяй дело Господне с небрежением. (Иер. 48, 10)».
Св. Игнатий (Брянчанинов):
«Относительно правила знайте, что оно для вас, а вы не для него, но для Господа. Посему имейте свободу рассуждением».
Св. Феофан Затворник:
«Когда дела не позволяют вполне совершать молитвенное правило, то совершайте его сокращенно. А спешить никогда не должно. Бог всюду есть. Скажите Ему утром благодарение и испросите благословение своими словами, несколько поклонов и довольно! К Богу никогда не обращайтесь кое-как. А всегда с великим благоговением. Не нужны Ему ни наши поклоны, ни наши многословные молитвы... Вопль из сердца краткий и сильный, вот что доходно!.. А это можно походя делать... А следовательно и молиться непрестанно. О сем и заботьтесь и сюда все направляйте. … Правило должно быть в вашей свободной воле. Не будьте рабом его».
«Тяните, как завели и привыкли. Если иногда не сдюжите дотянуть чего (из правила) по старческой немощи, побраните себя немножко, пожалуйтесь пред Господом и успокойтесь. Если опять - так же поступите, и так всегда. … Что касается до правила, то относительно сего этак думаю: какое ни избери кто себе правило, всякое хорошо, - коль скоро держит душу в благоговеинстве пред Богом».
«Когда я писал вам не сокращать времени молитвенного, то написал потому, что как мне подумалось, вы разлениваться стали молиться. Вот этого главным образом и избегать надо. Разленение означает ослабление или пресечение духовных движений: что очень достойно сожаления. Но как вижу, что у вас ревность к делу молитвы жива, то полагаю оставить на ваш произвол и время и правило молитвы, устрояйте и то и другое, как найдете лучшим и удобнейшим для себя. Только одно имейте неотложным, чтобы, когда стоите на молитве, молитва шла из сердца и с чувствами к Богу, хвалебными, благодарственными и просительными с упованием, и чтобы к сему не примешивалось никакое постороннее дело».
«Надо употребить месяцы... и показать постоянство и терпение в сем труде. - Но и здесь прибавлю - не вяжите себя. Если же чем свяжете, держитесь того: ибо этим условливается плодоносив такой сеятвы».
«Благослови, Господи, и продолжать молитву по вашему правилу. Но никогда не вяжите себя правилом и не думайте, что есть что-либо ценное в том, что имеете такое правило или всегда его совершаете. Вся цена в сердечном пред Богом припадании. … и совершать его с сознанием и чувством, а не кое-как. На случай надо уметь сокращать правило. Мало ли в семейной жизни случайностей?.. Можно, например, утром и вечером, когда нет времени, прочитать на память только молитвы утренние и на сон грядущим. Можно даже и их не все читать, а по нескольку. Можно совсем ничего не читать, а положить несколько поклонов, но с истинною сердечною молитвою. С правилом должно обращаться с полною свободою. Будьте госпожа правила, а не раба. Раба же только Божия, обязанная все минуты жизни своей посвящать на угождение Ему».
«У вас есть домашнее молитвенное правило для всей семьи. Это святое дело не надо изменять или отменять. Но вам потом можно держать особое - для себя только правило... если вздумаете».10. Нужно уметь «потерпеть себя» и не унывать, но и не предаваться нерадению
Преп. Серафим Саровский говорил:
“Должно терпеть свои недостатки точно так же, как терпим недостатки других, и снисходить душе своей в ее немощах и несовершенствах. Вместе с этим не должно предаваться нерадению: должно заботиться усердно о исправлении и усовершенствовании себя”.
Св. Игнатий (Брянчанинов):
“Не возмущайся, не приходи в недоумение, сказал некоторый святой Отец, когда увидишь в себе действие какой либо страсти. Когда восстанет страсть, подвизайся против нее, старайся обуздать и искоренить ее смирением и молитвою (преподобного аввы Дорофея, поучение 13-е, о терпении искушений).
Смущение и недоумение, при открывшемся действии страсти, служит доказательством, что человек не познал самого себя (Там же).
Свидетельствует Писание: «седмерицею падет праведник, и восстанет» покаянием (Притч. 24, 16). Соответственно очищению покаянием уменьшаются увлечения, но вместе они делаются утонченнее, неприметнее, обольщают и обманывают иногда мужей, исполненных Божественной благодати (1 Пар. 21, 1). Увлечения эти охраняют от превозношения, служат причиною смирения, удерживают на спасительной пажити покаяния (преподобный Нил Сорский, Слово 3).
Смотря на себя из такого познания себя, должно хранить мир душевный, никак не смущаться и не унывать, не приходить в недоумение, когда откроется в нас действие страстей. Иногда действие это бывает легким, иногда очень сильным. Мужественно воспротивимся страстям.
Не престанут они восставать и нападать на нас до гробовой доски! И мы приготовимся к пожизненному сопротивлению им, в твердом убеждении, что не можем быть постоянными победителями страстей, что по естественной необходимости мы должны подвергаться невольным побеждениям, что самые эти побеждения споспешествуют преуспеянию, когда поддерживают и усиливают в нас покаяние и рождающееся из него смирение.
Не будем доверять нашим победам над страстями, не будем восхищаться этими победами. Страсти, подобно орудующим ими демонам, лукавы: они представляются побежденными, чтоб мы превознеслись, и чтоб по причине, нашего превозношения победа над нами была удобнее и решительнее.
Приготовимся смотреть на наши победы и побеждения одинаково: мужественно, хладнокровно, беспристрастно.
Увлекся ли ты мечтаниями греховными, усладился ли греховными помыслами, произнес ли праздное, безрассудное слово, употребил ли много пищи, или сделал что другое, подобное этому, – не возмущайся, не малодушествуй, не прилагай вреда ко вреду (старца Серафима, глава 10). Покайся немедленно пред сердцеведцем – Богом, старайся исправиться и усовершенствоваться, убедись в необходимости строжайшего наблюдения за собою, и, сохраняя спокойствие души, с твердостью и настойчивостью продолжай духовный путь твой.
Не обращай внимания на помыслы ложного смирения, которые по увлечении и падении твоем внушают тебе, что ты невозвратно прогневал Бога твоего, что Бог отвратил лице Свое от тебя, оставил, забыл тебя. Познай источник этих помыслов по плодам их. Их плоды: уныние, ослабление в духовном подвиге, а часто и оставление его навсегда или на продолжительное время».
Преп. Макарий Оптинский:
Паки повторяю тебе, не унывай от стужения страстей; не одна ты, но и все мы, и прежде бывшие нас отцы и матери, прошли сей тернистый путь страстных прилогов, многажды падений; и по восстании смиряли свое мудрование. Св. Нил в предисловии о молитве к просившему его о сем, пишет: "жегома мя пламенем нечистых страстей, благоприязненне прохладил еси, прикосновением боголюбивых твоих писаний изнемогающий мой ум в срамнейших утешив".
Старец Паисий Святогорец:
«- Геронда, мне тяжело бороться.
- Занозу и то больно из пальца вытаскивать, а выдергивать из себя страсть намного больнее! Знай ещё, что когда человек старается отсечь какую-нибудь страсть, то искушение ставит на пути его препятствия, и человек страдает, как страдает бесноватый, когда его отчитывают, потому что в этот момент идёт борьба с Диаволом. Но потом бесноватый освобождается.
Очищение себя не происходит автоматически, без труда, нажатием кнопки. Страсти отсекаются не сразу, как ствол дерева не перепиливается одним движением. Пилой работают долго, пока не пропилят весь ствол насквозь. Но и на этом работа не заканчивается. Чтобы бревно стало мебелью, сколько нужно труда! Сначала нужно бревно распилить на доски, затем их будет долго обрабатывать мастер, делая из них нужную мебель».
Преп. Иоанн Лествичник:
«Время всяцей вещи под небесем, - говорит Екклезиаст (Еккл. 3, 1). Изречение это объемлет и те вещи и делания, которые бывают в нашем священном жительстве. Итак, если угодно, рассмотрим, что каждому времени прилично и свойственно. Ибо известно, что для подвизающихся есть время бесстрастия и есть время побеждения страстьми по причине младенчества подвизающихся. Есть время слез и время окаменелости сердца; есть время повиновения и время повелевания; есть время поста и время принятия пиши. Есть время брани от врага – тела и время погашения разжжения; время бури душевной и время тишины ума; время сердечной печали и время духовной радости; время учить и время учиться; время осквернений, может быть, за возношение и время очищения за смирение; время борьбы и время твердого мира; время безмолвия и время деятельности безмолвной; время непрестанной молитвы и время нелицемерного служения. Итак, да не обольщает нас горделивое усердие, побуждая прежде времени искать того, что придет в свое время: не будем искать в зиме того, что свойственно лету; ни во время сеяния того, что принадлежит жатве. Ибо есть время сеять труды и есть время пожинать неизреченные дарования благодати. В противном случае мы и в свое время не получим того, что оному времени прилично и свойственно».11. Рассуждение в духовной брани
Святые отцы наставляют, что противостоять помыслам надо с рассуждением:
Св. Феофан Затворник:
"Из сердца исходят злые помыслы" (Мф. 15, 19). В сердце же откуда? Корень их в живущем в нас грехе, а разветвление их, размножение и определенный вид в каждом - от его собственного произволения. Как же быть? Сначала отсеки все, что от произволения. Это будет похоже на то, как если бы кто на дереве оборвал листья, отсек ветви и сучья, и ствол отрубил почти до корня. Затем не позволяй выходить новым отросткам - самый корень и засохнет, то есть не позволяй исходить из сердца злым мыслям, а исходящие - отражай и изгоняй, и живущий в нас грех, не получая подкрепления, ослабеет и совсем обессилеет. В этом существо заповеди: "Трезвитесь, бодрствуйте" (1 Пет. 5, 8) - "препоясав чресла ума вашего" (1 Пет. 1, 13). Внимайте себе. При внимании надо держать рассуждение. Из сердца исходит не одно худое, но и доброе; однако не все доброе, внушаемое сердцем, нужно исполнять. Что истинно нужно исполнять - это определит рассуждение. Рассуждение есть нож садовника - одни ветки отсекает, а другие прививает.
Изречения безымянных старцев:
Брат спросил старца: "Что мне делать? Многие помышления беспокоят меня, и я не знаю, как отразить их". Старец отвечал: "Не борись против всех помыслов, но против одного: потому что у каждого монаха все помышления имеют одну какую-либо главу. Необходимо рассмотреть, где эта глава, и бороться против нее; тогда будут подавлены и остальные, зависящие от нее помышления.
Преп. Варсануфий и Иоанн:
«Вопрос 603. Если признаю нужным сделать перемены в том, что установлено блаженным аввою в завещании его или исправить что-либо в обители, повелеваешь ли сделать это или нет?
Ответ. Если находишь, что надобно переменить что-нибудь, сделай сие со страхом Божиим, не сомневаясь, и что требует исправления, пусть будет исправлено, не до излишества, но сколько требует того нужда, и то с некоторым утеснением, как бы имея в виду переселение, ибо здания вéка сего, в отношении к вечности, не более как палатка. Когда видишь, что помысл побуждает тебя сделать что-либо, скажи ему: «Для чего ты хочешь сделать это?» И если сие действительно необходимо, то пусть совершится. А когда нет в том особенной нужды, скажи помыслу: «Какую пользу получишь ты из сего?» При помысле плотском просто презри его; если же он будет сильно докучать тебе, то не отвечай ему, а прибегни к Богу».
Преп. Иоанн Лествичник даёт уроки рассуждения при духовной брани:
«Иное хранение помыслов, а иное – блюдение ума; и елико отстоят востоцы от запад (Пс. 102: 12), столько последнее делание выше первого, хотя и несравненно труднее его.
Иное дело молиться против помыслов, иное – противоречить им, а иное – уничижать и презирать их. …Средний из сих часто прибегает к первому способу по причине своей неготовности, но первый еще не может вторым образом отвергать сих врагов, а достигший третьего устроения совершенно презирает бесов.
Во всех деланиях, которыми стараемся угодить Богу, бесы выкапывают нам три ямы. Во-первых, борются, чтобы воспрепятствовать нашему доброму делу. Во-вторых, когда они в сем первом покушении бывают побеждены, то стараются, чтобы сделанное не было по воле Божией. А если тати оные и в сем умышлении не получают успеха, тогда уже, тихим образом приступивши к душе нашей, ублажают нас, как живущих во всем богоугодно. Первому искушению сопротивляются тщание и попечение о смерти, второму – повиновение и уничижение, а третьему – всегдашнее укорение самого себя. …Сие труд есть пред нами, дондеже внидет во святилище наше огнь оный Божий (ср.: Пс. 72, 16). Тогда же не будет в нас насилия злых навыков, ибо Бог наш есть огнь, поядаяй (ср.: Евр. 12, 29) всякое разжжение и движение похоти, всякий злой навык, ожесточение и омрачение, внутренне и внешнее, видимое и помышляемое.
Как, черпая воду из источников, иногда неприметно зачерпываем и жабу вместе с водою, так часто, совершая дела добродетели, мы тайно выполняем сплетенные с ними страсти. Например: со страннолюбием сплетается объядение, с любовию – блуд, с рассуждением – коварство, с мудростию – хитрость, с кротостию – тонкое лукавство, медлительность и леность, прекословие, самочиние и непослушание, с молчанием сплетается кичливость учительства, с радостию – возношение, с надеждою – ослабление, с любовию – опять осуждение ближнего, с безмолвием – уныние и леность, с чистотою – чувство огорчения, со смиренномудрием – дерзость. Ко всем же сим добродетелям прилепает тщеславие, как некий общий коллурий, или, вернее сказать, отрава.
…Да не скорбим, когда в прошениях наших ко Господу до времени не бываем услышаны, ибо Господь хотел бы, чтобы все человеки в одно мгновение сделались бесстрастными.
Все, просящие чего-нибудь у Бога и не получающие, без сомнения, не получают по какой-либо из сих причин: или потому, что прежде времени просят; или потому, что просят не по достоинству, а по тщеславию; или потому, что, получившие просимое, возгордились бы или впали бы в нерадение.
В том, я думаю, никто не сомневается, что бесы и страсти отходят от души, иногда на некоторое время, а иногда и навсегда, но немногие знают, по каким причинам они нас оставляют.
От некоторых, не только верных, но и неверных, отошли все страсти, кроме одной. Сию одну они оставляют как зло первенствующее, которое наполняет место всех прочих страстей, ибо она столь вредоносна, что может свергнуть с самого неба.
Иногда бесы отступают и сами собою, чтобы ввести нас в беспечность, и потом внезапно нападают на бедную душу, расхищают ее и до такой степени приучают ее к порокам, что она после того уже сама себе наветует и противоборствует.
Известно мне и другое отступление оных зверей: оно бывает тогда, когда душа совершенно утвердится в греховных навыках.
В случающихся с нами искушениях бесы борют нас, чтобы мы сказали или сделали что-нибудь безрассудное; если же не могут одолеть нас, то, тихо приступивши, влагают нам тайно гордое благодарение Богу.
Не удивляйся тому, что бесы тайным образом влагают нам часто и добрые помышления, а потом противоречат им другими помыслами. Сии враги наши намерены только убедить нас этою хитростию, что они знают и сердечные наши помышления.
Бесы часто возбраняют нам делать легчайшее и полезное, а между тем побуждают предпринять труднейшее».
Авва Моисей учит о добродетели рассуждения:
«О трех началах наших помыслов.
Прежде всего мы должны знать, что три начала бывают у наших помыслов: от Бога, от дьявола и от нас. От Бога бывают, когда Он удостаивает нас посетить просвещением Св. Духа, возбуждая нас к высшему преуспеванию, и вразумляет спасительным сокрушением о том, что мы мало преуспели, или, пребывая в беспечности, были побеждены чем-либо; или когда открывает нам небесные тайны, волю и намерение наше — обращает к лучшим действиям… От дьявола происходят помыслы, когда он старается низложить нас как услаждением пороков, так и тайными наветами, с тонкой хитростью ложно представляя зло под видом добра и преобразуясь перед нами в ангела света (2 Кор. 11, 14); или когда Евангелист говорит: во время вечери, когда диавол уже вложил в сердце Иуде Симонову Искариоту предать Его (Ин. 13, 2); и после сего куска вошел в него сатана (Там же, 27); и апостол Петр говорит Ананий: для чего ты допустил сатане вложить в сердце твое мысль солгать Духу Святому (Деян. 5, 3)… А от нас помыслы происходят, когда естественно вспоминаем то, что мы делаем или сделали, или слышали. Об этом блаженный Давид говорит: размышляю о днях древних, о летах веков минувших; припоминаю песни мои в ночи, беседую с сердцем моим, и дух мой испытывает (Пс. 76, 6, 7). …
Объясняется примером меняльщика, как помыслы наши должны быть различаемы.
Итак, эту троякую причину мы постоянно должны наблюдать и все помыслы, возникающие в нашем сердце, зорким суждением разбирать, сперва исследуя происхождение их, причины и виновников, чтобы узнать, как мы должны относиться к ним, смотря по достоинству внушивших их, чтобы нам сделаться искусными монетчиками, высшее искусство и наука которых состоит в том, чтобы испытывать, какое золото самое чистое и какое меньше очищено огнем; разумно различать медный, дешевый динарий, если он цветом блестящего золота походит на драгоценную монету, и не только верно узнавать монеты, изображающие лица тиранов, но с проницательным искусством различать и те, которые хоть и имеют истинный образ царя, но изображены незаконно, потом тщательно исследовать взвешиванием на весах, не меньше ли они законного веса. Что все это мы должны делать духовно, это Евангелие доказывает примером монетчика (Мф. 25, 27). Во-первых, мы должны тщательно исследовать все то, что вошло в наши сердца или предложено нам каким-либо догматом, очищено ли это божественным, небесным огнем Св. Духа или принадлежит к иудейскому суеверию, или происходит от надменности мирской философии и носит только личину благочестия. Мы так и поступим, если будем исполнять апостольское наставление: «не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они» (1 Ин. 4, 1). Таким образом были обольщены и те, которые после исповедания обетов монашества увлеклись чистотою речи и некоторыми мнениями философов, кои с первого взгляда обольщали слышащих некоторыми созвучными с религией, благочестивыми чувствами, как бы блеском золота; однажды увлекши благовидностью, обманув как бы медными, ложными монетами, сделали их навсегда бедными и жалкими, — увлекли или в мирскую суету, или в еретические заблуждения и гордые предприятия. Во-вторых, нам следует заботливо наблюдать, чтобы ложное толкование Св. Писания, подделываясь под чистое золото, не обмануло нас драгоценностью металла. В этом хитрый дьявол старался искусить также и Господа Спасителя, как простого человека, когда, злонамеренным толкованием повреждая то, что надо понимать вообще о всех праведниках, он старался в частности приложить к Тому, Кто не нуждался в охране ангелов, говоря: Ангелам Своим (Бог) заповедает о тебе — сохранять тебя на всех путях, твоих; на руках понесут тебя, да не преткнешься о камень ногою твоею (Пс. 90, 11, 12). Драгоценные изречения Св. Писания лукавым пониманием извращая и выводя противный и вредный смысл, дьявол представляет нам как бы изображение лица тирана под блеском фальшивого золота. Когда поддельной монетою старается обмануть нас, т.е. внушает желать какого-либо благочестивого дела, которое, происходя не от законного правила старцев, под предлогом добродетелей ведет к порокам, или, обольщая неумеренным и несоответственным постом или чрезмерным бдением, или беспорядочными молитвами, или несообразным чтением, приводит к вредному концу. Когда советует заниматься ходатайством и посещениями благочестивыми, которыми выгоняет нас из духовных убежищ монастыря и уединения любезного покоя или когда внушает предпринимать также заботы о благочестивых и беспомощных женщинах, чтобы, такими сетями опутав монаха, развлекать гибельными занятиями, или когда под предлогом назидания многих и по любви к духовной пользе подстрекает желать священной обязанности клирика, через это отвлекает нас от смирения нашего намерения и от строгости. Хотя все это противно нашему спасению и званию, однако, прикрытое некоторым покровом милосердия и благочестия, легко обольщает неопытных и неосторожных. Ибо они подражают монетам истинного царя, — в настоящее время кажутся полными благочестия; но они изображены незаконными монетчиками, т.е. не опытными и православными отцами; происходят не из главной и общественной мастерской их собеседования, но воровски, обманом бесов распространяются, не без вреда для всех неопытных и несведущих. …О таких обольщеньях хорошо говорится и в Притчах: есть пути, которые кажутся человеку прямыми; но конец их — путь к смерти (Притч. 14, 12). Злой вредит, когда смешивается с праведным (Притч. 11, 15), т.е. дьявол обольщает, когда прикрывается видом святости, но ненавидит голос утверждения (Притч. 11, 15), т.е. силу рассудительности, которая происходит от слов и увещевания старцев.
О прельщении аввы Иоанна.
Мы узнали, что этим недавно был прельщен и авва Иоанн Ликопольский. Ибо когда, истощив и ослабив тело двухдневным постом, не принимая пищи, на следующий день приступил к обеду, то дьявол, придя в виде черного эфиопа и упав на колени перед ним, говорил: "прости меня, что я наложил на тебя этот труд". Итак, этот муж, столь совершенный в рассудительности, понял, что под видом воздержания, несоразмерно соблюдаемого, он был обманут хитростью дьявола, предаваясь такому посту, который ослабленное тело привел в изнеможение не то что необходимое, а даже еще и вредное духу. Он был обманут ложной монетою, когда, уважая в ней изображение истинного царя, мало рассуждал: законно ли оно было сделано. А последнее наблюдение этого опытного монетчика, которое относится к исследованию веса, будет исполнено нами, если, когда помысел наш внушает что-либо сделать, мы, положив это на весы нашего сердца, самым точным взвешиванием будем исследовать, полно ли оно всеобщей честности, тяготеет ли страхом Божиим, цело ли по чувству, не легковесно ли оно самовысказыванием перед людьми или каким-либо предрассудком новизны, суетное тщеславие не уменьшило ли тяжесть его заслуги или не обгрызло ли славолюбие. И таким образом тотчас взвешивая на общественном испытании, т.е. сличая с действиями и свидетельствами пророков и апостолов, мы или должны принимать это как целое, совершенное, равновесное с ними; или со всею осторожностью должны отвергать как несовершенное, вредное и несогласное с их весом.
