Ю. В. Гераськин

Хрущевские гонения

1958-1964 гг. исследователи церковной истории справедливо называют периодом «хрущевских гонений», начало которому было положено секретным решением ЦК КПСС от 4 октября 1958 г. «О записке отдела пропаганды и агитации ЦК по союзным республикам "О недостатках научно-атеистической пропаганды", согласно которому партийные органы должны были «развернуть наступление на религиозные пережитки» в сфере идеологии [РГАНИ, ф. 4, оп. 1, д. 554, л. 14-17].

Особый удар планировалось нанести по материально-финансовой базе церковной организации. 16 октября 1958 г. Совет министров СССР принял постановления «О монастырях в СССР» и «О налоговом обложении доходов предприятий епархиальных управлений, а также доходов монастырей» [См.: Законодательство о религиозных культах: Сб. докум., нормативных докум. и статей классиков марксизма-ленинизма. М., 1966. С. 35-36]. У монастырей стали отбирать земли, повысили налоговое бремя, было принято решение о сокращении их количества. Особенно ощутимые последствия для Церкви имела вторая часть этого постановления, согласно которой в значительной мере увеличивался налог на производство свечей: за каждый килограмм, изготовленный в мастерских, устанавливалась плата до 200 руб. Закупочные цены с 1 октября подскочили в 15 раз. Одновременно запрещалось повышать розничные цены на свечи, что вело к уменьшению церковных доходов. В 1959 г. величина налога на свечи увеличилась более, чем в 47 раз". Розничные цены повысились в среднем до 500 руб. за килограмм (с 5 до 10-15 руб. за 1 шт.). Особенно ощутимы были потери на приходском уровне. Некоторые храмы вынуждены были временно распустить свои хоры, поскольку нечем было платить певчим. Однако ожидаемого экономического крушения Церкви все же не произошло. Объем реализации свечей возрос. В Рязанской епархии он увеличился с 30 тыс. до 40 тыс. кг [ГА РФ, ф. 6991, оп. 2, д. 1649, л. 34; Государственный архив Рязанской области (далее — ГА РО), ф. Р-5629, оп. 1, д. 22, л. 73]. Поначалу выручило собственное свечное производство, которое впоследствии пришлось закрыть. В ряде случаев церковные старосты закупали свечи в государственных магазинах по сравнительной низкой отпускной цене. Благодаря сплоченности прихожан и церковного актива (членов «двадцаток») Церковь сумела выйти из тяжелой «свечной» ситуации. В мае 1959 г. председатель Совета по делам РПЦ при Совете министров СССР Г.Г. Карпов докладывал в ЦК КПСС, что ожидаемого ослабления экономического положения Церкви не произошло [Там же, д. 1543, л. 164-168]. Одновременно с борьбой за снижение доходов Церкви в массовом порядке осуществлялось снятие с регистрации церковных приходов. Развернулось наступление на внехрамовую религиозную жизнь. 28 ноября 1958 г. ЦК принял постановление «О мерах по прекращению паломничества к "святым местам", каковых в СССР насчитывалось около 700 (среди них 4 почитаемых источника в Рязанской обл.) [См.: Источник (документы русской истории). 1997. № 4 (29). С. 129]. Через полгода местные партийные органы должны были отчитаться о выполнении этого постановления. Под давлением уполномоченного по делам РПЦ в Рязанской обл. СИ. Ножкина в июне 1959 г. на собрании благочинных Рязанской епархии архиепископ Николай (Цуфаровский) обязал священство сократить являвшиеся платными церковные требы в домах по приглашению [ГА РО, ф. Р-5629, оп. 1, д. 61, л. 79-80; Правдолюбов А. Съезд благочинных // Журнал Московской Патриархии. 1949. № 10. С. 64].

Осуществляемое властями закрытие храмов нередко сопровождалось вандализмом. Так, в 1958 г. председатель колхоза «Красный урожай» Спасского района за 10 тыс. руб. нанял специалистов-подрывников, которые, не взирая на протесты верующих, разрушили колокольню не действующей, но не снятой с государственного учета церкви с. Собчаково. В том же году под покровом ночи тракторами растащили деревянную церковь с. Сергеевка Тумского района. В с. Которово Касимовского района, у входа в храм вывесили лозунг: «Стой! Куда идешь? Церковь — это есть обман народа. Мы в нее не ходим». У квартиры священника вывесили плакат с надписью: «Религия -дурман народа!» [ГА РО, ф. Р-5629, оп. 1, д. 87, л. 42].