…«Не собирайте себе, сказано, сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут» (Мф. 6, 19). Ибо когда что-нибудь мы делаем для славы человеческой, то, по изречению Господа, мы собираем себе сокровище на земле, и оно, как скрытое и закопанное в земле, будет расхищено разными бесами, истреблено едкой ржавчиною тщеславия или съедено молью гордости, так что не послужит ни к какой пользе и выгоде скрывающего. Итак, постоянно должны осматривать все сокровенности нашего сердца и зорким исследованием замечать следы входящих, чтобы умственный зверь, лев или дракон, как-нибудь проходя туда, скрытно не запечатлел гибельных следов, по которым откроется вход и прочим зверям в сокровенность нашего сердца. И таким образом, ежечасно и ежеминутно возделывая землю нашего сердца евангельским плугом, т.е. постоянной памятью о кресте Господа, мы сможем разорить логовища вредных зверей и норы ядовитых змей и выгнать из себя.
…Добрым слушателям учения о рассудительности нужно особенно показать старательность своего ума: способны ли, могут ли они вместить его, должны доказать терпением и тем знаком, по которому видно, что рассуждающие об этой добродетели, родительнице умеренности, не допускали противного ей порока чрезмерности, делом и поступками нарушая силу разума и хваля его только на словах».
Преп. Никодим Святогорец:
«И коротко скажу тебе: будь всегда бодрствен и внимателен в отношении к чувствам своим и никак не допускай, чтобы то, что ты восприимешь чрез них, возбуждало и питало страсти твои; напротив, так сим пользуйся, чтоб это ни на волос не уклоняло тебя от твоего решения, всегда и во всем являть себя благоугодным Богу или стоящим в воле Его. А для этого, кроме предложенного пред сим возвождения мыслей от чувственного к духовному, наиболее может способствовать еще в первых главах высказанное правильце: ничем сразу не увлекаться и ни от чего сразу не отвращаться, но рассуждением твердым и строгим определять, как должно в данном случае отнестись к впечатлениям чувств, чтоб это было сообразно с волею Божией, известною нам из заповедей Его.
Я не то хочу сказать: не допускай скорби, потому что это не в нашей власти, а то: не допускай скорби возобладать твоим сердцем и взволновать его, держи ее вне, за пределами сердца, и спеши так ее умягчить и укротить, чтоб она не мешала тебе и здраво рассуждать и право действовать».12. Рассуждение в отношении искушений
Святые отцы учат относиться к искушениям с рассуждением: не только принимать их со смирением, но и посильно стараться их преодолеть, например, лечиться от болезней, защищать Отечество от напавшего врага, поддерживать ближних в перенесении скорбей, оправдываться в обвинениях, если недостаточно духовных сил, чтобы перенести их без ущерба для душевного устроения, или умолчать о прискорбном, если ближний соблазняется по этому поводу.
Так, преподобные Варсануфий и Иоанн советуют отвечать на обвинения, учитывая духовные интересы ближнего:
"Вопрос 764. Вы учите, что хорошо во всяком случае укорять себя самого. Но когда кто-либо порицает меня как виновного против него, а я не знаю за собою вины, - как поступить мне (в таком случае)? Ибо если захочу признать себя виновным, то это послужит к подтверждению его огорчения на меня, как будто я действительно согрешил против него; если же, напротив, стану оправдываться пред ним, говоря, что сие дело было иначе, то это будет самооправдание, как же понести мне (эту) укоризну? Вразуми меня, Отче Святый, как должен я поступить (в таком случае)?
Ответ. Прежде укори себя в сердце своем, и сделай брату поклон, говоря: прости меня Господа ради. И таким образом, со смирением (не для того, чтобы оправдать себя, но дабы уврачевать его и избавить от подозрения) скажи ему: Отец мой! Я не знаю за собою того, чтобы я хотел оскорбить тебя в чем-либо, или в чем-либо согрешить против тебя, а потому (прошу тебя) не думай обо мне так. Если же и после сего он не удостоверится, то скажи ему: согрешил, прости меня.
Вопрос 765. Если же я действительно согрешу против него, и он, услышав о сем, опечалится: то хорошо ли скрыть истину, чтобы устранить скорбь его, или (должно) признаться в своем согрешении и просить прощения?
Ответ. Если он достоверно узнал это, и ты знаешь, что дело это подвергнется исследованию и (поступок твой) обнаружится, то скажи ему правду, и попроси прощения, потому что ложь твоя еще более раздражит его. Если же он не знал (достоверно), и ты видишь, что дело не подвергнется исследованию, то не неприлично будет промолчать, чтобы не дать места скорби. Ибо и Пророк Самуил, когда был послан помазать Давида в Царя, хотел (вместе) принести и жертву Богу, но убоялся Саула, чтобы он не узнал главной цели его; и сказал ему Бог: возьми с собою юницу, и речеши: пожрети Господеви иду (1Цар.16:12). Итак, скрыв свое намерение, Пророк объявил ему только второе. Так и ты умолчи о прискорбном (для ближнего твоего), и дело кончится благополучно".
Св. Иоанн Тобольский учит рассудительному отношению к скорбям:
«…все бедствия и горести человеческия положительно происходят по воле Божией ради достижения праведных целей Промысла Божия…Таким же образом Провидение Божие бодрствует и о нас, и бодрствует неопустительно, так, что и малейшия наши телесныя стеснения не оставляет незамеченными у Себя. Вследствие этого каждому из нас, при телесной невзгоде, следует разсуждать так: болезнь эта или другая невзгода, - произошла ли она от моей неосторожности, или по злобе человеческой, или от чего-либо другого, - во всяком случае, приключилась не без Божия Провидения, которое определило ее соответственно моим силам, так что ея начало, ея тяжесть (ослабление или усиление) зависит от Него. Равным образом от Провидения Божия зависит способ врачевания и исцеления оной. Оно вразумляет врача и указывает на средства, или же противодействует всему, ибо и доброе и худое, жизнь и смерть, бедность и богатство - от Господа (Сирах. 11, 14). Равным образом, должно во всех приключениях, бывающих с нами, разсуждать, что они предвидены и допущены Богом.
Весьма благоразумно и благочестиво рассуждать, что всякое зло, беда или несчастие есть для нас спасительное наказание, посылаемое на нас свыше, но не Бог есть причиной нашей вины, т.е. греха, неизбежно влекущего за собою наказание по правде Божией.
…Что разорительныя войны и прочия беды происходят не без воли Божией, дело ясное (как указали мы раньше); но отсюда не следует еще, что не должно ни вооружаться против врагов, ни прибегать к врачеванию наших болезней, считая это противодействием воле Божией. Объясним это на примере болезни: по какой бы непосредственной причине не началась она, нет никакого сомнения (как замечено уже выше), что на то была воля Божия. Однако же больному неизвестно намерение Божие о времени продолжения его болезни, а потому не воспрещается больному прибегать к различным средствам исцеления себя от болезни. И когда он уже, после употребления многих врачующих средств, не получит выздоровления, то может быть уверенным, что на то есть воля Божия, чтобы ему терпеть продолжительнейшую и тягчайшую болезнь. Так смиренно разсуждай каждый болезненный брат, что Богу угодно продержать тебя еще в болезни. Но так как ты не знаешь, имеет ли Бог намерение, чтобы ты страдал до смерти, то безгрешно можешь прибегать к средствам врачевания для получения здоровья или хотя бы для облегчения болезни…
Таким же образом должно разсуждать о врагах и войнах. Бог многократно допускал неприятелям порабощать израильский народ, с тем, чтобы народ этот не безчинствовал, не забывал о Боге своем; и израильтяне, пока не сознавали на то воли Божией, сопротивлялись своим врагам».
Преп. Никодим Святогорец:
«Внимай, однако ж, себе пристальнее. Враг знает силу таких воззваний к Богу и спешит упредить их или расстроить бессмысленною, возбуждаемою им, ропотливостию на Бога, зачем попустил Он подвергнуться такому вражескому нападению и такой опасности пасть, чтоб чрез это и воззвания не допустить или пресечь, и Божией помощи сделать недостойным. Как только заметишь такое богопротивное движение, спеши восставить то искреннее и истинное убеждение, что «Бог ...не искушает... никогоже, и что каждый искушается от своея похоти влеком и прельщаем» (Иак. 1, 13-14). Затем вникни в предшествовавшие дела свои, чувства и помышления, и найдешь, что из них народилась приведшая тебя в опасное положение внутренняя буря. Враг наклеветал на Бога, а твои оплошности прикрыл. Тебе предлежит верою оправдать в себе Бога и рассуждением снять с себя вражеский льстивый покров, обличить себя в поблажках себе и невнимании и, в покаянии исповедав сей внутренний грех пред Богом, возвратиться к воззваниям, как указано, которые возвратят тебе и всегда готовую в таких особенно случаях помощь Божию.
После сего, когда внутренняя буря стихнет, борение должно идти по общим правилам невидимой брани, о коих отчасти уже сказано».13. Не искать искушений
Делом рассудительности, следования по среднему, царскому пути является и такое устроение, когда человек не ищет искушений, а всячески избегает случаев и ситуаций, которые могут повлечь их за собой.
Преп. Иоанн Лествичник:
Если Христос, хотя и Всемогущий, телесно бежал в Египет от Ирода, то пусть дерзновенные научатся не вдаваться безрассудно в искушения. Ибо сказано: «Не даждь во смятение ноги твоея, и не воздремлет храняй тя» Ангел (Пс. 120, 3).
Древний патерик:
Говорили об авве Данииле в скиту: когда пришли варвары и братия убежали, старец сказал: если Бог не печется о мне, для чего мне и жить? И он прошел среди варваров, а они не видали его. Тогда сказал он: вот Бог хранил меня - и я не погиб! Теперь и я должен сделать по-человечески и бежать как и отцы.
Архиеп. Никон (Рождественский):
«Наше время тем и опасно, что самое нужное для христианина и забывается. Толкуют и спорят о самых превыспренних предметах, а духовной азбучки и не вспомнят. Оттого и происходит та бесплодность даже в добрых начинаниях, какая иногда приводит нас в недоумение: отчего это? — от недостатка духовного рассуждения, от излишней самонадеянности, от самочиния. Рассказывал мне покойный о. архимандрит Леонид об одном афонском молодом иноке, который возмечтал быть мучеником за Христа. Обратился он за советом к своему старцу. "Доброе дело, чадо, — ответил ему авва, — но нельзя на это самочинно вызываться — это уж дело гордости духовной. Господь учил: «аще гонят вы во граде, бегайте в другий»". Но юный инок не убеждался сим советом аввы: "Сердце мое горит любовью ко Господу, хочу умереть за Него. Благослови, отче: я пойду к туркам, прокляну их Магомета и исповедаю Христа". Тогда мудрый старец говорит ему: "Нужно, чадо, прежде себя испытать: вынесешь ли страдания? Лучше сделать опыт". — "Готов, — говорит ученик, — на все". — "Вот тебе заповедь: если укусит тебя блоха или клоп — не смей чесаться". Ученик принял заповедь, но не прошло двух-трех дней, как прибежал к старцу с жалобой на самого себя: "Не могу, отче, вынести искушения, сними с меня заповедь!" Тогда старец сказал ему: "Видишь, как ты немощен: где же тебе вынести муки за Христа? Видишь, что твое неразумное желание мук сих есть искушение от врага". И смирился инок, и просил у старца прощения. Такого рода искушение, влекущее на подвиг выше меры, называется поруганием от врага и происходит от гордости. Св. Иоанн Лествичник говорит: "Часто у врагов наших сей бывает умысел, да нам представят к деланию то, что силы наши превосходит, чтобы мы чрез то, презрев и потеряв и возможное, подвергнули себя величайшему у них посмеянию". "Видел я, — говорит он, — некоторых и слабосильных людей, которые, по причине множества грехопадений своих, принимались за подвиги, силу их превышающие, но поелику понести их не могли, то я им сказал, что покаяние у Бога судится по количеству не трудов, а смирения".14. Понимание силы и взаимосвязи своих страстей
На всех этапах борьбы с любой страстью нам необходима рассудительность – и чтобы распознать её прилоги, как описано выше, и чтобы определить верный порядок борьбы со своми страстями, и чтобы выбрать оружие в борьбе со страстью, и чтобы, препобедив её действие, не ослабить себя обманывающим успокоением, но трезвиться и бодрствовать.
Древний патерик повествует о последнем случае так:
«Рассказывали об одном старце, что он прожил пятьдесят лет, не евши хлеба и не пивши вина, и говорил: я умертвил в себе блуд, сребролюбие и тщеславие. - Авва Авраам, услышав, что он говорит это, пришел к нему и спросил: ты говорил такое слово? Да, - отвечал старец. Авва Авраам сказал ему: вот ты входишь в келию свою и находишь на рогоже женщину; можешь ли не думать, что это женщина? Нет, - отвечал старец, - но я борюсь с помыслом, чтобы не прикоснуться к ней. Авва Авраам говорит ему: итак, ты не умертвил страсть, но она живет в тебе и только обуздана! Далее: идешь ты по дороге и видишь камни и черепки, а среди них - золото; можешь ли ты в уме твоем то и другое представлять одинаково? Нет, - отвечал старец, - но я борюсь с помыслом, чтобы не брать золота. Старец говорит: итак, страсть живет, но только обуздана! Наконец сказал авва Авраам: вот ты слышишь о двух братиях, что один любит тебя, а другой ненавидит и злословит; если они придут к тебе, равно ли ты примешь их обоих? Нет, - отвечал он, - но я борюсь с помыслом, чтобы ненавидящему меня оказывать такую же благость, как и любящему. Авва Авраам говорит ему: итак, страсти живут в тебе, только они обузданы».
Преп. Исаак Сирин:
Если будем хранить закон трезвения и дело рассуждения с ведением, плодом чего бывает жизнь (вечная), то борьба с приражениями страстей совершенно не приблизится к уму. … Пока человек живет, он имеет нужду в трезвенности, попечительности и бодрственности, чтобы сберечь свое сокровище.
Приступая к борьбе со страстями, надо вооружаться духовным рассуждением. Святые отцы учат, что порядок борьбы со страстями должен быть индивидуален. Особенно надо противостоять главной страсти – той, которая нападает на нас сильнее всего, и потому важно её в себе определить.
Св. Феофан Затворник пишет о порядке борьбы со страстями:
В этом деятельном себя исправлении должно соблюдать известный порядок и чин, в построении которого должно обращать внимание на свойство страстности вообще, на свой характер и на доброделание, о котором упомянуто в положительной деятельности. В первом случае должно метить на главнейшие страсти: удовольственность, любоимание и высокоумие — и, следовательно, главным образом, упражнять себя в самоозлоблении и жестокостях, в расточении имущества и погублении вещей, в подчинении и покорении себя другим, или себяневменении (см. у Варсонуфия). У святых, деятельно взявшихся очищать себя, всегда видны такого рода дела на первом плане. Во втором — на главную свою страсть. Эта главная страсть явится при обращении, во время познания своей греховности и покаяния. … Она заслоняет собою все страсти, равно как и связывает их около себя, или дает на себе точку опоры. Другие страсти и открыться могут не иначе, как по ослаблении и одолении этой, и вместе с нею быть распуженными (разогнанными, рассеянными — Ред.). Должно всею силою вооружиться против нее с первого раза, тем более что тут бывает и много ненависти к ней, дающей силу противиться. И к покорению начальных страстей нельзя перейти, не покорив ее. В третьем отношении сам собою виден порядок доброделания. Именно сперва пойдут дела против господствующей страсти, далее против источных страстей, а потом, когда стихнут та и эти, доброделанию остается свобода добивать остатки враждебного полчища по своему усмотрению, а более по указанию внутреннему. Какая оживет и выкажется страсть, против той и назначать дела.
Преп. Иоанн Лествичник о том, что в первую очередь надо бороться с господствующей страстью:
Кто видит в себе какую-нибудь господствующую страсть, тому должно прежде всего против нее вооружаться, особенно же если это домашний враг; ибо если мы не победим сей страсти, то от победы над прочими не будет нам никакой пользы, а поразивши сего египтянина, конечно, и мы узрим Бога в купине смирения.
Преп. Варсонофий Оптинский учит:
Цель, единственная цель нашей жизни и заключается в том, чтобы искоренить страсти и заменить их противоположным — добродетелями. Начинать эту борьбу лучше всего так: хотя нам присущи все страсти, но одни в большей степени, другие в меньшей. Надо определить, какая страсть в нас господствует, и против нее вооружиться. Вести борьбу со всеми страстями сразу невозможно — задушат. Победив одну страсть, переходить к искоренению другой и т. д.
Изречения безымянных старцев:
Брат спросил старца: "Что мне делать? Многие помышления беспокоят меня, и я не знаю, как отразить их". Старец отвечал: "Не борись против всех помыслов, но против одного: потому что у каждого монаха все помышления имеют одну какую-либо главу. Необходимо рассмотреть, где эта глава, и бороться против нее; тогда будут подавлены и остальные, зависящие от нее помышления.
Авва Серапион:
Порядок борьбы со страстями не во всем бывает одинаков, потому что не все мы одинаковым образом бываем боримы, и всякому из нас надо вступить в борьбу особенно с той страстью, которая больше нападает на нас... Мы должны установить порядок сражения, по которому бы последующий успех и торжество могли привести нас к чистоте сердца и полноте совершенства.
Преп. Никон Оптинский:
«Надо знать, какая страсть беспокоит более всего, с ней и нужно бороться особенно. Для этого надо ежедневно проверять свою совесть...»
Иеромонах Иов (Гумеров):
"Нужно найти главную свою страсть и бороться с ней как деятельно, так и в мыслях. Брань эта никогда не прекратится. «Но все легче и легче… или все удобнее и удобнее будет преодолевать ее. И опытности прибавится; так что и заметить, и отразить не трудно будет".
При этом, как мы уже читали у св. Феофана Затворника, нельзя бороться только против одной страсти, покорно служа другим страстям, но противостоять каждой страсти, которая по обстоятельствам обнаруживается в нас. Тем более, что страсти взаимосвязаны и, борясь против одних, мы часто поражаем и другие, связанные с ними.
Евагрий Понтийский:
"Из бесов, противящихся деятельной жизни, первыми на брани стоят те, которым вверены похоти, или вожделения чревоугодия, и те, которые влагают в нас сребролюбие, и те, которые вызывают нас на искательство славы человеческой. Прочие же все, позади их ходя, берут преемственно уже уязвленных ими. Ибо нельзя впасть в руки любодеяния тому, кто не пал от чревоугодия, нельзя возмутиться гневом тому, кто не стоит и не борется за яства, или деньги, или славу, нельзя избежать беса печали тому, кто не потерпел какого урона во всем этом, не избежит гордости, этого первого порождения дьявольского, кто не исторг «корня всем злым – сребролюбия» (1 Тим. 6, 10), так как, по слову премудрого Соломона, «нищета мужа смиряет» (Прит. 10, 4), и кратко сказать, нельзя человеку подпасть какому-либо демону, если не будет он прежде уязвлен теми первостоящими.
У демонов, противящихся деятельной жизни, есть три первостоятельные, за которыми следует все полчище этих иноплеменников, и которые первыми стоят на брани, и посредством нечистых помыслов вызывают душу на грех: во-первых, которым вверено стремление чревоугодия, во-вторых, те, которые подучают сребролюбию, в-третьих, те, которые позывают нас искать человеческой славы. Итак, если желаешь чистой молитвы, – блюдись от гнева, если любишь целомудрие, воздерживай чрево, не давая ему в сытость хлеба, и скудостью воды удручая его".
Святитель Тихон Задонский:
На видимой брани воин не против одного врага, но против всех стоит и подвизается; так должно христианину не против одной только страсти, но и против всех стоять и подвизаться. Какая польза воину против одного врага стоять и подвизаться, а другим не противиться, но быть ими побежденным и умерщвленным? Воин, когда хочет жизнь свою сохранить и победителем быть, должен противиться всем восстающим врагам. Что пользы и христианину против одной некоей страсти стоять и подвизаться, а другим покоряться и служить? Многие подвизаются против блудной похоти, что похвально, славно, но гневом и яростью побеждаются; иные щедры и милостивы к ближним своим, но языком своим вре дят человеку, клевеща и осуждая его; многие удерживают чрево свое от объядения и пьянства, но от злопамятства и воздержаться не хотят - так и во всем прочем. Как вооружаемся и стоим против одной страсти, так должно и против прочих вооружаться и бороться с ними.
Преподобный Иоанн Кассиан Римлянин (Авва Серапион):
Восемь страстей имеют разное происхождение и разные действия, однако шесть первых, то есть чревоугодие, блуд, сребролюбие, гнев, печаль и уныние соединены между собой каким-то средством или связью так, что излишество первой страсти дает начало последующей... и потому против них надо сражаться подобным же образом... и в борьбе с ними всегда надо переходить от предыдущих к последующим... Чтобы победить уныние, сначала нужно подавить печаль; чтобы прогнать печаль, прежде нужно подавить гнев; чтобы погасить гнев, нужно попрать сребролюбие; чтобы исторгнуть сребролюбие, надобно укротить блудную похоть; чтобы подавить блудную похоть, должно обуздать страсть чревоугодия. Остальные две страсти: тщеславие и гордость так же соединяются между собою, как и предыдущие, так что усиление одной дает начало другой... Но от шести первых они совершенно отличаются и не соединяются с ними подобным союзом; не только не получают от них никакого повода к своему рождению, но даже возбуждаются противоположным образом. Ибо по истреблении первых шести эти две сильнее плодятся... Поэтому мы подвергаемся брани особенным образом... И все же, чтобы истребить гордость, надобно прежде подавить тщеславие. И таким образом, по подавлении предыдущих, последующие утихнут... И хотя названные восемь страстей связаны между собой упомянутым образом и смешаны, однако чаще они разделяются на четыре союза и сопряжения; ибо блудная похоть соединяется особым союзом с чревоугодием; гнев - с сребролюбием; уныние - с печалью, а гордость тесно соединяется с тщеславием.
Авва Дорофей:
…Итак, должно подвизаться, как я сказал, против злых навыков и страстей, и не только против страстей, но и против причин их, которые суть корни; ибо когда не исторгнуты корни, то терние необходимо опять вырастет, тем более, что некоторые страсти ничего не могут сделать, если человек отсечёт причины их. Так зависть сама по себе ничто, но имеет некоторые причины, в числе которых есть и славолюбие: ибо кто хочет прославиться, тот завидует прославленному или предпочтённому. Также гнев происходит от различных причин, и особенно от сластолюбия. О сём упоминает и Евагрий, повествуя, что некоторый святой говорил: "Для того и отвергаю наслаждения, чтобы отсечь причины раздражительности". И все отцы говорят, что каждая страсть рождается от сих трёх: от славолюбия, сребролюбия и сластолюбия, как я часто говорил вам. Итак, должно не только отсечь страсти, но и причины их…
Св. Игнатий (Брянчанинов):
«Должно веровать, что в первородном грехе заключается семя всех страстей, что мы родимся с наклонности ко всем видам греха: и потому не должно удивляться проявление и восстанию ни одной страсти, как чему-нибудь необыкновенному и странному.
По свойствам души и тела, по влиянию обстоятельств, в одном человеке действует и развивается с особенною силою одна страсть, в другом – другая: в ином заметна особенная наклонность к сребролюбию, в другом объедению; один увлекается плотским вожделением, другой жаждою суетных почестей. Неувлекающийся какою-либо страстью не должен думать что нет в нем этой страсти: только не было случая к обнаружение ее.
Постоянно должно быть готовым к противодействую всем страстям. В особенности должно бодрствовать против страсти преобладающей, проявляющейся чаще других страстей, наиболее беспокоящей человека».
Преп. Иоанн Лествичник:
«Непрестанно испытывай также и признаки страстей и ты увидишь, что в тебе находятся многие страсти, которых будучи в недугах душевных, мы и распознать не можем или по немощи нашей, или по причине глубоко укоренившегося греховного навыка.
С многим рассуждением должны мы рассматривать, когда, в каких случаях и доколе должно нам стоять против предметов страстей и бороться с ними и когда отступать. Ибо иногда можно по немощи предпочесть и бегство, чтобы не умереть душевно».
Старец Паисий Святогорец:
«- Видя свои страсти, я совершенно теряюсь.
- Не теряйся и не робей. Смело одну за другой побеждай свои страсти, начиная с самой главной. Полезно вначале особо не рассуждать, а брать и истреблять самые грубые, наиболее заметные. И когда начнут засыхать толстые корни главных страстей, то вместе с ними станут засыхать и более тонкие корешки. Следовательно, искореняя большую страсть, вместе с ней ты искореняешь и другие, поменьше.
- Почему, геронда, хотя я постоянно решаю начать серьёзную борьбу со страстями, но так ничего и не делаю?
- Зачем ты берёшься за всё сразу? Страсти, как и добродетели, составляют единую цепь. Одна страсть следует за другой, и одна добродетель соединена с другой добродетелью, как вагоны в составе. Если ты станешь какое-то время бороться с одной страстью и взращивать в душе противоположную этой страсти добродетель, то в конце концов преуспеешь. И вместе с побеждённой страстью избавишься и от других страстей, и в тебе разовьются противоположные им добродетели. Скажем, ты завидуешь. Если ты будешь бороться против зависти, возделывать в себе любовь, доброту, то, победив зависть, одновременно освободишься от гнева, осуждения, злобы, печали.
- Геронда, а страсти или дурные привычки лучше отсекать сразу или избавляться от них постепенно?
- Лучше, если можешь, отсечь их сразу - иначе они будут расти. Здесь ждать не надо. Когда человек переходит ручей, особенно зимой, то старается перебежать на другой берег как можно быстрее, чтобы не замёрзнуть. Если перебежит быстро, то замёрзнуть не успеет. Кони, когда их привязывают, одним резким движением обрывают узду, так и при искушении - обрывать узду надо резко».15. Чревообъядение. Рассуждение в подвиге воздержания. Мера поста
Святые отцы учат, что и в деле воздержания, и в соблюдении поста надо поступать с рассуждением, избегая и уклонений в излишнее рвение, и необоснованных послаблений.
Преп. Иоанн Кассиан Римлянин:
«Не могут все соблюдать одно правило поста.
Итак, касательно образа поста не может удобно соблюдаться одно правило; поскольку не у всех тел одинакова крепость, и соблюдается пост не только силою души, как прочие добродетели. И потому, поскольку он состоит не в одном мужестве духа, а соразмеряется с силою тела, мы приняли такое определение, переданное нам, что различны должны быть время, способ и качество питания, именно по неодинаковому состоянию тела или по возрасту и полу; но у всех должно быть одно правило укрощения плоти для воздержания сердца и укрепления духа. Ибо не все могут соблюдать пост по неделям; некоторые не могут не принимать пищу более трех или двух дней, а иным по болезни или старости трудно пробыть без пищи до заката солнечного. Не для всех одинаково питательны овощи или сухой хлеб. Иному для насыщения нужно два фунта, а другой чувствует тягость, если съест фунт или полфунта; но все воздержники имеют одну цель, чтобы, принимая пищу по мере способности, не вдаваться в пресыщение. Ибо не только качество пищи, но и количество расслабляют душу, разжигая в ней, как и в утучненной плоти, вредоносный греховный огонь.
Немощь плоти не может препятствовать чистоте сердца.
Немощь плоти не воспрепятствует сердечной чистоте, если употребляем только ту пищу, которая нужна для укрепления немощи, а не ту, которой требует похоть. Мы видим, что те, кто воздерживались от мясной пищи (умеренное употребление которой в нужде позволительно) и из любви к воздержанию отказывались от всего, падали скорее, чем те, кто по слабости употреблял такую пишу, но в меру. И при слабости тела можно сохранить воздержание, если только человек будет употреблять дозволенную пищу столько, сколько нужно для поддержания жизни, а не для удовлетворения похоти. Питательная пища и здоровые тела сохраняет, и чистоты не лишает, если только умеренно употребляется. Поэтому во всяком состоянии можно сохранить воздержание и быть непорочным.
Как можно желать и употреблять пищу.
Итак, весьма справедливо думали отцы, что пост и воздержание состоят в умеренности, и что все, домогающиеся совершенной добродетели, принимая пишу, необходимую для поддержания тела, должны воздерживаться, когда еще хочется есть. И слабый телом может сравняться в добродетели со здоровыми и крепкими, если будет обуздывать похоти, которых не требует немощь плоти. Ибо и апостол говорит: «плотоугодия не творите в похоти», т.е. он не запрещает заботиться о плоти, а только говорит, чтобы это не делалось в похоти; запрещает угождение прихотям плоти, а не заботу, которая необходима для поддержания жизни, и запрещает потому, чтобы мы, потворствуя плоти, не стали во вред себе исполнять похотей. Между тем заботиться о теле нужно потому, чтобы, испортив его пренебрежением, не потерять возможности исполнять духовные и необходимые наши обязанности.
Как надо поститься.
Поэтому сущность воздержания состоит не только в том, чтобы соблюдать время употребления пищи, и не только в качестве пищи, но прежде всего в рассудительном употреблении ее. Каждый должен поститься столько, сколько нужно для укрощения плотской борьбы. Полезно и непременно нужно соблюдать канонические правила, касающиеся постов; но если после поста не будет сохранена умеренность в употреблении пищи, то соблюдение правил не приведет к чистоте. Ибо если после воздержания в продолжительные посты употребить пищи в сытость, то это больше произведет в теле расслабления, нежели чистоты целомудрия; потому что для чистоты духа требуется воздержанность желудка. Кто не умеет соблюсти одинаковой меры в воздержании, тот не может иметь постоянной чистоты целомудрия. Строгие посты делаются напрасными, когда за ними последует излишнее употребление пищи, которое скоро доходит до порока чревобесия. Поэтому лучше каждый день умеренно употреблять пишу, нежели временами обрекать себя на долгие и строгие посты. Неумеренный пост не только может расслабить дух, но, обессилив тело, ослабить и силу молитвы».
Преп. Нил Сорский:
«О различении же пищи: «От всех имеющихся усладительных снедей должно принимать понемногу — вот рассуждение благоразумных, — сказал Григорий Синаит, — а не одно выбирать, другое же отлагать, — да и Бог благодарится, и душа не возносится, ибо так [и] возношения мы избежим, и добрым творением Божиим не возгнушаемся. Немощным же верою или душою воздержание от снедей полезно, так как, — сказал он, — не веруют они, что будут Богом сохранены; повелел им и апостол есть овощи (Рим. 14, 2)». Если же вредна кому-то какая-либо пища, или по немощи некоей, или по естеству, да не понуждает себя принимать ее, но да принимает полезное ему. Ведь говорит Василий Великий, что не подобает снедями, которыми поддерживается тело, ратовать против него.
О различении же тел. Если кто имеет тело здоровое и крепкое, подобает утомлять его сколь возможно, да избавляется [оно] от страстей и порабощается душе благодатью Христовой, а если немощное и недужное — давать ему немного покоя, да не до конца отпадет [от делания]. Подобает же подвизающемуся жить в скудости, не насыщаясь, и подавать телу чуть меньше потребного, как в пище, так и в питии. Во время же плотской брани, от врага [воздвигаемой], подобает наиболее воздерживаться, поскольку многие, не удержав чрева, впали в страсти постыдные и неизреченный ров скверны; а когда находится чрево в благочинии воздержания — совместный вход всех добродетелей бывает. Ибо если удержишь чрево — войдешь в рай, говорит Василий Великий, если же не удержишь — станешь добычею смерти. Когда же кто-либо из-за труда путешествия или какого-то тяжелейшего дела снизойдет немного к телу и чуть прибавит к обычно потребному, — это не зазорно, и в пище, и в питии, и во всяком покое, — поскольку с рассуждением, по силе своей [таковой] поступил».
Преп. Иоанн Лествичник учит внимать себе и выявлять побудительные мотивы наших действий, чтобы отсекать страсть чревоугодия в зародыше, а также рассудительной борьбе со страстью:
«Когда пришел странник, чревоугодник весь движется на любовь, подстрекаемый чревонеистовством, и думает, что случай сделать брату утешение есть разрешение и для него. Пришествие других считает он за предлог, разрешающий пить вино, и под видом того, чтобы скрыть добродетель, делается рабом страсти.
…Часто тщеславие враждует против объядения, и сии две страсти ссорятся между собою за бедного монаха, как за купленного раба. Объянение понуждает разрешать, а тщеславие внушает показывать свою добродетель; но благоразумный монах избегает и той и другой пучины и умеет пользоваться удобным временем для отражения одной страсти другою.
…Видел я престарелых священников, поруганных бесами, которые юным, не находившимся под их руководством, благословением разрешали на вино и прочее на пиршествах. Если они имеют доброе о Господе свидетельство, то можем с их позволения немного разрешить; если же они нерадивы, то нам не должно в этом случае обращать внимание на их благословение, а особенно, когда мы еще боремся с огнем плотской похоти.
…Богопротивный Евагрий воображал, что он из премудрых премудрейший как по красноречию, так и по высоте мыслей, но он обманывался, бедный, и оказался безумнейшим из безумных как во многих своих мнениях, так и в следующем. Он говорит: «Когда душа наша желает различных снедей, тогда должно изнурять ее хлебом и водою». Предписывать это то же, что сказать малому отроку, чтобы он одним шагом взошел на самый верх лестницы. Итак, скажем в опровержение сего правила: если душа желает различных снедей, то она ищет свойственного естеству своему; и потому противу хитрого нашего чрева должно и нам употребить благоразумную осторожность; и когда нет сильной плотской брани и не предстоит случая к падению, то отсечем прежде всего утучняющую пищу, потом разжигающую, а после и услаждающую. Если можно, давай чреву твоему пищу достаточную и удобоваримую, чтобы насыщением отделываться от его ненасытной алчности и через скорое переваривание пищи избавиться от разжжения, как от бича».
Древний патерик повествует о том, с каким рассуждением поступали святые отцы, в зависимости от обстоятельств то ослабляя, то усиливая меру воздержания:
«Сказывали об авве Макарии: когда случалось ему быть с братиею, он полагал себе за правило: если будет вино, выпей для братии; но за один стакан вина не пей целый день воды. Поэтому, когда братия для успокоения давали ему вина, старец с радостью принимал оное, чтобы мучить себя. Но ученик его, зная дело, говорил братии: ради Господа, не давайте ему, иначе он будет мучить себя в келье. Братия, узнав сие, более не предлагали ему.
Некогда авва Силуан и ученик его Захария пришли в монастырь: там их упросили вкусить немного пищи на дорогу. Когда они вышли, ученик нашел воду на дороге и хотел напиться. Авва Силуан говорит ему: Захария, ныне пост! Разве мы, отец, не ели? - говорил ученик. Что мы ели там - это было дело любви, - отвечал старец, но мы должны соблюсти свой пост, сын мой!
Однажды отцы пошли в Александрию, будучи приглашены архиепископом Феофилом сотворить молитву и совершить священнодействие. Когда они вкушали с ним пищу, то было предложено телячье мясо. Они ели, нисколько не рассуждая. Архиепископ, взяв один кусок мяса, предлагал его сидящему близ него старцу, говоря: вот хороший кусок, съешь, авва. Старцы сказали на это: до сего времени мы ели овощ; если это мясо, то не станем есть. И ни один из них не стал более есть. (1 Кор. 8: 7 и далее; 10: 27 и далее).
Рассказывали об авве Петре, ученике аввы Силуана: когда он жил в своей келье, в горе Синайской, то с умеренностью управлял собою относительно потребностей телесных; когда же сделался епископом в Фаране, начал жить гораздо строже. Ученик его сказал ему: авва! Когда мы были в пустыне, ты не так строго жил. Старец отвечал: там была пустыня, безмолвие и бедность, и я старался держать свое тело так, чтобы не изнемочь мне и иметь силы приобретать то, чего я не имел. А теперь мы живем в мире; здесь много искушений, потому и иссушаю я тело свое, дабы не погубить в себе монаха. Если случится и заболеть здесь, то есть кому помочь мне».
Авва Моисей пишет о рассудительности в деле воздержания:
«О приобретении рассудительности.
Итак, всей силою и со всей тщательностью мы должны стараться смирением приобрести себе благой дар рассудительности, которая может сохранить нас невредимыми от чрезмерности с обеих сторон. Ибо, как говорят отцы, крайности с той и с другой стороны одинаково вредны, — и излишество поста и пресыщение чрева, чрезмерность бдения и продолжительность сна и прочие излишества. Ибо знаем мы некоторых не побежденных чревоугодием, но низложенных безмерным постом и впавших в ту же страсть чревоугодия по причине слабости, происшедшей от чрезмерного поста.
О неумеренном посте и бдении.
Помню, что и я испытал нечто подобное, постясь до того, что потерял желание есть и пребывал два или три дня без пищи, пока другие не побудили меня к принятию ее. Также по коварному действию дьявола сон до того удалился от глаз моих, что я, проведя много ночей без сна, молил Господа, чтобы немного соснуть мне. И я был в большей опасности от неумеренности в посте и бдении, нежели от чревоугодия и долгого сна. Итак, нам следует заботиться как о том, чтобы по желанию плотского удовольствия не принять пищи прежде назначенного времени или сверх меры, так и о том, чтобы употреблять ее и спать в назначенный час, даже если не хочется. Потому что и чрезмерное желание плотского удовольствия и отвращение от пищи и сна возбуждаются врагом нашим; неумеренное воздержание вреднее пресыщения, потому что при содействии раскаяния можно от последнего перейти к правильному рассуждению, а от первого нельзя.
…Какая должна быть общая мера воздержания и принятия пищи
Впрочем, общее правило умеренности состоит в том, чтобы каждый сообразно с силами, состоянием тела и возрастом столько пищи вкушал, сколько нужно для поддержания здоровья тела, а не сколько требует желание сытости. Кто не соблюдает одинаковой меры, — то чрезмерно постится, то пресыщается, — тот вредит как молитве, так и целомудрию; молитве — потому, что от голода не может быть бодрым в молитве, ибо от бессилия склоняется ко сну, а от объедения не может чисто и часто молиться; а целомудрию — потому, что тот огонь плотской похоти, который разжигается от чрезмерного употребления пищи, продолжается даже и во время строгого поста».
Преп. Макарий Оптинский:
«...Спрашиваете: как проводить сей святой пост в отношении пищи? Если согласно с Типиконом, то находите, что для N. N., по его занятиям и трудам, будет невыносимо, и физические силы изменят ему, хоть он и твердое намерение имеет следовать оному постановлению. На сие вам скажу: постановление Церкви всем равно, и в употреблении пищи все обязаны исполнять, и я не смею противоречить уставу. Но надобно иметь рассуждение, которое святые отцы называют "око некое души и светильник". Сие учит человека оставлять безмерие и путем царским шествовать... Если принять и в настоящем деле рассуждение, то найдете, что посвятившим себя на удаление от мира удобнее понести такое постановление. Они ничем внешним не заняты и не обязаны житейскими, а паче еще должностными и важными делами, то хотя и изнемогут и пребывают (через то) в бездействии, ответа не дадут за опущение. А которые обязаны, да еще важными делами и не терпящими опущения, то надобно сделать и телу снисхождение укреплением пиши в сей пост; я разумею не о рыбе, а о елее, с которым изготовленная пища более укрепляет телесный состав, нежели сухоядение. Дело другое, когда говеете, т. е. приготовляетесь к приобщению Святых Христовых Тайн, тут нужно и елей оставлять. В самых же правилах апостольских и отеческих сказано: "кроме немощи"; и не есть ли это немощь, когда тело изнеможет от поста и неспособно будет к исполнению важных обязанностей? О времени же к употреблению пищи также должны сообразоваться с силою и крепостию тела».
Преп. Амвросий Оптинский:
«Описываешь, как прежде в подобном случае пост тебе помог, и просишь благословить тебе взяться опять за то же, если брань не отойдет. — Святой Иоанн Лествичник пишет: «кто одним воздержанием брань сию укротить покушается, тот подобен плывущему одною рукою и хотящему выплыть из моря», а вот указано в другом месте им настоящее средство: «если сопряжешься с послушанием, то тем самым от нея (т. е. брани плоти) разрешишься; если стяжешь смирение, то тем отсечешь главу ея». А у тебя пост соединен с высокоумием и преслушанием: какая же может быть от того польза? При слабом твоем здоровье безрассудные и самочинные подвиги могут только до конца расстроить тебя и сделать ни к чему не потребною, а от брани можешь получить облегчение только смиренным покаянием и смиренным призыванием помощи Божией, при послушании и умеренном воздержании.
Пост похвален и нужен в свое время и в своем месте: лучше держись умеренного употребления пищи и пития, избегая сытости, которой признак малое отягощение, и, с другой стороны, — излишнего и неуместного воздержания. Обе крайности нехороши и вредны. Умеренность же и среднее из них делает человека более способным к духовному деланию.
Готовясь к причастию, должна употреблять (кроме болезни) пищу без масла; накануне причастия, после повечерия, ничего не вкушается. В другие дни, после всенощной, здоровые и крепкие также не должны ничего вкушать, а слабые и немощные да соображаются с своею немощью: если могут, пусть потерпят, а если не могут, пусть вкушают мало и смиряются за это и за немощных и неисправных себя считают».
Св. Игнатий (Брянчанинов):
«Неумеренный пост, т.е. продолжительное излишнее воздержание в пище, не одобряется святыми отцами: от безмерного воздержания и происходящего от него изнеможения человек делается неспособным к духовным подвигам, часто обращается к объядению, часто впадает в страсть превозношения и гордости».
«Правила поста установлены Церковью с целью вспоможения чадам ее, как руководство для всего христианского общества. При этом предписано каждому рассматривать себя с помощью опытного и рассудительного духовного отца, и не возлагать на себя поста, превышающего силы: потому что, повторяем, пост для человека, а не человек для поста; пищею, данною для поддержания тела, не должно разрушать его».
Св. Иоанн Златоуст:
Если слабо у тебя тело, чтобы поститься беспрестанно, то оно не слабо для молитвы и для пренебрежения удовольствиями чрева. Если ты не можешь поститься, то, по крайней мере, можешь не роскошествовать, а это не маловажно и не далеко от пощения и может укротить неистовство диавола. Ибо ничто так не любезно демону, как роскошь и пьянство – источники и мать всех зол.
Св. Феофан Затворник:
«С постом! Помоги вам, Господи, провесть его душеспасительно. Не слишком налегайте. Сил недостанет послушание исполнять и правило совершать. Все в меру. На внутреннее больше обращайте внимание и построже разбирайте все, там бывающее, при свете слова Божия с отеческими указаниями. Малая кривость там большою угрожает бедою.
Нигде не писано без особой нужды брать на себя слишком большой пост. Пост — внешнее дело. Его надо предпринимать по требованию внутренней жизни. Для вас какая нужда в таком чрезмерном пощении? И так понемногу кушаете. Ту меру, которую установили уже, можно бы и в пост держать. И то у вас постоянно великий пост. … Подчас прорвется и услаждение своим подвигом, а за это наказание Божие следует, обнаруживающееся обычно умалением теплоты и собранности. Ввиду сего зла пощение ваше не могу назвать добрым. Приведите его в меру. В текущую Пятидесятницу держите стол по уставу или применительно к нему. И на все последующее время облегчите пост. Вам такой совершенно не нужен. Мне вас очень жаль; но говорю так о посте не из жалости, а по уверенности, что вам от него пользы особенной нет, а самопрельщение близко — беда великая и превеликая!
Кто против поста? Пост — одно из первых дел монаха и христианина. Но против поста неумеренного нельзя не восставать. Этот пагубен. Только пустую молву возбуждает вне и тщеславие внутрь. … Язык ваш иногда говорит смиренные речи, а на сердце лежит, что уж высоко взошли и, чай, всех превзошли. Всегда так и бывает. Стань ударять на внешние подвиги, тотчас в гордыню духовную попадешь. А врагу-то и надодь. Ну, матушка, подбавь, подбавь. И матушка из всех сил! Думает, что Богу угождает, а на деле врага потешает и чирей тщеславия раздувает и расширяет. Пишу вам все сие несладкое ради опасности, в коей находитесь.
Хочу направить на умеренный пост, который бы держал вас в смиренных чувствах. А то вы не знать куда залетите. Об этом с кем хотите потолкуйте, все то же скажут. Покривить свое внутреннее неразумным внешним не долго, а опять его наладить как следует — не вдруг наладишь. … Путь смиренного, умеренного делания есть самый надежный.
Само же пощение благословенно. Меньше есть да меньше спать — хорошее дело. Все же в меру надо. И к тому же душу должно ограждать глубоким смирением.
Со святым постом поздравляю. Благослови вас, Господи, провесть его душеспасительно. Да смотрите, здоровья не расстройте. He покормишь лошадку — не повезет. Конечно, надо желать, чтоб начатое вами никогда не изменялось и обратилось в закон жизни. Подвиги телесные тем сподручны нам, что тело ко всему может привыкнуть. Пока не привыкнет, кричит, а когда привыкнет, замолчит. Вот и предел трудов над телом. Тело — раба послушная, но надо его вышколить. Ну школьте, только в меру. Труд же над душою конца не имеет.