В антирелигиозной пропаганде были использованы фельетоны и разоблачительные материалы, касающиеся личной жизни духовенства, обвинения Церкви в том, что она укрывает всякого рода аферистов и проходимцев. Так, в газете «Рязанский комсомолец» была опубликована статья В. Кожемяко «Вельвет во храме», в которой епархиальный секретарь В. Шиповальников обвиняется в пособничестве скупке 20 м краденого вельвета для обивки мебели в рязанском Борисоглебском соборе [Рязанский комсомолец. 1957. 11 июля]. Газета «Приокская правда» напечатала статью «Отец Анатолий на амвоне и в жизни», где протоиерей Анатолий Правдолюбов подвергался «разоблачению» в связи с созданием «общества духовных сестер» [Приокская правда (Рязань). 1958. 11 июня]. Поскольку на страницы областных газет было вброшено много не соответствующих действительности фактов, в июне 1958 г. Карпов поручил Ножкину провести разъяснительную работу с редакциями этих изданий [ГАРО, ф. Р-5629, оп. 1,д. 57, л. 177].

В январе 1960 г. последовала целая серия антицерковных решений ЦК КПСС: 9 января «О задачах партийной пропаганды в современных условиях», осуждающее пассивное отношение партийных и государственных организаций к религиозным пережиткам; 13 января «О мерах по ликвидации нарушений духовенством законодательства о культах», в котором был признан недопустимым приоритет властных функций духовенства в приходе, а также отстранение от управления исполнительных органов Церкви [ГА РФ, ф. 6991, оп. 1, д. 2041, л. 80].

Для надзора за деятельностью церковных структур подыскивались новые кадры. 21 февраля 1960 г. был уволен с поста председателя Совета по делам РПЦ Карпов, стоявший у основания послевоенной политики открытия церквей. Его преемником стал В.А. Куроедов. В Рязанской обл. вместо Ножкина — партийного работника, имевшего опыт работы в образовательной сфере, пришел П.С. Малиев — пенсионер НКВД-МГБ, в прошлом начальник особого отдела «Смерш» [ГА РО, ф. П-925, оп. 62, д. 36, л. 8-11].

В сентябре 1961 г. в поле пристального внимания властей снова попала финансово-хозяйственная деятельность Церкви. Кроме понижения в 2 и более раза розничных цен на свечи, просфоры и требы, примерно вдвое сократились средства на зарплату церковнослужителям [Там же, ф. Р-5629, оп. 1, д. 71, л. 75, 96-99]. В результате в 1961 г. реальный доход Рязанской епархии упал по сравнению с предшествующим годом со 134.1 тыс. руб. до 89.3 тыс. руб. [Там же, д. 87, л. 117-120] Продолжавшаяся кампания массированного морального давления на священство провоцировала угрозы прямой физической расправы. 23 марта 1961 г. областной уполномоченный по делам РПЦ Малиев обращает внимание начальника милиции Рыбновского района на необходимость принять меры в связи с тем, что в Рязанское епархиальное управление поступило анонимное письмо, содержащее угрозы в адрес священника с. Летово Иоанна Крестьянкина, в будущем известного российского исповедника [Там же, д. 72, л. 30].

…Члены церковных исполнительных органов нередко информировали уполномоченного по делам Церкви о совершении священниками обрядов на домах у верующих без соответствующего оформления. Ревизионные комиссии практиковали мгновенные ревизии свечных ящиков и т.п. [ГА РО, ф. Р-5629, оп. 1, д. 112, л. 17-18].