Относительно поста действуйте с полною свободою, применяя все к главной цели. Когда приутяжелить, когда приоблегчить можно, смотря по нужде. Пост не цель, а средство. Лучше не связывать себя в сем отношении неизменным постановлением, как бы узами: а когда так, когда иначе, только без льгот и саможаления, но и без жестокости, доводящей до изнеможения».16. Рассуждение в борьбе с духом любодеяния
1) Рассудительность в воздержании в борьбе с духом блуда
Преп. Нил Сорский пишет, что «велик для нас подвиг против духа блудного и крайне жесток, ибо включает [в себя] двоякую брань - в душе и теле». Оттого, что не только душа, но тело подвержено этой брани, то пост, воздержание, ограничение себя в еде и питье необходимы борьбы с блудным духом.
Преп. Нил Синайский:
«Кто наполняет чрево и обещается быть целомудренным, тот подобен утверждающему, что соломою остановит действие огня. Как невозможно соломою удержать стремительность разливающегося огня, так невозможно пресыщением остановить жгучее стремление непотребства.
Столп опирается на свое основание, и страсть блудная покоится на пресыщении».
Преп. Ефрем Сирин:
«Если возлюбишь воздержание, то обуздаешь демона блуда.
Преп. Иоанн Лествичник:
«Если ты обещал Христу идти узким и тесным путем, то утесняй чрево свое, ибо, угождая ему и расширяя его, ты отвергнешься своих обетов. Но внимай и услышишь говорящего: пространен и широк путь чревоугодия, вводящий в пагубу блуда, и многие идут по нему, но узки врата и тесен путь воздержания, вводящий в жизнь чистоты, и немногие входят им (ср.: Мф. 7, 13-14)».
«Кто хочет с объядением и насыщением победить беса блуда, тот подобен угашающему пожар маслом».
Однако и при борьбе со страстью любодеяния воздержанием и постом нам нужна рассудительность. Всё, что чрезмерно, не помогает, но, напротив, вредит.Так, Древний патерик повествует:
«Сказывали об одном из отцов: он был от мира и возжигался похотью к жене своей. Об этом сказал он отцам. Они зная, что он был трудолюбив, и делал гораздо более нежели сколько назначали ему, наложили на него такие труды и пост, что тело его обессилело, - и он не мог встать. По смотрению же Божию, пришел один странник из отцов - посетить Скит; подошедши к его келье, - увидал, что она растворена, - и пошел далее, удивляясь, почему никто не вышел навстречу ему? Но он воротился и постучал, говоря: может быть не болеет ли брат! Постучав он вошел в келью, увидал брата в сильном изнеможении и говорит ему: что с тобою, отец? Тот рассказал ему о себе: я от мира, и враг ныне разжигает меня на жену мою; я открыл это отцам; они наложили на меня разные труды и пост, - и я, исполняя их, обессилел, а брань возрастает. Услышав это, старец опечалился и говорит ему: хотя отцы, как мужи крепкие, хорошо наложили на тебя такие труды и пост, но если хочешь послушать моего смирения, оставь это и принимай немного пищи в свое время, и совершая посильную службу Богу, «возверзи на Господа печаль твою» (Пс. 54, 23), ибо своими трудами ты не можешь преодолеть этой похоти. Тело наше - как одежда: если сберегаешь ее она остается в целости, если же не сберегаешь, - предается тлению. Выслушав его, отец так и поступил, - и через несколько дней отступила брань от него».
Преп. Иоанн Кассиан Римлянин учит рассудительности в выборе меры поста:
«…чтобы нечистые грезы даже во время сна не могли возникать у нас, для этого всегда нужно держать равномерный и умеренный пост. Ибо кто будет превышать меру строгости, тот обязательно превзойдет и меру послабления. Кто допускает такую неравномерность, тот, без сомнения, не устоит в состоянии совершенного спокойствия, то изнемогая от чрезмерной скудости, то обременяясь излишеством пищи».
Об этом пишет и св. Игнатий (Брянчанинов):
«Вообще признано рассудительнейшими отцами, что, при борьбы с вожделениями естества, воздержание от пищи и прочие телесные подвиги должны быть благоразумны и умеренны, что плотское вожделение только обуздывается этими подвигами, что побеждается оно смирением и молитвенным плачем, привлекающими к подвижнику Божественную благодать, что усиленные телесные подвиги более вредны, нежели полезны, когда они, излишне ослабляя телесныя силы, препятствуют заниматься молитвою, плачем и делами смирения.
… Известный по особенному дару духовнаго рассуждения инок Скита, преподобный Агофон, был спрошен о блудной страсти. Он сказал спросившему: "Поди, повергни силу твою в прах пред Богом, и обретешь покой" (Алфавитный Патерик). Подобный ответ по этому предмету давали и другие великие отцы. Вполне правильно и верно! Если измерить естество может только Бог: то сознание повреждения, произведеннаго в естестве первородным грехом, и смиренное моление о исцелении и обновлении естества Творцом его, есть сильнейшее, действительнейшее оружие в борьбе с естеством. Оружие это ослабляется упованием на себя, к чему ведет излишний и несоразмеренный с силами телесный подвиг».2) Обманы блудного беса
Великая рассудительность нужна и для того, чтобы распознать обманы духа блуда.
Преп. Нил Синайский предупреждает о коварных приёмах блудного беса, искушающего подвижника:
Преп. Иоанн Лествичник:
«Будучи в искушении, я ощутил, что сей волк хочет обольстить меня, производя в душе моей бессловесную радость, слезы и утешение, и по младенчеству своему я думал, что я получил плод благодати, а не тщету и прелесть.
Склонные к сладострастию часто бывают сострадательны и милостивы, скоры на слезы и ласковы, но пекущиеся о чистоте не бывают таковы.
Будем испытывать, исследовать и наблюдать, какая сладость происходит в нас при псалмопении от беса блуда и какая – от словес Духа и заключающейся в них благодати и силы.
Не забывайся, юноша! Я видел, что некоторые от души молились о своих возлюбленных, будучи движимы духом блуда, и думали, что они исполняют долг памяти и закон любви.
Никто в продолжение дня не представляй себе в уме случающихся во сне мечтаний, ибо и то есть в намерении бесов, чтобы сновидениями осквернять нас бодрствующих.
Услышим и о другом коварстве наших врагов. Как снеди, вредные для тела, по некотором времени или день спустя производят в нас болезнь, так весьма часто действуют и причины, оскверняющие душу. Видел я наслаждающихся и не вдруг боримых; видел, что некоторые едят и пребывают с женщинами и в то время не имеют никакого худого помышления; но когда они обольстились самонадеянностью и возмечтали, что имеют мир и утверждение, то внезапно подверглись погибели в своей келлии. А какая это погибель, телесная и душевная, которой человек может подвергаться один, знает тот, кто находился в сем искушении, а кто не был искушен, тому и знать не надобно.
Все вы, желающие обучиться чистоте, услышьте еще об одной хитрости и коварстве обольстителя душ и будьте осторожны. Некто собственным опытом изведал сей обман его и сказывал мне, что бес плотского сладострастия весьма часто вовсе скрывает себя, наводит на инока крайнее благоговение и производит в нем источники слез, когда он сидит и беседует с женщинами, и подстрекает его учить их памятованию о смерти, о последнем суде и хранению целомудрия, чтобы сии окаянные, прельстившись его словами и притворным благоговением, прибегнули к этому волку как к пастырю; но окаяннейший оный, от близкого знакомства получив дерзновение, наконец подвергается падению.
Все бесы покушаются сначала помрачить наш ум, а потом уже внушают то, что хотят; ибо если ум не смежит очей своих, то сокровище наше не будет похищено; но блудный бес гораздо больше всех употребляет это средство».«Если страсть похотная при обращении с женщинами будет покойна, не верь обещаемому ею бесстрастию, ибо и пес окруженный толпою, машет хвостом, но, когда выйдет из нее, тотчас оказывает свойственную ему лютость.
Когда воспоминание о женщине станет бесстрастно, тогда заключай, что вступил ты в пределы целомудрия. Когда же представляемый тобою образ ея за душу тебя берет, тогда знай, что ты еще чужд этой добродетели. Но и в первом случае не останавливайся на таковых помыслах и долго не беседуй мысленно с женским образом, потому что страсть сия любит возвращаться назад, и опасность от нее близка.
Не приучай помысла входить в собеседование с сластями похоти, потому что в сонме страстных мыслей и движений разгорается огнь (Пс. 105,18). Они, разгоряча тебя, заставят думать, что трудно удержать огнь естества, что не в силах ты далее делать насилие естеству и что, хотя сегодня согрешишь по нужде, но завтра покаешься по заповеди, ибо закон (христианский) человеколюбив, легко прощает грех кающимся. При этом представят тебе в пример, как некоторые после воздержания пали и снова покаялись, придавая вероятность обольстительному совету своему, чтоб, сокрушив твердость сопротивоборства этою надеждою легкого снова обращения чрез покаяние, храм целомудрия сделать домом блуда.
Смотри, человек воздержания, под предлогом покаяния не обольщайся неизвестными надеждами, ибо многие, пав, немедленно похищены смертию, а другие не в силах были встать (от падения), привычкою к сластям похотным связанные, как законом. Почему знаешь ты, человек, будешь ли жив и покаешься ли, что назначаешь себе годы жизни?»
Св. Игнатий (Брянчанинов) пишет своей духовной дочери, боровшейся с блудным искушением, что она, думая что мысленно общается с человеком, на самом деле общалась с блудным бесом:
««Противьтесь диаволу, и бежит от вас, - сказал св. Апостол Иаков, - противьтесь не соглашаясь со влагаемыми ими помышлениями, и исповедуйте их». Всякое лицо, чье бы оно ни было, когда является воображению, возбуждая нечистыя мысли и помышления, есть лице диавольское, т.е. самаго диавола, который во время греховнаго искушения предстоит душе и обманывает ее принятою личиною, способною возбудить страсть, по настроению души. Сочетавшийся с греховными помышлениями и мечтаниями, сочетавается с самим сатаною и подчиняется ему в сей век и в будущий: почему необходимо бороться с помыслами».
Этому же учит преп. Нил Синайский:
«Демон принимает на себя лице женское, чтобы обольстить душу к смешению с ним. Облик образа (жены) принимает на себя бесплотный демон, чтобы похотливым помыслом ввести душу в блуд. Не увлекайся же неимеющим существенности призраком, чтоб не сделать чего-либо подобного и плотию. Обольщены бывают духом блуда все такие, не отражающие крестом внутреннего прелюбодеяния».
Евагрий Понтийский также пишет, что образы, представляемые нами во время блудной брани, создаются бесами:
«…следует хранить свой ум во время искушений, ибо когда появляется бес, ум сразу же воспринимает этот внешний вид своего собственного тела и [посредством него] вступает внутри [души] в брань с братом или совершает совокупление с женщиной. Такого [человека] Христос в Евангелиях назвал прелюбодеем, который прелюбодействует в сердце [своем] с женой ближнего (Мф. 5, 28). Без подобного внешнего образа ум никогда не может прелюбодействовать, будучи нетелесным, и без подобных умопредставлений он не способен приблизиться к какой-либо чувственной вещи; эти же умопредставления [уже] суть прегрешения. …Поэтому отшельнику следует внимать самому себе, «да не будет слово тайно в сердце твоем беззакония» (Втор. 15, 9), ибо во время искушений, когда появляется бес, ум [часто] воспринимает внешний вид собственного тела. Рассмотрение этого и побудило нас рассуждать о нечистом помысле. Ведь бесовский помысел есть несовершенный образ воспринимаемого чувствами человека, возникающий в мысли; с этим образом ум, приводимый в движение страстью, втайне говорит или совершает что-либо беззаконное, обращаясь к преемственной чреде призраков, образуемых им [самим]».
Преп. Ефрем Сирин предупреждает:
«Кто не противится похоти, но дает очам своим свободно блуждать, тот, конечно, склонился уже умом пред страстями и, если бы не стыд человеческий, неоднократно растлил бы и тело. Посему, если не будет он трезвиться и постоянно иметь страх Божий пред очами своими, то не замедлит растлить и тело свое, ибо за сим демоном, который учит глаза рассеянности, следует другой демон, который вещественно соделывает грех во плоти. Если второй увидит, что первый успел развлечь душу и сделать ее рассеянною, тотчас начинает советовать, чтобы совершен был и плотской грех. Побежденному оком своим начинает он советовать нечто подобное сему: «Вот в намерении ты согрешил и прелюбодействовал сердцем, заповедь уже нарушил, и грех преступления заповеди вменен уже тебе. Поэтому удовлетвори теперь похоти, ибо и сделать и вожделевать одно и то же. Насладись по крайней мере своим вожделением». Но ты не верь его вымыслам, по слову апостольскому: «Не неразумеваем умышлений его» (2 Кор. 2, 11), ибо сим хочет он уловить душу твою. Этому демону, советующему совершить беззаконный грех, надобно сказать: «Хотя пал я оком и прелюбодействовал сердцем, однако ж прелюбодейное сердце свое сокрушаю покаянными воздыханиями и падшее око омываю слезами, ибо «сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит» (Пс. 50,19)».
Преп. Никодим Святогорец наставляет избегать хитрости блудного духа мыслями о Боге:
Размышление же твое, в то время как множатся в тебе срамные помыслы плотской сласти, да не будет направлено прямо против них, хоть иные и советуют это; не берись изображать мысленно пред собой нечистоту и срамоту грехов плотской похоти, ни угрызения совести, которые последуют затем, ни растления естества твоего и потерю чистоты девства твоего, ни помрачения чести твоей и другое подобное. Не берись, говорю, размышлять об этом, потому что такое размышление не всегда бывает верным средством к преодолению искушения плоти, а, напротив, может послужить к усилению брани, иной же раз и к падению. Ибо, хотя ум при сем будет вести мысленную речь свою в укор и противление сей страсти, но как мысль, несмотря на то, все же будет держаться на предметах ее, к которым так неравнодушно сердце, то не дивно, что тогда, как ум расточает такие строгие суждения о таких делах, сердце соуслаждаться будет ими и соглашаться на них, что и есть внутреннее падение. Нет, надобно рассуждать о таких предметах, которые бы заслонили собой эти срамные вещи и совсем отвлекли от них внимание, содержанием же своим отрезвительно действовали на сердце. Такого рода предметы суть жизнь и страдание воплотившегося ради нас Господа Иисуса, неминуемый час смерти нашей, трепетный день Страшного суда и разные виды адских мучений.Находящимся в искушении и борющимся с ним надо знать и о такой уловке врага, которая описана в Отечнике, когда бесы представляют безгрешный для нас прилог как якобы совершённый грех:
«Так случилось, что один брат мысленно совершил блуд, пошел и рассказал об этом отцам:
— Что мне делать, ибо не спокойно мое сердце, что я сдался в битве с врагом и, уступив помыслам, все равно что согрешил на деле?
Отцы ответили:
— Грех не был совершен, но действовал в тебе враг, искушая тебя, а Бог защитил тебя.
Но брат не поверил им и продолжал мучиться. Тогда отцы поведали ему, как два брата, посланные из киновии в деревню пошли вместе, и бес пять раз нападал на старшего из них, но, претерпевая страшное искушение, он все время совершал подвиг непрестанной молитвы. Когда братья вернулись к своему старцу, старший брат от страха не смел даже взглянуть на него. Он пал ниц перед старцем и сказал: «Помолись за меня, отче, ибо я впал в блуд», — и рассказал, какая битва происходила в его уме.
Прозорливый старец увидел над его головой пять венцов и сказал ему: «Дерзай, чадо! Ты не потерпел поражение, а, наоборот, победил, так как не совершил греха».
— Так что и ты, брат, — сказали старцы, — дерзай и не скорби, потому что грех не совершен на деле. Великое борение, когда человек, имея возможность согрешить, смог устоять перед искушением. Тем большую мзду он приемлет, чем крепче и яростнее сражается с ним враг. Что ты думаешь о блаженном Иосифе, легко ли ему было, когда его возжелала жена Потифара (Быт. 39, 7)? Неужели легко ему было совершить свой подвиг? Он как будто бы вел бой на арене, так как Бог и ангелы наблюдали за сражением, а дьявол и бесы все больше распаляли ту жену. Он вел бой с великим трудом и напряжением, как на поле битвы, и за этим бойцом с неба следил Бог и сонмы святых ангелов.
Дьявол сражался с ним со всем своим лукавым воинством, возбуждая в муже страсть и все более озлобляя женщину. А когда доблестный боец победил, все лики ангелов громогласно прославили Бога: «Воин одержал не виданную доселе победу» — Конечно, брат, хорошо не совершать зла даже в воспоминании. Но если зло тебя искушает, не сдавайся, а продолжай биться».
(Евергетин)Повести из жития старцев, преимущественно египетских, которых имена не дошли до нас, учат не впадать в отчаяние даже при падении:
"Брат пошел почерпнуть воды из реки. Там он встретился с женщиной, стиравшей белье, и пал с нею в блуд. По совершении греха он взял водонос с водой и пошел в келию. Бесы напали на него и начали сильно возмущать помыслами, говоря: “Зачем ты идешь в келию? Тебе нет спасения! Возвратись в мир!” Брат понял, что они хотят его совершенной погибели и отвечал помыслам: “Откуда вы пришли? Зачем смущаете меня, стараясь привести в отчаяние? Я не согрешил, повторяю вам, я не согрешил”. Отразив таким образом помыслы, брат пришел в келию и продолжал безмолвствовать в ней по-прежнему. Случившееся Бог открыл одному из старцев, соседу брата, возвестив, что он пал и в самом падении одержал победу. Старец пришел к брату и спросил его: “Как ты поживаешь?” Он отвечал: “Хорошо, отец!” Старец опять спросил его: “Не случилось ли с тобой на этих днях чего неприятного?” — “Ничего”, — отвечал брат. Тогда старец сказал о бывшем ему откровении. Брат рассказал ему о случившемся. Старец, выслушав брата, сказал: “Поистине рассуждение твое сокрушило всю силу вражью” (Св. Игнатий. Отечник)."Некий брат, пребывавший в Енате, монастыре Александрийском, впал в грех, и от сильной печали бесы привели его в отчаяние. Но он, как искусный и опытный подвижник, убедив себя в благом уповании, говорил: “Верую щедротам Божиим, что Бог сотворит со мной милость”. Когда он так говорил, то бесы возражали: “Почему ты знаешь, что Бог сотворит с тобой милость?” Он отвечал им: “Вы кто? Что вам за дело, сделал ли я или не сделал? Вы — сыны тьмы и геенны и наследники погибели. Если Бог милостив и благ, то вам что до этого?” Таким образом, бесы, будучи посрамлены братом, отступили от него без всякого успеха. Брат упованием на милость Божию и с помощью Божией пришел к покаянию и спасся" (Св. Игнатий. Отечник).
17. Рассуждение в борьбе со страстью сребролюбия
Святые отцы наставляют, что, как и в борьбе с любой страстью, при борьбе со сребролюбием необходима добродетель рассуждения, помогающая не отклоняться с царского, среднего пути добродетели ни вправо, в потакание страсти, ни влево, в крайности ревности не по разуму. «Крайности происходят от подущения душевных врагов. Безрассудно быть пристрастну к деньгам, и нерассудно пренебрегать ими; то и другое худо и ведет не только к смущению, но и даже ко вреду душевному» (преп. Амвросий Оптинский). Так, мирские люди, имеющие семью, детей, должны заботиться об их материальном благополучии, и разумное обеспечение семьи не будет многостяжанием. Также и подавать милостыню следует с рассуждением, в меру своих возможностей, посильно, и материальных, и духовных, так как не каждый может понести без ущерба для души лишение необходимого для жизни.
Св. Феофан Затворник излагает «обязанности главы семейства»:
«Глава семейства, кто бы ни был ею, должен восприять на себя полную и всестороннюю заботу о всем доме, по всем частям, и иметь неусыпное попечение о нем, сознавая себя ответным лицом и пред Богом, и пред людьми за его добро и худо; ибо в своем лице он представляет его все: за него получает стыд и одобрение, болит и веселится. Сия забота, по частям, должна быть обращена а) на благоразумное, прочное и полное хозяйство, чтобы все во всем могли иметь посильное довольство, жизнь неболезненную, безбедную. В этом житейская мудрость — честная, Богом благословенная... В сем отношении он распорядитель и правитель дел. На нем лежит когда что начать, что кому сделать, с кем в какие вступить сделки и проч. р) При внимании к ходу вещественных дел и духовные дела тоже на нем. Главное здесь — вера и благочестие. Семейство — церковь. Он глава сей церкви. Пусть же блюдет чистоту ее. Способ и часы домашнего молитвования на нем: определи их и поддерживай. Способы просвещения семейства в вере на нем; религиозная жизнь каждого на нем: вразуми, укрепи, остепени, у) Устрояя все одною рукою внутри, другою должен он действовать вне, одним глазом смотреть внутрь, другим — вне. Семейство за ним. В общество является он, и общество за все семейство берется прямо с него. Потому все необходимые сношения и общественные дела — на нем. Он — знай, он — и приводи в дело, что нужно. 5) Наконец, на нем лежит обязанность хранить семейные обычаи, общие и свои частные, и в последнем случае особенно дух и нравы предков держать в семействе и память о них передавать из рода в род. Каждое семейство имеет свой характер; пусть он остается и держится, в союзе, однако ж, с духом благочестия. Из их разнородностей составится стройное при разнообразии и полное тело — село, город, государство.Св. Иоанн Златоуст:
"Но разве Бог заповедал невозможное? …Разве не позволяется тебе заниматься делами? ...Разве от пользования имуществом? От любостяжания только и хищения. Разве принуждаю раздать все? Только немногое, по мере возможности, уделять нуждающимся. "Ныне ваш избыток", говорит (апостол), "в восполнение их недостатка" (2Кор.8, 14). …Устраняем то, что причиняет тебе бесчестие, что и сам ты еще здесь, прежде геенны, уже признаешь постыдным и ненавистным. Разве (запрещаем) веселиться и радоваться? Только бы (это было) не постыдно и не бесчестно.
Чего ты боишься? Чего страшишься? Чего трепещешь? Где брачная жизнь, где доброе употребление имущества, где умеренность в пище, – какой там повод ко греху? …будь в своем доме с женою, с детьми, и устраивай дела свои так, чтобы проводить жизнь спокойную и безопасную".
Древний Патерик:
Спросили однажды блаженную Синклитикию: "Нестяжание есть ли совершенное благо?" Она отвечала: "Да, оно совершенное благо для тех, кто может перенести. Ибо переносящие нестяжание хотя имеют скорбь по плоти, но спокойны душой. Как твердое белье, когда его мнут и сильнее полощут, вымывается и очищается, так и крепкая душа еще более укрепляется добровольной нищетой".
Преп. Амвросий Оптинский учит рассудительности и мере в подаче милостыни, а также в других имущественных вопросах:
«Пишешь о работнице скончавшейся и спрашиваешь, не искушение ли это тебе, что помысл внушает тебе жалость о ней и понуждает заботиться о ее поминовении, так что из пяти рублей, которые у вас были, вы отдали два священникам, чтобы ее поминали? Отвечаю: конечно, это искушение. Святое Писание говорит: «благотвори ближнему елика рука твоя может» (Ср.: Втор. 15, 10). И преподобный Варсануфий Великий говорит, что если монах, имея только необходимое для самого себя, откажет просящему, то не согрешит. А вы разве живете выше учения Варсануфия Великого? Вы постоянно сами нуждаетесь: вам ли думать о денежном благотворении ближним? Если вы отдадите последнее, что вам самим нужно, то враг, который всегда вас борет заботою о ваших недостаточных средствах, еще более будет вам стужать этим. Хорошо ли вам чрез непосильное благотворение самим ввергать себя в смущение и заботливость, и попечения, когда мы имеем Евангельскую заповедь: «не пецытеся»! Рассуждение, по учению святых отцев, выше всего. Если вы ощущаете жалость к умершей, то вам, при вашем положении, приличнее не денежные благотворения за нее делать, а, если хотите, самим за нее келейно молиться, чтобы Господь, якоже Сам весть, помиловал душу ее. И думаю, что если так будете делать, то и жалость и усердие ваше, все это пропадет скоро.
Ты спрашиваешь, хорошо ли сделала, занявши для странницы пять рублей и отдавши ей новые сапоги П., которые ей самой были нужны. Отвечаю: нехорошо, очень нехорошо, и очень неосновательно. Вперед так не делай ни по какому поводу. Нигде не написано для милостыни занимать деньги и делать такое благотворение, за которым неминуемо следует смущение для тебя или для других. Я, кажется, тебе писал слово и совет Пимена В., что монах не солжет, если откажет просящему, что нет у него, когда не имеет излишнего, сверх своей потребности, а иначе он должен со смущением добывать себе то, что нерассудно отдал другому. Твое положение требует великой осмотрительности и здравого обсуждения.
В одном из житий Киево-Печерских угодников сказано: ежели кто об украденных у него деньгах не жалеет, то это вменится ему более произвольной милостыни.
Кольми паче тебе жалеть не следует, что так или иначе употреблено дарованное тобою или у тебя взятое, а иначе уменьшишь духовную пользу своего жертвования.
Спрашиваешь, как тебе быть с родными: получила совет оставить их, а между тем ни от кого не имеешь помощи и не знаешь, писать ли им или не писать? Я тебе говорил, чтобы оставить излишнюю заботливость о родных и близкую связь с ними, а не то, чтобы вовсе не писать им. По времени можно им писать. В теперешних же твоих обстоятельствах можешь не просить прямо, а спросить их, что вот прошло пять месяцев, как ты живешь кое-как, как они сами там живут, — воздухом, что ли, питаются, и платят ли за что-нибудь, или без денег все имеют. — Если бы от других ты получила потребное, то могла бы и не напоминать им, а теперь почему же не сделать такого вопроса.
...После всего, что тебе было писано мною, ты упорно стоишь на своем — не хочешь писать родным, а между тем, по причине твоего молчания, они не только огорчаются на тебя, но и тебе денег не высылают, и между собою не могут кончать дела, так что чрез тебя выходит общая неприятность. Ну, не безрассудная ли и не упрямая ли ты. Писала ты мне не раз о какой-то доверенности, но ни разу не объяснила толком, какого рода доверенность от тебя требуется. Как прежде писал я тебе, так и еще повторяю, что дельную и основательную доверенность следует послать, если того требуют семейные ваши обстоятельства. Ты оправдываешь себя тем, что обещала не писать родным. Древние отцы от всего родства отреклись, но зато ни у кого ничего не просили, а питались травами и зельями или от труда рук своих. Если ты не можешь подражать им, никого ни о чем не просить, работать и питаться от труда своих рук или, пожалуй, если можешь питаться воздухом и при этом быть мирною, не роптать и никого не укорять и не обвинять, если можешь все это сделать, тогда и держись за свое обещание. А если не можешь, то сознайся в своей немощи и в нерассудном обещании и смиренно проси у Господа прощения: «Господи, солгала я, окаянная, обещала, чего не могу исполнить! Прости мя грешную!» Спрашиваешь: кому лучше угодить — Богу или людям. Но ты, упорно держась за свое безрассудное обещание, людям досадишь, а Богу этим не угодишь.
Жить совершенно безмолвно, без всяких попечений, нисколько не заботясь ни о келейных, ни о других потребностях, – дело выше нашей меры, когда видим, что прежние отцы – и совершенные – заботились о пище своей каждый по своей мере, хотя и мало заботились, и бесстрастно, но заботились. Кольми паче нам, немощным и страстным, должно в этом случае смириться и позаботиться о плоти своей, по слову апостола, питая оную и грея по потребности, а не прихотливо.
Пишешь: «Я не люблю так денег, что у меня никогда долго не держатся; потому и бываю всегда без денег, а после занимаю». Но ведь это бестолковщина, и в этом нужно не оправдываться, а лучше укорять себя и постараться исправиться. Если бы мог человек питаться и одеваться воздухом, тогда бы он справедливо пренебрегал деньгами, которые ему, как кажется, иногда надоедают. А как во время холода и голода нельзя пренебрегать потребною одеждою и пищею, так нельзя пренебрегать теми средствами, чрез которые пища и одежда приобретаются. У святых отцев говорится, что «край бесовския суть», т. е. что крайности происходят от подущения душевных врагов. Безрассудно быть пристрастну к деньгам, и нерассудно пренебрегать ими; то и другое худо и ведет не только к смущению, но и даже ко вреду душевному чрез разные путаницы от неправильного пренебрежения. Деньги сами по себе или, вернее, по цели, назначенной от Бога, вещь весьма полезная. Они заменяют недостаток простоты и любви между людьми. Без денег кто бы расчел людей? Были бы вечные споры и ссоры и даже драки до убийства, а малыми монетами и даже ничтожными бумажками люди от всего этого избавляются, сами не понимая того. Вред не от денег, а от безрассудной жадности, или скупости, или от злоупотребления, – пожалуй, скажем, и от неправильного пренебрежения. Пользуйся употреблением денег правильно, и будешь покойна.
Мать N. спрашивает, можно ли у себя держать деньги сестер на хранении. Если бы сохранялся древний строгий порядок общежития, когда живущим выдавалось все потребное, в таком случае было бы это неприличным и можно бы считать недолжным, а в настоящее время, по общей немощи как начальствующих, так и подчиненных, возбранить этого совершенно нельзя. Бывает нужда и необходимая потребность для последних.
Преп. Макарий Оптинский:
«Вас совесть не может упрекать за имение тленных денег, ежели вы будете ими владеть, а не они вами; как же ими владеть, я думаю, вам довольно известно.
По званию Божию, из удалившихся мира в древние времена, некоторые, при помощи Божией, подвигами со смирением и остротою жития умертвив свои телеса, не требовали богатств мира сего; но слава, прошедшая о их добродетелях, привлекла к ним многих, желающих получить спасение, которые не могли понести жестокости их жития, требовали более или менее немощам своим снисхождения... Таким образом, нередко и по Божию откровению, составлялись братства, устроивались постепенно обители, киновии, монастыри и лавры, на созидание коих посылаемы были им от Бога, чрез царей и вельмож, сокровища мира сего, которые они, если принимали, то... не иначе, как испрося и на сие воли Божией, чрез внутреннее или явное откровение, хотя и скорбя об оставлении своем безмолвия; но, усматривая спасение ближних, в обителях сих быть имеющее, и в позднейшие времена, предпочитали своей пользе спасение многих душ. Находившаяся в обителях братия, простирающаяся иногда до тысячи, и более и менее, требовали также содержания; хотя и от труда рук своих многие имели пропитание, но не отметали усердие приносящих от праведных своих стяжаний, употребляя их на монастырские нужды... Вот, кажется, причина, побудившая древних отцов принимать сокровища мира сего — причина спасения душ; ибо не все могли быть совершенными, как они; и паки: усердие приносящих сии дары служило на спасение многим. Они же сокровища сии принимали безстрастно, а потому — себе без вреда...»18. Рассуждение в борьбе со страстью гнева
Нам необходима рассудительность и для того, чтобы распознавать греховность движений гнева, возникающих в нас, и для того, чтобы обуздывать гнев.
Древний патерик:
Брат спросил авву Пимена: что значит «гневаться на брата своего всуе» (сравн. Мф. 5: 22)? Всуе гневаешься, - отвечает старец, - если гневаешься за всякое лихоимство, которое ты терпишь от брата твоего, даже если бы он выколол у тебя правый глаз. Если же кто старается удалить тебя от Бога - на такого гневайся.
Авва Иосиф:
"Как подавлять гнев.
Итак, нам необходимо обуздывать все движения гнева и по руководству рассудительности усмирять, чтобы внезапной яростью не увлечься к тому, что осуждается Соломоном: глупый весь гнев свой изливает, а мудрый сдерживает его (Притч. 29, 11), т. е. глупый воспламеняется гневом для отмщения за себя, а мудрый зрелым рассуждением и усмирением уменьшает и изгоняет его. О том же говорит апостол: «не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу» (Рим. 12, 19), т. е. не увлекайтесь гневом к мщению, но дайте место гневу, т. е. сердца ваши не должны быть сжаты теснотою нетерпеливости и малодушия, так чтобы не могли снести сильную бурю возмущения, когда она нападает; но расширьте ваши сердца, принимая противные волны гнева в широких заливах любви, которая все покрывает, все переносит, чтобы таким образом дух ваш, расширяемый полнотою великодушия и терпения, имел спасительные пристанища совета, в которых принятый и разлившийся гнусный дым гнева тотчас исчез бы. Или так следует понимать: даем место гневу, когда возмущению другого уступаем со смиренным и спокойным духом, и, как бы признавая себя достойными какого-либо оскорбления, просим извинения. Впрочем, которые так понимают смысл апостольского совершенства, что будто не дает место гневу тот, кто удаляется от гневающегося, те, мне кажется, не отсекают повода к раздору, а усиливают. Ибо если гнев ближнего не будет тотчас побежден смиренным удовлетворением, то убегающий больше возбуждает его, нежели усмиряет. О подобном говорит Соломон: не будь духом твоим поспешен на гнев, потому что гнев гнездится в сердце глупых (Еккл. 7, 10). Не вступай поспешно в тяжбу, чтобы не раскаяться тебе впоследствии (Притч. 25, 8). Премудрый не для того обвиняет поспешность тяжбы или гнева, чтобы одобрять медленность их. Так же следует понимать и это: у глупого тотчас же выкажется гнев его, а благоразумный скрывает оскорбление (Притч. 12, 16). Он не говорит, что мудрые должны затаить бесчестную страсть гнева, как будто, осуждая быстроту гнева, он не запрещает медленности его; но говорит, что если бы как-нибудь по немощи человеческой и возбудился гнев, то нужно скрывать его, чтобы с течением времени вовсе подавить. Ибо таково свойство гнева, что, сдерживаемый, он ослабевает и утихает, а, обнаруживаемый, более и более разгорается. Следовательно, нужно расширить и распространить сердце, чтобы, сжимаемое теснотою малодушия, не наполнялось жаром бурного гнева, и чтобы мы могли не сжатым сердцем принять, по выражению пророка, слишком широкую заповедь Божию, и говорить с пророком: потеку путем заповедей Твоих, когда Ты расширишь сердце мое (Пс. 118, 32). Ибо что великодушие есть мудрость, тому научаемся из ясных свидетельств Св. Писания: у терпеливого человека много разума, а раздражительный выказывает глупость (Притч. 14, 29). И потому Св. Писание с похвалою упоминает о том, кто просил у Господа дара премудрости: и дал Бог Соломону мудрость и весьма великий разум, и обширный ум, как песок на берегу моря (3 Цар. 4, 29)".19. Рассудительность в борьбе со страстью осуждения
1) Нельзя не признавать грех – грехом, но при этом не следует осуждать самого человека
Святые отцы учат, что мы не можем не отличать доброго от злого, если сами хотим избежать греха, но при этом не должны осуждать самого человека, но - ненавидеть лишь сам грех и диавола, вовлекающего нас в него.
Преп. Варсануфий и Иоанн учат рассуждению в борьбе с грехом осуждения:
Вопрос 450. Если вижу, что кто-нибудь поступает неприлично, могу ли я судить о сем неприличии? И как избежать проистекающего отсюда осуждения ближнего?
Ответ. То дело, которое действительно неприлично, мы не можем не признавать за неприличное, ибо иначе как избежим происходящего от него вреда, по слову Господа, Который сказал: «Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные. По плодам их узнáете их» (Мф. 7, 15-16). Того, кто делает такое дело, осуждать не следует, как по слову Писания: «не судúте, и не будете судимы» (Лк. 6, 37), так и потому, что нам должно признавать самих себя грешными более всех, а равно и потому, что согрешение брата мы должны считать за свое собственное и ненавидеть лишь диавола, прельстившего его. Когда бы кто столкнул другого в яму, то мы порицаем не его, но того, кто столкнул его; точно так и здесь. Случается, что человек делает дело, которое видящим оное кажется неприличным; но оно совершается по благому намерению делающего, как сие случилось с известным святым старцем: он, проходя мимо конского ристалища, вошел в него с намерением, ибо видя, как там каждый старается предварить и победить другого, сказал помыслу своему: «Видишь ли, как усердно подвизаются угождающие диаволу? Не тем ли более должны подвизаться мы, наследники Царствия Небесного?» И ушел с этого зрелища еще более прежнего усердным к духовному пути и подвигу. А равно мы не знаем и того, не сделается ли согрешивший брат посредством покаяния благоугодным Богу через свое смиренномудрие и исповедание. Фарисей отошел осужденным за свое величание. Зная сие, будем подражать мытареву смирению и осуждать самих себя, чтобы быть оправданными, и убегать фарисейского величания, чтобы не быть осужденными.2) Отличие суждения от осуждения
Св. Феофан Затворник показывает различие между грехом осуждения, в котором всегда есть презрение и приговор, и безгрешным и даже добродетельным суждением, которое ясно видит грех, но при этом исполнено любви к ближнему и желает ему исправления и всяческого добра:
Пересуды - женская слабость, конечно, похвалы недостойная. Надо однако ж различать суждение от осуждения. Грех начинается, когда в сердце зарождается презорство к кому, ради какой-нибудь худобы, осудить можно просто без всякого приговора судимому. Если же при этом в сердце сожаление будет о лице оплошавшем, желание ему исправления и молитва о том; то тут не будет греха осуждения, а совершится дело любви, возможное при такой встрече. Грех осуждения больше в сердце, чем на языке. Речь об одном и том же может быть и грехом и не грехом, судя по чувству, с коим произносится. Чувство дает и тон речи. Но лучше всячески воздерживаться и от суждений, чтоб не попасть в осуждение; т.е., не ходить около огня и сажи, чтоб не ожечься и не очерниться. Скорее переходить надо на осуждение и укорение себя.
Евфимий Зигабен, обобщая святоотеческие толкования, пишет о том, чем суждение ради исправления ближнего отличается от его осуждения:
«Итак, что же? Если брат блудодействует или погрешает в чем-либо другом подобном, неужели мне не должно исправлять его, но молчать? Исправляй подобно врачу, как брата, а не осуждай враждебно, как ненавистного. Не сказал же Он: не удерживай согрешающего, но: не суди. И апостол Павел сказал: «Ты кто еси судяй чуждему рабу; Своему Господеви стоит или падает». И опять: «Ты же почто осуждаеши брата твоего; Или ты что уничижаеши брата твоего?» (Рим. 14, 4, 10). И действительно, осуждать неподчиненного свойственно душе фарисейской и оправдывающей самое себя.
Св. Иоанн Златоуст в толковании на слова “Не судите, да не судимы будете” (Мф. 7, 1) показывает отличие суждения, вразумления, любви, добрых советов - от осуждения, поношения, гордых нападений:
«Что ж? Ужели не должно обвинять согрешающих? Да; и Павел то же самое говорит, или - лучше - Христос через Павла: “А ты что осуждаешь брата твоего?” Или: “И ты, что унижаешь брата твоего? Кто ты, осуждающий чужого раба?” (Рим. 14:10,4)? И опять: “Посему не судите никак прежде времени, пока не придет Господь” (1 Кор. 4:5). Каким же образом тот же апостол в другом месте говорит: “Обличай, запрещай, увещевай” (2 Тим. 4:2)? И еще: “Согрешающих обличай перед всеми” (1 Тим. 5:20)? Равным образом, и Христос говорит Петру: “Пойди и обличи его между тобою и им одним. Если же не послушает, возьми с собою” другого, если же и при этом не уступает, “скажи церкви” (Мф. 18:15-17). И для чего Он поставил столь многих обличителей, и не только обличителей, но и карателей, так что кто не послушается никого из этих последних, того велел почитать за язычника и мытаря? С какою также целью вверил им и ключи? Если, ведь, они не будут судить, то не будут иметь никакой важности и, следовательно, всуе получили власть вязать и решить. С другой стороны, если бы это было так, то все пришло бы в расстройство и в Церкви, и в гражданских обществах и в семьях. Если господин не будет судить своего слугу, а госпожа служанку, отец сына, и друг своего друга, то зло будет распространяться все более и более. И что я говорю: друг друга? Даже если врагов не будем судить, то никогда не будем в состоянии разрушить вражду, но все придет в совершенный беспорядок. Что же значит указанное изречение? Рассмотрим теперь внимательнее, чтобы врачевство спасения и законы мира не почел кто-нибудь законами ниспровержения и смятения. Для имеющих здравый ум Спаситель хорошо изъяснил уже силу данного закона в следующих дальнейших словах: “И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь” (Мф. 7:3)? Если же для многих, не так сообразительных, изречение Христово кажется все еще недовольно ясным, то я снова постараюсь изъяснить его. Именно - здесь, как мне кажется, Спаситель не все вообще грехи повелевает не судить и не всем без исключения запрещает это делать, но тем только, которые, сами будучи исполнены бесчисленных грехов, порицают других за маловажные какие-нибудь поступки.
…Впрочем, Христос полагает здесь и общий закон о неосуждении. И Павел в послании к коринфянам запретил не вообще судить, но судить только высших, в виду неизвестности дела; равным образом, не вообще запрещает исправлять согрешающих. Он упрекал и тогда не всех без различия, а укорял, во-первых, учеников, которые так поступали в рассуждении своих учителей, и во-вторых, тех людей, которые, сами будучи виновны в бесчисленных согрешениях, клеветали на неповинных. То же самое дает разуметь и Христос в данном месте, и не просто дает разуметь, но еще внушает великий страх, и угрожает неизбежным наказанием: “Ибо каким судом судите, - говорит Он, - [таким] будете судимы” (Мф. 7:2). Ты осуждаешь, говорит Он, не ближнего, но себя самого, и себя самого подвергаешь страшному суду и строгому истязанию. Подобно тому, следовательно, как в отпущении грехов начало зависит от нас самих, так и в этом суде мы же полагаем известную меру нашего осуждения. Итак, должно не порицать, не поносить, но вразумлять; не обвинять, но советовать; не с гордостью нападать, но с любовью исправлять, - потому что не ближнего, но себя самого предашь ты жесточайшему наказанию, когда не пощадишь его, произнося твой приговор о его прегрешениях.
… Что же, - скажешь ты, - если кто прелюбодействует, неужели я не должен сказать, что прелюбодеяние есть зло, и неужели не должен исправить распутника? Исправь, но не как неприятель, не как враг, подвергая его наказанию, но как врач, прилагающий лекарство. Спаситель не сказал: не останавливай согрешающего, но: не суди, т. е., не будь жестоким судиею; притом же это сказано не о важных и явно запрещенных грехах, как уже мною было и прежде замечено, но о таких, которые и не почитаются грехами. Потому Он и сказал: “Что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего” (ст. 3)?
…Строгий суд о ближнем показывает не доброжелательство, а ненависть к человеку; и хотя осуждающий носит личину человеколюбия, но на самом деле исполнен крайней злобы, поскольку подвергает ближнего напрасному поношению и обвинению, и восхищает место учителя, сам не будучи достоин быть даже учеником. Потому Христос и назвал его лицемером. Если ты так строг в отношении к другим, что видишь и малые проступки, то почему так невнимателен к себе, что не замечаешь и великих грехов? “Вынь прежде бревно из твоего глаза”. Видишь ли, что Спаситель не запрещает судить, но прежде велит изъять бревно из собственного глаза, и тогда уже исправлять согрешения других? Всякий ведь свое знает лучше, нежели чужое, и лучше видит большее, нежели меньшее, и наконец, более себя самого любит, чем ближнего. Следовательно, если ты судишь других, желая им добра, то прежде пожелай его себе, имеющему грех и очевиднее, и более; если же нерадишь о самом себе, то ясно, что и брата своего судишь не из доброжелательства к нему, но из ненависти и желания опозорить его. Если же и должно быть ему судимым, то пусть его судит тот, кто ни в чем подобном не согрешил, а не ты.
…Итак, сказанная Спасителем заповедь имеет такой смысл: кто сам подвержен многим порокам, тот не должен быть строгим судиею погрешностей других людей, и особенно когда они маловажны; следовательно, Он не запрещает обличать или исправлять, но возбраняет нерадеть о собственных грехах, и восставать против чужих. И это потому, что осуждение других много содействовало бы к увеличению зла, усугубляя порочность. В самом деле, кто привык нерадеть о своих великих преступлениях и строго судить о малых и незначительных погрешностях других, тот терпит двоякий вред, - как потому, что нерадит о своих грехах, так и потому, что питает ко всем вражду и ненависть, и каждый день возбуждается к крайней жестокости и немилосердию».3) Добрые рассуждения
Старец Паисий Святогорец учит взращивать в себе рассуждением добрые помыслы, протовопоставляя их лукавым помыслам осуждения:
« - Геронда, часто, глядя на других, я их осуждаю.
- По правде сказать, невозможно не видеть, что делается вокруг тебя. Однако нужно стяжать рассуждение, чтобы видеть смягчающие обстоятельства и оправдывать людей. Тогда ты будешь их видеть в добром состоянии.
- Геронда, во время службы мне приходят помыслы, почему одна сестра не приходит на клирос, почему другая поёт тихо, и так я постоянно осуждаю.
- Почему ты не думаешь, что, может быть, сестра устала или, может, у неё что-то болело, и она не спала и поэтому не поёт? Я знаю сестёр, которые, даже больные и с температурой, еле волоча ноги, идут на послушания и стараются, чтобы никто ничего не заметил, чтобы их не освободили от послушания и не поставили другую сестру на их место и ей бы пришлось работать за двоих. Это тебя не трогает?