Весной 1961 г. государство всерьез взялось за решение проблемы религиозной обрядности — основы финансовой базы Церкви. 6 марта СМ СССР принял закрытое постановление «Об усилении контроля за выполнением законодательства о культах» [ГА РФ, ф. 6991, оп. 1,д. 2041, л. 80], которое предполагало привлечение местных Советов к обеспечению контроля за религиозной обрядностью. К 1965 г. было создано 305 комиссий, в состав которых вошли 1 670 депутатов Советов разных уровней [ГА РО, ф. Р-5629, оп. 1, д. 96, л. 90]. Была создана система жесткого контроля органов государственной власти за обрядовой сферой деятельности Церкви. Церковный староста обязан был предоставлять в местный Совет депутатов трудящихся информацию о совершаемых в церкви или на дому у верующих обрядах без соответствующего оформления. Для треб, обязательно фиксируемых квитанцией, требовалось согласие всех членов семьи. Оба родителя обязаны были присутствовать во время крещения или оформить свое согласие на него письменно, заверив документ по месту работы. Это давалось родителям не просто, так как бюрократы создавали различные препоны, чтобы подобные заявления не заверять. Для тех лет типична жалоба Патриарху от церковного исполнительного органа Преображенской церкви с. Барснево Клепиковского района на председателя сельсовета Лабзова, который не считал нужным заверять подписи родителей о их согласии окрестить ребенка. По схожему поводу обратилась с жалобой в адрес уполномоченного по делам РПЦ жительница с. Троица Кораблинского района А. Покидова, которой сельсовет не давал разрешения на крещение ребенка. В пос. Тума Клепиковского района санэпидемстанция пыталась запретить крещения под предлогом эпидемии гриппа [ГА РО, ф. Р-5629, оп. 2, д. 90, л. 56; д. 94, л. 181-182; д. 96, л. 112].

Многие из тех, по чьей просьбе совершались требы, не были заинтересованы в их регистрации, поскольку информация об обряде передавалась советскими и партийными органами на место работы его участников с указанием на необходимость немедленного реагирования. В сельские приходы приезжало много горожан и иногородних, чтобы, договорившись через знакомых с местным священником, без огласки и регистрации окрестить своего младенца. За 8 месяцев 1965 г. в Рязанской обл. окрестили 253 ребенка, проживающих вместе с родителями во Владимирской обл. [Там же, д. 87, л. 20] Аналогичная «крестильная миграция» шла со стороны Москвы и Московской обл.

…Экономическое положение Рязанской епархии в первой половине 1960-х гг. нельзя признать благополучным. Расходы все равно превышали доходы. Например, в 1965 г. доход епархии составлял 191 тыс. руб., а расход-220.4 тыс. руб. В 1962 г. в епархиальный пенсионный фонд перечислено 30.3 тыс. руб., тогда как на пенсии необходимо было 45 тыс. руб.53 Не улучшило финансово-экономических показателей деятельности епархии и введение обязательных отчислений денежных средств в Фонд мира. В 1962 г. в Фонд мира от Рязанской епархии поступило 125 тыс. руб., в 1963 г. — 190 тыс. руб. (от сельских храмов — почти 40 тыс. руб.) [Там же, д. 88, л. 124]. Эти отчисления были обязательными и находились под персональным контролем уполномоченного по делам РПЦ.

Налоговая политика была достаточно сильным оружием в арсенале средств борьбы с Церковью. В соответствии со ст. 19 Закона о подоходном налоге, священники как и некооперированные кустари платили повышенный налог от суммы зарплаты. В 1962 г. власти перевели все духовенство на твердые оклады. Коммунальные платежи и квартплата были для священнослужителей в 4 раза выше, чем для всех других граждан [См.: Шкаровский М.В. Указ. соч. С. 383].

Анализ экономики Церкви в 1958-1964 гг. свидетельствует, что в трудные годы преследования Церкви государством верующие встали на ее защиту. В своей борьбе за свободу вероисповедания они использовали как петиционную, так и открытую формы протеста. Однако наиболее действенной формой помощи церковной организации оказалась ее финансовая поддержка населением. В условиях усиления государственного финансового контроля и налогового пресса верующие своими кровными средствами активно поддержали Церковь, спасая от экономического упадка. К середине 1960-х гг. ежегодный объем поддержки Церкви со стороны «отсталой части населения» — православных верующих составлял 1.5 млн. руб. [ГА РО, ф. П-3, оп. 8, д. 6, л. 23-24; оп. 10, д. 5, л. 47].

(Выдержки из статьи: Гераськин Ю. В. К вопросу о поддержке Русской православной церкви населением в период "хрущевских гонений" (по материалам Рязанский области) - Отечественная история №4 (2007))