- Трогает, но у меня не всегда получается оправдывать сестру, когда она грубо себя ведёт.
- Ты когда-нибудь думала о том, что, сестра ведёт себя грубо, чтобы скрыть свою добродетель? Я знаю людей, которые намеренно творят бесчинства, для того чтобы их злословили те, кто к себе невнимателен. Или, возможно, сестра ведёт себя грубо, потому что устала, но потом сразу кается. Она уже покаялась за своё поведение, а ты её всё осуждаешь. В глазах людей она выглядит униженно, но в глазах Бога высоко.
- Геронда, у меня какая-то узость: я не ставлю себя на место другого человека, чтобы оправдать.
- Смотри с состраданием на того, кто ошибается, и прославляй Бога за то, что Он тебе дал, а иначе Он потом тебе может сказать: «Я тебе столько дал, так почему ты со Мной поступила так жестоко?» Подумай о том, что было у человека в прошлом, какие у него были возможности для саморазвития и какие были у тебя, а ты ими не воспользовалась. Так ты будешь радоваться благам, которые тебе даровал Бог, прославлять Его и смиряться. Одновременно почувствуешь любовь и сострадание к брату, у которого не было таких возможностей, как у тебя, и будешь за него от сердца молиться.
Есть люди, которые совершают тяжкие преступления, но у них есть много смягчающих обстоятельств. Кто знает, каковы эти люди в глазах Божиих? Если бы Бог нам не помогал, то, может, и мы были бы хулиганами. Допустим, преступник совершил двадцать преступлений, я его осуждаю, но не знаю, что у него было в прошлом. Кто знает, сколько преступлений совершил его отец!.. Может, с его детских лет посылали воровать? А потом, в молодости, много лет он провёл в тюрьме, где его учили опытные воры. Он мог бы совершить не двадцать, а сорок преступлений, но сдержался. А я со своими наследственными задатками и воспитанием теперь уже должен был бы творить чудеса. Я творю чудеса? Не творю. Значит, извинения мне нет. Но даже пусть я совершил двадцать чудес, а ведь мог совершить сорок. Значит, опять же, извинения мне нет. Такими помыслами мы отгоняем осуждение и слегка размягчаем наше твёрдое сердце.
Не надо спешить делать выводы.
- Геронда, что может мне помочь не осуждать?
- Разве всегда на самом деле так, как ты думаешь? Нет. Ну тогда говори: «Я не всегда думаю правильно, часто допускаю ошибки. Вот, например, в таком-то случае я думала такого, а оказалось, что была неправа. В другом случае я осудила а оказалось, напрасно и несправедливо поступила с человеком. Следовательно, я не должна слушать свой помысел». Каждому из нас случалось ошибаться в своих предположениях. Если мы будем приводить себе на ум случаи, когда ошибались в своих суждениях, то избежим осуждения. Даже если один раз мы не ошиблись, а оказались правы в своём мнении - не надо спешить делать выводы. Разве мы знаем, какие у другого человека есть смягчающие обстоятельства?
И у меня в молодости осуждение всегда вертелось на языке. Так как я жил довольно внимательно и имел некое подобие благочестия, потому и осуждал то, что мне казалось неправильным. Когда человек живёт в миру духовной жизнью, то может видеть в других пороки и не видеть добродетелей. Тех, кто возделывает добродетель, он может не видеть, так как они живут незаметно, но видит других, творящих бесчинства и осуждает их. Этот делает не то, другой ходит не так, третий смотрит не туда...
Знаете, что со мной случилось однажды? Мы со знакомым пошли на службу в монастырь в Монодендри, от Коницы примерно девять часов пешком. В храме мой знакомый пошёл на клирос, а я стал в стасидии позади псалтов и тихо им подпевал. Через некоторое время в храм вошла довольно молодая женщина, одетая в чёрное, стала рядом со мной и принялась меня внимательно рассматривать. Смотрит на меня и крестится, смотрит и крестится... Я разозлился. «Ну что она за человек, - думал я, - чего она всё смотрит?» Я на своих сестёр, когда они проходили рядом по улице, не смотрел. Они потом приходили домой и жаловались матери: «Арсений меня видел и прошёл мимо!» «Ну разве так можно, - говорила мне потом мама, - встречаешь на улице своих сестёр и не здороваешься!» «Буду я смотреть на каждую, что проходит мимо меня, сестра это или нет, - отвечал я. - У нас куча родственников. Делать мне больше нечего». Вот в такие я впадал крайности: проходит мимо сестра, а я с ней не здороваюсь! Ну так вот... Только окончилась литургия, эта женщина в чёрном пригласила меня к себе в дом. Оказывается, я был очень похож на убитого на войне её сына! Так вот почему она смотрела на меня в церкви и крестилась: я напомнил ей её ребёнка. А я-то осуждал: «Вот бессовестная, как она смотрит в церкви!» Я очень плохо себя чувствовал после этого случая. «Ты, - говорил я себе, - неизвестно, что думаешь... а она потеряла сына, у неё горе!»
В другой раз я осудил своего брата, который был в армии. Интендант роты мне сказал: «Я дал твоему брату два бидона с маслом. Где они?» Я вспомнил, что брат приводил к нам в дом ночевать своих товарищей по армии... «Как же он мог такое сделать, взять масло?» - подумал я. Сажусь и пишу брату резкое письмо... А он мне отвечает: «Бидоны спроси у сторожа нижней церкви» ! Оказывается, он послал масло в церковь нижней Коницы. «Поздравляю, - сказал я себе, - в тот раз ты осудил бедную женщину, теперь собственного брата. Всё, хватит! В другой раз не суди вообще. Ты человек ненормальный, потому и видишь всё ненормально. Стремись стать нормальным человеком». В другой раз, когда что-то мне казалось не так, я говорил: «Наверное, это что-то хорошее, только я этого не понимаю, сколько раз я ни принимал помысел слева, всегда оказывался неправ». Когда я, в хорошем смысле, возненавидел себя, то стал всех оправдывать. Для других я всегда находил оправдание и обвинял только себя. Если человек не следит за собой, то ему нечего будет сказать на Суде в своё оправдание.
Нужно мужество, чтобы отсечь осуждение.
Итак:
Желаю положить хорошее начало. SТОР.
SТОР помыслам осуждения. Аминь.
Желаю очищения и освящения ума и сердца. Аминь».20. Печаль. Как отличить спасительную печаль по Богу от губительной страсти печали
Святые отцы говорят, что печаль по Богу соединена с упованием на Бога, она рождает благочестие, приносит в сердце утешение, мир, покой, это духовная радость, а страстная печаль приносит страдание, отчаяние, страх и безысходность.
Св. Игнатий (Брянчанинов):
Полезен плач, растворенный упованием на Бога: утешает душу, смягчает сердце, отверзает его для всех святых, духовных впечатлений. Печаль, не соединенная с упованием, чужда благих плодов, она несет плод вредный, убийственный.
Святитель Василий Великий:
Всякая печаль, которая по видимости не заключает в себе ничего запрещенного, однако не способствует и богочестию, есть житейская (а значит гибельная).
Преп. Иоанн Кассиан Римлянин учит, «как отличить полезную печаль ради Бога от дьявольской, смертоносной»:
«Но эта печаль, производящая неизменное покаяние к спасению, бывает послушна, приветлива, смиренна, кротка, приятна, терпелива, как происходящая от любви к Богу, по желанию совершенства неутомимо простирающаяся к всякой скорби тела и сокрушению духа, и некоторым образом веселая, ободряя надеждою своего совершенства, сохраняет всю приятность приветливости и великодушия, имеет в себе все плоды Св. Духа, которые перечисляет апостол: «плод же Духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание» (Гал. 5, 22). А бесовская печаль бывает очень сурова, нетерпелива, жестока, строптива, соединена с бесплодной грустью и мучительным отчаянием. Ослабляя подвергшегося ей, она отвлекает от усердия и спасительной скорби, как безрассудная, прерывает не только действенность молитв, но упраздняет и все сказанные духовные плоды, которые доставляет печаль ради Бога.
Кроме спасительной печали ради Бога, которая рождается тремя способами, всякая другая печаль должна быть отвергнута.
Поэтому кроме той печали, которая происходит от спасительного покаяния, или от ревности к совершенству, или от желания будущих благ, всякая печаль, как мирская и причиняющая смерть, должна быть отвергнута, также как дух блуда, или сребролюбия, или гнева, должна быть совершенно изгнана из наших сердец».
Преподобный авва Исаия:
«Трезвись против духа, наводящего печаль на человека: он распростирает многие сети, чтобы уловить тебя и ввергнуть в расслабление. Печаль по Боге приносит радость и утверждает человека в воле Божией.
Печаль по Боге не ввергает человека в отчаяние, напротив, утешает его, внушая ему: "Не бойся, снова прибегни к Богу: Он благ и милосерден. Он знает, что человек немощен, и помогает ему"».
Преп. Варсануфий Великий и Иоанн Пророк:
«Вопрос 452, того же. Некто просил одного из отцов вкусить у него пищи, он же отказался, сказав, что не может. А другой упросил его только сотворить молитву в его келии. Когда же старец пришел к сему, то он принуждал его остаться вкусить у него пищи, и старец, будучи преклонен усильною просьбою, остался. Узнав о том, просивший прежде весьма опечалился. По Богу ли печаль эта?
Ответ. Когда кто-нибудь смущается или опечаливается под предлогом кажущегося благого и душеполезного дéла и гневается на ближнего своего, то очевидно, что это не по Богу, ибо всё Божие бывает мирно и полезно и ведет человека к смирению и к тому, чтобы осуждать себя самого. Писание говорит: «праведный в первословии себя самогó оглагольник бывает» (Притч. 18, 17). Если кто полагает, что он желает что-либо по Богу, и кто-нибудь станет ему препятствовать в сем, а он будет осуждать препятствующего и порицать его, то чрез сие обнаруживается, что намерение его было не по Богу, ибо Писание говорит: «По плодам их узнáете их» (Мф. 7, 16). А тот, чье намерение бывает по Богу, когда и встретит препятствие в ком-либо, скорее смиряется, признаёт себя недостойным и почитает за пророка того, кто воспрепятствовал ему, полагая, что он воспрепятствовал, как бы провидя недостоинство его. Если ты по любви Божией позовешь кого-нибудь в келию твою или попросишь у кого дать тебе что-либо, хотя и по вере своей к нему, а он не согласится дать тебе того, другой же кто-нибудь попросит у него, и он согласится дать ему, то не попусти, чтобы демон гнева смутил твое сердце, ибо всякое дело, в котором есть смущение, не от Бога, но лучше смирись, говоря: «Я оказался недостойным, и Бог открыл Отцам мои грехи и недостоинство». И даст тебе благодать Свою Дающий ее смиренным (см. Иак. 4, 6), ибо тот, кто имеет смирение, не ищет, чтобы всегда исполнялось по его желанию, но постоянно стремится вниз — к смирению. Вспомни о евангельском сотнике, который приступил к Иисусу с просьбою об отроке своем и, услышав: «Я приду и исцелю его», — как он, стремясь к смирению, сказал: «Господи! я недостоин, чтобы Ты вошел под кров мой» (Мф. 8, 7-8). Кто не пожелал бы удостоиться сего? Но смирение не искало и того, считая себя недостойным. А Сердцеведец Бог, взирающий на намерение человека, похвалил веру сотника, сказав: «и в Израиле не нашел Я такой веры» (Мф. 8, 10). Такое смирение исходатайствовало ему и великую похвалу, и даровало здоровье отроку его. Вообще многие дарования подаются смирению. Будем стремиться к нему, дабы получить благодать его и похвалу от Иисуса Христа, Который «смирил Себя, быв послушным даже до смерти» (Флп. 2, 8) и дал нам образец смирения. Тому слава вовеки, аминь».
Преп. Иоанн Кассиан Римлянин:
Кроме этой печали, которая происходит от спасительного покаяния, или от ревности к совершенству, или от желания будущих благ, всякая печаль, как мирская и причиняющая смерть, должна быть отвергаема, изгоняема из наших сердец, подобно духу блуда, или сребролюбия, или гнева.
Бывает и так, что начав с печали о грехах, неприметно переходят к страстной, губительной печали, от чего предостерегают святые отцы:
Преп. Никодим Святогорец пишет «о погрешительности мнения тех, которые почитают чрезмерную печаль добродетелью»:
«При этом погрешают те, которые почитают добродетелью чрезмерную печаль, бывающую у них после учинения греха, не разумея, что это происходит у них от гордости и самомнения, утверждающихся на том, что они слишком много надеются на себя и на силы свои. Ибо, думая о себе, что они суть нечто немалое, они взяли на себя многое, надеясь сами справиться с тем. Видя же теперь из опыта своего падения, что в них нет никакой силы, они изумляются, как встречающие нечто неожиданное, мятутся и малодушествуют, ибо видят падшим и простертым на земле тот самый истукан, то есть себя самих, на который возлагали все свои чаяния и надежды. Но этого не бывает со смиренным, который на единого Бога уповает, ничего решительно доброго не чая от себя самого. Почему, и когда впадает в какое бы ни было прегрешение, хотя чувствует тяготу этого и печалится, однако ж не мятется и не колеблется недоумениями, ибо знает, что это случилось с ним от его собственного бессилия, опыт которого в падении для него не неожиданная новость».
Пространный катехизис св. Филарета Московского поясняет, «для чего с заповедью о плаче соединено обещание утешения», помогая нам различить грешную печаль от добродетельной:
«Печаль о грехах не должна доходить до отчаяния».
Древний патерик повествует:
«Святая Синклитикия сказала: …есть печаль на пользу и есть печаль на вред. Печаль на пользу состоит в том, чтобы сокрушаться о своих грехах, о неведении ближнего и о том, чтобы не отпасть от предложенной цели - сподобиться совершенной благости. В этом состоит печаль по Богу. Но к сему бывает некоторое примешение врага, ибо и он наводит печаль, исполненную неразумия…»
Старец Паисий Святогорец:
«- Откуда человек может понять, что его печаль действительно по Богу?
- Допустим, человек совершил грех и переживает. Если он огорчается из-за того, что опечалил Христа, то ощущает в сердце сладостную боль, потому что Бог разливает в его душе сладость, Божественное утешение. Эта печаль по Богу. А если человек постоянно пребывает в печали, чувствует страх и отчаяние, то он должен понять, что эта печаль не по Богу. Печаль по Богу - это духовная радость, она приносит в сердце утешение. А печаль, которая не по Богу, приносит страх и безысходность.
- А если, геронда, человек духовный огорчается из-за того, что какой-нибудь еретик пользуется его именем и наносит людям вред?
- Эта печаль оправдана, человек должен переживать, потому что многим наносится вред. Но и в этом случае реагировать надо духовно. Если человек воспримет всё смиренно и скажет. "Боже мой, я не хочу, чтобы люди пострадали, просвети их, чтобы они уразумели истину". Если он так скажет, то будет мирен. Но если станет суетиться и говорить: "Что делать? Моим именем пользуются и губят людей", то покоя ему не будет. Во всяком случае, если человек сам не виноват и совесть у него спокойна то, даже если другие его огорчают, он будет получать большое утешение.
- Меня гнетёт печаль о моих падениях, геронда, и я устаю подвизаться.
- Это от эгоизма. Ты не склоняешься, потому выбиваешься из сил. Нет смирения, покаяния, сокрушения, но есть эгоизм, а эгоизм всегда приносит печаль и страх. Когда у человека нет покаяния, он огорчается из-за своего эгоизма, человекоугодия, из-за того, что пал в глазах других, тогда в нём живут тревога, горечь, боль.
- Значит, если человек после своего падения сильно переживает, то причина этому всегда эгоизм?
- Не всегда. Это может происходить и от усердия. Когда человек сильно переживает от ревности и усердия, тогда получает большое утешение, которое ободряет не только душу, но и тело.
- Но как мне понять, что я переживаю от усердия?
- Тот, кто переживает от усердия, обвиняет во всём себя, а тот, кто от эгоизма - обвиняет во всём других и говорит, что с ним поступают несправедливо. Ущемляется эгоизм, человек начинает дуться, перестает разговаривать... Вот сегодня я двум сестрам сделал замечание за их оплошность. Обе огорчились и опустили головы. Но одна огорчилась по усердию, так как своей оплошностью опечалила меня, а другая огорчилась от эгоизма. Первая стыдилась даже глаза на меня поднять. А другая, чтобы не испортить свою репутацию, сразу стала оправдываться, не думая о том, насколько серьёзна её оплошность. Она подумала так: "Я уронила себя в глазах других, мне перестанут доверять. Как мне теперь оправдать свою оплошность, чтобы не испортить репутацию?» Если бы она признала свою ошибку, обвинила бы во всём себя, то имела бы утешение. Но она постаралась оправдаться, поэтому покоя у неё в душе не было. Мы, когда сами себя оправдываем, даём место диаволу, который приходит, воздействует на нас тонким образом и вызывает печаль. Но когда мы принимаем всю вину на себя, тогда Бог берёт на Себя всю нашу тяжесть. Так что, давайте решим, что нам избрать: смирение, которое даёт покой, или эгоизм, который приносит печаль, страх и расстройство?»21. Рассуждение в борьбе с унынием
Преп. Варсануфий и Иоанн учат нас рассуждению в борьбе с духом уныния, наставляя, что оружие борьбы зависит от причины страсти:
Вопрос 559. Откуда происходит уныние? И что надобно делать, когда оно происходит?
Ответ. Есть уныние естественное — от бессилия, и есть уныние от беса. Если хочешь распознать их, распознавай так: бесовское приходит прежде того времени, в которое должно дать себе отдохновение, ибо, когда человек начнет что-нибудь делать, оно, прежде нежели совершится треть или четверть дéла, нудит его оставить дело и встать. Тогда не надобно слушать его, но должно сотворить молитву и сидеть за делом с терпением, и враг, видя, что человек о сем творит молитву, перестает бороть его, ибо он не хочет давать повода к молитве. Естественное же уныние бывает тогда, когда человек трудится выше силы своей и понуждается еще более прибавить себе труда; и так образуется естественное уныние от бессилия телесного; при сем должно испытать силу свою и упокоить тело, по страху Божию.
Хорошо подвизаться, чтобы не удалиться от места своего во время брáни. Но кто видит, что он побеждается, будучи отягощаем трудом, пусть уступит и, облегчившись собственно от тяжести, да подвизается на самое уныние, призывая имя Божие, и получит помощь от Бога. Удаляться же ради уныния, тогда как нет тяжести, от места зависящей, лишь более отягощает, усиливает брань и наносит вред душе твоей.
Вопрос 561. Когда от уныния найдет дремание и воспрепятствует предлежащему делу, должно ли вставать или продолжать дело сидя?
Ответ. Должно встать и не переставать молиться Богу, и Господь упразднит дремание молитвою.22. Рассуждение в борьбе со страстью тщеславия
В борьбе с этой страстью, присоединяющейся к каждой и совершаемых человеком добродетелей, необходимо рассуждение, чтобы разглядеть её в себе и не поддаться её внушениям.
Преп. Иоанн Кассиан Римлянин:
«Как тщеславие нападает на монаха с правой и с левой стороны.
Итак, желающему идти царским путем нужно идти с оружием правды в правой и в левой руке, в чести и бесчестии, при порицаниях и похвалах (2 Кор. 6, 7, 8), и с такой осторожностью среди вздымающихся волн искушений, под управлением рассудительности и под веянием Духа Божия, направлять путь добродетели, чтобы знать, что, если немного уклонится на правую или левую сторону, тотчас разобьется на подводных, гибельных скалах. Потому премудрый Соломон увещевает: не уклоняйся ни направо, ни налево (Притч. 4, 27), т.е. не тщеславься добродетелями, не превозносись счастливыми успехами в духовном, не уклоняйся и на левую стезю пороков, по апостолу, не ищи себе славы в сраме твоем (Флп. 3, 19). Ибо в ком дьявол не мог породить тщеславия видом хорошо сшитой, опрятной одежды, того старается искусить грязной, худо сделанной, убогой. Кого не мог низвергнуть честью, того запинает смирением; кого не мог заставить превозноситься знанием и красноречием, того обольщает важностью молчания. Если кто будет явно поститься, то искушается суетной славою. Если для избежания славы будет скрывать его (пост), то подвергается тому же пороку превозношения. Чтобы не запятнать себя заразою суетной славы, он избегает на виду у братьев совершать продолжительные молитвы; и когда станет скрытно упражняться в них, не имея свидетеля этого дела, также не избегает стрел тщеславия.
Тщеславие не ослабляется ни пустынею, ни возрастом.
Иные страсти иногда при помощи места успокаиваются и после удаления предмета греха, или удобства, или повода к нему обычно укрощаются и уменьшаются, а эта страсть проникает даже к бегущим в пустыню, и место не может исключить ее, не слабеет она и от удаления внешнего предмета. Ибо она воодушевляется не чем иным, как успехами добродетелей того, на кого нападает. Прочие страсти с течением времени, как мы уже сказали, иногда ослабевают и прекращаются; а этой страсти, если не будет заботливой рачительности и рассудительности, даже время не только не подавляет, но наоборот — поощряет еще больше».
Преп. Варсануфий и Иоанн:
«Вопрос 473. Ты сказал, отец мой, что прежде чем начну беседу, должно рассмотреть помысл; как же быть, если нужда требует, чтобы я сказал слово (прежде чем успею обдумать), или, если нахожусь в общей беседе, и чтобы не показаться молчаливым, хочу и я принять некоторое участие в общем разговоре и притом не вижу явного греха в том, что хочу сказать, а, напротив, мне кажется, что это хорошее или среднее. Как повелишь поступать в таком случае, когда не имею времени вполне рассудить, нет ли в сем сокровенного греха?
Ответ. Когда слово твое действительно хорошее или среднее и надобно сказать его, но притом видишь, что оно может принести тебе тщеславие или через похвалу от слушателей, или как-либо иначе, то должно предварительно утвердить помысл не принимать тщеславия. Но когда видишь, что побеждаешься им, то лучше умолчать, нежели повредить себе.
Вопрос 778. Некоторые по внушению диавола думают обо мне, что я благоговеен, потому что не часто хожу на торг, а равно и не вмешиваюсь в мирские делá. И когда, долго не мывшись, бываю принужден ради телесной потребности вымыться, то всегда чувствую стыд, как бы соблазняя думающих обо мне, что я из благоговения отказываюсь от бани. Что это значит, отец мой?
Ответ. Это тщеславие; ибо ты человек мирской, а как мы сказали, баня не запрещена мирскому в случае нужды. Если же сатана внушает некоторым предполагать, что ты пророк, дабы увлечь твой помысл в высокомудрие, а при сем и сам ты хочешь подтвердить сие ложное о себе мнение, то знай, что надлежит стыдиться того, в чём заключается преступление заповеди Божией, как-то: блуда, сребролюбия и тому подобного, ибо сие заключает в себе соблазн и за сие даст каждый ответ не только относительно себя, но и относительно вреда, нанесенного чрез то ближнему. Мыться в бане по изнеженности, а не по нужде — грех, и это действительно служит соблазном. А в том, чтобы мыться не по изнеженности, а по надобности, нет соблазна, и кто соблазнится этим, тот сам подвергает себя осуждению. А стыдиться сего есть демонское тщеславие.
Вопрос 276, того же к тому же. Если кого-нибудь хвалят, не должен ли он отвечать, говоря как бы со смирением?
Ответ. Молчать гораздо полезнее. Ибо если кто отвечает, то это значит, что он принимает похвалу, а сие есть уже тщеславие. Даже и то, когда думает, что он отвечает смиренно, есть уже тщеславие, ибо если он те же слова, которые сам говорит о себе, услышит от другого, то не может перенести их».
Древний патерик:
Авва Исидор сказал: если подвизаетесь как должно, не гордитесь тем, что поститесь. Если же тщеславитесь сим, то какая польза в посте? Лучше человеку есть мясо, нежели надмеваться и величаться.23. Рассуждение в борьбе с гордостью
Рассуждение необходимо нам, чтобы по признакам, в которых проявляется гнездящаяся в сердце гордость, распознать её в себе и затем противостать ей.
Святые отцы перечисляют признаки гордости, по которым человек может распознать в себе действие этой страсти. Мирская (плотская) гордость проявляется:
раздражительностью, гневом, смущением, презрением, осуждением и уничижением ближних, злопамятством на обидевших, ненавистью обличений, непрязнью и досадой в ответ на обличения, невидением своих грехов, самооправданием, мстительностью, строптивостью ответов, дерзостью в оскорблениях, завистью, нетерпением, неповиновением, желанием во что бы то ни стало настоять на своём, крикливостью, повышенным тоном; громким смехом, склонностью к ересям и безбожию, невежеством и самоуверенностью, самомнением, самонадеянием, кичением своим имуществом, происхождением, всеми своими делами и талантами, красотой или чином, самохвальством.
Страдающий гордостью малодушен в искушениях, легко огорчается, ропщет, впадает в отчаяние, упрекает Бога в том, что Он ему не помог, когда он просил Его, - вместо смиренного принятия благого Промысла Божия, посылающего нам всё, в том числе и наказания, ради нашего спасения и не дающего нам того, что нам неполезно. (Преп. Иоанн Лествичник объясняет, что если Бог не даёт просящему просимое, то это происходит по одной из трёх причин: «или потому, что прежде времени просят; или потому, что просят не по достоинству и по тщеславию; или потому, что, получивши просимое, возгордились бы или впали в нерадение»).
Преп. Симеон Новый Богослов пишет, что если кто, когда его оскорбляют, бесконечно страдает, «пусть узнает из этого, что он носит внутри древнего змия».
Преп. Амвросий Оптинский:
Из писем твоих видно, что ты предаешься подозрительности, так что говоришь, что убедить тебя никто не может. Это нехорошо. Пожалуй, скажешь: и не нужно, чтобы кто разубеждал тебя в этом. Это значит, что ты уж очень уверена в непогрешимости своих воззрений и умозаключений. А это черта нехорошая, это признак великой гордости.
Нетерпеливость и раздражительность обличают в нашем устроении горделивость и немалое самолюбие, а нередко происходят от нашего своеразумия и самочиния. В чьей душе закрадутся и утаятся они, оттуда мир и спокойствие бегут, а мятежливость и смущение водворяются.
Св. прав. Иоанн Кронштадский:
Крепко наблюдай за проявлениями гордости: она проявляется незаметно, особенно в огорчении и раздражительности на других из-за самых неважных причин.
Преп. Макарий Оптинский:
«Когда за собой ничего не замечает, то не водится ли духом гордости? а смиренные видят грехи свои, яко песок морской.
...Вы, желая угодить Богу, хотите скоро взойти на высоту добродетелей и мните это возможным от вас, что, мню, доказывает в вас духовную гордость... Эта причина доставляет удобный приступ врагу к сильному на вас нападению, попущением Божиим.
Из описанных тобою происшествий и последствий от оных видно твое возвышенное Я! Ты не могла себе поверить, что не была мирна на N. N.! — т. е. что не могла согрешить сим. Так самонадеяние тобою овладело, или хотело овладеть. Неужели ты тверже Петра? но и тот пострадал отвержение. Как же гордость ослепляет, что и не дает видеть и познать свои немощи. Мы читаем, что нужно во всяком случае смирение и слово прости; но надобно в делах показать оное, а ты пребыла два дня в самооправдании и не сказала «прости». Св. Лествичник пишет: «правильное или неправильное обличение отвергши, своего спасения отвергся»... Впрочем, от этого нечего робеть, ты находишься в сражении, пала и восстала, падениями же наказуемся к смирению. Ибо знай, что где последовало падение, там предварила гордость. Я тебе напоминал, что нельзя всегда быть на Фаворе, нужна и Голгофа; а то не полезно иметь одни духовные наслаждения, без огорчений; это путь опасный! Упоминаешь о пустоте и безплодности жизни, — эта мысль не пустая, но также от гордости происшедшая. Скажи мне, чего ты хочешь в себе видеть? Каких-нибудь благодатных дарований? утешений духовных? слез? радости? восхищения ума? Но ты не успела прийти в обитель, и лезешь на небо, а таковых повелевают Отцы свергнуть долу. Видишь, как мы горды, все хочется видеть, что мы Я, а не ничто. Этого мало, что будет пустота, но еще и много падений постраждем, пока не смиримся. Как мало еще твое понятие в духовном разуме; ты делай, а не ищи дарований; паче же смотри свои грехи, как песок морской, и болезнуй о них... наше ли дело искать в себе плодов не вовремя; это знак гордости; а даже в пустоте и в душевной горести должно нисходить во глубину смирения, а не говорить: «где ж искать спасения?» То-то и горе, что мы все хотим видеть в себе святыню, а не смирение; на словах же будто смиряемся. Не начало, но конец венчает дело. Иди тише, скорее дойдешь.
Ты пишешь, что тебя мучит сомнение в улучении тобою блаженной вечности и неупование на милосердие Божие. Это есть плод гордости.
Ты вспомни, что я писал к тебе: отчаяние есть плод гордости, и сознаешь себя, что ты наполнена ею; так ты и должна знать, что она-то и отравляет горестию всю жизнь твою. Ежели же вникнем подробно, то найдем, что все наши падения греховные, т. е. действия страстей, от оной [гордости] происходят...
Мы, как люди, еще не истребившие в себе страстей самолюбия и гордости, то, по мнению нашему, незаслуженное нами оскорбление трудно переносить. Но если примем в руководство духовный разум, то найдем, что этот случай послан от Бога к испытанию твоему и к исправлению своего устроения; ибо от подобных столкновений мы познаем действие наших страстей и стараемся при помощи Божией о исцелении оных самоукореннем, смирением и любовию; яснее об этом прочитай в... беседах преподобного Зосимы (Добротолюбие, т. 3)... увидишь, сколько полезны для нас такие случаи; оные бывают виновны исцеления душевных наших болезней. Во время движения страсти мы не можем здраво судить, но когда утихнет, то увидим свою виновность в непонесении оскорбления. Господь заповедал терпеть, но что терпеть? не то, когда мы бываем виновны и за оное бываем оскорбляемы, но когда невинны и оскорбляют нас... И никто не может нас ни оскорбить, ни досадить, если не попустит Господь быть сему к нашей пользе, или к наказанию, или к испытанию и исправлению. А когда помыслим о заповеди Божией, о любви, простирающейся даже и до любви врагов, то найдем себя безответными в отношении подобных твоему случаев.
З. Т-не я написал довольно шероховато, чем, может быть, уныет дух ее, а ты и подкрепи; мы все люди, и люди, с немощами боремся, а паче с гордостию — с этим горбом, не допускающим пролезть сквозь тесный путь укоризн.
Еще пишете, что вы не видите в себе тщеславия и гордости и желали бы знать признаки оных. Самое то, что не примечаете в себе сих страстей, есть признак, что они содержат душу вашу, облекая ее тьмою и мраком, которые, как в видимых предметах, так и в мысленных, равно препятствуют видеть предлежащее. Ясно свидетельство сему в 23 Степени Лествицы, как премудрый старец поучал духовно брата, чтобы не гордился, а он, слепотствуя умом, отвечал: прости мя, отче, во мне нет гордости. Старец же продолжал: да чем же ты, чадо, более можешь доказать свою гордость, как не сими словами, что "во мне нет гордости". Тьма, по слову Василия Великого, есть отсутствие света. И в духовных вещах, за отсутствием света смирения, мрак гордости покрывает душу.
Гордость …обнаруживает себя порывами гнева, смущением, презорством, осуждением и уничижением ближних, надымая душу самомнением и возношением о своих делах и достоинстве, или внешнем или внутреннем. Плод гордости: падение мужей и духовных; и вообще падения людей и жизнь нехристианская и все бедствия человеческие, в отношении души и тела, началом своим имеют гордость. Как и напротив, началом и основанием всего благого есть смирение.
Вы хотите быть безстрастным или, просто сказать, совершенным, и не быть ничем должным Богу; но при нашем хилом устроении не попущает сего Бог, дабы более не осудиться за гордость. Ему приятнее грешник с покаянием, нежели праведник с гордостию. И сие, что вам хочется исполнять свои обязанности лучше других, есть дело гордости; оттого ни умения, ни сил недостает. Пишет св. Петр Дамаскин: "не есть зло иметь разум, но зло думать, что имеем оный"; также и о делах: "не есть грех желать и делать хорошо, но думать о сем, что я лучше других делаю — грех есть".
Вы, изъясняя свои язвы, упоминаете и о осуждении ближних и приписываете оное гордыне. Сие неоспоримо; но и другие грехи, и особенно гнев, есть порождение сей богоненавистной страсти.
Пишешь о Л., что, говевши, готовилась у тебя в келлии и что страх ее не проходит; она же не понимает, в чем состоит ее гордость? Это такая страсть, что гордые не видят себя сим пороком одержимыми, как и тот старец, из которого велено было исторгнуть душу, понеже и единого часа не упокоил Бога в себе; о сем есть у Петра Дамаскина в 24 Слове; а ее гордость доказывается плодами страха и проч., как в 79 Слове св. Исаака Сирина сказано, и у св. Лествичника: "гордых приусрящут случаи страшные". Но Бог силен даровать ей познание своей болезни и потом исцеление».
Св. Феофан Затворник:
Панегирик какой вы себе сплели: дурная, лукавая, непостоянная, не благодарная, гордая, сердитая, не умеющая Богу помолиться, очень хорош. Надо прибавить никуда негожесть и ничего нестоимость. Почаще повторяйте его, - и так, чтобы душа говорила, а не ум собирал по памяти. Ведь есть или бывает у нас очень глубоко лежащий самоцен.
Тогда слова означенные, или подобные им, язык или память читает, а на душе держит: "несмь якоже прочие". И то дивно, что этого лукавства нашей души почти нельзя заметить. Так оно таится, пока уже Господь как-нибудь вызовет его наружу и покажет во всем безобразии. Самим нам нужно угадывать присутствие его разве из того, когда укорные речи других, в глаза или за глаза, отзываются неприятностью и досадою на говорящих. Извольте навесть справки о себе, какова бывает душа в таких случаях. При этом большая бывает помеха от самооправдания.
Вы исповедаете свой грех что нетерпелива, обидчива, не мирна, уступчива мыслям смущающим? - Это очень не хорошо. Все от гордости.
Преп. Иоанн Кассиан Римлянин:
«Признаки, по которым узнается, что плотская гордость есть в душе.
Чтобы сказанное об этом роде гордости изложить короче, собрав, по возможности, некоторые признаки ее, — я считаю необходимым повторить то же коротко, чтобы нам в сокращении знать, по каким признакам можно угадать и различить ее, чтобы обнаженные и выведенные наружу корни этой страсти, ясно понятые и рассмотренные, удобнее можно было вырвать или избежать. Ибо тогда сможем всецело уклониться от смертоносной болезни, когда от ее гибельного воспаления и вредных нападений заблаговременно предостережемся, узнавая приметы, предусмотрительной прозорливою, рассудительностью предупредим ее [болезнь гордости]. Ибо из действий внешнего человека, как мы сказали, познается состояние внутреннего. Итак, эта плотская гордость отличается следующими признаками: сперва бывает в разговоре ее крикливость, в молчании — досада, в веселье — громкий, разливающийся смех, в печали — неразумная скорбь, в ответе — строптивость, в речи — легкомысленность, слова вырываются без всякого участия сердца, она безрассудно не имеет терпения, чужда любви, дерзка в нанесении оскорблений, а в перенесении их малодушна, к повиновению неспособна, если только ее не опередило желание и воля, к принятию увещевания непреклонна, для отсечения своей воли слаба, для подчинения другим весьма неподатлива, всегда настаивает на своем мнении, а другому уступить никак не хочет, — и, таким образом, сделавшись неспособной принимать спасительный совет, во всем доверяет больше своему мнению, нежели суждению старцев».
«… Ибо в ком возобладает страсть гордости, тот не только не считает достойным соблюдать какое-либо правило подчинения или послушания, но и само учение о совершенстве не допускает до своих ушей, и в сердце его растет такое отвращение к духовному слову, …и, что в простом собеседовании ни высказалось бы в назидание слушающим, гордый думает, что это сказано в поношение ему. И все время, пока происходит рассуждение о духовной жизни, он, занятый своими подозрениями, перенимает не то, что надо бы принять к своему преуспеванию, но озабоченным умом изыскивает причины, почему то или другое сказано, или с тайным смущением сердца придумывает, что можно бы возразить им, так что от спасительного исследования не получает ничего. Таким образом, духовное собеседование не только ни в чем не приносит ему пользы, но скорее вредит ему и становится для него причиной большего греха. Ибо когда он по своей совести подозревает, что все сказано против него, то с большим упорством сердца ожесточается и уязвляется острыми стрелами гнева. После этого бывает у него возвышенный голос, суровая речь, резкий, строптивый ответ, походка гордая и подвижная, язык легкий, речь дерзкая, не любящая молчания. Разве что возымеет в сердце своем отвращение к какому-нибудь брату, и тогда молчание его бывает знаком не сокрушения, не смирения, а гордости негодования, так что нелегко различить, что в нем более отвратительно — рассеянная ли и дерзкая радость или угрюмая язвительная молчаливость. Ибо в той радости бывает речь несвоевременная, смех легкомысленный, глупый, необузданное и невежественное возношение сердца; а в этой (молчаливости) — молчание язвительное и полное гнева, и оно бывает только для того, чтобы отвращение к брату, сохраняемое молчаливостью, могло дольше продолжиться, а не для того, чтобы от этого произошла добродетель смирения и терпения. И будучи захвачен надменностью, хотя сам причиняет всем скорбь, но оскорбленному брату не только не хочет поклониться, но и принесенное ему от брата извинение отвергает и презирает. И не только никаким удовлетворением брата не бывает тронут, смягчен, но еще более негодует за то, что тот опередил его в смирении. И спасительное смирение и удовлетворение, которое обычно кладет конец дьявольским искушениям, становится причиною сильнейшей злобы».
Преп. Иоанн Лествичник:
«Высокомудрый монах сильно прекословит, смиренномудрый же не только не прекословит, но и очей возвести не смеет.
Не преклоняется кипарис и не стелется по земле, так и монах высокосердый не может иметь послушания.
Высокоумный человек желает начальствовать, да иначе он и погибнуть совершенно не может или, правильнее сказать, не хочет.
Отвергающий обличение обнаруживает страсть, а кто принимает оное, тот разрешился от уз ее.
Один премудрый старец духовно увещевал гордящегося брата, но сей ослепленный сказал ему: «Прости меня, отче, я не горд». Мудры же старец возразил: «Чем же ты, сын мой, яснее можешь доказать, что ты горд, как не тем, что говоришь: «Я не горд»?»»
Старец Паисий Святогорец:
«Бог слышит нас и помогает нам. Может, ты не чувствуешь Его помощи? Но тогда виноват в этом не Бог, а ты сама, потому что своей гордостью прогоняешь Его помощь.
Если нет опасности, что Его помощь станет поводом к превозношению, то невозможно, чтобы Бог не помог. Благой Бог хочет, чтобы мы избавились от страстей, но если в нас есть гордость или предрасположенность к гордости, то Он не будет помогать, чтобы мы не подумали, что победили их своей силой.
Поэтому, когда мы от всего сердца просим Бога помочь нам избавиться от какой-либо страсти и не получаем помощи, тогда сразу должны понять, что за нашей страстью стоит другая, большая страсть - гордость. Поскольку мы не видим гордости, то Бог попускает оставаться той страсти, которую видим, например объядению, пустословию, гневу и т. д., для нашего смирения. Когда мы из-за частых падений возненавидим свои страсти, познаем свою немощь и смиримся, тогда получим помощь от Бога и начнём ступенька за ступенькой подниматься вверх по духовной лестнице.
… - Геронда, я не ощущаю гордости, когда горжусь чем-то конкретным.
- Значит, в тебе есть гордость в общем. Диавол часто представляет вещи замаскировано, и человек не понимает, когда поступает по гордости. Но если он будет внимателен к себе, то поймёт, когда действует с гордостью. Он может не ощущать всей гордости, которая в нём, но хотя бы часть её он чувствует, может распознать, если ощутит чувство эгоистичной удовлетворённости и превосходства над другими.
- А если человек совсем не понимает, что в нём есть гордость, что тогда происходит?
- Тогда начинают действовать духовные законы. Человек гордится, падает и смиряется. Снова гордится, опять падает и опять смиряется. И так продолжается всю жизнь: гордость - смирение, гордость - смирение. Такое смирение не добродетель, а результат действия духовных законов. Человек смиряется, сам того не желая и не делая для себя никаких выводов. Это состояние застоя, человеку просто даётся возможность понять, что в нём что-то не так.
… - Если человек невнимателен, он может гордиться, лёжа на кровати и ничего не делая. Поезд может улететь под откос и вправо и влево. Диавол нас уловляет и с той и с другой стороны. Некоторые меня спрашивают: "На что мне обратить внимание, чтобы не впадать в гордость?" Это всё равно что спрашивать: "Где я могу упасть здесь или там?" И здесь можешь упасть и там, и с правой стороны и с левой, и с лестницы можешь упасть, и со стула и со скамейки. В любой момент и при любых обстоятельствах нужно внимание, потому что гордость проникает всюду.
… - Геронда, Вы сказали, что во мне есть скрытая гордость. Что такое скрытая гордость?
- Это внутренняя гордость. А внутренняя гордость намного хуже внешней.
- А чем внешняя гордость отличается от внутренней?
- Внешняя гордость заметна и потому легко поддаётся врачеванию. Человека, имеющего внешнюю гордость, можно узнать и по одежде, и по походке, и по разговору. Но бывает, что скажешь ему несколько слов, и он, глядишь, начинает исправляться. А скрытая гордость очень коварна и потому с трудом поддаётся исцелению. Она прячется глубоко, окружающие её не видят, и только опытный человек способен распознать её. Скрытой гордостью страдают, в основном, люди духовной жизни. Внешне они могут казаться смиренными и благочестивыми, а в душе скрывать такую гордость, что будь здоров! Так что, тангалашка может быть одет и в лохмотья...
- А человек, имеющий скрытую гордость, чувствует её?
- Если наблюдает за собой, то чувствует.
- Мне кажется, что имеющий скрытую гордость не чувствует в душе покоя.
- Покоя от Бога не чувствует, даже не знает, что это такое, но успокаивает свой помысел.
- Геронда, что может помочь мне распознать скрытую гордость и как бороться, чтобы избавиться от неё?
- Представим, что ты ревностно подвизаешься и помысел тебе говорит, что ты делаешь нечто великое, что ты добродетельный человек. Если так, тогда в тебе есть гордость, но ты её скрываешь. Если присмотришься, то увидишь, что удовлетворение, которое ты испытываешь, ложное. Чтобы скрытая гордость ушла, тебе нужно возненавидеть эту ложь и прогнать её от себя. Люди гнушаются теми, в ком есть внешняя гордость, и этим помогают им исправиться. А те, у кого внутренняя, скрытая, гордость, чтобы от неё избавиться, должны сами возгнушаться собой. Также, если ты даёшь другим право делать тебе замечания, то этим тоже себе помогаешь, потому что скрытая гордость выходит наружу, становится явной, а затем постепенно исчезает».
«- Геронда, а может гордость быть причиной духовной засухи у человека?
- Да. Если в человеке есть гордость, то Бог попускает ему пребывать в состоянии вялости, безразличия, холодности, равнодушия. Ведь если человек гордый вкусит от небесных благ, то начнёт гордиться и будет думать, что заслужил это своими делами. Потом станет и другим говорить: "Подвизайтесь! Видите, чего я удостоился за свои подвиги!" - и так будет причинять другим людям вред. Потому Бог попускает такому человеку быть биту, столько сколько нужно, пока в нём не умрёт самомнение, пока он не отчается в себе в хорошем смысле и не почувствует, что значит "без Мене не можете творити ничесоже" (Ин. 15, 5)».
Преп. Иоанн Лествичник учит, как противостоять гордым помыслам – рассуждением, ведущим ко смирению:
«Непрестанное дело наше должно состоять в том, чтобы не просто верить помыслу, когда нам кажется, что мы стяжали какое-нибудь благо, но тщательно исследуя свойства сего добра, рассматривать, есть ли оно в нас? Исполнивши это, познаем, что мы совершенно недостаточны».
Св. прав. Иоанн Кронштадский также наставляет:
«Когда придет тебе в голову безрассудная мысль - сосчитать какие-либо добрые дела свои, тотчас же поправься в этой ошибке и скорей считай свои грехи, свои непрерывные, бесчисленные оскорбления Всеблагого и Праведного Владыки, и найдешь, что их у тебя как песку морского, а добродетелей, сравнительно с ними, все равно что нет».24. Ревность не по разуму
При отсутствии рассудительности само рвение человека к исполнению добродетелей превращается в ревность не по разуму и обращает его дела в бесполезное делание, или даже во зло для его души и для его ближних. Чрезмерная ревность, неразумное рвение, вредит душе не меньше, чем грех, и приводит ко греху, поэтому святые отцы наставляют, что все крайности от лукавого, и надо держаться во всём среднего пути, избегая не только отклонения налево, в попустительство греховным склонностям, но и направо – к ревности неразумной, неуместной, не основанной на рассуждении и смирении.
Св. Игнатий (Брянчанинов) пишет о ревности не по разуму:
"Опасно, душепагубно возлагать на себя исполнение возвышенных добродетелей преждевременно, не достигши соответствующего им преуспеяния. Между добродетелями имеются и матери и дщери; если кто устремится к стяжанию матерей прежде стяжания дщерей, того умерщвляют эти добродетели душевною смертию, то есть производят в нем душевное расстройство. Святые Отцы повелевают скорее оставлять такие добродетели; иначе расстройство разовьется и преобразится в погибель. Очевидно, что произвольное посещение больных не по послушанию, не под руководством опытного наставника, особливо же примирение ссорящихся, будучи великими добродетелями, никак не соответствуют новоначальным монахам. Для совершения их предварительно нужно собственное, значительное духовное преуспеяние. Возложившие на себя, по неведению и слепой ревности, возвышенное делание, и заметившие, что оно превышает силы их, приносит им вред, должны оставить его и перейти к жительству, соответствующему способностям и душевному возрасту. Иногда подвиг очень ярок, очень живописен, но приносит не спасение, а погибель; иногда подвиг столько лишен живописи, что даже кидает темную тень на подвижника; а польза от него и существенна и обильна".
Св. Игнатий предостерегает, что нерассудительное обращение к "несвойственному подвигу" приводит "к величайшему вреду обманутого ревностью безрассудною. Дети и отроки, когда, по неразумию своему и легкомыслию, покусятся поднять тяжесть, превышающую силу их, то надрываются, нередко губят себя окончательно: так и не созревшие в духовном возрасте подвергаются великим бедствиям от духовного подвига, не соответствующего устроению их, нередко впадают в расстройство неисправимое".
Преп. Амвросий Оптинский учит всячески остерегаться ревности не по разуму:
"Я много раз тебе писал: как бы ни казались благовидны и достоверны приходящие помышления, но если они приводят в смущение, то явный признак, что они с противной стороны, и по Евангельскому слову называются волками в овчих кожах. Правильные помышления и рассуждения успокаивают душу, а не возмущают; только при этом всегда должно стараться дела и поступки других предоставлять суду Божию и собственной воле человека, памятуя Апостольское слово: «кийждо сам о себе воздаст слово Богу» (Ср.: Рим. 14, 12). Есть и духовная ревность не по разуму, такой ревности всячески следует избегать, потому что такую ревность святой Исаак Сирин относит к великому недугу душевному".
"На чужие грехи и недостатки мы зорко смотрим, а на свои немощи душевные и случающиеся прегрешения смотрим как бы сквозь тусклое стекло. Чтобы научиться смиренному, искреннему раскаянию, должно внимательно читать, кроме других книг, книги Ефрема Сирина, где и увидим, что прежде всего нужно оставить ревность не по разуму, которую святой Исаак Сирин называет ревностию буиею и которая под благовидными предлогами более всего вредит в духовной жизни".
«Двое из замечательных покойных оптинских старцев часто говаривали, один: искусство половина святости, а другой при чьих-либо ошибках от неуместной ревности всегда произносил: свят, да не искусен; потому что неискусство, при неуместной ревности, часто может производить бестолковой путаницы не менее самого греха.
Тебе много раз было писано с сестрою, чтобы вы внимали только себе, держались своей кельи, и никак не входили в то, что до вас не касается. — Но ты, как бы вопреки всему этому, лезла и путалась не в свое дело и решилась на такие предприятия, которые выше тебя и выше всех тебя окружающих. Где недоумевали владыки и архипастыри, ты нерассудно и самонадеянно дерзала устраивать судьбу начальниц, забывая слово Всесильного Бога, глаголющего: «Мною цари царствуют, и сильный пишут правду» (Притч. 8, 15). Ты кто такая, что решилась вопреки мановению Промысла Божия уставлять свою правду? Лучше бы было оставить то, что выше нас, и заняться тем, что касается до нас самих, т. е. стремиться к страху Божию, к хранению своей совести по Бозе, и смиренномудрию, и к самоукорению, без которого человек не может устоять в духовной жизни, а только понесет многие труды и скорби, плода же и мзды не достигнет.
...Ты борим часто бываешь ревностью не по разуму. Сам ты сознаешь вред этой ревности, но с тем вместе представляешь и изветы, что ты не можешь не ревновать и не вразумлять бесчинствующих. В первые дни твоего поселения на этом месте я писал и доказывал тебе, что избрал ты место жительства неудобное и с настроением твоего духа несообразное... Ты засел в многолюдном городе безмолвствовать, забыв слова святого Ефрема Сирина, который говорит: если орел совьет гнездо на жилом доме, то не только не получит успокоения, но и лишится зоркого зрения от дыма. Что тебя понуждает идти к бесчинствующим и, стоя на коленях, упрашивать их и увещевать к благочинию, как не дым, разъедающий и раздражающий твои душевные очи».
Святая Синклитикия восхваляет умеренность:
«…от врага происходит чрезмерное усиленное подвижничество и его ученики так делают. Чем же отличим мы Божественное и царское подвижничество от этого тиранского и демонского? Ясно - умеренностью. Во все время жизни да будет тебе одно правило поста. Не постись четыре дня или пять дней с тем, чтобы потом через послабление разрешить на множество явств - это радует врага, потому что неумеренность всегда бывает гибельна. Не трать вдруг всего оружия, чтобы не остаться тебе безоружным и не попасть в плен во время войны. Старайся о том и другом на случай нужды. Пока ты молод и силен - постись, ибо придет старость, а с нею и немощь. Пока ты в силах, собирай сокровище, чтобы после не оказаться бессильным».
Преп. Никодим Святогорец предостерегает от злых советов диавола в добром:
«Когда лукавый диавол увидит, что мы право, с живым усердием и в добром порядке, шествуем путем добродетелей, от которых не успевает отвлечь нас на свою сторону явными на зло прельщениями, тогда преобразуется в ангела светла и то мнимо благими помыслами, то изречениями Божественного Писания, то примерами святых возбуждает неблаговременно и не по силам принимать непомерные подвиги к духовному совершенству, чтоб, когда мечтаем стоять на верху его, низринуть нас в бездну падения. Так, иного научает он жестоко изнурять тело свое постом, бичеванием, спанием на голой земле и другими подобными озлоблениями плоти для того, чтобы он или впал в гордыню, возмечтав, что великие совершает дела, или заболел от крайнего изнурения и сделался неспособным и малые исполнять дела благочестия, или, утомившись под тяжестью подвигов, стал равнодушен ко всем духовным деланиям и даже к самому спасению, и, таким образом, мало-помалу охладевши к добру, с сильнейшим прежнего вожделением набросился на плотские сласти и мирские утехи.
И сколько уже от этой козни вражеской погибло душ, которые, поддавшись рвению неразумной ревности и в своих самоумерщвлениях преступая за меру собственных своих сил, пропали в своих измышлениях подвижнических и сделались посмешищем злых демонов! Чего, конечно, не случилось бы с ними, если б они держались доброго рассуждения и совета и не забывали, что эти самоумертвительные подвиги, хотя похвальны и плодотворны там, где имеется для них достаточная сила телесная и смирение душевное, всегда, однако ж, должны быть управляемы благоразумием и употребляемы лишь как средство к духовному преуспеянию, а не возводимы в достоинство целей, и то умаляемы, то увеличиваемы, то изменяемы, то совсем прекращаемы на время.
Те, которые не могут так строго к себе жить и такие поднимать труды, как святые, могут иным образом подражать жизни их, именно: возбуждением и водружением в сердце добрых расположении, навыкновением теплым молитвам, неуступчивым препобеждением страстных помыслов и пожеланий и хранением чистоты сердечной, любовию к молчанию и уединению, смирением и кротостию пред всеми, деланием добра тем, от коих пришлось потерпеть что-нибудь, блюдением себя от всего недоброго, хотя бы оно было незначительно. Такие добротности сердечные более благоугодны Богу, чем непомерные подвиги умерщвления плоти, когда они не требуются нравственным нашим состоянием.
Потом советую тебе в подъятии таких телесных подвигов, когда в них належит нужда, действовать рассудительно. Не берись за высокие меры, а начинай с низких, ибо лучше понемногу восходить вверх, нежели, взявшись вдруг за высокое, быть потом в необходимости спускаться вниз, к стыду своему.
…Посему безопаснее и полезнее для тела и для души мерный образ жизни, управляемый благоразумием, при котором берутся во внимание и потребности душевные и особое сложение телесное с состоянием здоровья: ибо не для всех одна мера в сем отношении, хотя для всех один закон - тело держать в услужении духу. Припомни при этом и сказанное уже прежде, что в стяжании не только добродетелей телесных, но и душевных надлежит соблюдать постепенность, восходя в них мало-помалу».
Архиеп. Никон (Рождественский):
«Наше время тем и опасно, что самое нужное для христианина и забывается. Толкуют и спорят о самых превыспренних предметах, а духовной азбучки и не вспомнят. Оттого и происходит та бесплодность даже в добрых начинаниях, какая иногда приводит нас в недоумение: отчего это? — от недостатка духовного рассуждения, от излишней самонадеянности, от самочиния. Рассказывал мне покойный о. архимандрит Леонид об одном афонском молодом иноке, который возмечтал быть мучеником за Христа. Обратился он за советом к своему старцу. "Доброе дело, чадо, — ответил ему авва, — но нельзя на это самочинно вызываться — это уж дело гордости духовной. Господь учил: «аще гонят вы во граде, бегайте в другий»". Но юный инок не убеждался сим советом аввы: "Сердце мое горит любовью ко Господу, хочу умереть за Него. Благослови, отче: я пойду к туркам, прокляну их Магомета и исповедаю Христа". Тогда мудрый старец говорит ему: "Нужно, чадо, прежде себя испытать: вынесешь ли страдания? Лучше сделать опыт". — "Готов, — говорит ученик, — на все". — "Вот тебе заповедь: если укусит тебя блоха или клоп — не смей чесаться". Ученик принял заповедь, но не прошло двух-трех дней, как прибежал к старцу с жалобой на самого себя: "Не могу, отче, вынести искушения, сними с меня заповедь!" Тогда старец сказал ему: "Видишь, как ты немощен: где же тебе вынести муки за Христа? Видишь, что твое неразумное желание мук сих есть искушение от врага". И смирился инок, и просил у старца прощения. Такого рода искушение, влекущее на подвиг выше меры, называется поруганием от врага и происходит от гордости. Св. Иоанн Лествичник говорит: "Часто у врагов наших сей бывает умысел, да нам представят к деланию то, что силы наши превосходит, чтобы мы чрез то, презрев и потеряв и возможное, подвергнули себя величайшему у них посмеянию". "Видел я, — говорит он, — некоторых и слабосильных людей, которые, по причине множества грехопадений своих, принимались за подвиги, силу их превышающие, но поелику понести их не могли, то я им сказал, что покаяние у Бога судится по количеству не трудов, а смирения".
Когда нет духовного рассуждения, то всякое доброделание подвергается опасности быть бесплодным для нашего спасения. Или человек берется за подвиг выше меры своих духовных сил; или берется за дело, которое не нужно, и не делает того, что нужнее и полезнее; или делает нужное не так, как бы подобало; или вовсе не замечает, как под его доброе дело подкрадывается враг и скрадывает его тщеславием, корыстолюбием, самомнением... И сколько таким образом тратится сил и средств людьми добрыми если не напрасно, то с потерею духовного плода в жизнь вечную! А иногда от мнимых добрых дел, даже от таких, как пост и молитва, получается великий вред для души, и все это от недостатка духовного рассуждения, от самонадеянности, от нежелания смиренно проверить себя: разумно ли, по духу ли Христова учения подвизается он? Видал я прельщенных, носивших тяжелые вериги, изнурявших себя постом, полагавших не одну тысячу поклонов в сутки, читавших грешные помыслы в чужой душе и обличавших их и, наконец, на воздух поднимавшихся во время молитвы... И — увы! Все таковые находились в прелести бесовской, в самом погибельном состоянии, все они были заражены духовною гордостью и находились во власти сатаны, все забывали, что в очах Божьих смиренный грешник, охаивающий свои грехи, неизмеримо выше всякого гордого праведника, любующегося на свои добродетели. Еще не потеряна надежда на спасение того, кто искренно заблуждается, кто самочинничает в духовной жизни по неведению: Господь вразумит его и изведет на путь смирения ими же Сам весть путями; но горе тому, кто знает этот Христов путь, но не хочет вступить на него; за то, что он в гордыне своей как бы презирает голос матери-Церкви за то, что он в самомнении своем сам отделяет себя от жизни Церкви, которая дышит смирением, благодать Божия оставляет его и предоставляет его своей гибельной участи, по реченному: «накажет тя отступление твое»... Вне Церкви Христовой — нет благодати, нет и спасения! Мы знаем ведь, что и магометанские факиры, и индусские йоги совершают такие подвиги, коим нельзя не изумляться: и постятся по нескольку недель, и истязуют свое тело всякими способами, но все это совершается вне благодати, скажу больше: все они, находясь в отчуждении от благодати, живущей только в Церкви Божией, находятся под влиянием врага рода человеческого, который не только помогает им в их лжеподвигах, но и других чрез то влечет к погибели... Но не столько виновны будут на Страшном суде Божием все сии, вне Церкви и в прелести находящиеся, сколько христиане, знающие путь Христов и идущие путем гордыни сатанинской.
Что я сказал сейчас о подвигах духовных, то применимо и к подвигам всякого доброделания. Путь смирения один и тот же: и для монаха, и для мирянина. Будет ли то подвиг молитвы и поста, или же подвиг милостыни, храмоздательства, или же всякого служения ближнему — все будет ценно в очах Божиих только тогда, когда будет совершаться в смирении, в отсечении своего смышления, при проверке своего доброделания церковным о нем учением, дабы действовать так, как подобает члену Церкви — в единении с Церковью и Самим ее главою — Господом Иисусом Христом. В этой проверке себя, в этом искании единения, как я выше уже сказал, и заключается добродетель "рассуждения", которая должна руководить всяким начинанием нашим, всяким нашим доброделанием».Древний патерик повествует о том, какой духовный вред может нанести ближнему тот, кто ревнует не по разуму:
«Сказывал старец: некто, впадши в тяжкий грех, раскаиваясь в оном, пошел открыть его одному старцу. Но он не открыл ему дела, а сказал так: если к кому-либо придет такой-то помысел, может ли он иметь спасение? Старец, будучи неопытен в рассуждении, сказал ему в ответ: погубил ты душу свою. Выслушав это, брат сказал: если я погубил себя, то уже уйду в мир. На пути ему случилось зайти к авве Силуану и открыть ему свои помыслы. А он был велик в рассуждении. Но, пришедши к нему, брат и ему не открыл дела, но опять употребил тоже прикровение, как и в отношении к другому старцу. Отец отверз уста свои и начал говорить ему от Писания, что помышляющие вовсе не подлежат осуждению. Услышав это, брат возымел в душе своей силу и упование и открыл ему и самое дело. Выслушав дело, отец, как добрый врач, уврачевал душу его словами Священного Писания, что есть покаяние обращающимся к Богу с сознанием. Когда авва пришел к тому старцу, то, рассказав ему об этом, говорил: этот брат, потерявший надежду и решившийся уйти в мир, есть как бы звезда среди братий. Я рассказал это для того, дабы мы знали, как опасно говорить с людьми, неопытными в рассуждении, о помыслах ли или о делах.
Святая Синклитикия сказала о руководстве неопытного наставника:… "опасно учить других человеку опытно не прошедшему деятельной жизни. Ибо как имеющий ветхий дом, если примет к себе странников, может погубить их в случае падения дома; так и те, которые сами предварительно не построили прочного здания, вместе с собою погубляли и пришедших к ним. Ибо хотя словами они призывали ко спасению, но худой жизнью более вредили своим последователям".
И преп. Иоанн Лествичник предостерегает:
Видел я неискусного врача, который больного скорбного обесчестил и тем ничего более для него не сделал, как только ввергнул его в отчаяние. Видел и искусного врача, который надменное сердце резал уничижением и извлек из него весь смрадный гной.
Авва Моисей учит о том же:
«Ответ об отвержении стыдливости и об опасности не сострадающего.
Авва Моисей сказал: полезно, как я сказал, не скрывать своих помыслов от отцов; впрочем, не всякому нужно говорить, а открывать старцам духовным, имеющим рассудительность, поседевшим не от времени. Ибо многие, доверяя летам старца и открывая свои помыслы, вместо исцеления, впали в отчаяние по неопытности духовников. Был один брат, очень старательный, но, терпя жестокие нападения от беса блуда, пришел к некому старцу и рассказал ему свои помыслы. Тот, будучи неопытен, услышав это, вознегодовал на брата, имевшего такие помыслы, называя его окаянным и недостойным монашеского образа. Брат, услышав это, отчаялся о себе и, оставив свою келью, возвратился в мир. Но по Божию промыслу встречается с ним авва Аполлос, опытнейший из старцев; видя его смущение и великую печаль, спросил его: сын мой! какова причина такой скорби? Он сначала не отвечал от великого уныния, но после многих увещеваний старца рассказал ему о своих обстоятельствах. Часто, говорил он, помыслы смущают меня; я пошел и открыл такому-то старцу и, по словам его, нет мне надежды на спасение; в отчаянии я иду в мир. Отец Аполлос, услышав это, долго утешал и вразумлял брата, говоря: не удивляйся, сын мой, и не отчаивайся о себе. Я, будучи так стар и сед, терплю жестокие нападения от этих помыслов. Итак, не малодушествуй в таком искушении, которое исцеляется не столько человеческим старанием, сколько человеколюбием Божиим. Только послушай меня теперь, возвратись в свою келью. Брат сделал это. Авва Аполлос, расставшись с ним, пошел в келью старца, отлучившего брата, и, став возле нее, со слезами молил Бога так: Господи! посылающий искушения на пользу нашу, пошли напасти брата на этого старца, чтобы в старости своей по опыту он узнал то, чему не научился за столь долгое время, — узнал, как сострадать поражаемым дьяволом. После окончания молитвы видит эфиопа, стоящего близ кельи и бросающего стрелы в старца. Уязвленный ими, как от вина колебался он и, не в силах снести, вышел из кельи и пошел в мир тем же путем, которым шел и младший брат. Авва Аполлос, узнав это, вышел к нему навстречу и спросил у него: куда ты идешь и какая причина такого твоего смущения? Тот, думая, что святому известно случившееся с ним, от стыда ничего не отвечал. Тогда авва Аполлос сказал ему: возвратись в свою келью, отсюда познай свою немощь и считай себя или неизвестным прежде дьяволу, или презренным от него. Ибо ты не удостоился вступить в войну с ним. Что я говорю — в войну? Ты и единого дня не мог выдержать его нападения. Это случилось с тобою за то, что ты, приняв у себя младшего брата, который вел войну против общего врага, вместо того, чтобы поощрить его к подвигу, вверг его в отчаяние, не подумав, чего требует премудрая заповедь: спасай взятых на смерть, и неужели откажешься от обреченных на убиение? (Притч. 24, 11); и даже о чем говорит притча, относящаяся к Спасителю нашему: трости надломленной не преломит и льна курящегося не угасит (Мф. 12, 20). Ибо никто не мог бы устоять против коварства врага и даже пригасить пламенное движение природы, если бы благодать Божия не помогала немощи человеческой. Итак, когда исполнилось это спасительное благодеяние Божие, станем общими молитвами просить Бога, чтобы Он отнял простертый и на тебя бич. Он поражает, и Его же руки врачуют (Иов. 5, 18); умерщвляет и оживляет, низводит в преисподнюю и возводит, унижает и возвышает (1 Цар. 2, 6, 7). Сказав это и помолившись, тотчас избавил его от наведенной на него напасти и советовал ему просить от Бога, чтобы дал язык мудрых, чтобы мог словом подкреплять изнемогающего (Ис. 50, 4). Из всего сказанного познаем, что нет другого надежнейшего пути к спасению, как открывать свои помыслы рассудительнейшим отцам и иметь их руководителями к добродетели, а не следовать собственному помыслу и рассуждению. А из-за неопытности, неискусности, простоты одного или нескольких не нужно опасаться открывать свои помыслы отцам опытнейшим. Ибо и они не по собственному побуждению, но по внушению от Бога и Божественного Писания заповедали младшим спрашивать старших».
См. тж.: Прелесть. Помыслы. Духовная брань. Трезвение. Страсть. Ревность
Святые отцы рассуждении
О рассуждении помыслов, и страстей, и добродетелей. – Преп. Иоанн Лествичник. Лествица. Слово 26
Авва Дорофей. Душеполезные поучения:О страхе Божием. Поучение четвёртое
О том, чтобы не судить ближнего. Поучение шестое
О созидании и совершении душевного дома добродетелей. Поучение четырнадцатоеРассуждение. - Душеполезные поучения преподобного Макария Оптинского
Преп. Амвросий Оптинский. Душеполезные поучения преподобного Амвросия Оптинского:Рассуждение
Ревность не по разумуСимфония на творения преп. Варсануфия Великого и Иоанна:
Вред душе
Отдалении
Рассуждение
Удаление
УмолчаниеПреподобного Иоанна Кассиана послание к Кастору, епископу Аптскому, о правилах общежительных монастырей. Книга восьмая. О духе гнева
Преподобного Иоанна Кассиана к семи другим, посланным к епископу Гонорату и Евхерию, собеседованиям отцов, живших в египетской пустыне Фиваиде: Шестнадцатое собеседование аввы Иосифа (первое). О дружестве
Преподобного отца Иоанна Кассиана пресвитера к десяти посланным к епископу Леонтию и Елладию собеседованиям отцов, пребывавших в скитской пустыне:Первое собеседование аввы Моисея
Второе собеседование аввы Моисея. О рассудительностиО рассудительности. - Древний патерик. Глава 10
Преп. Никодим Святогорец. Невидимая брань:Предостережение от злых советов диавола в добромО терпении и рассудительности. - Преподобный Макарий Египетский. Семь слов. Слово 4
О хранении и испытании совести
Архиепископ Никон (Рождественский). О рассужденииРассуждение - венец добродетелей. – Старец Паисий Святогорец. Страсти и добродетели
Преподобных отцев Варсонофия Великого и Иоанна руководство к духовной жизни в ответах на вопрошения учениковМитрополит Лимассольский Афанасий. Любовь и рассудительность
Архимандрит Епифаний (Феодоропулос). Письма о церковной икономии и сверхревнителях
При использовании материалов сайта ссылка на источник обязательна
 |
 |
 |
 |
 |
 |
Сайт создан по благословению настоятеля храма Преображения Господня на Песках протоиерея Александра Турикова  |
